35. Проблема зарождения общественных отношений и членораздельной речи по г. Э. Фабри

Групповое поведение обезьян и зарождение общественных отношений.Общественные отношения зародились в недрах первых форм трудовой деятельности. Труд с самого начала был коллективным, общественным. Это вытекало уже из того, что люди с момента своего появления на земле всегда жили коллективами, а обезьяны - предки человека - более или менее крупными стадами (или семьями).Таким образом, биологические предпосылки общественной жизни человека следует искать в стадности ископаемых высших приматов, точнее, в их предметной деятельности, выполняемой в условиях стадной жизни.

С другой стороны, труд определял с самого начала качественное своеобразие объединений первых людей. Это качественное отличие коренится в том, что даже наиболее сложная орудийная деятельность животных никогда не имеет характера общественного процесса и не определяет собой отношений между членами: сообщества, что даже у животных с наиболее развитой психикой структура сообщества никогда не формируется на основе орудийной деятельности, не зависит от нее, а тем более не опосредуется ею.

Обо всем этом необходимо помнить при выявлении биологических предпосылок зарождения человеческого общества. Глубоко ошибочными являются предпринимаемые нередко попытки непосредственно вывести закономерности общественной жизни людей из закономерностей группового поведения животных. Человеческое общество не просто продолжение или усложнение сообщества наших животных предков, и социальные закономерности не сводимы к этологическим закономерностям жизни обезьяньего стада. Общественные отношения людей возникли, наоборот, в результате ломки этих закономерностей, в результате коренного изменения самой сущности стадной жизни зарождающейся трудовой деятельностью.

В поисках биологических предпосылок общественной жизни Войтонис обратился к стадной жизни низших обезьян с целью выявить те условия, в которых "появившееся у отдельных особей индивидуальное пользование орудием могло стать общественным, могло влиять на перестройку и развитие взаимоотношений, могло найти в этих взаимоотношениях мощный фактор, стимулировавший само применение орудия"⁶⁶. Войтонис и Тих провели в этом направлении многочисленные исследования по выявлению особенностей структуры стада и стадного поведения у обезьян.

⁶⁶ Н. Ю. Войтонис. Предыстория интеллекта, стр. 192.

Тих придает особое значение возникновению у обезьян новой, самостоятельной и весьма мощной потребности в общении с себе подобными. Эта новая потребность, по Тих, зародилась еще на низшем уровне эволюции приматов и достигла своего расцвета у ныне живущих павианов, а также у живущих семьями человекообразных обезьян. У животных предков человека прогрессивное развитие стадности также проявилось в формировании прочных внутристадных отношений, которые оказались, в частности, особенно полезными при совместной охоте с помощью естественных орудий. Тих считает, что именно эта деятельность привела к необходимости обработки орудий охоты, а затем и к выделке примитивных каменных орудий для изготовления разнообразных охотничьих орудий.

Большое значение придает Тих и тому обстоятельству, что у непосредственных предков человека подростки должны были, очевидно, усваивать традиции и умения, сформировавшиеся у предшествующих поколений, перенимать опыт старших членов сообщества, а последние, особенно самцы, должны были проявить не только взаимную терпимость, но и умение сотрудничать, согласовывать свои действия. Всего этого требовала сложность совместной охоты с применением различных предметов (камней, палок) в качестве орудий охоты. Одновременно на этом этапе впервые в эволюции приматов возникли условия, когда появилась необходимость в обозначении предметов и без этого нельзя было .обеспечить согласованность действий членов стада при совместной охоте.

Язык животных и членораздельная речь. У современных обезьян средства общения, коммуникации отличаются не только своим многообразием, но и выраженной адресованностью. побуждающей функцией, направленной на изменение поведения членов стада. Тих отмечает также большую выразительность средств общения обезьян и их сходство с эмоциональными средствами коммуникации у человека. Однако в отличие от человека, как считает Тих, коммуникативные средства обезьян - как звуки, так и телодвижения - лишены семантической функции и поэтому не служат орудием мышления.

В последние годы коммуникационные возможности обезьян - прежде всего человекообразных - изучались особенно интенсивно, но не всегда адекватными методами. Можно, например, ссылаться на эксперименты американского ученого Д. Премака, пытавшегося с помощью системы оптических сигналов научить шимпанзе человеческому языку. По этой системе у обезьяны вырабатывались ассоциации между отдельными предметами (кусками пластика) и пищей, причем применялась методика "выбора на образец", введенная в практику зоопсихологических исследований еще в 10-х годах нашего века Ладыгиной-Котс: чтобы получить лакомство, обезьяна должна выбрать среди разных предметов (в данном случае разнообразных кусков пластика) и дать экспериментатору тот, который ей перед этим показывался. Таким же образом вырабатывались реакции на категории объектов и формировались обобщенные зрительные образы, представления подобно тем, с которыми мы уже познакомились при рассмотрении поведения позвоночных и даже пчел, но, понятно, у шимпанзе они были более сложными. Это были представления типа "большее" и "меньшее", "одинаковое" и "различное" и сопоставления типа "на", "сперва", "потом", "и" и др., на что животные, стоящие ниже антропоидов, вероятно, неспособны.

Эти опыты, как и аналогичные эксперименты других исследователей, безусловно, очень эффектно показывают исключительные способности человекообразных обезьян к "символическим" действиям и обобщениям, большие их возможности общения с человеком и, конечно, особенно мощное развитие их интеллекта - все это, правда, в условиях особенно интенсивных обучающих воздействий со стороны человека ("развивающего обучения", по Ладыгиной-Котс).

Вместе с тем эти эксперименты вопреки замыслам их авторов никоим образом не доказывают наличия у антропоидов языка с такой же. структурой, как у человека, хотя бы уже потому, что шимпанзе "навязали" подобие человеческого языка вместо того, чтобы установить с животным коммуникацию с помощью его собственных естественных средств общения. Ясно, что если судить по придуманному Премаком "пластиковому" языку как об эквиваленте подлинного обезьяньего языка, это неизбежно приведет к артефактам. Такой путь в самом принципе своем бесперспективен и не может привести к пониманию сущности языка животного, ибо данные эксперименты дали лишь феноменологическую картину искусственного коммуникационного поведения, внешне напоминающего оперирование языковыми структурами у человека. У обезьян была выработана только лишь (правда, весьма сложная) система общения с человеком в дополнение к тому множеству систем общения человека с животным, которые он создал еще начиная со времен одомашнивания диких животных.

Итак, несмотря на подчас поразительное умение шимпанзе пользоваться оптическими символическими средствами при общении с человеком и, в частности, употреблять их в качестве сигналов своих потребностей, было бы ошибкой толковать результаты подобных опытов как доказательства якобы принципиального тождества языка обезьян и языка человека или вывести из них непосредственные указания на происхождение человеческих форм коммуникации. Неправомерность таких выводов вытекает из неадекватного истолкования результатов этих экспериментов, при котором из искусственно сформированного экспериментатором поведения обезьян выводятся заключения о закономерностях их естественного коммуникационного поведения.

Что же касается языковых возможностей обезьян, то принципиальная невозможность обучения обезьян членораздельному языку была неоднократно доказана, в том числе и в последние годы, равно как была показана несостоятельность лингвистических выводов Премака и других авторов упомянутых экспериментов. Конечно, вопрос о семантической функции языка животных еще во многом не ясен, но нет сомнений в том, что ни у одного животного, включая и человекообразных обезьян, нет понятийного мышления. Как уже подчеркивалось, среди коммуникативных средств животных немало "символических" компонентов (звуков, поз, телодвижений и пр.), но нет абстрактных понятий, нет слов, членораздельной речи, нет кодов, обозначающих предметные компоненты среды, их качества или отношения между ними вне конкретной ситуации. Такой в корне отличный от животного способ общения мог появиться лишь при переходе с биологической на социальную плоскость развития. Одновременно, как указывал Энгельс, членораздельная речь и труд являлись главными факторами антропогенеза.

Нет ничего удивительного в том, что и язык животных характеризуется обобщенной условностью передаваемых сигналов. Это является основой любой системы коммуникации, а при переходе к социальной форме общения у первых людей это послужило биологической предпосылкой зарождения членораздельной речи в ходе их совместной трудовой деятельности. При этом только зарождающиеся общественно-трудовые отношения могли реализовать эту предпосылку, и есть много оснований думать, что первые элементы человеческой речи относились именно к этим отношениям, обозначали информацию о предметах, включенных в совместную трудовую деятельность.

В этом состоит принципиальное отличие от языка животных, который информирует прежде всего (хотя не исключительно) о внутреннем состоянии индивидуума. Как уже отмечалось, коммуникативная функция языка состоит в сплочении сообщества, индивидуальном опознавании, сигнализации о местонахождении (например, птенца или "хозяина" индивидуального участка), привлечении полового партнера, сигнализации об опасности, импонировании или запугивании и т. д. Все эти функции всецело остаются в рамках чисто биологических закономерностей.

Другое важное отличие языка животных от человеческой речи состоит в том, что язык животных всегда представляет собой "закрытую", генетически фиксированную систему, состоящую из определенного для каждого вида ограниченного количества сигналов, в то время как членораздельная речь человека является "открытой" системой, которая постоянно обогащается новыми элементами путем создания новых комбинаций из составляющих ее акустических компонентов. Поэтому человеку приходится в ходе его индивидуального развития выучить кодовые значения языка, научиться понимать и произносить их.

36. происхождения трудовой деятельности по Г. Э. Фабри

Общеизвестно, что решающий фактор превращения животного предка — ископаемой человекообразной обезьяны — в человека был открыт около ста лет тому назад Ф.Энгельсом: труд, создавший человека, создал и человеческое сознание. Трудовая деятельность, членораздельная речь, а на их основе и общественная жизнь определяли развитие человеческой психики и, таким образом, являются отличительными критериями психической деятельности человека по сравнению с таковой животных. Поэтому для выяснения конкретных условий возникновения сознания необходимо отыскать в мире животных возможные биологические предпосылки этих форм человеческой деятельности и проследить вероятный путь их развития. Труд с самого своего зарождения был ручным, таким же по необходимости было и изначальное человеческое мышление. У современных обезьян, как уже отмечалось, оно так и осталось чисто «ручным мышлением». Рука — орган и продукт человеческого труда: развившись из руки обезьяны, став органом труда, человеческая рука достигла благодаря труду, причем только благодаря труду, как подчеркивал Энгельс, «той высокой ступени совершенства, на которой она смогла, как бы силой волшебства, вызвать к жизни картины Рафаэля, статуи Торвальдсена, музыку Паганини»¹. Таким образом, рука (ее развитие и качественные преобразования) занимает центральное место в антропогенезе как в физическом, так и в психическом отношении. При этом основную роль сыграли ее исключительные хватательные (гаптические) способности (рис. 49). Биологические предпосылки зарождения трудовой деятельности необходимо, следовательно, искать прежде всего в особенностях хватательной функции передних конечностей млекопитающих. Здесь мы сталкиваемся с весьма интересным вопросом: почему, собственно, именно обезьяны стали предками человека? Почему начало развитию разумных существ не могла дать другая группа млекопитающих, тем более что хватательная функция не является привилегией только обезьян. В поисках ответа на эти вопросы Фабри изучал в сравнительном аспекте у обезьяны и других млекопитающих взаимоотношения между главной (локомоторной) и дополнительными (манипуляционными) функциями передних конечностей и установил, что решающее значение имели для процесса антропогенеза антагонистические отношения между главной и дополнительными функциями передних конечностей. Активное участие одновременно обеих передних конечностей в обращении с предметами в манипулировании связано с частым их освобождением от функций опоры и передвижения, что препятствует специализации к длительному быстрому бегу. Вместе с тем при редукции манипуляционных функций страдают прежде всего хватательные способности конечностей. Как уже раньше указывалось, часть дополнительных функций передних конечностей переходит при этом к ротовому аппарату. В наименьшей степени дополнительные, и в том числе хватательные, функции подавлены у медведей, енотов и некоторых других млекопитающих (преимущественно хищных и грызунов), но и здесь эволюция двигательной активности определялась антагонизмом между главной и дополнительными функциями их передних конечностей. Единственное исключение среди млекопитающих, по Фабри, составляют приматы. Основная, и главное, первичная форма их передвижения состоит в лазанье путем хватания веток, и эта форма локомоции составляет, таким образом, основную функцию их конечностей. Но такой способ передвижения сопряжен с усилением подвижности пальцев и сохранением противопоставления первого пальца остальным, что гармонично сочетается с требованиями, предъявляемыми манипулированием предметами. Поэтому у обезьян, и притом только у них, главная и дополнительная функции передних конечностей не находится в антагонистических отношениях, а гармонично сочетаются друг с другом. Это обстоятельство составляет одно из наиболее существенных отличий эволюции двигательной активности приматов. На основе гармоничного сочетания манипуляционных функций с локомоцией и их взаимного усиления и стало возможным столь мощное развитие тех исключительных двигательных возможностей, которые возвысили обезьян над остальными млекопитающими и заложили основу формирования специфических двигательных способностей человеческой руки. Как показали далее исследования Фабри, благодаря отсутствию антагонизма между функциями передней конечности приматов у них опять-таки в отличие от других млекопитающих гаптическая функция руки развивалась одновременно по двум направлениям: 1) в сторону увеличения полного обхватывания предметов и 2) в сторону увеличения гибкости, вариабельности хватательных движений. А ведь только такое развитие могло служить достаточной эволюционный основой для зарождения употребления орудий труда. В этом кроется одна из причин (если не главная причина), почему только обезьяна могла дать начало эволюции в сторону человека. Важно также отметить, что в результате особого развития гаптики у обезьян «человеческая кисть, — как пишет известный советский антрополог М.Ф.Нестурх, — в общем сохранила основной тип строения от ископаемых антропоидов... Для осуществления трудовых действий, тончайших манипуляций и мастерских движений достаточным оказалось сравнительно небольшое морфологическое преобразование кисти»². Указанные глубокие прогрессивные преобразования в двигательной, особенно гаптической, сфере, подтверждаемые также данными эволюционной морфологии и палеоприматологии, сопряжены с не менее глубокими коррелятивными изменениями всего поведения. Прежде всего это относится к сенсорным функциям, в частности кожно-мышечной чувствительности руки, которая у приматов, как уже отмечалось, приобретает ведущее значение. Исключительно важным моментом является здесь взаимодействие тактильно-кинестетической чувствительности со зрением, взаимообусловленность этих сенсорных систем. Еще И.М.Сеченов подчеркивал огромное значение этого взаимодействия как фактора формирования психической деятельности человека, у которого, по словам Сеченова, «первоначальное обучение и воспитание чувств» осуществляются мышечным чувством и осязательной чувствительностью руки при сочетании движений рук со зрением. Процесс этот взаимосвязанный: по мере того как зрение «обучается» двигательной чувствительностью руки, сами движения рук все больше контролируются, корректируются и управляются зрением. По данным Фабри, и в этом отношении обезьяны составляют исключение среди млекопитающих: только у них существуют такие взаимоотношения, которые также являются одной из важнейших предпосылок антропогенеза. Ведь невозможно представить себе зарождение даже простейших трудовых операций без такого взаимодействия, без зрительного контроля за действиями рук. Здесь важно именно то обстоятельство, что тактильно-кинестетически-оптическая чувствительность представляет у обезьян единую комплексную сенсорную систему (возникшую также на основе отсутствия антагонизма между функциями грудной конечности). Сами по себе компоненты этой системы достаточно хорошо развиты и у других позвоночных. Так, тактильно-кинестетическая чувствительность хорошо развита, например, у енота, что отчетливо проявляется хотя бы при ранее описанном открывании им запирающих механизмов. В природных условиях еноты на ощупь перебирают в воде ил и водные растения в поиске пищи, равно как и на суше, и часто производит ощупывающие движения. Однако обезьяны намного превосходят их по многообразию движений пальцев, которыми производят уже упомянутый практический анализ пищевых объектов при их очищении, расчленении и т.д. Войтонис видел именно в этой особенности питания обезьян (употребление в пищу весьма разнообразных по своим физическим качествам растительных объектов) одну из первопричин развития их ориентировочно-исследовательской деятельности, их «любопытства». Что касается зрения, то, как уже говорилось, оно превосходно развито и у птиц. Но известное изречение Энгельса о том, что «орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла»³, с предельной меткостью характеризует суть двух в корне различных путей развития зрения. И только зрение обезьян, развивающееся и действующее в сочетании с чувствительностью руки, особенно ее чрезвычайно подвижных пальцев, стало способным к настолько полноценному восприятию физических свойств предметов, что это оказалось достаточным и вместе с тем . необходимым для выполнения трудовых операций первыми людьми. Вот почему только зрение обезьяны могло превратиться в человеческое зрение.

37. Развитие психической деятельности животных в раннем постнатальном периоде

Одна из центральных проблем зоопсихологии – вопрос о врожденных и приобретенных компонентах поведения животного. Этот вопрос тесно соприкасается с изучением онтогенеза поведения. Важно оценить, какие элементы поведения передаются особи по наследству (а значит, генетически закреплены), а какие – приобретаются в ходе индивидуального развития. Над этой проблемой работали многие ученые-зоопсихологи, все они высказывали различные мнения о взаимоотношениях элементов поведения в ходе онтогенеза. Так, известный английский зоопсихолог К. Ллойд-Морган писал, что «деятельность, являющаяся результатом координирования 10 % первоначально бессвязных движений, есть новый продукт, и этот продукт есть результат усвоения, приобретения, а не наследуется в качестве определенного, координированного действия. Как скульптор создает статую из куска мрамора, так усвоение создает действие из массы данных случайных движений. Приобретается определенное, координированное, реактивное или ответное действие. Но есть известные действия, которые определены с самого дня рождения, которые наследуются готовыми и сочетание или координирование которых тотчас после рождения уже отличается полным совершенством. Определенность и координирование действий в данном случае не индивидуальны, а заимствованы от предков».

Ученый указывает на тот факт, что многие действия животных могут быть совершены ими без дополнительной информации. Например, птенец водоплавающей птицы смело входит в воду в первый раз. Существовало и противоположное мнение, согласно которому на развитие поведения оказывает влияние только один из факторов (внутренний – инстинкт или внешний – научение). Приверженцами механистических взглядов на развитие поведения (без действия внутренних факторов) были Г.Е. Когхилл и Цин Янг Куо, в России – В.М. Боровский. Они считали, что все поведение является результатом только научения, которое происходит у животного, начиная с эмбрионального периода развития. Эта концепция сформировалась в противовес теории об изначальной запрограммированности поведения.

В настоящее время сложилось понимание онтогенеза поведения как совокупностивзаимодействующих внешних и внутренних факторов, сочетания безусловно– и условно-рефлекторной деятельности. Л.В. Крушинский предложил термин «унитарная реакция» для обозначения актов поведения, имеющих сходное внешнее выражение при различных способах формирования. В унитарной реакции объединяются условные и безусловные поведенческие элементы. Такие поведенческие акты направлены к «выполнению определенного акта поведения, имеющего разные пути осуществления и в то же время определенный шаблон конечного исполнения».

Таким образом, унитарные реакции направлены на выполнение одиночного действия, которое имеет приспособительное значение. При этом безусловный и условный компоненты могут находиться в различном соотношении.

Онтогенез поведения тесно соприкасается с морфофункциональными изменениями организма, так как врожденные движения являются функцией «рабочих» органов. Зоолог Б.С. Матвеев показал, что в ходе онтогенеза изменяется отношение организма к факторам среды. Это обусловливает различные формы приспособления особей к среде в процессе индивидуального развития. На ранних стадиях онтогенеза адаптации могут привести к изменениям в морфологической (строение организма) и функциональной (функции организма) сферах. При этом в первую очередь изменяются «рабочие» органы, а затем происходят изменения во всем организме.

На ход онтогенеза поведения оказывает влияние степень зрелорождения животного. Данные особенности тесно связаны с историческим развитием вида животных, со средой их обитания и с образом жизни. В зависимости от этого у новорожденных наблюдается разная степень самостоятельности сразу после рождения.

Кроме того, на онтогенез поведения влияют и такие особенности развития животных, как наличие или отсутствие в их жизненном цикле личиночной формы. Зачастую личинка отличается от взрослой особи образом жизни, особенностями передвижения, питания и т. д. Особенно четкие отличия можно наблюдать у беспозвоночных животных, хотя определенные различия отмечаются и у позвоночных. При метаморфозе (превращении личинки во взрослое животное) происходят сложнейшие морфологические и функциональные перестройки организма, которые неизбежно приводят к изменениям в поведении.

К. Фабри предлагает следующую периодизацию онтогенеза поведения:

• ранний постнатальный период;

• ювенильный (игровой) период (выделяется только у животных, которые проявляют игровую активность).

Пренатальный (эмбриональный) период – время развития животного от момента образования эмбриона до рождения (или вылупления из яйца). Поведение животного в этом периоде имеет большое значение для развития поведения в целом. Эмбрионы как позвоночных, так и беспозвоночных животных производят в пренатальном периоде онтогенеза ряд движений («эмбриональные движения»). На данной стадии развития они еще не имеют функционального значения, так как организм не связан в этот период со средой обитания. Однако отмечено, что эмбриональные движения являются своего рода элементами будущих двигательных актов, которые организм осуществляет на более поздних стадиях онтогенеза, – именно тогда эти движения и приобретут адаптационное (приспособительное) значение.

По данным А.Д. Слонима, эмбриональные движения могут оказывать влияние на физиологические процессы, связанные с мышечной деятельностью животного. Они позволяют еще во внутриутробном периоде развития подготовить животное к условиям среды. Такие «тренировочные» движения характерны, например, для детенышей копытных млекопитающих, которые сразу после рождения способны подняться на ноги и быстро передвигаться, следуя за стадом. Способность детенышей осуществлять активную деятельность сразу после рождения определяется двигательными упражнениями в пренатальном периоде. Отмечено, что эмбрионы этих животных совершают движения ногами, напоминающие ходьбу. К моменту рождения у животного складывается хорошая координация всех физиологических функций, включая вегетативные (например, регуляция частоты дыхания).

Формирование поведения определяется сложными и разнообразными морфофункциональными сооношениями. Русский зоолог и морфолог, известный своими работами в области сравнительной анатомии позвоночных, И.И. Шмальгаузен (1884–1963, «Пути и закономерности эволюционного процесса», «Факторы эволюции») выделил так называемые «эргонтические корреляции», т. е. соотношения между органами, обусловленные функциональными зависимостями между ними. Имеются в виду типичные функции органов, например функции печени или сердца животного. Шмальгаузен приводит в качестве примера эргонтических корреляций взаимосвязь развития нервной системы и органов чувств. Если удалить у эмбриона какие-либо органы чувств, то элементы нервной системы, которые получают от них информацию, не развиваются в полной мере.

Советский физиолог П.К. Анохин (1898–1974) обратил внимание на взаимную согласованность морфофункциональных изменений (изменений структуры и функций) в онтогенезе. Он писал: «Развитие функции идет всегда избирательно, фрагментарно в отдельных органах, но всегда в крайней согласованности одного фрагмента с другим и всегда по принципу конечного создания работающей системы».

При изучении эмбрионального развития млекопитающих ученый отметил, что отдельные структуры организма развиваются несинхронно. При этом «в процессе эмбриогенеза идет ускоренное созревание отдельных нервных волокон, которые определяют жизненные функции новорожденного, ибо для его выживания „система отношений“ должна быть полноценной к моменту рождения».

Понятие о значении эмбрионального поведения животных для их поведения во взрослом состоянии относительно. Общие закономерности и направление развития функций организма ограничены исторически сложившимися и генетически фиксированными факторами. Однако на развитие эмбриона и его поведенческие реакции оказывают определенное влияние и условия жизнедеятельности взрослого животного.

38. Стадии развития психики: подходы и критерии классификации

Стадия элементарной сенсорной психики.

Деятельность животных на самой ранней стадии развития психики характеризуется тем, что она отвечает отдельному воздействующему свойству (или совокупности отдельных свойств). Это происходит из-за связи этого свойства с теми воздействиями, от которых зависят основные биологические функции животных.  Соответственно, они способны отражать отдельные свойства предметов внешней среды.

Понятно, что материальную основу развития деятельности и чувствительности животных составляет развитие их анатомического строения. Общий путь изменения организмов на стадии развития элементарной сенсорной психики заключается, с одной стороны, в том, что органы чувствительности животных все более дифференцируются и их число увеличивается; соответственно дифференцируются и ощущения. С другой стороны, развиваются органы движения, органы внешней деятельности животных. Их развитие происходит наиболее заметно из-за двух главных изменений: переход к жизни в условиях наземной среды; у гидробионтов (животных, живущих в водной среде) – переход к активному преследованию добычи.

Вместе с развитием органов чувствительности и органов движения развивается также и нервная система – «орган связи и координации процессов».Первоначально нервная система представляет собой простую сеть. Ее волокна соединяют заложенные на поверхности чувствительные клетки непосредственно с сократительной тканью животного. Этот тип нервной системы у современных видов не представлен. По такой сетевидной нервной системе возбуждение передается диффузно, тормозные процессы отсутствуют. Дальнейший этап развития нервной системы – выделение нейронов, которые образуют нервные узлы.

По одной линии эволюции (у иглокожих животных) нервные узлы образуют окологлоточное кольцо с отходящими от него нервными стволами – это уже такой нервный центр, который позволяет осуществляться сложным согласованным движениям, например, открывание морскими звездами двустворчатых раковин.

По двум другим линиям эволюции (от первичных червей к ракообразным и паукам, от первичных червей к насекомым) происходит образование более массивного головного нервного узла, который управляет работой нижележащих нервных узлов. Возникновение этого типа нервной системы обусловлено выделением ведущего органа, который становится главным органом, определяющим работу организма в целом. Эволюция узловой нервной системы идет в направлении ее дифференциации. Это связано с сегментированием тела животного.

Хотя на этой стадии деятельность все время усложняется, (одновременно с развитием органов восприятия, действия и нервной системы), но строение деятельности резко не меняется. Восприятие действительности никогда не становится восприятием целостных вещей.

Стадия перцептивной психики.

Усложнение деятельности в пределах первого типа идет по двум направлениям: с одной стороны, усложнение самого механизма совершения деятельности – появляются цепи, состоящие из большого числа реакций. Эта линия усложнения деятельности не является прогрессивной, потому что не несет никаких качественных изменений. С другой стороны, прогрессивное направление усложнения деятельности – оно приводит к изменению самого строения деятельности, к качественному ее изменению.

Это прогрессивное изменение и приводит к возникновению новой формы отражения внешней среды, которая характеризует перцептивную (воспринимающую) стадия развития психики. Отражение происходит не в форме отдельных ощущений, а в форме целостных образов вещей. Однако психическое отражение ситуации «запаздывает»: отражаются лишь целостные предметы, а не отношения между ними. Поведение животных, находящихся на этой стадии управляется совокупностью числа одновременных действий.

Возникновение и развитие у животных перцептивной психики обусловлено анатомо-физиологическими изменениями: развитием и изменением роли дистантных органов чувств, в первую очередь зрения; развитием органов внешнего движения. Ведущие органы, сформированные на предыдущей стадии, становятся органами, которые интегрируют внешние воздействия. Это становится возможным благодаря одновременной перестройке центральной нервной системы с образованием переднего мозга и мозговой коры. Полное развитие операций у животных происходит в связи с развитием коры.

Выделение операций, которое характеризует стадию перцептивной психики, дает начало развитию формы закрепления опыта животных в виде двигательных навыков. Операции – это относительно самостоятельные действия, содержание которых относится не к самому предмету, на который направлено действие, а к условиям, в которых предмет находится. Развитие операций и обобщенного восприятия окружающей внешней действительности сопровождается усложнением коры головного мозга. 

При переходе к стадии перцептивной психики качественно меняется сенсорная форма закрепления опыта. «У животных впервые возникают чувственные представления».

Вместе с изменением строения деятельности животных и изменением формы отражения ими действительности происходит перестройка функций памяти. Мнемическая функция в моторной сфере выступает в виде двигательных навыков, а в сенсорной сфере в виде примитивной образной памяти.

 

Стадия интеллекта (ручного мышления).

Стадия интеллекта характеризуется сложной деятельностью и сложными формами отражения действительности. На этой стадии развития психики деятельность как процесс разделяется на фазу подготовления и фазу осуществления. Интеллект возникает там, где осуществляется фаза подготовления.

Анализ интеллектуальной деятельности животных показал, что у животных возникает отражение как отдельных вещей, так и их отношений. Животное способно обобщить связи вещей. Основой возникновения и развития интеллекта животных является развитие коры головного мозга, преимущественно лобной коры, и ее функций.

Эта стадия развития психики является подготовительной к становлению мышления человека.

 

К.Э. Фабри, опираясь на более поздние зоопсихологические исследования, выделяет в первых двух стадиях развития психики еще по два уровня, а стадию развития интеллекта не выделяет в отдельную, а относит ее к стадии перцептивной психики.

 

Еще есть классификация, которая не претендует на многое, но, тем не менее, позволяет показать, от каких условий зависит развитие психики животных. Самые примитивные животные – это наименее активные.

Первый этап – травоядные, которые добывают пищу, переходя с место на место и находя ее; где пищи нет, там они не живут. Эти животные ведут мирный образ жизни и вынуждены активно приспосабливать к окружающему только из-за необходимости защиты от хищников.

Второй этап – жизнь в более сложных условиях. Это жизнь травоядных животных, которым приходится жить на деревьях, перемещаться с одного дерева на другое, что требует точности движений, а, соответственно, более высокой психической организации. Нужно следить за окружающим полем, чтобы не стать добычей для какого-нибудь животного.

Третий этап – это активная охота за подвижной, живой добычей. Здесь нужно изобретать уловки для того, что не спугнуть добычу; нужна еще более точная координация действий; а также элементы «этикета», потому что присутствует стадная жизнь. Все это важные факторы, которые усложняют условия существования и резко повышают уровень психического развития животных.

 

Классификация по филипповой

Изменение психического отражения

При анализе психического отражения можно выделить содер- жание отражения (какая информация из среды отражается — свой- ства отражаемого объекта) и форму отражения (в какой форме эта информация представлена субъекту). Дифференциация отражения касается как отражения в целом: дифференциация содержания и формы из их первоначальной слитности; так и каждой составля- ющей по отдельности: дифференциация содержания отражения и дифференциация формы отражения. Процесс дифференциации означает выделение каждой составляющей психического отраже- ния для выполнения самостоятельной задачи и появление для это- го физиологического обеспечения (структур и функций нервной системы, органов чувств, механизмов представленности психического образа субъекту и т. п.). На каждой стадии развития психики все компоненты психического отражения интегрированы — дей- ствуют в единой системе для регуляции взаимодействия субъекта с объектом.

Дифференциация содержания и формы отражения

На низшем уровне сенсорной стадии содержание и форма от- ражения тождественны, они слиты в едином процессе и в пред- ставленности субъекту. Психическое отражение существует как простое ощущение, возникающее в момент действия стимула и переживаемое субъектом как изменение своего состояния. Из- менение состояния субъекта, переживаемое им как ощущение, одновременно является и содержанием, и формой отражения. На низшем уровне сенсорной стадии субъект одновременно может испытывать только одно состояние. На высшем уровне сенсорной стадии появляются специализированные сенсорные системы для 186 Г. Г. Филиппова одновременного отражения нескольких стимулов и нервная си- стема для обработки информации и проведения возбуждения. Это является основой для разделения содержания и формы отражения. Объективно содержанием отражения становятся определенные свойства и качества среды (то, что отнесено к отражаемому объек- ту), а формой — ощущения, в которых субъекту представлены эти качества. Субъективно животное переживает стимуляцию как свое состояние и как «нечто, расположенное на поверхности тела». На перцептивной стадии содержанием отражения становит- ся «мир вне субъекта», то есть содержание полностью отнесено к объекту (разумеется, остается ощущение своих состояний). С появлением зрительной перцепции возникает такой психический образ, в котором чувственный компонент практически исчезает, остается только информация о внешнем объекте. На интеллектуальной стадии появляется способность пере- носить содержательные характеристики отражаемого стимула из одной модальности в другую (интермодальная обработка инфор- мации, кроссмодальный перенос). Это является первым этапом новой интеграции содержания и формы отражения: характеристи- ки стимула, получаемые одним органом чувств (и представленные в форме одного ощущения), могут использоваться для обработки информации, получаемой другим органом чувств. На стадии сознания появляются искусственные знаковые сред- ства, с помощью которых можно обозначить информационные ха- рактеристики любой стимуляции и перенести их на любую форму отражения, поскольку обозначаются и состояния субъекта, и ин- формация о внешней среде. Кроме того, становится возможным обозначать свои состояния (форму, в которой субъекту представ- лен психический образ) и таким образом делать их содержанием для отражения другими субъектами (и самим собой тоже). Таким образом происходит интеграция содержания и формы отражения на новом уровне, но если в начале форма отражения (субъективное переживание в виде простого ощущения своих состояний) и была содержанием отражения, то в конце содержание отражения (ин- формация о мире и себе) становится формой отражения (словесно- логическое мышление и образы в речевой форме, в которых субъекту представлен психический образ, представляют собой информацию о мире и своем отражении этого мира, в том числе своих субъективных переживаниях).

Дифференциация содержания отражения

Дифференциация содержания отражения подробно описана А. Н. Леонтьевым, который именно эту составляющую психического отражения использовал в качестве критерия выделения ста- дий развития психики. На сенсорной стадии содержанием отраже- ния является собственное состояние субъекта, возникающее при воздействии сигнального (не биотического) стимула. Объективно сигналом является свойство среды, субъективно — состояние субъ- екта. В отражении ни субъективно, ни объективно не разделены свойства объекта деятельности, и свойства среды, возникающие от присутствия в ней этого объекта. На высшем уровне сенсорной стадии появляется разделение содержания стимуляции «своего внутреннего состояния» и стимуляции от воздействий, создающих ощущение на поверхности тела. Кроме того, одновременно воз- можно существование информации от нескольких стимулов (при появлении нервной системы с узлами, регулирующими отдельные части тела субъекта). На перцептивной стадии содержанием отражения становится существующая вне субъекта действительность, причем уже не как отдельные качества и свойства среды, а как целостные объек- ты. В содержании отражения разделяются образ объекта деятель- ности и то, что не относится к этому объекту. Кроме того, в самом объекте выделяются разные качества, некоторые из которых ста- новятся «главными» (ключевые стимулы), остальные — «дополнительными». На интеллектуальной стадии содержанием отражения стано- вятся обобщенные связи и отношения между объектами. Это по- зволяет частично интегрировать информацию об объектах: жи- вотное отражает не только физические качества объектов, но и их функциональные свойства (как они проявляют себя в процессе взаимодействия с субъектом и друг с другом). Эти функциональ- ные свойства абстрагируются, и знание о них переносится на лю- бые другие объекты, которые в ситуации могут проявить такие же функциональные свойства. Кроме того, как уже было указано, по- 188 Г. Г. Филиппова является возможность переносить информацию из одной модаль- ности в другую. На стадии сознания содержанием отражения становятся зако- номерности мира (сущностные причинно-следственные связи), не открывающиеся в непосредственном опыте, а получаемые по- средством словесно-логического мышления. Кроме того, в содер- жании отражения появляется сам субъект: не его самоощущуение и внешний вид, как на интеллектуальной стадии, а субъект своего отражения и своих переживаний. Это является основой разделения в образе мира субъекта (в его содержательной части) информации о мире и своего отношения к этой информации. Таким образом, субъект в содержании отражения «вновь вернулся к себе», но на другом уровне: от ощущения себя (содержание отражения на сен- сорная стадии) к объективному знанию о себе и своих состояниях (на стадии сознания).

Дифференциация формы отражения

Дифференциация формы отражения — это появление новых способов представленности содержания отражения субъекту. Та- кая дифференциация связана с появлением и развитием органов чувств, а также с расширением и модификацией «чувственной окраски» субъективного переживания. На низшем уровне сенсорной стадии еще нет отдельных орга- нов чувств, и скорее всего чувствительность является недиффе- ренцированной, «разлитой» в теле животного и не разделенной по «чувственной окраске». Об этом свидетельствуют эффекты сумма- ции раздражителей у одноклеточных, а также недостаточная спе- циализация некоторых органов чувств у представителей высшего уровня сенсорной стадии (например, тактильно-химические орга- ны чувствительности на параподиях у кольчецов). Но на высшем уровне уже появляются специализированные органы чувств и спо- собность одновременно переживать более одного ощущения. Это предполагает их разную чувственную окраску, иначе невозможно избежать эффектов избирательности и суммации ощущений по ин- тенсивности. На перцептивной стадии появляется дифференциация ощуще- ний (как того, что «принадлежит» субъекту, — его состояния) и перцептивных образов (как того, что субъекту «не принадлежит», а относится к объектной среде). Развитие органов чувств и инте- грирующей функции нервной системы ведет к тому, что появля- ется новая интеграция формы отражения: образ внешней среды становится интермодальным, к зрительному образу объекта до- бавляются ощущения субъекта от контакта с ним (тактильные, ольфакторные ощущения от объекта) и его проявлениями в среде (вибрационные, звуковые и т. п.). Дальнейшее развитие сенсорно- перцептивных систем, периферических и центральных отделов анализаторов ведет к большему разнообразию чувственной окраски психического образа. Реально представленность мира вне себя в качестве целостных объектов возможна только в зрительной мо- дальности или при сочетании нескольких модальностей. На интеллектуальной стадии возникают чувственные представ- ления (как в ощущениях, так и в перцептивной форме). В этом слу- чае животное может иметь субъективное переживание того, что в данный момент не действует на органы чувств, а возникает ассо- циативным путем. Такие образы-представления могут быть доста- точно сложными, но их чувственный компонент связан с работой памяти. Животное не может представить себе ощущения, которого никогда не переживало. Однако появляется новая возможность ис- пытывания ощущений по подражанию, где стимулом является не реальное воздействие на субъекта, а прогнозирование поведения и перенос на себя состояния и поведения другой особи. На стадии сознания продолжается дифференциация и специа- лизация чувствительности, появляются новые возможности для ее интеграции. Отражение теперь представлено субъекту не только в чувственной и конкретной образной форме, но и в символической (знаковой). Чувственная окраска знаковых образов (представлен- ных в значениях и смыслах) минимальна или практически отсут- ствует. Однако с помощью означивания можно представить чув- ственную окраску образа без наличия внешней стимуляции и даже того, что может вызвать это переживание по ассоциации. Кроме того, можно передать другому субъекту или получить от него ин- формацию об определенной форме психического переживания и создать ее у себя. Таким образом, форма психического отражения выносится вовне, может существовать в знаковом (содержатель- перцептивных образов (как того, что субъекту «не принадлежит», а относится к объектной среде). Развитие органов чувств и инте- грирующей функции нервной системы ведет к тому, что появля- ется новая интеграция формы отражения: образ внешней среды становится интермодальным, к зрительному образу объекта до- бавляются ощущения субъекта от контакта с ним (тактильные, ольфакторные ощущения от объекта) и его проявлениями в среде (вибрационные, звуковые и т. п.). Дальнейшее развитие сенсорно- перцептивных систем, периферических и центральных отделов анализаторов ведет к большему разнообразию чувственной окраски психического образа. Реально представленность мира вне себя в качестве целостных объектов возможна только в зрительной мо- дальности или при сочетании нескольких модальностей. На интеллектуальной стадии возникают чувственные представ- ления (как в ощущениях, так и в перцептивной форме). В этом слу- чае животное может иметь субъективное переживание того, что в данный момент не действует на органы чувств, а возникает ассо- циативным путем. Такие образы-представления могут быть доста- точно сложными, но их чувственный компонент связан с работой памяти. Животное не может представить себе ощущения, которого никогда не переживало. Однако появляется новая возможность ис- пытывания ощущений по подражанию, где стимулом является не реальное воздействие на субъекта, а прогнозирование поведения и перенос на себя состояния и поведения другой особи. На стадии сознания продолжается дифференциация и специа- лизация чувствительности, появляются новые возможности для ее интеграции. Отражение теперь представлено субъекту не только в чувственной и конкретной образной форме, но и в символической (знаковой). Чувственная окраска знаковых образов (представлен- ных в значениях и смыслах) минимальна или практически отсут- ствует. Однако с помощью означивания можно представить чув- ственную окраску образа без наличия внешней стимуляции и даже того, что может вызвать это переживание по ассоциации. Кроме того, можно передать другому субъекту или получить от него ин- формацию об определенной форме психического переживания и создать ее у себя. Таким образом, форма психического отражения выносится вовне, может существовать в знаковом (содержатель- 190 Г. Г. Филиппова ном) виде вне субъекта (то есть дифференцируются сам субъект и его психический образ), за счет чего может стать предметом дея- тельности для субъекта и перениматься другими субъектами.