Психология Агапов

от них сбоку и занимающих некоторое пространство внутри помещения для испытаний».

С другой стороны, существует и обратная связь. Явления и предметы внешнего мира мы осознаем по отношению к собственному телу.

Поэтому сознание отчужденности своего тела и его отдельных частей, как правило, сопровождается искажением восприятия предметов (метаморфопсией). Чрезвычайно увеличивается или, наоборот, уменьшается величина предметов (макропсия и микропсия), изменяется их форма, их пропорции, пространственные соотношения.

Больная З. — 22 лет соматогения после родового сепсиса. «…стены, деревья, столы, стулья качаются, падают, лица врачей меняются в форме, становятся то черными, то синими, то желтыми; также меняются цвета окружающих предметов... свои руки то удлиняются и худеют, то укорачиваются».

Эти жалобы сопровождаются жалобами на отчужденность своего тела. «Почему меняется мое тело?» (по А. А. Меграбяну).

В связи с этим при отчужденности тела отчужденными становятся и окружающие предметы. Они кажутся такими же чужими и странными как собственное тело. В этом проявляется одна из общих закономерностей самосознания, с которой мы встретимся и в дальнейшем. Самосознание проецируется во внешнем мире и потому оказывает глубокое влияние на предметное сознание.

Сознание тождественности зависит от свойств личности в целом. Не все ощущения собственного тела имеют одинаковое значение для сознания тождества своего тела. Как упоминалось выше иногда, хотя ощущение какой-либо части тела изменяется по сравнению с нормой и кажется странным, эта часть тела тем не менее не осознается как чужая. При изменении ощущений часть тела осознается как чужая только тогда, когда в силу каких-либо мотивов и отношений личности она имеет особое значение для человека. Поучителен в этом отношении факт, приводимый А. А. Меграбяном.

Больная Д. 38 лет (психогенный невроз с астеническим синдромом). После второго неудачного брака с импотентным мужем и появившейся фригидности возникает чувство чуждости «личности» своих ягодиц и бедер.

У нашего больного К., по профессии экономиста, психогенный невроз с неврастеническим синдромом возник после того, как он не стал справляться с ответственной работой по анализу экономического состояния предприятий. У него преобладали жалобы на то, что голова, мысли, образы стали чужими.

Упомянутая выше больная А. А. Меграбяна жалуется на то, что у нее исчезли материнские чувства к своим детям. Чужим в своем теле и психике для больного становится то, чем он больше всего дорожит, или что имеет для него в данной ситуации наибольшее значение. Естественно, что такое отчуждение своего тела и психики следует связывать не со «схемой тела», а со «схемой личности», то есть интегральным образом своих физических и психических свойств, имеющих наибольшее значение для личности.

Следовательно, что именно человек считает «самим собою», своей личностью, зависит от того, какие именно мотивы и отношения личности являются у него наиболее глубокими и активными. Иначе говоря, содержание сознания

540

тождественности зависит от общей направленности личности. Так, например, хорошо известно следующее утверждение В. Джемса: «...эмпирическое Ego» в наиболее широком смысле слова есть общий итог того, что человек может назвать своим, то есть не только собственное тело и собственные психические силы, но и принадлежащие ему — платье и дом, жену и детей, предков и друзей, свою добрую славу и творческие произведения, поземельную собственность и лошадей, яхту и текущий счет (В. Джемс, 1902, стр. 135).

Если понимать это утверждение как всеобщую характеристику, «Я», оно, конечно, совершенно ложно. Но если принять его за характеристику сознания тождественности американца определенного класса, оно совершенно правильно. В эту характеристику, действительно, входит то, что имеет наибольшее значение для таких людей. Характеристика сознания тождественности передового советского человека с этой точки зрения будет совершенно иной. Для него «своим», принадлежащим к нему самому будет сознание принадлежности к определенному коллективу, его работа, произведения его труда и т. п. В нашем исследовании психологических конфликтов в труде мы неоднократно наблюдали, как переход в другой трудовой коллектив или резкая смена профессии или специальности после многих лет работы на одном предприятии, вызывала жалобы на то, что «я сам не свой» или что «я теперь совсем другой человек».

4. Психологические условия сознания «я»

Как выше упоминалось, утрата сознания «я» наблюдается в наиболее острых депрессивных стадиях неврозов и психозов. Такие депрессивные фазы, естественно, связаны с резким понижением общей активности деятельности или с полной бездеятельностью. Точно так же, наоборот, по мере того как больной выходит из депрессивного состояния и восстанавливается активность деятельности, восстанавливается и сознание своего «я» (А. А. Меграбян).

Таким образом, в той степени, в какой утрачивается или ославляется активность Деятельности, утрачивается или ослабляется сознание своего «я».

Обратный процесс происходит при восстановлении. Это дает основание предполагать, что (сознание своего «я» есть не что иное отражение в самосознании активности собственной деятельности.

Однако понятие активной деятельности слишком широкая и неопределенная характеристика. Она применима и к активности чисто двигательной деятельности и даже мускульного сокращения и к активности сознательной об- щественно-трудовой деятельности. Более конкретная и определенная характеристика той активной деятельности, которая порождает сознание «я» может быть получена при изучении произвольных движений и волевых действий.

Если движение или действие осознается человеком как волевое, то оно сопровождается сознанием своего «я» как исходящее от «я». Если же оно осознается как непроизвольное, то переживание своего «я» отсутствует. При каких же условиях движение или действие осознается как волевое? Интересные данные в этом отношении имеются в исследовании à. Кuçеrа (1930). Обычные условия волевого действия недостаточны для того, чтобы оно осознавалось как волевое. Так, например, если испытуемый по инструкции или по приказу под-

541

нимает какую-либо тяжесть, то действие осознается как автоматическое, а не волевое. Между тем в таком действии имеется и сознательная цель и волевое усилие. Не осознается произвольной и реакция выбора (подъем одной из двух тяжестей), если только выбор происходит быстро, повторно, в одном и том же направлении, импульсивно. Действие осознается как волевое в том случае, когда испытуемый не сразу решается поднять тяжесть, а замедленно, или если прежде чем он поднимет, в его сознании возникает ряд представлений, мыслей или чувств, предрасполагающих к действию и противодействующих ему. То же самое имеет место и при реакции выбора. Наиболее отчетливое осознание волевого характера действия возникает тогда, когда испытуемый выбирает для подъема большую тяжесть или когда мысленно сопоставляет выбираемые тяжести.

èuçеrа истолковывает эти факты с точки зрения эмоционально-волевой теории Штерринга (Stoning, 1933). Он исходит из предположения о первичности особого «чувства я». В зависимости от вовлечении этого чувства, по его мнению, возникает или не возникает борьба различных мыслей, представлений, ассоциаций и тенденций. В действительности, дело обстоит как раз противоположным образом. Приведенные факты говорят о том, что одно из важнейших условий сознания произвольности действия — это успешное и сознательное преодоление каких-либо противодействующих тенденций или мотивов. Тот уровень активности деятельности, при котором возникает сознание я, характеризуется борьбой с внутренними и внешними противодействующими силами. При этом сознание «я» становится отчетливым только тогда, когда такая борьба завершается каким-либо целенаправленным действием — внешним или внутренним. Если же борьба мотивов и тенденций остается незавершенной, тогда, какой бы острой „она ни была, испытуемый осознает свою пассивность, безвольность, следовательно, сознание «я» снижается.

Отсюда вытекает, что одно из необходимых условий сознания «я» — наличие каких-то внутренних противоречий в сознании и личности, которые должны быть преодолены активным действием или поступком. Там, где такие внутренние противоречия, сглаживаются или отсутствуют, соответственно снижается острота, отчетливость сознания «я». Так, например, отчетливость сознания «я» снижается у лиц с примитивной целостностью личности при полном господстве материальных потребностей и влечений над всеми остальными мотивами.

Вместе с тем сознание «я» ослабляется и выпадает тогда, когда внутренние противоречия не могут быть преодолены. Так, в неврозах и психозах внутренние противоречия в личности достигают такой остроты, что разрушается вся иерархическая система. отношений личности. Отсутствует господство какихлибо одних наиболее глубоких мотивов и отношений над другими, менее активными. В таких случаях внутренняя борьба становится неразрешимой и нарушается или исчезает сознание своего «я». Больной заявляет, что его нет, что он не существует.

Осознание своего «я» зависит не только от внутренних противоречий в личности, но и от внешних условий. Если благодаря чисто внешним условиям

542

активная деятельность становится невозможной или значительно снижается, то тем самым искажается сознание «я». Это ясно обнаруживается в экспериментах с сурдокамерой. В том случае, когда эти эксперименты ставятся в условиях полнейшей бездеятельности, они сопровождаются ясно выраженными явлениям деперсонализации.

Сознание «я» так же, как и сознание тождественности, проецируется во внешний мир. Это проявляется в том, что нарушения сознания «я», как правило, сопровождаются нарушением сознания реальности внешних предметов и явлений. «Деперсонализация сопровождается» дереализацией. Привожу иллюстрации (по А. А. Меграбяну).

Больной К. 24лет (психогенный синдром отчуждения).

«...застывшее освещение., резко очерченные тени, холодные блики яркого света; на всем лежит печать странной, тревожной, неподвижности, холодного, мертвенного ощущения. Такое впечатление, что все вещи и явления потеряли свойственный им какой-то внутренний смысл и я бесчувственно созерцаю только присущую им мертвую оболочку, форму...»

Больной П. 27лет (эпилепсия).

Во время острых приступов окружающие предметы кажутся настолько странными, чуждыми и ненастоящими, что при виде их больной впадает в состояние ужаса. Люди кажутся ему в это время нереальными, безжизненными, манекенами, куклами.

Больная В. 24 лет (циклофрения). Внешний мир как в тумане.

Одновременно с сознанием реальности мира исчезает у деперсонализация В конфликтах военноослепших, изложенных в предыдущей главе, дереализация проявлялась в том, что в состоянии наиболее глубокой депрессии ослепшие при посещении цеха не верили, что разговаривающие с ними станочники — слепые. При чтении писем от ослепших они не верили, что письмо действительно написано ослепшим. Когда они выходили из депрессивного состоя-

ния, эти явления исчезали.

Как следует истолковать такую интимную связь между деперсонализацией и дереализацией? Окружающие нас предметы и явления всегда находятся в определенной связи с мотивами и отношениями личности человека. Одни из этих предметов являются целями его деятельности или служат средствами для осуществления его целей или средствами удовлетворения его мотивов. Другие, наоборот, выступают как помехи, препятствия при. достижении цели или грозят каким-либо ущербом или опасностью. Поэтому одни предметы привлекательны, «симпатичны», другие отвратительны, страшны. Восприятию предметов и явлений всегда присущ определенный эмоциональный ореол, обусловленный нашими мотивами и отношениями. Этот обычный, ставший привычным для нас эмоциональный ореол, придает восприятию предметов и явлений сознание их реальности.

Ослабление сознания «я» при неврозах и психозах связано с острым депрессивным состоянием, когда активность мотивов и отношений личности ослабляется или исчезает.

543

Тем самым утрачивается эмоциональный ореол восприятия предметов, придающий им сознание реальности. Мир становится нереальным потому, что не вызывает никаких . желаний и стремлений.

В ослаблении сознания своего «я» у больных разные мотивы и отношения имеют различное значение. Сознание «я» утрачивается, когда ослабляются наиболее глубокие и активные мотивы и отношения, характеризующие стержневые свойства личности. У нашего больного К., благодаря конфликту в труде, отсутствует прежнее активное отношение к своей профессии. Именно поэтому ему кажется, что он стал «пустой», «не настоящий», что он живет «как автомат». А между тем активность многих других мотивов и отношений у него сохранилась. Он сохранил привязанность к семье, любовь к своим детям. Он проявляет известную степень активности в заботе о семье. И тем не менее он утратил свое «я».

У больной С. умирает одновременно дочка и внучка. В психогенном неврозе, возникшем на этой почве, она жалуется, что «живет как во сне», что в ней «все умерло». А между тем она продолжает свои повседневные бытовые дела и даже ссорится с соседкой. Так же как сознание тождественности, сознание своего «я» определяется общей направленностью личности. Не всякая активность и не всякая борьба с противодействующими тенденциями и мотивами определяет сознание «я», а лишь борьба за осуществление наиболее глубоких и активных отношений личности. Что именно становится для человека его подлинным «я», зависит от того, к чему он в наибольшей степени стремится.

5. Психологические условия осознания своих психических свойств

Присущие человеку психические свойства, в которых он не отдает себе отчета, мы можем обозначить как неосознанные. Существует принципиальное различие между таким пониманием неосознанного и понятием бессознательного, как оно применяется у фрейдистов. Неосознанное может стать осознанным, а осознанное стать неосознанным в зависимости от наличия или отсутствия акта осознания. Бессознательное же у фрейдистов по самой своей функции противоположно сознательному и охватывает совершенно другую область мотивов, чем сознательное. В психологической литературе, однако, неосознанное и бессознательное иногда не различается.

У В. Н. Мясищева (1967) мы находим очень четкое и точное описание различных, категорий бессознательного, которое он не отличает от неосознаваемого. На наш взгляд, эти категории характеризуют также условия неосознаваемое психических свойств.

С этой точки зрения к неосознаваемым психическим свойствам прежде всего должны отнести такие, которые человек не замечает в себе потому, что не обращает на них внимания. Так, например, человек может не замечать присущей ему грубости в обращении с людьми. В этом случае, как и вообще при направлении внимания, неподотчетность психического свойства зависит от направленности личности. В данном случае причиной того, что человек не замечает своей грубости, может быть то, что благодаря пренебрежительному отношению к людям, человек не обращает внимания на их реакции на грубость.

544

Во-вторых, причиной неосознаваем ости психического свойства может быть то, что человек не осознает зависимости данного свойства от тех внешних и внутренних причин, которые его определяют. Так, например, у ослепшего отрицательное отношение к своему трудоустройству вполне сознательно в том смысле, что он отдает себе в нем отчет. И вместе с тем оно бессознательно потому, что он не знает тех подлинных психологических причин, от которых оно зависит. Тем самым он не осознает и всего подлинного психологического содержания своего отрицательного отношения к трудоустройству.

И в этой категории неосознаваемых психических свойств существенную роль играет направленность личности. Незнание причин и условий, от которых зависит данное психическое свойство, зависит не только и даже не столько от недостаточности психологических и физиологических знаний, сколько от барьера, который стоит на пути такого познания. Испытуемый не хочет знать подлинных причин своего поведения, потому что такое знание противоречит ка- ким-либо глубоким и активным мотивам и отношениям личности. В приведенном примере знание подлинных причин его отрицательного отношения к труду противоречит желанию больного уйти от тягостных переживаний, не думать о безрадостном будущем.

Третье условие неосознаваемости психических свойств. Каждое свойство личности, как выше было указано, проявляется через посредство ряда автоматизмов (привычек, навыков и установок). Если эти автоматизмы приобрели особую прочность и устойчивость, то человек не замечает тех побуждающих мотивов и отношений, которые за ними стоят. Благодаря привычке к труду, человек может не отдавать себе отчета в том, что он трудолюбив. Часть бессознательного, по словам В. Н. Мясищева, составляет наш автоматизированный опыт.

Наконец, четвертая категория бессознательного по В. Н. Мясищеву — это неприемлемое для сознания человека, соответствии с этим психические свойства личности могут быть неосознаваемыми, когда они неприемлемы для нравственного сознания человека, то есть снижают в его собственных глазах его соци- ально-нравственную ценность; В этом отношении неосознанность психических свойств зависит от направленности личности, а именно от норм и критериев социально-нравственной самооценки. Существует некоторое сходство между этой категорией неосознаваемых психических свойств и теми фактами, которые Фрейд назвал вытеснением в область бессознательного. Но, по Фрейду, в область бессознательного вытесняется лишь влечение, когда его направление противоречит сознанию социально запретного. Между тем нравственно неприемлемыми и потому неосознаваемыми могут быть не только влечения, но самые различные мотивы и отношения, сформировавшиеся на поздних стадиях онтогенеза — корыстолюбие, эгоизм, отрицательное отношение к труду ит. п. Во-вторых, вытесненные в область бессознательного влечения ищут своего удовлетворения косвенным, обходным путем — путем замещающих символических действий и т. п. Неосознаваемые психические свойства в смысле нравственно неприемлемых проявляются не только косвенно, но прямо и непосредственно.

545

В.Н. Мясищев обозначает все перечисленные явления как категории бессознательного. В действительности же здесь даны такие случаи, когда с особенной ясностью и отчетливостью выступает какое-либо одно условие неосознаваемости. Но очевидно, что неосознаваемость какого-либо психического свойства может зависеть не от одного, а от нескольких условий одновременно. Так, например, грубость по отношению к людям может не осознаваться и потому, что человек не обращает на нее внимания, и потому, •что она обратилась в прочную привычку, и потому, что он не знает подлинных причин ее проявления. Кроме того, приведенные условия, вероятно, далеко не исчерпывающие и единственно возможные.

Однако знание даже некоторых условий неосознаваемого показывает, что осознание или неосознание тех или иных своих психических свойств зависит от того, в какой связи они находятся с наиболее глубокими и активными отношениями личности, характеризующими стержневые свойства. Когда человек не обращает внимания на какие-либо свои недостатки, потому что не придает им значения, или не хочет знать подлинных психологических причин своих свойств или не осознает их потому, что они нравственно неприемлемы, во всех этих случаях неосознанность обусловлена господствующими наиболее активными отношениями личности. Так же, как и два другие компонента самосознания — сознание тождественности и сознание своего «я» самопознание также обусловлено, общей направленностью личности. При этом в приведенных случаях трех категорий бессознательного сознательными являются стержневые, господствующие, наиболее активные отношения личности, а бесознательными

— менее обобщенные частные свойства, занимающие подчиненное место в структуре личности. Таким образом, в противоположность фрейдистской концепции, именно осознаваемые свойства личности могут выполнять ведущую роль в структуре личности и в ее деятельности. Однако в том случае, когда главным условием неосознанности являются прочно сложившиеся автоматизмы, посредством которых осуществляется отношение личности, дело обстоит иначе.

Важнейшее условие одного из автоматизмов, на которые опираются свойства личности, а именно привычек и навыков, это давность их происхождения. Наиболее прочные привычки — это привычки ранее всего сложившиеся. Поэтому, если какое-либо широко обобщенное, глубоко активное и стержневое свойство личности рано сложилось в онтогенезе и обросло прочными и устойчивыми автоматизмами, оно также перестает быть осознаваемым. Так именно может обстоять дело с трудолюбием.

При анализе приведенных выше категорий неосознаваемых психических свойств можно обнаружить двоякое функциональное их отношение к осознаваемым свойствам. С одной стороны, между осознаваемыми и неосознаваемыми свойствами может существовать неразрешимое противоречие. Они могут быть антагонистичными и определять деятельность в противоположном направлении. Именно так обстоит дело, когда психическое свойство неосознаваемо, благодаря своей нравственной неприемлемости. Но возможно и противоположное отношение между осознаваемым и неосознаваемым, когда они синэр-

546

гичны, усиливают друг друга, а определяют одно и то же направление деятельности. Так именно обстоит дело, когда неосознанность свойства возникает вследствие прочных автоматизмов или благодаря тому, что человек не обращает на них внимания или не хочет знать их подлинной психологической причины. Таким образом, вопреки фрейдистским и неофрейдистким концепциям, противоречие осознаваемого и неосознаваемого отнюдь не является необходимым (см. Ф. В. Бассин, 1963).

Какую роль играет соотношение осознаваемых и неосознаваемых свойств личности в приспособлении к деятельности? Противоречие между осознаваемыми и неосознаваемыми свойствами личности, как и вообще всякое внутреннее противоречие, в том случае, если оно достигает большой остроты, приводит к психическому конфликту и патологическим нарушениям нервной деятельности — психогенному неврозу. Целостность и единство личности возможно только в той степени, в какой существует синэргическое отношение между осознаваемыми и неосознаваемыми свойствами. Вместе с тем синэргическое отношение сознаваемого и неосознаваемого — необходимое условие развития личности и успешности ее деятельности. Существует всеобщая психологическая закономерность, что цель деятельности яснее и отчетливее сознается и успешнее достигается по мере того, как действия, необходимые для ее осуществления, автоматизируется и перестают осознаваться. Эта закономерность в полной мере применима и к отношениям личности, поскольку они являются всегда целенаправленными. Поэтому новые, более сообщенные и потому более существенные для прогрессивного развития свойства личности яснее и отчетливее всего осуществляются по мере того, как более частные и производные свойства обрастают автоматизмами и перестают осознаваться. Так... коллективизм, человеколюбие наиболее ясно осознаются и успешнее всего осуществляются на такой ступени развития личности, когда элементарная добросовестность в труде, дисциплинированность, выполнение правил вежливости уже стали достаточно автоматизированными... Следовательно, неосознанность более частных и производных свойств столь же существенное и необходимое условие прогрессивного развития личности, как и осознанность высоко обобщенных идейных мотивов.

Наконец, неосознанность частных и производных свойств, вследствие прочно сложившихся автоматизмов, по-видимому, одно из существенных условий сознания тождества своей личности. Проявляется это в том, что в психогенных неврозах расстройство сознание тождества возникает при одновременном усилении самонаблюдения и чрезмерной детализации больным своего психического состояния (А. А. Меграбян). Дело обстояло так, как будто осознание того, что в норме остается незамеченным, вызывает состояние раздвоенности и чуждости своего «я».

Психические свойства не только перестают осознаваться, когда обрастают автоматизмами, но они могут быть еще не осознанными. В онтогенезе свойства личности сначала проявляются в деятельности, будучи неосознанными, и лишь затем могут быть осознаваемыми. Как выше говорилось, самопознание всегда отстает от проявлений свойств личности в деятельности. От каких усло-

547

вий зависит осознание своих психических свойств?

Так же, как и познание внешнего мира, познание самого себя определяется прежде всего требованиями деятельности. Знать свои психические свойства необходимо прежде всего для того, чтобы лучше действовать. И лишь на гораздо более высокой ступени развития осознание своих свойств становятся те психические свойства, от которых зависит успех деятельности и прежде всего той, которая имеет наибольшее значение для человека. Так, по данным Г. А. Собиевой (цитир. по Л. И. Божович, 1968), на протяжении всего среднего школьного возраста в первую очередь осознаются и оцениваются такие качества, как прилежание, настойчивость в учебной работе, любовь к знаниям, аккуратность в выполнении домашних заданий и т.п. Точно так же при анкетном исследовании взрослых наибольшая степень уверенности ответов наблюдается в вопросах, относящихся к их специальным способностям. Это, разумеется, отнюдь не значит, что эти свойства осознаются с наибольшей адекватностью. Адекватность осознания своих свойств зависит от целого ряда других условий.

Не меньшую роль играет социальная оценка. (Предметом осознания становятся те свойства личности, которые чаще всего подвергаются социальной оценке и от которых в наибольшей степени зависит репутация человека. Так, по данным исследования Т.А. Собиевой, у средних школьников на втором месте по количеству самооценок стоят такие качества, как чуткость, справедливость, сдержанность и т. п. Как справедливо указывает Л. И. Божович, это влияние социальной оценки объясняется тем, что социальная оценка «…как бы указывает подростку на характер его взаимоотношений с окружающей общественной средой и тем самым определяет его эмоциональное благополучие и его поведение и отношение к самому себе как субъекту поведения» (стр. 350). Следует только иметь в виду, что это условие отнюдь не специфично только для подростка. Оно типично и характерно в той же степени и для взрослого. Что касается условий, от которых зависит степень влияния социальной оценки на самопознание, а также степень соответствия между социальной оценкой и самопознанием, то они были рассмотрены в другом месте.

Психические свойства недоступны для непосредственного самонаблюдения. Непосредственными предметами самонаблюдения являются лишь свои действия, поступки, а также чувства и эмоциональные состояния в конкретной ситуации. Психические свойства осознаются лишь в результате обобщения данных самонаблюдения. Осознание своих психических свойств требует определенного уровня обобщающего мышления. Поэтому высказывания младших школьников о себе ограничиваются лишь описанием и оценкой своих действий и поступков. Только в подростковом возрасте возникает осознание и словесное обозначение своих психических свойств. Но операции обобщения и отвлечения развиваются прежде всего в познании внешнего мира. Таким образом, так же как, сознание тождества и сознание «я», развитие самопознания определяется развитием предметного сознания и следует за ним. Поэтому и у взрослого человека уровень осознания своих психических свойств и степень его адекватности в большой степени зависит от уровня предметного сознания.

И наконец, последнее и вместе с тем наиболее важное.

548

Выше говорилось, что, какие именно свойства человек не осознает v себя, зависит от наиболее обобщенных и активных отношений личности, от ее общей направленности. Но тем самым от общей направленности личности зависит также и то, какие свои свойства он осознает. На высшем этапе развития личности в характеристике общей направленности личности решающую роль играет мировоззрение, понимаемое как система научных знаний о мире. Следовательно, на известном этапе развития личности такую же определяющую роль мировоззрение играет и в осознании своих психических свойств. Л.И. Божович детально рассматривает и интерпретирует это влияние по отношению к старшему школьному возрасту. На взрослых эта проблема экспериментально не исследовалась.

Осознание своих психических свойств сказывается на восприятии внешних предметов и явлений. Это явление, подобно рассмотренным выше при анализе сознания и сознания тождественности, можно было бы также назвать проецированием самосознания, в предметном сознании. Однако такое проецирование личности следует отличать от проецирования своих свойств потому, что в последнем случае в предметном сознании проецируются не только осознаваемые, ной неосознаваемые психические свойства.

Наиболее отчетливо сказывается осознание своих психических свойств на восприятии чужой личности. Это обнаруживается в том случае, если сравнивать самооценку и оценку психических свойств чужой личности на основе воспоминания, непосредственного восприятия или на основе воспринятой фотографии. Испытуемым предлагается перечень психологических терминов, которые они должны использовать как при самооценке, так и при оценке сторонней личности. При этом различные авторы и при разных условиях получали как положительные так и отрицательные корреляции. (В. I. Murstein and R. S. Prayer, 1959, P. T. Campbell, N. Miller, I. Lubetsky and Т. I. O'Commell, 1964). Это зна-

чит, что в одних исследованиях чужой личности чаще всего приписывались те же свойства, что и своей (ассимилятивная тенденция), тогда как в других — противоположные (контрастирующая тенденция). Вероятно, существенную роль при этом играет, какие именно свойства приписываются собственной личности. Так, например, оценивающие себя как враждебных, обнаруживали тенденцию оценивать других тоже как враждебных. Лучше приспособленные испытуемые проявили ассимилятивную тенденцию в большей степени, чем малоприспособленные. Помимо ассимилятивной и контрастирующей различают и некоторые другие тенденции при проецировании. Так, испытуемые приписывают другим людям те свойства, которых, по их мнению, недостает им самим (проекция дополнения).

Проецирование своих свойств проявляется и при восприятии каких-либо сюжетных ситуаций, например, в методике ТАТ. В методике Роршаха проецирование проявляется при восприятии неоформленных чернильных пятен. Во всех этих случаях обнаруживается большая или меньшая корреляция между самооценкой и содержанием и качественными особенностями восприятия. Однако в разных исследованиях и при различных условиях с одними и теми же самооценками коррелируют различные особенности восприятия и наоборот.

549

Этим и объясняется трудность в истолковании прожективных тестов, о которой говорилось выше. Что касается психологических механизмов проецирования, то здесь существуют самые различные противоречивые теории.

6. Психические условия социально-нравственной самооценки

Генетически первичное условие нравственной самооценки ребенка — социальная оценка его поведения взрос- • лыми. Раньше всего ребенок начинает оценивать свои действия и поступки буквально повторяя оценки взрослых. Но это генетически первичное условие остается одним из наиболее могущественных и значительных факторов нравственной самооценки на протяжении всей жизни человека. Условия, от которых зависит характер и степень влияния социальной оценки на самооценку, были рассмотрены в главе V (Личность и общество).

Одно из важнейших среди этих условий — осознанность критериев нравственной оценки.

Нравственные критерии самооценки формируются в социальноисторическом развитии. Отдельной личностью они усваиваются вместе с усвоением всего социально-исторического опыта человечества. Степень этого усвоения определяется уровнем развития мышления, эмоционально-волевой сферы, вообще, всего предметного сознания в целом. Следовательно(социальнонравственная самооценка так же, как и другие стороны самосознания, определяется" развитием предметного сознания. Так как нравственные понятия — высоко обобщенные понятия, то наибольшее значение для освоения критериев нравственной самооценки имеет развитие обобщающего мышления. В связи с этим находится тот факт, что именно в подростковом возрасте «.. .вопросы, связанные с нормами и правилами общественного поведения, становятся в центре внимания» (Л. И. Божович, 1968, стр. 322). Для нравственной самооценки недостаточно правильного осознания общих нравственных понятий. Необходимо связывать эти общие понятия с конкретными действиями и поступками. Так, например, из исследования А. А. Малиованова видно, что подростки не усматривают, какое отношение имеет плохое поведение на уроке к общим нравственным требованиям коммунистической дисциплинированности (цит. по Л. И. Божович). Такое двоякое направление нравственной самооценки от общего к конкретному и от конкретного к общему точно так же определяется уровнем развития предметного сознания. У взрослого человека еще большее значение имеет другое условие. Чтобы психическое свойство или те действия и поступки, в которых оно проявляется, стали предметом нравственной самооценки, оно должно быть подмечено, привлечь к себе внимание. Но, как выше говорилось, осознание своих психических свойств определяется направленностью личности. Поэтому в той же степени и нравственная самооценка определяется общей направленностью личности. И взрослый человек, несмотря на высокие нравственные идеалы, иногда не осуждает своей собственной недисциплинированности или несдержанности, но не по тому что не понимает их отношения к общим нравственным требованиям, а потому, что не замечает этих свойств.

550

Зависимость нравственных самооценок от направленности личности проявляется еще иначе. Нравственные критерии, применяемые в самооценке, могут быть различны по своему социальному содержанию — идеалистическими — религиозными или материалистическими. Coдержание нравственных критериев самооценки определяется идейной направленностью личности. Наибольшая обобщенность и осознанность идейной направленности достигается благодаря усвоению научного мировоззрения. Поэтому наивысший уровень обобщенности и осознанности нравственной самооценки точно так же достигается благодаря усвоению научного мировоззрения.

В зависимости от того, как человек нравственно оценивает свои собственные свойства, находится и его оценка нравственных свойств окружающих людей. Эта зависимость имеет различный характер. Во-первых, собственные свойства становятся эталоном, по отношению к которому оценивается поведение окружающих. Эта роль нравственной самооценки обнаруживается в том случае, если мы сравниваем оценку одного и того же человека различными людьми, различно себя оценивающими. Например, одного и того же человека одни оценивают как хорошо собой владеющего, другие как несдержанного. Или одного и того же человека — одни — как хвастливого, другие — как скромного. Если оценивающий человек отличается повышенной самооценкой, но не считает себя нескромным, то, естественно, критерий, которым он оценивает скромность других, очень низкий. Если, наоборот, оценивающий человек отличается пониженной самооценкой, несмотря на значительные свои достижения, то его критерий скромности других людей очень высокий.

Таким образом, как и другие стороны самосознания, социальнонравственная самооценка проецируется в осознании окружающих людей.

7. Общие закономерности самосознания

Сопоставляя психологические условия, от которых зависит каждый из компонентов самосознания в отдельности, мы могли видеть, что основные условия во всех случаях являются общими. Они характеризуют общие закономерности самосознания. Во-первых, каждый компонент самосознания определяется общей направленностью личности. Так же как предметное .сознание и самосознание имеет избирательный характер. Поэтому от направленности личности зависит, какие именно ощущения и образы собственного тела, а также переживания и побуждения приобретают наибольшую значимость для человека. Благодаря этому они становятся для него теми опознавательными признаками, по которым он судит об устойчивости и постоянстве своей личности. По этим наиболее значимым для него признакам он судит о том, что личность осталась той же самой личностью. От направленности личности зависит также, какая именно активная деятельность и в какой области обладает наибольшей значимостью для человека. Благодаря этому не всякая, а лишь определенного рода деятельность становится опознавательным признаком, по которому он судит об активность своего «я». От направленности личности зависит, на какие свои свойства человек обращает внимание и осознает их с наибольшей ясностью и отчетливостью.

551

Наконец, от направленности личности зависит, какими именно нравственными нормами и критериями человек руководится, подвергая их своей со- циально-нравственной оценке.

Таким образом, направленность личности – общий фактор самосознания в целом.

Так как под направленностью личности мы понимаем систему мотивов, то в конечном счете самосознание определяется системой мотивов, формирующихся и проявляющихся в деятельности человека.

Система мотивов, выражающаяся в направленности личности, генетически первична, а самосознание вторично. Так же как и система мотивов, самосознание определяется совокупностью всех общественных отношений, в которых живет, развивается и действует человек. Во-вторых, каждый компонент самосознания определяется познанием, внешнего мира.

Тождество своей личности человек осознает, сопоставляя устойчивость и постоянство ощущений и образов своего тела, а также переживаний и стремлений, с изменчивостью явлений и предметов окружающего мира. Активность, своего «я» мы осознаем в той степени, в какой используя законы природы заставляем ее служить своим целям.

Лишь в меру познания закономерностей природы и общества человек становится активным деятелем. Свойства своей личности человек осознает прежде всего как условия, благоприятные или неблагоприятные для успеха деятельности. Но это возможно наилучшим образом только тогда, когда он осознает внешние условия, от которых зависит успех деятельности. От свойств личности успех деятельности зависит только в том случае, если мы ставим перед собой реальные осуществимые задачи и знаем наиболее целесообразные средства и пути их осуществления. Поэтому лишь в сопоставлении с внешними условиями мы в состоянии наиболее ясно и отчетливо осознать роль свойств личности в успехе деятельности.

Познавая объективные требования природы и общества, предъявляемые к его личности, человек осознает соответствие или несоответствие этим требованиям свойств своей личности.

Наконец, социально-нравственная самооценка своей личности зависит от правильного понимания социальных норм и критериев нравственной оценки. Таким образом, лишь в процессе осознания внешнего мира и прежде всего социального мира ив меру этого осознания осуществляется наиболее полное и адекватное самосознание.

Наиболее высоким уровнем познания внешнего мира является мировоззрение человека. Поэтому наиболее высокого уровня самосознания человек достигает тогда, когда он усваивает научное диалектико-материалистическое мировоззрение.

Благодаря такой органической связи между самосознанием и познанием внешнего мира развитие самосознания зависит от развития предметного сознания. Так, ребенок начинает отличать свое тело от внешних предметов только после того, как он начинает узнавать и отождествлять предметы внешнего мира. Осознание свойств своей личности и их сознательная социально-

552

нравственная самооценка возникает только на определенном уровне развития обобщающего мышления.

Самосознание развивается и наиболее полно и адекватно осуществляется в процессе активного воздействия на внешний мир и его познания. При некоторых определенных условиях самосознание выступает изолированно, вне связи с деятельностью и познанием внешнего мира. В таких условиях мы наблюдаем извращения самосознания и распад единства и целостности личности. Так, в условиях сензорной депривации и полной бездеятельности наблюдаются явления деперсонализации и дереализации. Нарушается сознание тождества и сознание своего «я», внешние предметы кажутся чуждыми и нереальными. В психогенных неврозах чрезмерная сосредоточенность больного на своих переживаниях точно так же связана с деперсонализацией и дереализацией. Все эти факты еще в большей степени подтверждают основанную закономерность — обусловленность самосознания активной деятельностью и познанием внешнего мира.

Будучи генетически и функционально вторичным, самосознание, в свою очередь, оказывает глубокое и всестороннее воздействие на предметное сознание. Это проявляется в том, что все основные компоненты самосознания проецируются при осознании внешнего мира. Сознание своего «я» проецируется в осознание тождества предметов. Поэтому при нарушении осознания тождества искажается восприятие формы, величины, пространственных отношений между предметами. Отчуждение своей личности связано с отчуждением предметов.

Сознание своего «я» проецируется в сознании реальности внешних предметов. Поэтому нарушение в сознании «я» связано с дереализацией внешних предметов и явлений. Они воспринимаются как во сне, как «сквозь дымку» и т. п. Осознание своих психических свойств проецируется при истолковании поведения и личности окружающих людей. Точно так же социально-нравственная самооценка оказывает глубокое влияние на оценку окружающих людей.

При этом надо иметь в виду, что проецирование самосознания во внешнем мире имеет отнюдь не зеркальный характер. Вопреки, обычному мнению, мы судим о людях, отнюдь не так же, как о себе самих. Выше мы могли видеть, что осознание и социально-нравственная оценка психических свойств других людей может быть прямо противоположна осознанию и самооценке своих собственных свойств. Или же в других людях человек видит такие свойства и достоинства, которых, по его мнению, недостает ему самому.

Проецирование самооценки — один из существенных факторов, определяющих субъективность осознания внешнего мира. Образы внешних предметов и явлений субъективны не только потому, что различны индивидуальные качественные особенности психической деятельности, различны индивидуальные задачи и мотивы деятельности. Образы субъективны также и потому, что в них проецируется индивидуальное самосознание. И вместе с тем, поскольку самосознание генетически и функционально вторично и в свою очередь, определяется объективными условиями жизни и деятельности, поскольку этот субъективный образ «приблизительно правилен», то есть отражает действительность. Будучи вторичным по отношению к деятельности и познанию внешнего мира,

553

самосознание оказывает тем не менее глубокое и всестороннее влияние на весь процесс развития личности. Как было показано в главе V и VII, личность не только формируется общественными условиями, человек сам создает свою личность своими действиями и поступками в данных ему общественных условиях.. Но активно создавать свою личность можно только в той степени, в какой мы осознаем ее положительные и отрицательные свойства, ее достоинства

инедостатки, взаимную связь свойств, структуру личности. Поэтому от уровня

ихарактера самосознания зависит то, в какой мере человек в состоянии сам создавать свою личность и какую личность он создает. Но личность формируется в коллективной деятельности: «в коллективе, через коллектив и для коллектива». Поэтому самосознание определяет развитие личности только тогда, когда оно находится в определенном соотношении с общественным сознанием, в частности с общественным мнением коллектива. Противоречие между самосознанием и общественным мнением коллектива — один из источников глубокого психологического конфликта, результатом которого может быть регрессия, то есть снижение уровня приспособления. При низком уровне самосознания влияние общественного мнения ничем не отличается от влияния «молвы» и имеет чисто реактивный характер. Возникают психические изменения типа конформных реакций, реакций подражания, внушенных и т. п.

Самосознание становится определяющим фактором развития личности только тогда и только в той степени, в какой оно действует в одном и том же направлении с общественным сознанием, с общественным мнением коллектива.

554

Ясперс К. Общая психопатология. – М., 1997. – С.167-170 (Расщепленная личность (персонификации)), С. 177-185 (Мгновенное целое: состояние сознания. §1. Внимание и флюктуации сознания).

С.167-170

Раздвоение «Я» или его расщепление на большее число частей может происходить таким образом, что больные оказываются лицом к лицу с совершенно чуждыми силами, ведущими себя как отдельные личности, характеризующиеся многогранностью, преследующие вполне очевидные цели, имеющие определенный характер, настроенные дружественно или враждебно. На самом элементарном уровне эти единства представляют собой так называемые одновременные галлюцинации нескольких органов чувств. Личность, являющаяся больному в зрительной галлюцинации, вдобавок еще и говорит. Голоса, зрительные галлюцинации, бред воздействия, раздвоение сознания собственного тела могут вступить в сложную связь и в итоге оформиться в настоящие персонификации (в данном случае мы используем удачный термин, придуманный больным Штауденмайером [Staudenmaier]).

Штауденмайер, профессор химии, описал персонификации в ряду собственных патологических переживаний. В отличие от многих других больных той же группы (то есть шизофреников) он считает их не духами или чуждыми существами, а потерявшими самостоятельность частями собственного бессознательного». Приведем его сообщение, выказывающее известные черты сходства с процитированным выше сообщением отца Сурина: «Отдельные галлюцинации выступали во все более и более отчетливом виде и повторялись все чаще и чаще. В конце концов они оформились в персонификации: например, самые значительные зрительные образы вступали в регулярные сочетания с соответствующими слуховыми образами, в результате чего возникали фигуры, которые заговаривали со мной, давали мне советы и критиковали мои действия, и т. п. Характерный недостаток этих персонификаций заключается в том, что они действительно думают, будто они суть то, чем они кажутся или хотят казаться, поэтому они говорят и действуют абсолютно всерьез. В течение длительного времени я всячески пытался дать им дальнейшее развитие». Вот некоторые примеры:

«Несколько лет назад, в то время, когда я наблюдал за какими-то военными учениями, мне неоднократно доводилось видеть невдалеке от себя одну даму царствующей фамилии и слышать ее разговоры. Позднее у меня случилась необыкновенно яркая галлюцинация: будто я слышу ее голос еще раз. Поначалу я не обращал внимания на этот голос, который то и дело возникал и очень скоро исчезал. С течением времени, однако, ощущение ее близости стало посещать меня все чаще и чаще, делаясь к тому же все более и более отчетливым; отчетливость приобрел и ее зрительный образ, постоянно навязывавший себя мне параллельно ее внутреннему голосу (хотя поначалу он не выглядел как настоящая галлюцинация). В дальнейшем появились персонификации других царствующих особ — в частности, германского императора, а также неко-

555

§8. Рефлексивные феномены

Психологическое введение. Говоря о сознании «Я», мы имеем в виду не только определенного рода внутренние переживания; сознание собственного «Я» побуждает меня еще и рефлексивно обращаться к самому себе. Рефлексируя, я не только познаю себя, но и влияю на самого себя. Во мне не просто чтото происходит: я к тому же еще и планирую, побуждаю, формирую то, что происходит внутри меня. Я могу, так сказать, впитывать действительность в себя, могу вызывать ее и управлять ею.

Развитие человека как в индивидуальном, так и в историческом аспекте не является — в отличие от всех остальных биологических событий — пассивной трансформацией; это собственная внутренняя работа души и духа, осуществляемая в контексте универсальной диалектики борьбы и превращения противоположностей.

Поэтому уже не приходится говорить просто о непосредственной душевной жизни. Мышление и воля дают начало рефлексии, а вместе с рефлексией начинается опосредующее вмешательство в любое непосредственное переживание. Но как только непосредственное переживание перестает быть единственным определяющим фактором, мы обнаруживаем не просто расширение, развертывание, новое измерение переживания, но и совершенно новые по своему характеру расстройства. Возьмем, к примеру, простейшую, основную форму непосредственности — инстинкты; рефлексирующее намерение может поддерживать их, «помогать» им, но может и полностью запутывать и подавлять их.

Расстройства возникают тогда, когда действие механизмов, реализующих и координирующих рефлексию в ее связи с непосредственными данностями психической жизни, отклоняется от естественного пути (который для нас во многом неясен, но включает в себя все то, что в нашей жизни является самоочевидным, безопасным, не проблематичным, то есть противоречащим любому рефлексированию).

Душевная жизнь человека — в отличие от душевной жизни животных или идиотов — уже не может быть только непосредственной. Если бы она была чисто элементарным процессом, нам следовало бы считать ее расстроенной; то же, впрочем, относится и к чисто рефлексивной душевной жизни.

Тот факт, что непосредственно переживаемые нами феномены подвергаются постоянным трансформациям под воздействием рефлексии, в большинстве случаев никак не отменяет их непосредственного характера (именно таковыми мы их пытались описать). Но воздействие рефлексии на то, что переживается непосредственно, имеет фундаментальное значение: соответственно, при исследовании явлений психической жизни мы должны со всем вниманием отнестись к возможному вмешательству со стороны рефлексии. Это вмешательство может порождать некоторые новые психопатологические феномены. Вопервых, содержащийся в рефлексии элемент преднамеренности может стать источником неискренности: сталкиваясь с лицами, страдающими истерией, мы можем ошибочно принять их переживания за истинные. Во-вторых, тот же элемент может привести к нарушению упорядоченности в сфере инстинктивной

558

деятельности (в частности, на уровне соматических функций). Наконец, в- третьих, он может привести к возникновению навязчивых явлений — этих единственных в своем роде душевных переживаний, возможных только на основе рефлексии и воли. Во всех трех случаях рефлексия и преднамеренность служат совершенно необходимыми предпосылками для возникновения совершенно «непроизвольных» феноменов.

Огромное значение рефлексии, наполненной определенным содержанием, мы обсудим в главе о понятных психических взаимосвязях. Все патологические проявления, рассматриваемые в настоящем разделе с точки зрения феноменологии. естественным образом найдут там свое место. Это моменты человеческой жизни, и их содержание должно быть понято в ее контексте. Здесь нас интересуют только переживаемые явления как таковые, то есть различные типы и формы явлений, а не их содержание и смысл.

(а) Стихийная и опосредованная мышлением психическая жизнь

Нормальная, повседневная психическая жизнь всегда так или иначе укоренена в рефлексии. В этом отношении она противоположна психотическому, стихийному переживанию. Например, когда мы сопоставляем бредовую идею с простой ошибкой, живое осознание с переживанием некоей «мнимости», меланхолию с невротической депрессией после несчастного случая, настоящую галлюцинацию со спроецированным в пространство фантастическим представлением, переживание раздвоенного «Я» с ощущением «двух душ в одной груди», инстинктивное побуждение с простым желанием, двигательное возбуждение с осмысленной моторной разрядкой эмоций, мы каждый раз видим, с одной стороны, элементарное, непосредственное и не поддающееся редукции переживание, а с другой стороны — нечто, являющееся результатом определенного развития и роста, укорененное в мышлении и живущее в нем, пусть сравнительно мимолетное и второстепенное, но тем не менее являющее собой некий мгновенный аффект, очевидное и сильное чувство. На элементарное и непосредственное невозможно воздействовать психологическими средствами; последние способны оказывать влияние только на то. что опосредовано мыслью. Стихийное первоначально лишено содержания (то есть содержание для него — нечто приобретенное, вторичное): но все, относящееся к сфере мышления, развивается исходя из содержания. То, что доступно пониманию в аспекте своего генезиса и развития, противостоит явлениям, сущность и причинные связи которых неясны и которые врываются в сферу психического с какой-то первобытной силой. Чисто стихийное, таким образом, выявляет себя в качестве болезненного процесса.

С. 177-185

В данном разделе, впервые на протяжении нашего феноменологического исследования переживаний, мы затрагиваем идею целостности, а именно — такой тип целостности, который проявляется в непосредственном, мгновенном переживании общего состояния собственной души.

559