Мераб Мамардашвили. Литературная критика как акт чтения (конспект с комментариями)

1. Философия и любой литературный текст, текст искусства, сводятся к жизненным вопросам, то есть к любви, смерти, к смыслу и достоинству существования, к тому, что мы реально испытываем в жизни и ожидаем от нее; и, очевидно, читаем мы то, что близко нашему душевному опыту.

2. Если мы не узнали себя в том, что мы читали, то оно для нас пусто – и, значит, его не нужно ни читать дальше, ни писать о нем критику.

3. Задача критики: эксплицировать (то есть объяснять!) в тексте так, чтобы, развиваясь самому, расширить и опыт книги, и опыт ее читателей.

4. Марсель Пруст, который имеет одновременно преимущества и гениальности и современности, то есть это писатель XX века, близкий к опыту человека этого века. В текстах Пруста - наглядно виден путь человека: путь через свою жизнь (индивидуальную), который позволяет нам прорастать в действительное бытие и единство с другими людьми.

5. Сюжет цикла романов Пруста - сведение Прустом счетов с литературной критикой, т.е. фактически с тем, как воспринимается произведение и что от личности в нем вычитывается (критиком, читателем) – вот еще одно определение критики у Мамардашвили.

6. Литературная критика - или отношение людей к произведениям искусства (еще одно определение критики у Мамардашвили) включается или мешает распутыванию опыта прохождения пути героя (то есть течению жизни героя, его осознанию своего смысла жизни при помощи литературы), в этой мере литературная критика и фигура литературного критика вовлекались в романы Пруста.

7. Мамардашвили как философа затронуло прежде всего одно: акт чтения как жизненный акт (и уравнение этого интеллектуального акта с «чтением» смысла любой другой судьбоносной встречи, будь то встреча с цветами боярышника или с несчастной любовью) – то есть книга в жизни человека становиться тем же, что любая реальная встреча с человеком, любое реальное событие…

8. Слишком часто литературу воспринимают так:

- развлечение: совершенно внешнее дополнение к жизни, некая область украшения и развлечения, вынесенная отдельно за пределы нормального процесса жизни и обеспечивается она разными «артистами» (то есть художниками всех видов, artists) ,

- поучение: как готовое поучение и вмешательство извне, специально реализуемое этакими «людоведами и душелюбами», хранителями и носителями правды, своего рода «теоретиками-поверенными» мироустроительного Провидения;

- литература - или развлекает нас и уносит куда-то в сказочный мир «эстетических» наслаждений или учит,

- литература – или «искусство для искусства», проявление чистого артистизма, или социально, нравственно и идейно ангажирована (то есть завербована).

9. Но в обоих этих случаях – это фетишизм (то есть поклонение фетишу – символу рода) и идолопоклонничества: литературные произведения (как и их авторы) воспринимаются как вещь, готовая сущность, при этом получаются такие последствия:

- не выделяется специфический литературный факт - труд слова, с его последствиями и производимыми действиями в реальности, то есть процесс создания текста

- результат: или человек убегает посредством книг от действительности, или книги дают ему путь в ней, известный кому-то за него и вместо него и навязываемый ему извне «ради его же собственного блага», а он их пассивно потребляет.

10. Пруст понял, что так называемая «романтическая фикция» - то есть литература - прямо связана с изначальным, жизненным для человека смыслом, что искусство словесного построения есть способ существования истины, действительности и что ее нельзя внушить научением и она не пред‑существует в готовом виде. То есть: истина не существует, пока ее не выразят в литературном произведении искусства.

И это бросило странный свет на сам акт чтения:

- во-первых, оказалось, что если книгу ты прочитываешь, то только в той мере, в какой она отражает твою собственную душу, т.е. в этом смысле книга есть духовный инструмент, а не предмет, не вещь. (Проблема с восприятием Достоевского как готового носителя абсолютной истины и урока жизни, а он просто вместе с читателем ищет смысл).

11. В XX веке обостренно встала проблема места искусства в жизни, отношения автор – произведение и в принципе самого существования автора. (статья М.Бахтина «Искусство и ответственность» дает ответ на вечный вопрос: как преодолеть пропасть между искусством и жизнью).

- во-вторых: в XX веке отчетливо поняли старую истину, что роман есть нечто такое, в лоне чего впервые рождается автор этого текста как личность, и литература, в общем – не внешняя «пришлепка» к жизни (развлекательная или поучительная), а до текста не существует никакого послания, с которым писатель мог бы обратиться к читателям.

12. Одним из первых проблесков серьезного искусства на рубеже веков, почти религиозного - был символизм. Его основной идеей была одна простая мысль, выраженная четко Бодлером, потом закрепленная Маларме, – изменить жизнь. Имелось в виду зажить действительной жизнью и реализоваться тому, кто пишет поэму, пишет роман, симфонию, пишет живопись.

13. Искусство XX века и дальше пошло новыми путями – путями более строго личностного поиска: текст создается потому, что тебе лично и жизненно нужно встать с его помощью в точку испытания, свидетельства бытия. Истину нельзя ниоткуда получить, ее можно лишь создать, как говорил Пруст, целиком, в каждой части, и писатель сам должен стать (то есть стать собой, прожить свою реальную жизнь) через создаваемый текст.

14. Борхес – один из блестящих писателей XX века – говорил в этой связи, что поэзия всегда таинственна, потому что никогда не знаешь, что тебе в конце концов удалось написать. А это означает для литературной критики простую вещь: что в каком-то смысле читатель, т.е. потребитель, и писатель уравнены в отношении к тексту, т.е. писатель так же «не понимает» свой текст и так же должен расшифровывать и интерпретировать его, как и читатель.

15. И это означает, что литературная критика в философском аспекте, есть лишь расширенный акт чтения, является расширением моего акта чтения, вашего акта чтения – и не дальше (еще одно определение критики у Мамардашвили). В этом смысле литературная критика лишь может помочь моему участию в отношениях сознательной бесконечности, т.е. поддержания живого состояния. Такое отношение к книге, естественно, уравнивает акт чтения книги с другими жизненными актами.

16. Мамардашвили – стоит за непочтительное отношение к литературе и тем самым - за особый жанр литературной критики, который назвал бы жанром непочтительной литературной критики. У Пруста - любые простые жизненные, так называемые обыденные впечатления уравнены с актом чтения, восприятие куста боярышника абсолютно уравнено с восприятием содержания книги – это тоже «текст». «Живой синтаксис», как говорил Пруст.

17. Истина тебя нигде не ожидает, никто тебе ее по почте, как выражается Пруст, не пришлет (в том числе истину о Гете, о Стендале и др.). Ты должен остановиться и работать, т.е. там, в движущемся по инерции мире, ты должен остановиться, а здесь, в точке луча впечатления (от книги, от любого реального факта жизни) работать.

18. Пруст в одном из текстов, неточно цитируя, приводит слова из Евангелия от Иоанна: «Ходите, пока свет еще с вами». Пруст цитирует, заменяя одно слово другим. И ошибка характерна: вместо слова «ходите», он берет слово «работайте». И если мы упустили эту секунду и не расширили работой этот открывшийся интервал, то ничему не быть, ибо, по метафизическому закону, все необратимо и не сделанное нами никогда не будет сделано. То, что ты оказался здесь, это только ты оказался здесь, только ты мог понять в том, что только тебе посветило.

19. Для Мамардашвили: литературная критика есть:

- Во-первых, расширение акта восприятия, но ограниченное рамками задач этого расширения (еще одно определение критики у Мамардашвили). Она всегда есть критика собрата по испытанию, продолжение испытания своими средствами (даже если получается отрицательный вывод о результате). И критика – способ жизни, находится внутри бесконечности текста (не давая никогда окончательного разъяснения), в «тайне времени», посвященности в которую Чаадаев когда-то горячо желал Пушкину. Критика доносит до нас (при удаче, конечно) фрагменты этой «неизвестной Родины» (Пруст) – единственной родины художника.

- Во-вторых, критика может быть важна только при условии участия вместе с читателем в открытии содержания и при предположении, что книги, идеи и слова – не фетиши. Любое другое отношение к книгам и словам есть идолопоклонническое отношение, в котором наше действительное «Я» прикрыто десятками других наших «Я» (кстати, идея множественности «Я», полисубъектности - одна из существенных идей и Пруста, и всей литературы XX века).

И литература – никакая не священная корова, а лишь один из духовных инструментов движения к тому, чтобы самому обнаружить себя в действительном испытании жизни, уникальном, которое испытал только ты, и кроме тебя и за тебя никто извлечь истину из этого испытания не сможет.

Комментарий лектора:

1. Роль критики в отношениях «литература и жизнь» - огромна, бесценна, важна, ибо критика, в отличие от истории и теории литературы – это живой отклик на живой литературный процесс современности в контексте культурного процесса и особенностей реальной жизни той же современности. Это возможность критику говорить с сегодняшним читателем и современным писателем, и формировать жизнь в настоящем времени.

2. Комментарии к проблеме «искусство и действительность» (см. выше)

3. Критика особо внятно реализует понимание филологии, данное выдающимся литературоведом ХХ века Сергеем Аверинцевым, и поднимающее филологию на всеми обычными науками: «Филология – это служба понимания». И здесь критика – это инструмент в данном процессе понимания между людьми, народами, странами, поколениями, при котором человек понимает себя и другого человека, не превращая его в собственное отражение.

3. Критика может помочь читателю подняться до вершин понимания искусства, о которых говорил гениальный литературовед ХХ века Михаил Бахтин: «Значение произведения доступно каждому, но ценностно-смысловой момент, то есть высший смысл произведения, значим лишь для тех, кто связан узами братства на высоком уровне, здесь – приобщение к высшей ценности».

4. Критика, анализируя текст в контексте современности может напомнить и показать читателям, что истину недостаточно знать, по истине нужно жить.

Вопрос 4.

Литература как вид искусства, искусство как одна из форм общественного сознания. Искусство как способ познания мира (внешнего и внутреннего).

Функции искусства. Классификации видов искусства.

Искусство – это одна из форм общественного сознания:

- искусство

- политика

- философия

- право

- мораль

- религия

- наука

Искусство, значит, и литература, по-разному определялись в разные времена и в разных теоретико-литературных школах: это было

- подражание природе и жизни

- воспроизведение действительности

- отражение жизни

- осмысление жизни

- свободное формотворчество

- самопознание Абсолюта

- самовыражение художника

- голос чувства и разума

- творчество

- игра

- молитва

Искусство и литература – один из способов познания жизни, наряду с наукой, но своими ненаучными, а художественными методами. Это познание при помощи образов.

Это познание мира – внешнего и внутреннего. Слова И. Канта о «вечном удивлении человека».

Три ступени познания:

- чувственное восприятие

- абстрактное мышление

- практика

Три закона диалектики:

- единство и борьба противоположностей

- переход количества в качество

- отрицание отрицания

Предмет литературы: Человек

Объект литературы: жизнь (внешний и внутренний мир)

Классификации видов искусств – их несколько, в зависимости от точки зрения на искусство

1. Классификация по форме и средствам искусств

- литература

- живопись

- архитектура

- скульптура

- резьба, рельеф

- музыка

-танец, пластика

- театр

- кино

- фотография

-декоративно-прикладное искусство

2. Классификация по изображению

- изобразительные виды искусств (живопись, архитектура, скульптура, рельеф)

- неизобразительные виды искусств (музыка, пластика, литература)

3. Классификация по динамике

- статические виды искусств

- динамические виды искусств

4. Классификация по расположению

- пространственные (пластические)

- временные ( динамические)

- синтетические (пространственно-временные)

Функции культуры – искусства – литературы:

1) Человекотворческая, или гуманистическая, или мировоззренческая функция - помогает формировать мировоззрение и внутренний мир человека

2) Транслятивная функция - передает социальный опыт и историческую преемственность

3) Познавательная функция - помогает человеку познавать мир, как внешний, так и внутренний, как материальный, так и духовный

4) Семиотическая, или знаковая функция - только знание знаковой системы определяет овладение культурными ценностями

5) Регулятивная, или нормативная функция - опирается на нормативные системы: мораль, право

6) Ценностная, или аксиологическая функция - формирует систему ценностей человека

7) Интегративная, или объединяющая - выражает способность объединить людей в определенной общности независимо от нации, мировоззрения

8) Социальная, или адаптивная – помогает социализации человека