Раздел3

Евреи жили во всех районах Минска и его пригородах. Расклеенные везде объявления говорили про то, что "сотня жидов-большевиков была расстреляна". Очередной же указ комендатуры постановлял, что все мужчины в возрасте от 15 до 40 лет должны срочно зарегистрироваться. В случае неподчинения - смерть.

На каждой улице солдаты с металлическими "полумесяцами" на воротничках выискали и хватали мужчин и молодых парней. Они не очень-то обращали внимание на их национальное происхождение. Как правило, немцы не могли определить на вскидку, кто еврей, а кто нет. В итоге согнанные люди были самых разных национальностей. Их отправляли в Дрозды - в лагерь, который находился за городом. Пленных с коротко подстриженными волосами направляли в специальный лагерь для военнопленных в Масюковщине.

В жаркие июльские дни в лагере в Дроздах гитлеровцы собрали около 140.000 людей. Всем было приказано сидеть на земле, тех, кто пробовал подняться, расстреливали на месте. Люди умирали от жажды, но даже еле заметные попытки подойти до ручья, который струился рядом, вызывали автоматные и пулеметные очереди.

Через несколько дней было приказано отделить евреев от остальных пленных. Большинство евреев сразу не поняло для чего это делалось. Только некоторые почувствовав опасность, намеревались оставаться на месте. На пятый день всех гражданских, кроме евреев, отпустили в город. Военнопленные были отправлены в Масюковщину, и только евреев оставили в Дроздах. Им было приказано разделиться на "дипломированных специалистов" и всех остальных. Люди думали, что еврейских инженеров, техников, архитекторов, врачей, художников немцы направят на работу. Около 3.000 зачислили себя в эту категорию, в том числе и те, кто только на словах выдавал себя за таких. Однако, немцы, первым делом, хотели избавиться от людей, которые могли бы организовать движение сопротивления. Следующий приказ нацистов был направлен на выявление врачей и медицинских работников. Их направляли обратно за колючую проволоку. Немцы как огня, боялись вспышек и распространения эпидемий. Поэтому они до поры щадили докторов-евреев.

Уже по дороге из Дроздов многие поняли, что их ведут не в Минск, а в противоположном направлении…. Но еще не догадывались зачем. Через несколько месяцев уже все знали страшное слово "Тростенец". Там, в лагере смерти тысячами убивали людей, нередко доставляли туда в душегубках, отравляя по дороге газами. Трупы сваливали в кучи и сжигали.

Среди жертв Тростенецкого лагеря смерти - тысячи мирных граждан Минска и окрестностей, многие подпольщики и партизаны, советские военнопленные. Как выяснили исследователи, большинство жертв этого лагеря смерти - узники Минского и других гетто Беларуси, а также иностранные евреи из многих стран Западной, Центральной и Восточной Европы. Еврейская интеллигенция из Минска стала одной из первых жертв нацистской машины массового уничтожения в Тростенце. Оставшимся же в Минске евреям, нацисты сообщали, что из Дроздов людей направляют в разные трудовые лагеря и они скоро дадут о себе знать…

Через несколько дней всех евреев из Дроздов пригнали в минскую тюрьму, где их "зарегистрировали", при этом власти демонстративно проявляли особый интерес к их профессии и образованию. Из тюрьмы их всех перевели в гетто.

Всем жителям, не евреям, проживающим в районе, предназначенном для гетто, предоставлялось жилье за территорией гетто. А на их место заселяли евреев. Причем евреям приходилось продавать большую часть своей мебели и вещей, так как в тесном еврейском гетто было очень мало места.

С самых первых дней в гетто сложилась тяжелая ситуация с жильем, царила неимоверная скученность и антисанитария. Бывало, что в одной комнате проживали по нескольку семей. На одного жителя приходилось по 1,2-1,5 кв. метра, не считая детей.

Каждый еврей должен был носить на своей одежде нашивку желтого цвета. Как правило, это были просто куски желтой материи, чаще всего неровно вырезанные кружки. В Минске немцы не требовали, чтобы «желтые звезды» были действительно заездами. Как правило, вопрос отличительного знака для евреев был прерогативой местного начальства и на различных частях оккупационной территории решался по-своему. В Западной Европе это были действительно нашивки в форме шестиконечной звезды желтого цвета. Иногда, например, в Амстердаме, с надписью " Jude " по центру, иногда лишь с буквой " J ". В Центральной Европе – Венгрии, Югославии, - такие же звезды. Но уже без надписи. А в Восточной Европе - каждый местный комендант изгалялся по своему. В Варшавском гетто вообще не было нашивок. Евреи обязывались носить белые нарукавные повязки с синей шестиконечной звездой. В Лодзинском – необходимы были две нашивки – на груди и на спине. В Минском гетто узники обязаны были носить «латы» и на груди и на спине.

Минское гетто не стали окружать каменной стеной, как было приказано полевым комендантом. В планы немцев совсем не входило обнесение стеной надежно организованное гетто, которое бы существовало долгое время. Власти посчитали достаточным огородить гетто колючей проволокой. Главные ворота, размещенные в конце Шорной улицы, охраняли немцы из ШуПо (Schutz Polizei) и милиционеры еврейской Ordnungsdienst. Со временем сделали еще несколько выходов специально для рабочих колонн, где в качестве охраны дежурила преимущественно еврейская служба охраны порядка. Именно эти, позже оборудованные выходы стали играть главную роль в жизни и сопротивлении минских евреев. Вокруг гетто вскоре обосновались айнзацкоманды (einsatzkommandos), готовые в любой момент хватать евреев, как это делалось в Киеве.

Вначале нацисты уничтожали тех, кто работал. Затем начались крупномасштабные погромы. Как и на всей оккупированной ими территории, нацисты и в Минске применили свою излюбленную тактику: прежде чем приступить к поголовному уничтожению еврейского населения, необходимо ликвидировать его самую активную, боеспособную, способную к сопротивлению часть - мужчин, причем самых здоровых и молодых. Это стало целью облав 14, 26 и 31 августа 1941 года в Минском гетто.

Из книги Абрама Рубенчика «Минское гетто: ничего, кроме правды»:

«… вспомнились удары и звон стекла накануне. Мы бросились в дом через дорогу… Тринадцать окровавленных тел были распростерты повсюду: на полу, на кроватях, на диване, на кухне. Тетя лежала в комнате на полу, рядом с ней в кровати - маленький сын дочери, первый внук в семье. А сама старшая дочь - в разорванном платье с растерзанной грудью. Вокруг кровавой раны - следы вонзившихся когтей. Казалось, такую рану может оставить только дикий зверь...

-… Эсэсовцы ворвались после полуночи…взломать двери они не смогли. Тогда разбили окно и проникли через веранду… старший дал какую-то команду трем сопровождавшим его. Те молча повиновались и встали у двери и окон. После этого началось что-то страшное. Офицер схватил старшую сестру и потащил ее в отдельную комнату. Она кричала и сопротивлялась. Этот изверг изнасиловал ее, а потом застрелил. Другой немец схватил сестренку. Она вырвалась и, защищаясь, начала бросать в него посуду с комода. Немец рассвирепел и открыл стрельбу. К нему присоединился и офицер. Он убил маму, которая пыталась закрыть своим телом дочерей, ранил в живот братика, лежавшего на печке. Потом несколько раз выстрелил в папу. Папа упал и подмял меня под собой. Он спас мне тем самым жизнь. Я вся была в крови и притворилась, что убита...» [4.]

Такая же картина наблюдалась на территории всего лагеря. Облавы или погромы на территории Минского гетто были регулярны и повторялись каждый раз еще с большей жестокостью.

В истории минского гетто было не менее 10 погромов: 5 дневных и 5 ночных. Дневные погромы: 7 и 20 ноября 1941 года, 2 марта и 28 — 31 июля 1942 года, 21 — 23 октября 1943 года. Ночные погромы: 31 марта, 3 апреля, 15 апреля, 23 апреля 1942 года.

Последним днём существования гетто считается 21 октября 1943 года — день начала последнего погрома.