МАГИСТРАТУРА / 3 нет названия / Режиссерская специфика реализации
.docБалаганы имели сцену, отделенную от зрительного зала обычно красным кумачовым занавесом. За сценой находились две артистические уборные - мужская и женская. В больших балаганах в зрительном зале имелись ложи, а сам зал делился на первые и вторые места, куда вели специальные входы и выходы. Балаганщики называли их «воротами». За вторыми местами находился так называемый загон, где публика стояла. Пол к задним местам повышался, так что все видели хорошо. Балаганы строили из досок, которые называли «лапшой». Крыша обычно была брезентовой. Детали для строительства балагана готовились заранее, и уже на месте плотники подгоняли их одну к другой. Перед балаганом строили балкон «раус» (от немецкого слова «снаружи»), куда перед началом каждого представления выходила вся труппа, чтобы пригласить зрителей. Чтобы их заинтересовать, артисты показывали отрывки из представления, которое будет показано. При этом владелец балагана неистово звонил в колокол, давая сигнал к началу представления.
Среди тех, кто приглашал на зрелище, особое место занимал дед или, как его называли, «рекомендор». Участники балаганного действа могли быть иностранцами, что чаще всего и бывало. Но дед обязательно был человек русский. Дед имел прикрепленную к подбородку льняную бороду, зимой был одет в тулуп и валенки, а летом - в армяк с пришпиленными к плечам разноцветными ленточками, в лапти и войлочную шапку, которую называли «коломенкой», также украшенную ленточками. Вербовались деды в основном из отставных солдат или ремесленников, людей бывалых и за словом в карман не лезущих, знающих множество прибауток. Дед в первую очередь расхваливал идущую в балагане программу, значительно преувеличивая ее достоинства. Но он должен был заинтересовать зрителей, заставить их остановиться возле балагана, прислушаться к тому, что он говорил. Поэтому он обращался к текущим событиям дня, постоянно вел диалог с толпящимися вокруг балагана зрителями, выбирал среди них человека с рыжей бородой и затевал с ним перебранку. Конечно, этот персонаж с рыжей бородой был заранее подготовлен и в ответ на замечания деда отвечал остроумными; хотя, случалось, и грубыми шутками.
Дед рассказывал, как ему довелось служить у господ, но его прогнали из-за того, что он не умел прислуживаться. Пришлось стать карманным вором, жизнь которых и «опасно хорошо, но больно хорошо». Пародировал дед и входящие в моду благотворительные лотереи: «А вот, господа, разыгрывается лотерея, воловий хвост да два филея; еще разыгрываются часы на двенадцати камнях да на трех кирпичах, из неметчины привезены на дровнях; еще разыгрывается китайский фарфор, был выкинут во двор; чайник без дна, только ручка одна, а я подобрал, да так разумею, что можно и фарфор разыграть в лотерею. Ну, ребята, налетайте, мои билеты раскупайте. Вам билеты на цыгарки сгодятся, а у меня в мошне рубли зашевелятся»
Деды нередко обращались к злобе дня, нападали на господ и на купцов, задевали полицию, упрекая ее во взяточничестве. Побывав на гулянье, В.Г Белинский написал. «Не случилось ли вам когда-нибудь приглядываться к шуткам паяцев, прислушиваться к их остроумным шуткам?.. Посмотрите: вот паяц на своей сцене, то есть на подмостках балагана; внизу перед балаганом тьма эстетического народа, ищущего своего изящного, своего искусства, и все смеются добродушным смехом; в толпе виден татарин. «Эй, - кричит ему паяц, - эй, князь, поди, я припеку тебе букли». Земля и небо потряслись от хохота... Остроты буфона сыплются, как искры от огнива»
Впрочем, когда дед излишне «заговаривался» и его выступления приобретали резкий тон, полиция снимала деда с балкона и отправляла, как тогда говорили, в холодную, чтобы он там подумал, каких вещей касаться не следует.
Нередко тем, кто становился «дедом», эта профессия так нравилась, что они уже не могли заниматься ничем другим. Среди таких профессионалов встречались подлинные мастера, например, получивший в первой половине XIX века широкую известность егерь Бомбов, то ли на самом деле отставной егерь, то ли бомбардир. Давая обозрения проходивших в 1841 году в Петербурге гуляний, сотрудник газеты «Северная пчела» писал, что в Бомбове много русского юмора. Когда он начинал говорить с рыжей бородой, лицо его принимало прекомичное выражение, глаза как-то суживались, губы насмешливо стягивались вниз и он становился очень смешным. «Посетители гор его давно любят и знают. Он долго занимает трудное амплуа паяца»
В идущих в балаганах пантомимах значительную роль всегда играл Пьеро, один из персонажей французского фарсового театра. В русских условиях он получил имя «паяца». Паяцы входили в состав приезжающих в Россию из Германии трупп, как тогда писали позитурного мастерства, то есть акробатов и эквилибристов. Будучи комическим персонажем, паяц наряду с дедом, а часто и самостоятельно, зазывал публику на представления. Не каждый балаган кроме актеров мог содержать еще и деда. И паяц в белом с красными пуговицами, с длинными рукавами и с набеленным лицом выходил на раус, чтобы зазывать публику, а для этого он должен был владеть русским языком. Вот почему среди паяцев все чаще появлялись русские актеры.
Одним из знаменитых дедов был Яков Иванович Мамонов, о котором A.M. Горький писал, что «эзопова речь этого артиста - всегда содержала бытовую сатиру и юмор»8 Мамонов тащил на веревке огромную тряпичную куклу и при этом кричал. «Разойдись назем - губернатора везем». Мамонов был профессиональным артистом, в балаганах он выступал постоянно, особенную известность приобрел в городах Поволжья. Сын Мамонова тоже стал артистом, исполнителем номера «Воздушный полет», с которым выступал в цирках и садах.
Во второй половине XIX века сатирическая сила выступлений дедов усилилась, хотя полиция не спускала глаз с тех, кто выступал на балконах балаганов. Приводимый ниже диалог показывает, что деды стремились использовать сатирический репертуар, и публика охотно его принимала.
Хозяин балагана (обращаясь к паяцу): Какого вы ремесла?
Паяц: Я — краснодеревщик, из красного лыка на бурлаков лапти плету.
(Потом паяц объявляет себя 13-й гильдии купцом.)
Хозяин: Чем вы торгуете?
Паяц. Товаром.
Хозяин. Каким?
Паяц. Сапожным варом. Зимой вьюгой, а летом ветром.
Хитин: А где же ваша лавка?
Паяц. А вот с края не моя, а в середине чужая, а своя, сам не знаю. В мою лавку зайдешь, да вон пойдешь.
Хозяин. Дурак! Это нужник.
Паяц. Он всякому покупателю нужен, да и вам хозяин по нужде.
Хозяин. Все-таки вы паяц.
Паяц. Нет, я вам не паяц.
Хозяин. Кто же вы такой?
Паяц: Я потомственный дворянин.
Холин. Да какое же дворянство вы имеете?
Паяц. Мой батюшка тринадцать лет у губернатора в подворотне гусей пас. Паяц жалуется на хозяина: «В щах маслов много, а говядины нет ни черта, вся на базаре осталась, а на второе редька-траха, редька-ломтаха, редька с квасом, редька с маслом. Всего кушанья на пятак».
Так кормили работников и многие хозяева.
Нередко и сами зрители подсыпали в репертуар сатирической соли. Для доказательства снова прибегнем к свидетельству A.M. Горького. «В Самаре пред одним из балаганов ошалелый от водки, которой он греется, и охрипший от зазываний зрителей к себе в «миниатюрный цирк» субъект в красном трико засовывает себе в разинутую пасть голову обвивающего ему шею удава и благим матом кричит-
- Видите?! Смотрите!
Змея, окоченевшая от холода, еле двигается на его плечах.
- Это что! - скептически говорит парень, с ног до головы выпачканный в муке. - Нет, кабы к твоей-то шее наш Иван Ми-трич присосался - ты бы узнал, каков он есть настоящий удав.
- Н-да! - вторит ему товарищ... Тот поживее ворочается, не токмо что свою голову в чужой рот совать, - он сам живьем людей глотает»
Балаганы различались своим репертуаром. С первой половины XIX века до 80-х годов в балаганном репертуаре главное
место занимали так называемые арлекинады, имевшие большой успех. В списке действующих лиц, кроме Арлекина, как правило, значились Коломбина, Пьеро и Кассандр.
Обычно бедняк Арлекин собирался жениться на дочери богача Кассандра. Пьеро, служивший у Кассандра то садовником, то поваром, то лакеем в свою очередь делал все, чтобы молодым людям помешать соединиться. Арлекина преследовали, случалось, что его ловили и даже «отрезали» голову, но он оживал. В конце концов свадьба все-таки состоялась. Интерес состоял в том, каким образом Арлекин обойдет своих преследователей. Вот, например, пантомима «Шалости Пьеро и мщение Арлекина, или Козни волшебника Просперо». В мрачном замке злой волшебник Просперо превращает мумии в своих помощников и при их содействии создает Арлекина. Потом он хочет его усыпить. Арлекин делает вид, что поддается его чарам и притворяется спящим. Благодаря своим заклинаниям, Просперо создает Коломбину и просит ее любви. Получая отказ, он превращает Коломбину в статую и удаляется. Но Арлекин видел, какие пассы использовал Просперо, воспроизводит их и оживляет Коломбину Далее действие переносится в дом Кассандра. Завистливый Пьеро клевещет на Арлекина и его прогоняют. Арлекин оказывается в лесу, он не хочет больше жить, но фея добра вручает ему волшебный жезл. В доме Кассандра идут приготовления к свадьбе Коломбины и богача Гитарина. Но появляется Арлекин и с помощью доброй феи расстраивает свадьбу. В конце концов, добрая фея брачными узами соединяет Арлекина и Коломбину.
Даже из этого краткого пересказа сценария видно, что спектакль строился на различного рода эффектах, иногда даже превосходивших те, какие использовались в балетах, шедших на сценах императорских театров. Это констатировала газета: «Все, что теперь влечет нас в театр, все это давно уже видели у Лемана, в балагане»
Каким же образом достигались все эти эффекты? Сцена освещалась керосиновыми лампами, которые расставлялись определенным образом. Кулисы делались из черного бархата, и некоторые исполнители надевали черные балахоны. В их руках появлялись и исчезали предметы, а зрителям казалось, что эти предметы плавают в воздухе.
Занавеса на протяжении действия не закрывали, а декорации вешали одну за другой. Рабочие сцены помещались на колосниках, держа в руках веревки. В нужные моменты они спрыгивали вниз и тяжестью своих тел при помощи веревок
поднимали декорацию, за ней находилась вторая, потом третья, и так далее. Случалось, что вначале могли показаться сапоги прыгающего, но зрителей это не смущало, они понимали условность действия. По бокам сцены располагались многогранные призмы. Они поворачивались разными сторонами и раскрывались, тем самым создавая все новые места действия. При изготовлении костюмов использовали китовый ус и кнопки. Благодаря этому артисты сбрасывали один костюм и оказывались в другом, находящимся под первым. Люки для провалов делались на пружинах, они мгновенно открывались и так же быстро закрывались.
От актеров, особенно от исполнителя роли Арлекина, требовалась акробатическая ловкость. Спасаясь от погони, он проделывал сложные прыжки, балансировал на канате, вращался в бешеном темпе. По большей части пантомимы разыгрывали члены семьи хозяина и его ученики. Приехав в Россию, проделав долгий и нелегкий путь, понеся значительные расходы, владельцы балаганов стремились оставаться здесь надолго, часто на десятилетия. Естественно, что при этом кто-то из участников труппы возвращался на родину, переходил к другому хозяину, заболевал, умирал. Значит, нужны были новые исполнители. Выписывать их из-за границы стоило дорого, и владельцы балаганов все чаще приглашали русских артистов даже для исполнения главных ролей, в том числе и Арлекина. Представления
Представления обычно начинались в полдень и заканчивались часов в девять вечера. Каждый спектакль длился минут 30 — 40; таким образом, в течение дня он шел не менее 5 — 6 раз.
В харьковской газете «Южный край» содержатся такие сведения о балаганных представлениях конца XIX в.: «Представления» в самом театре продолжающееся ? часа, иногда час, состоит обыкновенно из нескольких номеров, от 5 до 10, и группируются в три отделения. В первом отделении происходят гимнастические упражнения: «работают» на трапеции, ходят по канат, составляют «лестницы и фигуры»; во втором отделении представляют какую-нибудь сцену из народного быта, в третьем — разыгрывают комическую пантомиму. <...> Для народной сцены работают в России не менее 100 трупп комедиантов", которые обслуживают в год «при средней входной плате в 10 коп. — 5 000 000 посетителей. В действительности посетителей „народных“ театров бывает гораздо больше. Нам известны балаганы, которые зарабатывают до 500 руб. в день».
[К содержанию]
Репертуар
Программа балаганных представлений строилась на нескольких «китах». Все они были прекрасно описаны В. Брюсовым в стихотворении «Балаганы»:
Балаганы, балаганы
На вечерней площади.
Свет горит, бьют барабаны,
Дверь открыта, — проходи.
Панорамы, граммофоны,
Новый синематограф,
Будды зуб и дрозд ученый,
Дева с рогом и удав.
За зеленой занавеской
Отделенье для мужчин.
Много шума, много блеска,
Смотрят бюсты из витрин.
Зазвонили к перемене.
Красный занавес раскрыт.
Черный фрак на синей сцене
Мило публику смешит.
«Раритеты раритетов
Показать я вам готов:
Две находки — из предметов
Отдаленнейших веков.
Это — с петлею веревка
(Может каждый в руки взять).
Ей умели очень ловко
Жизнь, чью надо, убавлять.
Это — царская корона
(Крест — один, алмазов — сто).
Ей могли во время оно
Делать Некиим — ничто.
Все газетные заметки
Прославляют наш музей,
Верьте слову: ныне редки
Амулеты прежних дней».
Всяк, кто смотрит, рот разинул,
Все теснятся, стар и мал…
Зазвонили. Вечер минул.
Красный занавес упал.
Тихо молкнут барабаны,
Гаснут лампы впереди.
Спят спокойно балаганы
На базарной площади.
Итак, особое предпочтение в программе балаганных представлений отдавалось всему невиданному и экзотическому. Демонстрировались великаны и лилипуты, бородатые и татуированные женщины, женщины-рыбы. В балаганах на всеобщее обозрение выставлялись теленок о двух головах, мумия «египетского царя-фараона», африканские дикари-людоеды, человек, пьющий керосин и закусывающий рюмкой, «дама-паук», «девочка-сирена» с русалочьим хвостом и многое другое.
Кроме того в представлениях демонстрировались разнообразные спортивные и цирковые номера. В балаганах выступали силачи, показывающие «опыты необыкновенной силы», танцовщики на канатах, гимнасты, жонглеры, наездники, клоуны, дрессировщики. Например, в балагане Малафеева с концертными номерами выступал молодой Анатолий Дуров, привлекавший зрителя остроумными номерами с животными, сатирическими шутками и куплетами.
В больших балаганах и цирках приобрели популярность развернутые действия — пьесы, пантомимы, балеты, феерии и пр. По свидетельству известного адвоката А.Ф. Кони, помимо прочего «в „Театре-цирке“ (в Санкт-Петербурге) давались патриотические пьесы, где к игре актеров присоединялись конские ристания, джигитовка, ружейная и даже нечто вроде пушечной стрельбы. Особенно эффектно была поставлена „Блокада Ахты“ <...> Ставились с большой роскошью балеты, в которых отличалась Андреянова вместе с подвизавшимися наряду с ней разными иностранными знаменитостями во главе с Фанни Эльслер и Карлоттой Гризи. Особенно любимыми балетами были „Война женщин“ со множеством военно-хореографических эволюций и „Сатанилла“ с изображением ада и огромного извивающегося через всю сцену змея в последнем акте».
Балаганы старались следовать вкусам своих зрителей. С середины XVIII в. пантомимы завоевывали сцены балаганных театров России. Их демонстрировали гастролеры из Западной Европы («Хитрым Арлекином подсмеянный пират» — труппа испанца Трони, «Арлекин — наследник чародейства, или Свадьба помешанных крестьян», «Три несчастных иностранца» — гимнастическое общество Брамбиллы и Наморры). К концу 1830-х ггг. наряду с итало-французскими пантомимами стали появляться и русские. «Северная пчела» 24 марта 1839 г. сообщала: «В наступающие праздники, в течение недели, будут сыграны Русские пантомимы в цирке у Семионовского моста. Здесь мы увидим на сцене все то, что так занимало нас в детстве, всю игру русского ума и воображения. На сцену явятся Бова Королевич, Соловей-разбойник, Кащей бессмертный, Змей Горыныч, Яга-баба, Жар-птица, Русалки, Полкан-богатырь и прелестная Милектриса Кирбитьевна в садах с золотыми яблочками, на берегах ручьев с живою и мертвою водицею. <...> Кажется нам, что это новое зрелище должно возбудить общее любопытство. — Свое! Родное!». По настоящему широко русская тема вошла в репертуар балаганов лишь в 1860-е годы, после того как было разрешено на гуляньях играть пьесы из русской жизни с небольшими диалогами.
Сюжеты балаганных пантомим могли быть самыми различными: библейские («Сон фараона», «Суд царя Соломона»), исторические («Смерть Наполеона», «Мазепа», «Тарас Бульба», «Бурская война»), сказочные («Кот в сапогах», «Мальчик с пальчик», «Конек-Горбунок», «Золушка»), волшебные («Разрыв-травы», «Зеленый черт»). Среди самых любимых называли «Атамана волжских разбойников Стеньку Разна», «Рекрутский набор» и «Золотой сон».
Крымская война и последующая война с Турцией сделали популярными особый вид пантомим — большие батальные постановки на открытом воздухе. В Москве еще в 1853 — 1854 гг. в саду «Эрмиитаж» показывали фейерверк «Синопский бой, разгром вражеского турецкого флота». В Петербурге на территории Крестовского парка и в саду «Аркадия» А.Я. Александров-Яковлев осуществлял инсценировки массовых сражений, эффектных военных эпизодов. От этих представлений многое было перенято в пантомимы ярмарочных балаганов, прежде всего сценические эффекты и сам характер постановок: преобладание массовых сцен, зрелищность рукопашных схваток, непрерывность взрывов, красочность пожаров и рушащихся зданий, укреплений, наличие эффектного финала — победы над врагом. В балаганах середины XIX в., вспоминал Н.В. Давыдов, зрителей привлекали «обстановочные пантомимы батального характера», вроде «Взятия Карса» или различных эпизодов Крымской войны, «вообще что-либо сопровождающееся военными эволюциями и отчаянной пальбой из ружей и даже деревянных пушек, наполняющей весь зрительный зал пороховым дымом».
Настоящим серьезным конкурентом арлекинад оказалась мелодрама. И.Ф. Горбунов приводит такое описание балаганной репертуарной афиши: «Ночь в замке Жермона, или Фамильный склеп Фельбертона в цепях. Драма в 5-ти действиях и 8-ми картинах. <...> Картина 1-я: Отравленный кинжал. Картина 2-я: Привидение. Картина 3-я: Яд действует. Картина 4-я: Она похищена. <...> Картина 5-я: Таинственные незнакомцы. <...> В заключении при полном освящении бенгальского огня...».
[К содержанию]
Балаганные обманы
Одной из характерных черт, свойственной многим балаганам, был обман или мошенничество. Многие владельцы небольших балаганов, подобно раешникам, широко пользовались таким сугубо ярмарочным приемом, как несоответствие рекламы тому, что показывалось в действительности. Случалось, что из всего перечня невероятных трюков и диковинок в балагане демонстрировалось что-то одно.
В.И. Филатов рассказал о маленьком фанерном домике, устроенном на ярмарочной площади Саратова. «На домике надпись: „Вокруг света за одну копейку!“ Любопытный платит копейку. Его вводят в домик. Домик пуст. Посреди комнаты стоит табурет. На нем ярко горит свеча. От свечи падает на свет неровный свет. Посетителя берут за руку и обводят вокруг свечи. Вот и все. Путешествие „Вокруг света“ окончено. Но кому же хочется быть одураченным! Простофиля молчит, никому и ни за что он не признается, что его обманули. Как ни в чем не бывало выходит он из домика.
— Ну, как? Съездил? — расспрашивают зеваки, толпящиеся у входа.
— Побывал! Сходите обязательно! Ох и умора! Интересно — страсть! Вот посмеетесь!
Толпа у домика растет. Летят копейки в деревянный ящик — кассу ловкача хозяйчика».
Еще об одном таком же балагане читаем в книге Ю.А. Дмитриева: "На балагане вывеска: «Желание свободно». Входной билет стоит 10 копеек. Внутри балагана установлен курящийся жертвенник. Мрачного вида господин предлагает любому из посетителей лизать раскаленную железную полосу. Любителей не находится. «Ну что же, — говорит господин, — желание свободно. Представление окончено, проходите в те двери».
Шуточный маленький балаган на Царицыном лугу (Марсовом поле) в Петербурге имел надпись: «Египетская тьма. Вход 10 копеек». «Прежде чем войти, вымойте руки!» — кричит зазывала. Толпа, проходя в балаган, опускается по очереди руки в находящийся при входе таз с водой. Когда балаган наполняется, тушат свет. Наступает тьма. Ведущий представление громко объявляет: «Самая темная тьма, какая была в Египте при фараоне! Представление окончено! Вход в дверь насупротив!».
Однако и эти мистификации, «одурачивания» и обман соответствовали общему настрою ярмарочной стихии с ее нелепостью, алогизмом и абсурдизацией. Народ шел на «зрелище» и ярмарочные устроители делали все, чтобы не разочаровать публику. Отсюда — использование приемов неожиданности, потрясения, чрезмерности, так что посетитель уходил ошеломленный, подавленный избытком эмоций. Создавалось немыслимое буйство красок, шума, движения, сливавшееся в «гигантский, чудовищный, безобразный хаос».
[К содержанию]