PUT_K_RABSTVU

ет социалистов левого и правого толка, это ненависть к конкуренции и желание заменить ее директивной экономикой. И хотя термины «капитализм» и «социализм» все еще широко употребляются для обо-значения прошлого и будущего состояния общества, они не проясняют, а, скорее, затемняют сущность переживаемого нами периода.

И все же, хотя тенденция к всеобщей централизации управления экономикой является совершенно очевидной,на первых порах борьба против конкуренции обещает породить нечто еще более неприемлемое,не устраивающее ни сторонников планирования,ни либералов, — что-то вроде синдикалистской или «корпоративной» формы организации экономики, при которой конкуренция более или менее подавляется, но планирование оказывается в руках у независимых монополий, контролирующих отдельные отрасли. Это неизбежный результат, к которому придут люди, объединенные ненавистью к конкуренции,но не согласные по всем остальным вопросам.Политика последовательного разрушения конкуренции во всех отраслях отдает потребителя на милость промышленных монополий, объединяющих капиталистов и рабочих наилучшим образом организованных предприятий.Такая ситуация уже существует в обширных областях нашей экономики, и именно за нее агитируют многие введенные в заблуждение (и все корыстно заинтересованные) сторонники планирования. Однако ее правомерность не сможет найти рационального оправдания,и она вряд ли продлится долго. Независимое планирование, осуществляемое монополиями, приведет к последствиям,прямо противоположным тем,на которые уповают адепты плановой экономики.Когда эта стадия будет достигнута,придется либо возвращаться к конкуренции,либо переходить к государственному контролю над деятельностью монополий,который может стать эффективным лишь при условии, что он будет все более и более полным и детальным. И это ждет нас в самом недалеком будущем.Еще перед самой войной один еженедельник отмечал, что британские лидеры, судя по всему, все больше привыкают рассуждать о будущем страны в терминах контролируемых монополий. Уже тогда такая оценка была достаточно точной,но война значитель-

противоречива. Невозможно установить контроль над всеми производственными ресурсами, не определяя, кто и для кого будет эти ресурсы использовать. И хотя при «конкурентном социализме» планирование должно идти окольными путями, результаты его будут теми же самыми, а элемент конкуренции останется не более чем бутафорией.

I I I . И Н Д И В И Д УА Л И З М И К О Л Л Е К Т И В И З М

| 63 |

но ускорила этот процесс,и недалек тот час,когда скрытые опасности такого подхода станут совершенно очевидными.

Идея полной централизации управления экономикой все еще не находит отклика у многих людей, и не столько из-за чудовищной сложности этой задачи, сколько из-за ужаса, внушаемого мыслью о руководстве всем и вся из единого центра.И если мы,несмотря ни на что,все-таки стремительно движемся в этом направлении, то только в силу бытующего убеждения, что найдется некий срединный путь между «атомизированной» конкуренцией и централизованным планированием. На первый взгляд идея эта кажется и привлекательной,и разумной.Действительно,может быть,не стоит стремиться ни к полной децентрализации и свободной конкуренции,ни к абсолютной централизации и тотальному планированию? Может быть, лучше поискать какой-то компромиссный метод? Но здесь здравый смысл оказывается плохим советчиком. Хотя конкуренция и допускает некоторую долю регулирования, ее никак нельзя соединить с планированием, не ослабляя ее как фактор организации производства.Планирование,в свою очередь,тоже не является лекарством, которое можно принимать в малых дозах, рассчитывая на серьезный эффект. И конкуренция, и планирование теряют свою силу, если их использовать в урезанном виде. Это альтернативные принципы решения одной и той же проблемы,и их смешение приведет только к потерям, т.е. к результатам более плачевным,чем те,которые можно было бы получить,последовательно применяя один из них.Можно сказать и иначе:планирование и конкуренция соединимы лишь на пути планирования во имя конкуренции, но не на пути планирования против конкуренции.

Эта мысль является для меня принципиальной. Я хочу,чтобы читатель все время помнил, что планирование, критикуемое на страницах этой книги,— это прежде всего и исключительно планирование, направленное против конкуренции, долженствующее ее подменить. И это тем более принципиально,что мы не можем здесь углубляться в обсуждение другого, действительно необходимого планирования,целью которого является повышение эффективности конкуренции.Но,поскольку в наши дни термин «планирование» употребляется почти исключительно в первом значении, мы тоже будем дальше для краткости говорить просто о «планировании»,отдавая на откуп нашим противникам это слово,заслуживающее лучшей участи.

IV. Является ли планирование неизбежным?

Мы были первыми,кто сказал,что чем более сложные формы принимает цивилизация, тем более ограниченной становится свобода личности.

Бенито Муссолини

Редко услышишь сегодня,что планирование является желательным. В большинстве случаев нам говорят, что у нас просто нет выбора, что обстоятельства,над которыми мы не властны,заставляют заменять конкуренцию планированием.Сторонники централизованного планирования старательно культивируют миф об угасании конкуренции в результате развития новых технологий, добавляя при этом,что мы не можем и не должны пытаться поворачивать вспять этот естественный процесс. Это утверждение обычно никак не обосновывают. Оно кочует из книги в книгу, от автора к автору и благодаря многократному повторению считается уже как бы установленным фактом. А между тем оно не имеет под собой никаких оснований. Тенденция к монополии и планированию является вовсе не результатом каких бы то ни было «объективных обстоятельств», а продуктом пропаганды определенного мнения, продолжавшейся в течение полувека и сделавшей это мнение доминантой нашей политики.

Из всех аргументов, призванных обосновать неизбежность планирования, самым распространенным является следующий: поскольку технологические изменения делают конкуренцию невозможной все в новых и новых областях, нам остается только выбирать, контролировать ли деятельность частных монополий или управлять производством на уровне правительства.Это представление восходит к марксистской концепции «концентрации производства», хотя, как и многие другие марксистские идеи, употребляется, в результате многократного заимствования,без указания на источник.

Происходившее в течение последних пятидесяти лет усилие монополий и одновременное ограничение сферы действия свободной конкуренции является несомненным историческим фактом, против которого никто не станет возражать, хотя масштабы

I V . Я В Л Я Е Т С Я Л И П Л А Н И Р О В А Н И Е Н Е И З Б Е Ж Н Ы М ?

| 65 |

этого процесса иногда сильно преувеличивают1. Но важно понять, следствие ли это развития технологий или результат политики,проводимой в большинстве стран.Как мы попытаемся показать,факты свидетельствуют в пользу второго предположения. Но прежде попробуем ответить на вопрос, действительно ли современный технический прогресс делает рост монополий неизбежным.

Главной причиной роста монополий считается техническое превосходство крупных предприятий, где современное массовое производство оказывается более эффективным. Нас уверяют, что благодаря современным методам в большинстве отраслей возникли условия, в которых крупные предприятия могут наращивать объем производства,снижая при этом себестоимость единицы продукции. В результате крупные фирмы повсюду вытесняют мелкие, предлагая товары по более низким ценам, и по мере развития этого процесса в каждой отрасли скоро останется одна или несколько фирм-гигантов. В этом рассуждении принимается во внимание только одна тенденция, сопутствующая техническому прогрессу, и игнорируются другие,противоположно направленные.Неудивительно поэтому, что при серьезном изучении фактов оно не находит подтверждения. Не имея возможности анализировать здесь этот вопрос в деталях,обратимся лишь к одному,но весьма красноречивому свидетельству.В США глубокий анализ всей совокупности фактов,имеющих отношение к этой проблеме,был осуществлен Временным национальным комитетом по вопросам экономики в исследовании, носившем название «Концентрация экономической мощи». Отчет об этом исследовании (которое вряд ли можно заподозрить в либеральном уклоне) утверждает совершенно недвусмысленно, что точка зрения, в соответствии с которой эффективность крупного производства является причиной исчезновения конкуренции, «не подтверждается фактами, которыми мы сегодня располагаем»2.А вот как подводит итог обсуждению данного вопроса специальная монография,подготовленная для этого комитета.

«Более высокая эффективность крупных предприятий не подтверждается фактами; соответствующие преимущества, якобы уничтожающие конкуренцию, во многих областях, как

Committee / 77th Congress, 1st Session, Senate Document. 1941. № 35. P. 89.

Д О Р О Г А К Р А Б С Т В У

| 66 |

выяснилось, отсутствуют. Там же, где существуют крупные экономические структуры,они не обязательно ведут к монополии....Оптимальные показатели эффективности могут быть достигнуты задолго до того, как основная часть выпускаемой продукции будет находиться под контролем монополии. Нельзя согласиться с тем, что преимущества крупномасштабного производства обусловливают исчезновение конкуренции. Более того, монополии чаще всего возникают под действием совершенно иных факторов, чем низкие цены и крупные размеры производства. Они образуются в результате тайных соглашений и поощряются политикой государства. Объявив такие соглашения вне закона и кардинально пересмотрев государственную политику, можно восстановить условия, необходимые для развития конкуренции»3.

Изучение английской ситуации привело бы к таким же выводам. Каждый, кто наблюдал, как стремятся монополисты заручиться поддержкой государства и как часто они получают эту поддержку, необходимую для удержания контроля над рынком, ни на минуту не усомнится в том, что в таком развитии событий нет ровным счетом ничего «неизбежного».

Этот вывод подтверждается и тем, в какой исторической последовательности происходили в разных странах упадок конкуренции и рост монополий.Если бы это был результат технического прогресса или необходимый этап развития «капитализма», то можно было бы ожидать,что в странах с развитой экономикой это будет происходить раньше.На самом деле этот процесс начался впервые в последней трети XIX века в относительно «молодых» индустриальных странах — в США и в особенности в Германии, которую стали рас-сматривать как модель,блестяще демонстрирующую закономерности развития капитализма.Здесь начиная с 1878 года государство сознательно поддерживало развитие картелей и синдикатов. И не только протекционизм,но и прямое стимулирование и даже принуждение использовались разными правительствами для ускорения создания монополий, позволявших регулировать цены и сбыт. Именно в Германии при участии государства был предпринят первый крупномасштабный эксперимент по «научному планированию» и «сознательной организации производства», завершившийся созданием гигантских моно-

3 Wilcox С. Competition and Monopoly in American Industry. [Washington,] 1940 (= Temporary National Economic Committee. Monograph. № 21). P. 314.

I V . Я В Л Я Е Т С Я Л И П Л А Н И Р О В А Н И Е Н Е И З Б Е Ж Н Ы М ?

| 67 |

полий,которые были объявлены «необходимостью экономического развития» еще за пятьдесят лет до того,как это было сделано в Великобритании.Концепция неизбежного перерастания экономической системы,основанной на конкуренции,в «монополистический капитализм» была разработана немецкими социалистами, прежде всего Зомбартом,обобщившим опыт своей страны,и уже затем распространилась по всему миру. Во многом аналогичное развитие экономики США,где протекционистская политика правительства была вполне отчетливой, казалось бы, подтвердждало эту концепцию. Но примером классического развития капитализма стала считаться всетаки Германия (в меньшей степени — США),и стало общим местом говорить (процитирую, например, широко известное до войны политическое эссе) о том, что в Германии все социальные и политические силы современной цивилизации достигли своего расцвета4.

Насколько мало было во всем этом «неизбежности» и много сознательной политики,можно увидеть,проследив за развитием событий в Великобритании после 1931 года,знаменующего для нашей страны переход к политике протекционизма. Всего каких-нибудь двенадцать лет назад британская промышленность (за исключением нескольких отраслей, уже находившихся к тому времени под опекой правительства) была в такой степени конкурентной,как,пожалуй,еще никогда в истории.И хотя в 20-е годы она сильно пострадала от последствий двух несовместимых друг с другом программ (денежно-кредитной и регулирования заработной платы), тем не менее весь этот период (по крайней мере, до 1929 года) показатели занятости населения и общей экономической активности были совсем не хуже, чем в 30-е годы. И только с момента, когда произошел поворот к протекционизму и иным сопутствующим изменениям в экономической политике,в стране начался стремительный рост монополий, изменивший британскую промышленность в такой степени, которую широкой публике еще предстоит осознать. Утверждать, что эти события находятся в какой-то зависимости от происходившего в то время технического прогресса, что «необходимость», сработавшая в Германии в 1880–1890-х годах, вдруг дала о себе знать здесь в 1930-х, не менее абсурдно, чем повторять вслед за Муссолини, что Италия должна была раньше других стран уничтожить свободу личности, потому что ее цивилизация обогнала цивилизацию всех остальных народов!

4Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society. [N.Y.; London,] 1932.

Д О Р О Г А К Р А Б С Т В У

| 68 |

Что же касается Англии, долгое время стоявшей в стороне от интеллектуальных процессов, захвативших другие страны, то может возникнуть впечатление, что здесь изменение мнений и политики следует за развитием реальных,в определенном смысле неизбежных событий. Да,монополистическая организация промышленности возникла у нас под действием внешних влияний,вопреки общественному мнению, которое отдавало предпочтение конкуренции. Но чтобы подлинное соотношение между теорией и практикой стало окончательно ясным, надо посмотреть на Германию, ибо прототипом нашего развития была как раз она. И уж там-то подавление конкуренции проводилось вполне сознательно,во имя идеала, который мы сегодня зовем «планированием». Последовательно продвигаясь к плановому обществу,немцы и другие народы, берущие с них пример, следуют курсом, проложенным мыслителями XIX века,в основном немецкими.Таким образом,интеллектуальная история последних шестидесяти–восьмидесяти лет может служить блестящей иллюстрацией к тезису, что в общественном развитии нет ничего «неизбежного» и только мышление делает его таковым.

Утверждение, что современный технический прогресс делает неизбежным планирование, можно истолковать и по-другому. Оно может означать, что наша сложная индустриальная цивилизация порождает новые проблемы, которые без централизованного планирования неразрешимы. В каком-то смысле это так, но не в таком широком, какой сегодня обычно имеют в виду. Например, всем хорошо известно,что многие проблемы больших городов,как и другие проблемы,обусловленные неравномерностью расселения людей в пространстве, невозможно решать с помощью конкуренции. Но те, кто говорят сегодня о сложности современной цивилизации, пытаясь обосновать необходимость планирования, имеют в виду вовсе не коммунальные услуги и т.п. Они ведут речь о том, что становится все труднее наблюдать общую картину функционирования экономики и, если мы не введем центральный координирующий орган, общественная жизнь превратится в хаос.

Это свидетельствует о полном непонимании действия принципа конкуренции.Принцип этот применим не только и не столько к простым ситуациям,но прежде всего как раз к ситуациям сложным, порождаемым современным разделением труда, когда только с помощью конкуренции и можно достигать подлинной координации.

I V . Я В Л Я Е Т С Я Л И П Л А Н И Р О В А Н И Е Н Е И З Б Е Ж Н Ы М ?

| 69 |

Легко контролировать или планировать несложную ситуацию,когда один человек или небольшой орган в состоянии учесть все существующие факторы. Но если таких факторов становится настолько много, что их невозможно ни учесть, ни интегрировать в единой картине, тогда единственным выходом является децентрализация. А децентрализация сразу же влечет за собой проблему координации, причем такой, которая оставляет за автономными предприятиями право строить свою деятельность в соответствии с только им известными обстоятельствами и одновременно согласовывать свои планы с планами других. И так как децентрализация была продиктована невозможностью учитывать многочисленные факторы, зависящие от решений, принимаемых большим числом различных индивидов, то координация по необходимости должна быть не «сознательным контролем», а системой мер, обеспечивающих индивида информацией, которая нужна для согласования его действий с действиями других. А поскольку никакой мыслимый центр не в состоянии всегда быть в курсе всех обстоятельств постоянно меняющихся спроса и предложения на различные товары и оперативно доводить эту информацию до сведения заинтересованных сторон,нужен какой-то механизм,автоматически регистрирующий все существенные последствия индивидуальных действий и выражающий их в универсальной форме, которая одновременно была бы и результатом прошлых,и ориентиром для будущих индивидуальных решений.

Именно таким механизмом является в условиях конкуренции система цен, и никакой другой механизм не может его заменить. Наблюдая движение сравнительно небольшого количества цен,как наблюдает инженер движение стрелок приборов,предприниматель получает возможность согласовывать свои действия с действиями других. Существенно, что эта функция системы цен реализуется только в условиях конкуренции,т.е. лишь в том случае, если отдельный предприниматель должен учитывать движение цен, но не может его контролировать. И чем сложнее оказывается целое, тем бóльшую роль играет это разделение знания между индивидами, самостоятельные действия которых скоординированы благодаря безличному механизму передачи информации, известному как система цен.

Можно сказать без преувеличения, что, если бы в ходе развития нашей промышленности мы полагались на сознательное централизованное планирование, она бы никогда не стала столь

Д О Р О Г А К Р А Б С Т В У

| 70 |

дифференцированной, сложной и гибкой, какой мы видим ее сейчас.В сравнении с методом решения экономических проблем путем децентрализации и автоматической координации метод централизованного руководства, лежащий на поверхности, является топорным,примитивным и весьма ограниченным по своим результатам. И если разделение общественного труда достигло уровня,делающего возможным существование современной цивилизации,этим мы обязаны только тому, что оно было не сознательно спланировано, а создано методом, такое планирование исключающим. Поэтому и всякое дальнейшее усложнение этой системы вовсе не повышает акций централизованного руководства, а, наоборот, заставляет нас больше,чем когда бы то ни было,полагаться на развитие,не зависящее от сознательного контроля.

Существует еще одна теория, связывающая рост монополий с техническим прогрессом. Ее доводы прямо противоположны тем, которые мы только что рассмотрели. И хотя изложение ее бывает обычно невнятным, она оказывается довольно влиятельной. Главный тезис этой теории заключается не в том, что развитие технологии разрушает конкуренцию,но,наоборот,в том,что мы не сможем применять современной техники, пока не примем меры против конкуренции, т.е. не установим монополии. От этой теории нельзя просто отмахнуться, несмотря на то что возражение, казалось бы, очевидно:если новая техника действительно является более эффективной, то она, несомненно, выдержит любую конкуренцию. Но, оказывается, существуют примеры, для которых этот аргумент не проходит. Правда, заинтересованные авторы часто придают этим примерам слишком обобщенное звучание. И несомненно, путают при этом техническое совершенство с общественной пользой.

Речь идет вот о чем.Допустим,что британская промышленность могла бы выпускать автомобили,которые были бы и лучше,и дешевле американских, при условии, что все англичане ездили бы только на машинах одной марки. Или что можно было бы сделать электричество дешевле угля и газа,если бы все пользовались только электричеством. В примерах такого рода моделируется возможность улучшения благосостояния в результате нашей готовности в условиях выбора принять новую ситуацию. Но дело в том,что вы- бора-то как раз здесь и нет. В действительности перед нами встает совершенно иная альтернатива:либо всем ездить на одинаковых дешевых автомобилях (и пользоваться дешевой электроэнергией),

I V . Я В Л Я Е Т С Я Л И П Л А Н И Р О В А Н И Е Н Е И З Б Е Ж Н Ы М ?

| 71 |

либо иметь возможность выбирать среди многих разновидностей одного товара, которые будут стоить дороже. Я не знаю, насколько это верно в каждом из приведенных примеров, но нельзя отрицать возможности путем принудительной стандартизации или запрета разнообразия достигать в некоторых областях изобилия,способного возместить отсутствие выбора. Можно даже предположить, что когда-нибудь будет сделано такое изобретение,которое принесет огромную выгоду обществу, но лишь при условии, если им будут одновременно пользоваться все или почти все.

Сколь бы убедительными ни были эти примеры, они, конечно,не дают нам права утверждать,что технический прогресс делает неизбежным централизованное планирование. Просто в таких ситуациях приходится выбирать — получать ли преимущества путем принуждения или отказываться от них (с тем чтобы, возможно, получить их позже, когда будут преодолены технические затруднения). Да, бывает, что мы приносим в жертву непосредственную выгоду во имя свободы, однако избегаем при этом зависимости дальнейшего пути развития от частного знания или изобретения. Проигрывая, быть может, в настоящем, мы сохраняем потенциал для развития в будущем. Ведь даже заплатив сегодня высокую цену за свободу выбора, мы создаем гарантии завтрашнего прогресса, в том числе материального, который находится в прямой зависимости от разнообразия,ибо никто не знает,какая линия развития может оказаться перспективной. Разумеется,нельзя быть уверенным, что сохранение свободы ценой отказа от каких-то сегодняшних преимуществ обязательно когда-нибудь окупится. Но главный довод в пользу свободы заключается в том,что мы должны всегда оставлять шанс для таких направлений развития, которые просто невозможно заранее предугадать. И этого принципа важно придерживаться,даже если нам кажется,что на определенном уровне развития знания принуждение обещает принести только очевидные преимущества,и даже если в какой-то момент оно действительно не приносит вреда.

В современных дискуссиях о техническом развитии прогресс часто трактуется таким образом,будто существует что-то вне нас находящееся, что заставляет по-новому использовать новые знания. Безусловно, различные изобретения значительно увеличили мощь нашей цивилизации, но было бы безумием использовать эти силы для разрушения ее величайшего достижения — свободы.И из этого со всей определенностью следует, что если мы хотим эту свободу

Д О Р О Г А К Р А Б С Т В У

| 72 |