Бурлака в PDF / Предисловие и введение

Философия в пространстве культуры

из тьмы египетской не спасает, однако, Израиль от вавилон ского пленения да и от римского господства. Судьба Израиля — символ странствия философии в культурно историческом про странстве: периоды внешней свободы сменяются рабством, когда метафизические идеи пытаются поставить на службу ко нечным целям и интересам. Философия ХХ в. с ее языкоцент ристскими интенциями, о которых столь интересно написал В. Бибихин в «Языке философии», является по своему духов ному смыслу не чем иным, как оправданием порабощенности метафизики. Древнеегипетское язычество укореняло царство смерти в самом порядке бытия, а новоязычествующие герме невты обосновывают онтологическую связанность мышления языком. Стремление слиться с языческим миром и послужить ему не покидало богоизбранный народ на протяжении всей его истории, но жестко пресекалось верными истине.

Как Израиль сохранял внутреннюю свободу под спудом внешнего рабства благодаря верности единому Богу, так фи лософия сохраняет свободу мышления благодаря устремлен ности к единой Истине. Эта внутренняя собранность по сей день позволяет потомкам богоизбранного народа сохранять определенную материальную независимость в их многооб разных странствованиях по различным языческим мирам. Верность всеединому Богу в чем то сродни любви ко всеоб щему. Согласно Гегелю, конкретно всеобщее возвышается над абстрактной противоположностью материального и идеаль ного, являя себя и в материальной стихии. Бог выступает Гос подом не только неба идей, но и земли страстей и чувств. Маркс определял сущность денег как всеобщий труд, взятый в его абстрактной самобытности, а современные экономисты говорят о деньгах как о крови экономики. Деньги — это уни версальный посредник экономического развития цивилиза ции: они ничего не создают непосредственно, но опосредован но ничего не создается без них.

Ряд мыслителей диалектико идеалистического или интуи тивистского склада небезосновательно определяют сущность философии как спекулятивное мышление, без нее самовозра стание культуры не осуществимо. Все ценности культуры оце ниваются в свете философских идей, хотя сама философия

— 75 —

Философия в пространстве культуры

также не дар. Философия не обладает своей специфической трансценденцией. Философ трансцендирует в той мере, в ко торой он религиозен, верит. Ясперс был вынужден, рассмат ривая феномен философствующей трансценденции, писать о «философской вере». Без нее мышление не в силах разор вать собственную самотождественность. Не у всех это получа ется, но некоторым все же удается. Это означает, что филосо фия получает свое трансцендентное содержание от Другого. В этом ее неслиянно нераздельная связь с религией. Прототи пом нераздельности является родственность философии рели гии, свойственная естественно религиозной установке. Абст рактная инаковость, напротив, восходит к миру религиозности откровенной, но не церковной. Основу отношения филосо фии к Церкви следует искать в феномене Боговоплощения.

Ветхозаветная община прообразует Церковь, но не совпа дает с ней. Иудеи «Исхода» все таки вошли в Землю обето ванную, стали жить рядом с язычниками, а потом рассеялись между ними. Так и философия занимает свое место в культуре наряду с другими формообразованиями духа, а также опосре дует их отношения, пронизывая в разной мере все культурное пространство. Культура по своему смыслу представляет собой символическое земледелие человеческого духа, и у филосо фии — свое особенное место в этой его работе. Философское мышление выступает в этом деле опосредованием по преиму ществу, метафизика меряет и судит, вырабатывая при этом сами критерии меры и суждения — категории.

Земля обетованная Нового Завета, в которую входит Цер ковь, являющаяся по сути новым Израилем, — это бессмертие и воскресение. Философия не дает ни того, ни другого, она может только подготовить ко входу в Церковь либо заградить путь к ней. В этом смысле метафизика или философский идеа лизм как ее наиболее конкретное воплощение — это «ветхий завет» мышления. Конкретный человек спасается не потому, что он философ, а потому, что он верит и совершает дела по своей христианской вере. Философия может стать одним из дел веры, движимых любовью к мудрости. Преодоленный по смыслу Ветхий Завет продолжает существовать в истории, оставаясь тем самым «детоводителем ко Христу», о котором

— 77 —

ВВЕДЕНИЕ

писал ап. Павел. Число неверующих среди философов впечат ляет, ведь они кажутся ближе к Абсолютному, нежели ученые и крестьяне. Однако и слово Божие, направленное сначала к иудею и лишь потом к эллину, услышано было в большин стве своем именно язычниками.

ß12. ’ ЛТЪЛ‡МТН‡ˇ ПВЪ‡ЩЛБЛН‡

ËœˇÚˉÂÒˇÚÌˈ‡

Социокультурная миссия христианской философии двоя ка. Она образует важнейший канал взаимодействия Церкви и культуры, своего рода мост с двусторонним движением. Веч ные истины Откровения постигаются человеческим мышле нием в конкретной культурно исторической ситуации. Задача христианской метафизики состоит в соотнесении изменений в картине мира, исторически создаваемой разумом, с содер жанием библейской веры.

У Церкви есть интеллектуальная пища, которой Она питает своих детей. Эту пищу можно назвать твердой. Богословие не всем по зубам, а со стороны вообще кажется неудобоваримым. Философия может подготовить разум к тому, чтобы перева рить любое интеллектуальное содержание. Но у христианской философии есть иная миссия, направленная ко внешнему миру. Эту функцию теология выполнить просто не в состоя нии: ее язык непонятен внешним, и Откровение, данное Гос подом, может ожидать судьба, предсказанная Спасителем (Мф 7: 6). Провиденциальный смысл сохранения христиан ской философии, существующей относительно самостоятель но в орбите церковного притяжения, состоит в том, чтобы «возбудить ревность в язычниках».

Мир современного язычества многолик. Классическое язы чество или рухнуло под ударами сначала христианской, а по том научно религиоведческой критики, или влачит марги нальное существование, будучи малопривлекательным для современного образованного человека, являющегося продук том христианской культуры. Однако секуляризация породила

— 78 —

Философия в пространстве культуры

новое язычество. Места идолов, признанных наивно натурали стическими, заняли более современные модификации: мате рия, родина, партия, успех и сопровождающий их всех абсурд. Поэтому пути христианской философии сегодня не менее из вилисты и тернисты, нежели миссионерские путешествия того апостола, которого можно считать самым иудействующим из всех апостолов до его обращения. Теологи пребывают в среде своих церквей, а богословие в ограде Церкви, подобно тому как апостолы, призванные Иисусом еще в Его земной жизни, создавали первые христианские общины по преимуществу в иудейской среде. Миссия же христианской философии в со временном мире есть продолжение дела ап. Павла.

Современная цивилизация в ее научно техническом, эко номическом, политическом, правовом, нравственном и эстети ческом развитии говорит на языках, которые не были ведомы древнему миру. Многие из этих языков — способов межчело веческого общения и творчества — не были известны и Церк ви в средневековый период ее жизни. Дар говорения на неве домых языках, полученный Церковью в Пятидесятницу, есть не что иное, как возможность проповеди Евангелия всей твари, которая должна быть претворена в действительность силою людей, составляющих полноту Церкви. Глоссолалия, издревле известная Церкви, обрела как будто бы новую жизнь в неко торых течениях современного протестантизма, вызывая порой недоумение у верующих иных конфессий, в том числе и тради ционных протестантов. Слова, которые апостол Павел написал по этому поводу в своем «Первом послании к коринфянам», оказались поистине пророческими, проявляя свою актуаль ность далеко за пределами коринфской общины начала нашей эры. Говорение на языках — это не невнятное бормотание, подобное шаманским заклинаниям, как оно может быть оце нено со стороны (1 Кор 14: 23). Этот дар Св. Духа надлежит понимать в триадологическом контексте. Дух исходит через Сына, который есть Логос, рождаемый Богом Отцом. Апосто лы в Пятидесятницу изрекали под действием Св. Духа не нечто маловразумительное, наподобие труб, издающих неопреде ленные звуки, но славили Бога на наречиях, неведомых им, но понятных для окружающих их иноплеменников (Деян 2: 7—11).

— 79 —

Философия в пространстве культуры

от христианства его радикальнейший историзм — «древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор 5: 17), утратил интуицию вечности, открытую человечеству Евангелием. Языческий мир нуждался в евангелизации, а постхристианский, который более точно можно было бы назвать постклерикальным, ждет реевангелизации. Эта задача, которая даже и не могла прийти

вголову первым апологетам и последующим богословам, тре бует языка философии, адекватного своему времени. Евангелие направлено даже к той твари, которая бежит от него и сопро тивляется его свету, заслоняясь от него своими рассуждениями.

Церковь являет себя в истории как продолжающаяся Пя тидесятница в той мере, в которой говорит миру неведомое ему Слово на тех языках, которые до этого не были известны самой Церкви. Дар речи на неведомых языках уже дан хрис тианам Св. Духом, задача заключается в том, чтобы развивать и реализовывать его в постоянно изменяющемся мире. В этом посеве Слова в почву человеческой души и на поле современ ной цивилизации христианская метафизика выполняет ту же функцию, которая была осуществлена философией в культу ре. Миссия Церкви в цивилизационном пространстве много лика, но в целом ее можно назвать просвещением души Ду хом, тогда как в новоевропейском Просвещении под «светом» фактически подразумевается претендующий на автономность рассудок. Христианская философия остается в этом духовном просвещении универсальным посредником и переводчиком, сохраняя свой основной конституирующий признак — быть мыслящим себя мышлением.

Христианская философия выполняет миссию Посредника

втом духовном посеве, которое Слово Божие осуществляет

вчеловеческой душе, переводя сказанное языком Церкви на языки мира. Если Боговоплощение стало «условием возмож ности» духовного преображения разума, то Пятидесятница претворяет эту потенцию в действительность. В этом процессе философия сообщает истину, приобщая к ней, но не совпадает с ней. Вряд ли философии удастся стать самой истиной, по скольку полнота явленности истины в истории составляет удел такого состояния творения, когда «и пророчества прекратят ся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор 13: 8).

—81 —