harunzhevama

Современная неклассическая эпистемология анализирует широкий круг познавательных способностей опыта: в контексте биологической эволюции; во взаимосвязи с видами искусственного интеллекта; в соотношении многообразия социальных и культурных структур. Благодаря такому широкому подходу, опыт можно проанализировать во всей его многоаспектности.

Во втором параграфе первой главы «Структура эмпирического опыта» в центре исследования находится строение опыта и его специфическое содержание в основных типах познания. При рассмотрении опытного познания как совместной работы чувств и интеллекта особое внимание уделено основным единицам опыта, таким как ощущения, восприятия и представления. На них базируются все виды опыта, но в каждом из них проявляется своя специфика. В структуре познания ощущения и восприятия присущи всем живым существам. Представления уже свойственны сугубо человеческому познанию, у животных они могут присутствовать только в начальном и ограниченном виде. Также мы исходим из той точки зрения, что познавательная взаимосвязь опыта и интеллекта базируется на образах, которые создаются при обобщении ощущений и восприятий. Эти формы чувственного познания, имеющие своим результатом создание целостного образа объекта, следует считать представлением. Ему присуща высокая свобода внутренней активности интеллекта. Представление может формироваться вне непосредственного воздействия объекта на органы чувств и конструируется как на основе памяти предшествующего сенсорного опыта, чувственно связывая настоящее с прошлым, так и в контексте продуктивного воображения, связывая настоящее с будущим. Представление тесно связано с вербальным языком, и на его уровне могут протекать процессы обыденного мышления без использования четких понятий. Данная форма опыта играет важную гносеологическую роль в осуществлении реализации творческих возможностей и когнитивных процедур. Познавательные способности человека развиваются культурной среде, где господствует язык. Представления, формируемые речевой культурой, не столько дополняют образы, выраженные чувственными знаками, сколько систематизируют и организуют их.

В современной теории познания намечена тенденция к расширению гносеологического предмета, включающая в него не только практическое познание, мировоззрение и науку, но и познание животных. Последнее сводится исключительно к формам опыта: ощущениям, восприятиям и упрощенным представлениям. Среди особенностей опыта животных можно выделить активную работу ощущения и восприятия, формирование на основании первичного невербального языка самых простейших форм представления. Опыт животных направлен на обслуживание жизненных потребностей, его функционирование во многом обусловлено телесными структурами животных. Взгляды бихевиористов и генетиков об истоках

11

опыта животных необходимо дополнить современными концепциями. Инстинкты обслуживают важнейшие условия жизнедеятельности, но они недостаточны для выживания организма, ибо не учитывают ситуативных вариаций, которые конкретизирует жизненный опыт организма. На материале наблюдений и экспериментов, проводимых в разный период времени учеными-этологами, можно проследить взаимосвязь индивидуального познавательного опыта животного с инстинктивными программами.

Главное отличие познания человека от познания животных заключается в том, что развитие первого протекает в русле культуры, общественных ценностей и словесной языковой среде. Сугубо человеческий тип познания сложился в социальной практике, которая потребовала соответствующего опыта. Практический опыт дал необходимые знания того, как можно изготовить нужное техническое орудие и как его применить в трудовой практике. Предназначение этого вида опыта заключалось в том, чтобы обеспечить базовые потребности человека в пище, жилье, защите. Практический опыт древних людей был дополнен духовным опытом, содержанием которого стала производство духовных ценностей (мифема души, духов и т. д.). Духовный опыт в виде мироощущения и мировосприятия стал сквозным для мифа, религии, искусства.

В науке эмпирический опыт обрел свои особенности, связанные с наблюдением и экспериментом. Его главными единицами научного опыта являются ощущения и восприятия ученого. Исследователь, как наблюдатель, так и экспериментатор, не только усиливает свою чувственность техническими приспособлениями, но и развивает чувственный опыт, чтобы отмечать даже незначительные изменения в ходе проведения эмпирического поиска. Научный опыт является высокоразвитой формой эмпирии, которая с необходимостью сочетается с развитием форм теоретического мышления, что дает основание признать их сложные взаимодействия.

Таким образом, в первой главе проведен гносеологический анализ основных концепций опыта, характерных в основном для классической философии. Было выявлено, что опыт присущ всем типам познания, в каждом из которых его общая сущность специфицирована. Выявлена структура познавательного опыта, где действуют способности тела, психики и интеллекта как животного, так и человека, чувственные знаки объединены с рациональными значениями. Хотя опыт является исходной основой для всех типов познавательной деятельности, его действие ограничено, он не способен дать решение новых задач, связанных с усложнением ситуаций деятельности. Именно поэтому для эффективного познания необходим союз опыта с мышлением, которое способно рационально и логично оценивать ситуацию в виде проблемы и выбирать необходимый способ ее решения.

Во второй главе «Рефлексия основных форм эмпирического опыта человека» анализируются типичные формы функционирования образного опыта, такие как воображение и интуиция. Освоение реальности

12

основывается на взаимосвязи чувственности и интеллекта, которая реализуется в сквозной единице эмпирического опыта – образе. Чувственная сторона образа дается человеку при помощи сенсорных органов, а интеллект наделяет чувственные знаки рациональным значением. При рассмотрении эмпирического образа мы использовали его проявление в художественном образе, что дает нам обширный материал для раскрытия сути образности.

В первом параграфе второй главы «Специфика воображения в опыте» образ репрезентирован в качестве сквозной единицы эмпирического опыта. Соответственно воображение можно интерпретировать в виде особого процесса образного конструирования. Для него характерно то, что знание еще не оформилось в логические формы понятий, и все же связь общего и единичного на эмпирическом уровне уже зафиксирована. Благодаря этому в самом акте созерцания отдельный факт открывается в своем весьма широком ракурсе, обнаруживая целостный по отношению к определенной ситуации смысл. Стало быть, в аспекте воображения целостный образ ситуации строится раньше детализированной картины компонентов созерцаемого.

Воображение как таковое можно разделить на два вида: воссоздающее (формирует образ объекта, который раньше был дан в ощущении и восприятии) и творческое, или продуктивное (отличается свободным оперированием обра-зами или самостоятельным созданием новых образов). Одна из первых характеристик воображения принадлежит Аристотелю. Он оценивал его как самостоятельную способность, не нуждающуюся в воздействии внешних вещей на органы чувств. Воображение создает представления в форме особых наглядных образов, оно освобождает человека от актуальной зависимости его от внешнего бытия. Ряд философов и ученых указывали на преимущественно чувственный характер воображения. Французский мыслитель XVIII века К. А. Гельвеций подчеркивал, что ум является изобретателем рациональных идей, а воображение изобретает чувственные образы. Современная эпистемология пересмотрела это наивное мнение: образ как представление сочетает в себе чувственные впечатления в роли знака и компоненты рационального значения. И. Кант ограничил роль воображения синтезом эмпирических образов, и это хорошо согласуется с современной теорией познания. Мнение Д. Юма о том, что воображению свойственна свобода соединять и разъединять «идеи» на основании принципов сходства, смежности в пространстве и времени и причинности, имеет характер аспектной истины.

Воображение способно продуцировать технику визуализации, где оперируют наглядными образами, рождаемыми союзом чувственных знаков и рациональных значений. Например, ученый и изобретатель XX века Н. Тесла обладал яркой способностью к визуализации, умел сознательно управлять яркими «картинами», был способен в уме представить принцип работы механизма, а потом уже занимался логическим обоснованием. Наличие у образа рационального значения, а не только чувственного знака

13

дает ему возможность участвовать в творческом, продуктивном воображении (музыканты, художники способны создавать в своем сознании образы, складывающиеся в единое произведение, и только потом придавать им форму социального языка). Следует обратить внимание на высокий операциональный характер воображения: человек способен визуализировать образы, делать их наглядными, опираясь на прошлый опыт их восприятия. Стало быть, уже на уровне визуализации есть возможность включать образ в стихию «игрового» комбинирования. Результаты этого процесса – новые образы или их структуры – в дальнейшем способны подвергаться рефлексии на уровне мышления.

Во втором параграфе второй главы «Значение интуиции в контексте опыта» анализируются взгляды на интуицию и ее роль: они включают как отрицание ее познавательной и методологической ценности, противопоставление ее интеллекту, так и признание исключительной важности ее гносеологической роли. Связь интуиции с опытом можно проследить в происхождении слова: в переводе с латинского языка «intueor» – пристально смотрю. Если логика выстраивает цепочку доводов и тем самым приходит к конечному выводу, то интуиция постигает одномоментным актом. Интуиция действует как непосредственное знание, не нуждающееся в доказательстве и воспринимаемое как достоверное, где происходи прямое усмотрение истины. Вместе с тем она имеет и уязвимые места: неявность метода, давшего ценный результат; кажущееся отсутствие понятий, опосредующих процесс интуиции; неопределенность истинного характера результата. Каждая интуитивная догадка нуждается в проверке, осуществляемой путем логического вывода следствий из нее и сопоставления их с имеющимися фактами.

Уже средневековые мыслители начали противопоставлять интуицию логике на том основании, что если логика выстраивает цепочку предпосылочных доводов и тем самым приходит к определенному выводу, то интуиция постигает одномоментным актом. Такое различие дискурсивного мышления и интуиции поддержал И. Кант. Некоторые рационалисты были склонны признать роль интуиции в самом начале познания. У Р. Декарта интуиция находит божественные истины, чтобы начать дедуктивное мышление. Логицисты и позитивисты отвергли исследовательскую ценность интуиции. С ними не согласен канадский философ М. Бунге, считающий, что интуиция существует в виде «ускоренных умозаключений». Мерой оценки здесь выступает логика, что по нашему мнению весьма проблематично. Мы поддерживаем мыслителей, которые признают самостоятельность интуиции. Так Х. Ортега-и-Гассет полагал, что интуиция разделяет все основные свойства эмпирического опыта, сочетая в себе обычную чувственность, которая дает непосредственное присутствие объекта, и сверхчувственность практического знания.

14

Разрабатывая проблематику интуиции, следует выделить в ней также два подхода к рассмотрению, помимо отнесения интуитивного знания к категориям логического и рационального и их различений. Можно оценить интуицию как непосредственное знание (близость с некоторыми формами опыта очевидна), дающее постижение истины без помощи доказательств. Е. Л. Фейнберг предлагает разделять «интуицию-суждение» и «интуицию-догадку». Известные ученые А. Пуанкаре и А. Эйнштейн отмечали высокую значимость интуиции в науке. Например, автор теории относительности полагал создание научных аксиом исключительно интуитивной операцией. Следует добавить, что духовные ценности в основном создаются и постигаются интуитивным путем, отличным от логики, так возникают сказки, метафоры, аллегорические образы.

Следует признать важность интуитивного освоения мира в союзе с практическим опытом и рефлексией. Главными чертами интуиции можно считать постижение целого раньше его частей, расширение области представления, возможность постижения одномоментным актом, отсутствие строгих логических умозаключений и доказательств.

Втретьем параграфе второй главы «Телесный опыт»

анализируется важное эпистемологическое значение телесности. Проблема телесности долгое время оставалась на периферии философских исследований, главное внимание всегда уделялось когнитивным возможностям человека, мышлению, сознанию. В современной теории познания утверждается тенденция не выносить телесность за скобки гносеологического анализа и рассматривать тело как внешнюю сторону ментального, как способ его воплощения в жизнь.

Современные исследования, связанные с созданием искусственного интеллекта, дают возможность смоделировать ряд аспектов познавательной деятельности, однако результаты далеки от того, что можно назвать живым и многогранным человеческим разумом. Бессознательное и телесный опыт, фактически исключаемые при рассмотрении мыслительных стратегий, приоритетных для искусственного интеллекта, не учитываются. Однако именно включение понятия телесного в вопросы познавательной активности человека способно дать их адекватное решение.

Всовременных исследованиях разрабатываются варианты целостного подхода к проблеме «тело-сознание», что отличает их от декартовского противопоставления «тела-машины» и мыслящего субъекта. В рамках данной проблематики И. А. Бескова рассматривает телесное и сознательное

вкачестве единого целого, ум и тело трактуются как разные проявления этого целого. Большое внимание телесности уделяет феноменологический подход: «телесность – фундамент эмпирического «Я», условие его

целостности и, одновременно его значимая содержательная часть» (Д. Г. Трунов). В рамках естественной установки, в которой опыт познающего сознания принимается в виде непосредственного фактического бытия, тело – это объект окружающего мира (тело – вещь, сознание –

15

свойство вещи); в рамках феноменологической установки тело является особым феноменом, а сознание – актом, постигающим этот феномен. Однако и в естественной и феноменологической установках тело и сознание оцениваются по-разному. Если разделение опыта на внешний и внутренний присуще «естественному подходу», то с точки зрения феноменологической установки граница между ними весьма условна. Выделяя пороги становления образов тела (тело-объект, тело-«мое тело» и тело-аффект), В. А. Подорога подчеркивает возможность мысленного трансцендирования, объединения их в тело мыслимое и единое.

Системное, холистическое представление о теле человека широко распространено в духовных практиках. В них важно овладение своим собственным телом. Во многих религиозных обрядах (восточные практики, шаманизм, монотеистические религии) телесная вовлеченность имеет глубокое значение для понимания трансцендентной сущности. Особую роль телесный опыт имеет в искусстве. Специфические ощущения и телесные проявления занимают важное место в театральном, цирковом, драматическом искусстве, танце, перформансе. В изобразительном искусстве особую роль играют дистантные формы восприятия, визуального постижения мира.

Исследования, проводимые американским философом Х. У. Гумбрехтом, весьма своеобразно направлены на реабилитацию чувственного, телесного познания. Он предлагает использовать понятие «присутствие» для разработки проблематики телесности в культуре и искусстве. До некоторого «присутствующего» можно дотронуться рукой, а оно, в свою очередь, способно оказывать воздействие на человеческое тело. Если речь идет о формировании образа, являющегося единицей опыта, здесь целесообразно использовать понятия чувственного знака и рационального значения. Их единство формируется как на уровне ощущений и восприятий, так и на уровне представления. Деятельность с образами образует допонятийный уровень познания. Гумбрехт отмечает, что культурные традиции могут складываться неоднородно, и разделяет культуры значения (человек рассматривается как субъект, он эксцентричен относительно мира, в центре – когнитивный способ познания) и культуру присутствия (человеческое бытие-в-мире пространственное и физическое, знания – результат самораскрытия мира). Он считает более гармоничной культуру присутствия, однако только взаимодействие двух видов культур дает некий оптимизм.

Таким образом, проблема телесности становится актуальной наравне с рассмотрением когнитивных способностей человека. Телесность выражает присутствие человека в мире, его включенность в него. Особое значение проблема тела приобрела в искусстве, это и тонкий механизм передачи художественного образа (театр, балет), и элемент культуры, наделенный символами.

16

В четвертом параграфе второй главы «Восприятие пространства в художественном опыте», продолжая тему телесной включенности человека

вокружающий мир и рассматривая чувственные формы, анализируется значение, которое приобретает пространственное восприятие в аспекте эмпирического опыта. Ощущения дают нам возможность важных ориентационных оценок типа «верх-низ», оценки предметов на возможность тактильного исследования. Восприятие посредством зрения ведет нас к представлению пространственных свойств мира. Пространственные аспекты восприятия исследуются не случайно: через художественный образ и его воплощение, репрезентирующее становление представления о пространстве, прослеживаются их основные изменения и развитие. К тому же различные образцы художественного творчества дошли до нас с древнейших времен, в отличие от музыкальных произведений.

Изображение пространственной структуры мира играет важную роль в познании. Даже первые рисунки древнего человека, в которых он пытался показать объем фигур животных, требовали исключительных совместных усилий чувственного опыта, воображения и мышления. В этом творчестве авторы отмечали несоответствие рисунка и воспринимаемого в реальности, поэтому, задействуя когнитивные способности и полагаясь на игру воображения, воссоздавали трехмерное пространство реальности на двухмерном пространстве поверхности холста. Важный этап становления представлений о пространстве, актуализированного в художественных формах, относится к периоду возникновения перспективы. В Древнем Египте уже знали о линейной перспективе, но стилизация и канон изображений диктовались социальными и религиозными основаниями. Античная культура во многом изменила взгляды на перспективу, изобразительность, исходя из идеала мимесиса, художественное творчество стремилось к адекватному изображению предметов. Для греческого мировоззрения цвет и свет были сутью тела, все световые явления мыслились трехмерно и телесно, пластический опыт пытался воплотить гармоническое единство ощущения и зрения. Средневековая традиция утратила пластичность изобразительных образов Античности, отдав предпочтение религиозной символичности.

Теоретические обоснования прямой линейной перспективы появились

вэпоху Возрождения. Правила перспективы были основаны на законах оптики, когда величина изображаемого предмета обратно пропорциональна расстоянию, на котором он находится от наблюдателя. Во время Ренессанса также складывается представление о тональной перспективе в живописи (отдаленные предметы кажутся размытыми); воздушной перспективе (художественный прием, в котором используются свойства цвета и света для передачи отдаления предмета).

Однако особое внимание художники уделяли обратной перспективе, при которой предметы представляются увеличивающимися по мере удаления от зрителя, словно центр схода линий находится не на горизонте,

17

как в прямой перспективе, а внутри самого зрителя. Обратная перспектива создает символическое пространство внутри картины, иконы, показывая тем самым внутренний, сакральный, божественный смысл другого мира. Если геометрические и технические данные перспективы передают сам предмет как результат эмпирического восприятия действительности, то в измененных условиях обратной перспективы уже воспроизводится представление о предмете, привносится идея глубокого постижения мира через вживание, вчувствование в реальность. Э. Панофский подчеркивал, что обратная перспектива является не достижением какого-то времени, ценностным аспектом искусства, а «символической формой», через которую конкретно чувственные знаки связываются с духовным значением. Поэтому рассматривать эволюцию использования техники построения перспективы следует через оба эти фактора: эмпирическое восприятие и идеально-духовное содержание.

Изобразительное искусство связывает представления человека о пространстве, в котором он живет. Зрительные образы, получаемые им в процессе познания мира через ощущение, восприятие, представление, наделяются рациональными значениями, подвергаются творческой обработке, находят эстетическую форму своего выражения. Активность восприятия и разнообразие представлений приводят к разным типам художественной репрезентации, в рамках которой можно проследить и эмпирические основания изображенной пространственной структуры.

В пятом параграфе второй главы «Эпистемологический анализ основных психологических подходов к восприятию» рассматриваются главные стратегии исследования восприятия и анализируются их связи с опытными данными и активностью мышления. Опираясь на результаты наблюдений и опытов, психологи предложили ряд парадигм для анализа восприятия: от нативизма, согласно которому способность к восприятию является у человека врожденной, до той точки зрения, где придается большое значение личному опыту индивида в формировании его восприятия.

Классические теории восприятия оценивают все множество эмпирического опыта как определяемое состоянием сенсорных нервов или их мозговой проекции (И. Мюллер) или разложение человеком при помощи аналитической интроспекции сложных ощущений на простые элементы, имеющие свои физические корреляты (Э. Титченер). Функционалисты и представители теории перцептивной установки отмечали важнейшую, организующую роль жизненного опыта, который накапливается в результате практической деятельности и двигательной активности человека и участвует в формировании восприятия. Также анализируется теория гештальтов, представители которой (В. Келлер, К. Коффка) подчеркивали, что первичными психическими феноменами являются целостные структуры (гештальты), в принципе не выводимые из образующих их компонентов, поэтому восприятие целого образа не сводится к восприятию его частей

18

(например, мы узнаем мелодию в любой аранжировке). Опытные данные (М. Стреттон, Р. Хелд) подтверждают гипотезу о совместной эффективности ощущения и восприятия в создании образа предмета. Дополнение зрительной информации тактильными и слуховыми впечатлениями дает более полные чувственные образы. Р. Арнхейм подчеркивал специфическую интеллектуальность восприятия, его близость мышлению. Он отмечал, что в настоящее время можно утверждать, что на обоих уровнях – перцептивном и понятийном – действуют одни и те же механизмы, а такие термины, как «понятие», «суждение», «логика», «абстракция», «заключение», «расчет», должны неизбежно применяться при анализе и описании чувственного познания. Однако мы считаем, что Арнхейм чрезмерно преувеличивал влияние мышления на сферу восприятия. Конечно, опыт взаимодействует с мышлением, однако сводить первое ко второму по меньшей мере некорректно.

Обобщая разные психологические подходы к анализу ощущений и восприятий, можно выделить два противоположных мнения: а) способность к восприятию врожденная; б) эта способность социально приобретенная. Нам представляется, что перспективны концепции, предлагающие некоторый синтез данных двух позиций. С одной стороны, наши познавательные способности связаны с нашим биоаппаратом, несущим наследственные задатки. Если человек не обладает способностью ориентироваться в пространстве при помощи ультразвука, то ему доступны другие типы чувственного ощущения и восприятия, свойственные его телесности. С другой стороны, познание реализует совместную работу опыта и мышления, и культура научения способна совершенствовать возможности наших органов чувств.

В шестом параграфе второй главы «Анализ проблематики видения и визуализации» анализируется понятие видения в трактовке современных исследователей, учитывающих связи с физиологией восприятия, исторический и общекультурный контексты данных феноменов, а также взаимосвязи с формами мышления. И. А. Бескова подчеркивает, что в широком смысле видение – это «способность делать зримыми объекты и процессы». В. М. Розин определяет видение как сознательную визуальную задачу, понимание мира глазами. А. В. Шуталева соотносит проблему видения с разными уровнями переработки оптической информации: информация, непосредственно идущая от объекта, и обобщенные схемы (эталоны, фреймы, концепты), которые складываются на основании предыдущего опыта человека и хранятся в его памяти. Таким образом, видение в первую очередь должно характеризоваться как активный процесс восприятия мира, направленный на формирование сложных и специализированных представлений. Вряд ли нужно трактовать видение как акт глубокого интеллектуального анализа визуальной информации, но и нельзя сводить его к простому «смотрению», осуществляющему простую регистрацию зрительных впечатлений. От понятия видения следует отличать

19

визуализацию, которую следует трактовать как закрепление образа в материальных знаковых средствах (изображение образа в виде схем, рисунков, материальных объектов и т. д.).

Визуализация получила широкое распространение в художественном и научном творчестве. Зачастую рисунки, схемы, графики не только обеспечивают понимание и лучшее представление о предмете рассмотрения, но и выполняют функцию доказательства, раскрытия положений концепции. Знаково-символическая система значительно облегчает восприятие любого материала, а многие математические и геометрические доказательства крайне сложно произвести без визуализации.

В. М. Розин исследовал феномен видения с культурологической позиции. Включенность индивидуального развития человека в определенную культуру, по его мнению, не только накладывает отпечаток на то, как человек воспринимает мир, но и в большой степени определяет его. Однако строгая культурно-опосредованная концепция видения не уделяет достаточного внимания аспекту индивидуального развития человека в рамках его деятельности: большое влияние на формирование оказывают специфика функционирования наших органов чувств, окружающая природа, род занятий. Как известно, некоторые народы Севера, в частности эскимосы, способны различать до полусотни оттенков белого цвета, что невозможно для тех, кто живет в теплых регионах. Видение соотносится с разным уровнями переработки оптической информации, это и физиологическое основание зрения, и система перцептивных образцов, сложившихся у человека в результате личного опыта.

Свою специфику имеет художественное видение. Художник выделяет у предметов особые качества, которые не столь существенны или второстепенны в практическом восприятии отображаемых предметов. В структуре художественного опыта нужно различать перцептивную сторону, художественное видение (визуализацию-образ) и репрезентацию (визуализацию-воплощение). Предметы действительности, эмоциональные переживания доступны каждому человеку, художник же придает этому значимую форму именно в особом процессе репрезентации. В искусстве, литературе, музыке именно эта эстетическая форма, созданный художественный образ являются нормативными способами передачи внутреннего опыта человека.

Видение как форма исторического опыта представляет собой активный процесс восприятия мира, направленный на формирование особых представлений, обособляющих визуальную информацию об объекте, которая необходима для конструирования образов различного вида.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования и определяются перспективы дальнейшей работы над темой. Опыт является важнейшим элементом познавательной деятельности субъекта, вполне самостоятельным по отношению к мышлению, он представлен во всех типах познания. В опыте сосредоточена интеграция способностей тела, психики и

20