Агафонова

наиболее ценен художественный эффект «перетекания», когда пространство события незаметно растворяется в экспрессивном пространстве, а то, в свою очередь, может всколыхнуть символичес­ кий уровень.

Рассмотрим несколько примеров. В фильме белорусского ре­ жиссера В. Рыбарева «Чужая бацькаушчына» есть эпизод предсмертного воспоминания старухи Мондрихи. Вся монтажная секвенция состоит из трех кадров: длительный крупный план лица героини (около 1 мин 40 с) сменяется панорамой с едва различимы­ ми силуэтами человеческих фигур (около 1 мин 23 с) и вновь к концу рассказа возвращается к лицу Мондрихи, с которого камера переводит взгляд на профиль ее немой дочери Евки, пластически завершая недосказанный словами монолог (около 20 с).

Пространство события (хлев) в данном эпизоде очерчено общи­ ми чертами: бревенчатая стена, на фоне которой героиня начинает и заканчивает свое признание. Мимика Мондрихи довольно статична,

илишь надтреснутый голос ведет тему воспоминания о скоропали­ тельной любви некогда юной героини с заезжим дорожным бригади­ ром. По мере неспешного развертывания монтажной фразы в кадре все отчетливее проявляет себя экспрессивное пространство. Этому способствует, прежде всего, светотеневая партитура эпизода: настоя­ щее реальное самоощущение героини репрезентировано глухой темнотой, которую по косой рассекает узкая полоска света, выхваты­ вающая фрагмент стены и глаза героини. Кадры-панорамы далекого прошлого, наоборот, пронзительно светоносны и одновременно вы­ белены, словно припорошены забвением. Прошлое Мондрихи, хотя

ижестоко скорректировало последовавшую жизнь (беззащитная Евка — горький плод той любви), теплится крошечным угасающим бликом светла в ее душе. Звуковой образ (лаконизм фраз вкупе со скупым интонированием, непритязательность мелодического рисун-

18