Что нужно знать о любви.дружбе.счастье

2

УДК Ю717 Что нужно знать о любви, дружбе и счастье. Библиотечка куратора.

/составитель: Я.Л. Романенко-Бурлуцкий. – Макеевка: ДонНАСА, 2011. – 48с.

Сборник библиотечки куратора «Что нужно знать о любви, дружбе и счастье» содержит в себе основы философской теории человеческих взаимоотношений, раскрывается смысл понятий «любовь», «дружба», «счастье», а также даются практические рекомендации как целесообразнее строить отношения с близкими людьми.

Составитель: Я. Л. Романенко-Бурлуцкий, ассистент Рецензент: В. М. Бабенко, доцент

Ответственный за выпуск: проф. Левченко В. Н.

3

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1: «Любовь – как много в этом слове…»:

1.1Какой бывает любовь,

1.2Мужчина и женщина: любовь и влюбленность,

1.3Любовь – это…

ГЛАВА 2: «Дружба много в мире значит…»:

2.1Друг, приятель, товарищ, знакомый,

2.2Дружба настоящая и ненастоящая.

ГЛАВА 3: Три взгляда на счастье:

3.1Что значит быть счастливым,

3.2Счастье как безграничная радость,

3.3Счастье как невозмутимость духа,

3.4Счастье в творческой самореализации.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

4

ВВЕДЕНИЕ

Эпиграф:

Без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности.

Сократ

Человеческая жизнь – это повозка, запряженная тремя лошадьми: жаждой любви, поиском крепкой истинной дружбы и стремлением к счастью. Все остальные устремления и желания людей, так или иначе, связаны с этими, на наш взгляд, главными феноменами человеческой души, людского сознания. Философ Рене Декарт, например, считал, что понятия красоты, блага, любви, счастья взаимосвязаны между собой и заложены в душах людей изначально их божественным Творцом («внутренние идеи души»). И действительно, в животном мире ученые не находят чего-либо подобного, и хотя у высших приматов можно обнаружить проявления определенных эмоций подобных человеческим, к примеру привязанности, страха или ярости, все же они несравнимо далеки от этих извечных человеческих устремлений, поскольку лишь человек обладает силой сознания, питающей их. Ваш домашний питомец будет, несомненно, доволен если получит вкусную еду и толику хозяйской ласки, а вот человек, пусть и окруженный вниманием, богатством и славой, может чувствовать себя вполне несчастливым. Да, «богатые тоже плачут». И дело здесь не в том, чем обладает человек, и сколько материальных благ он получает, а в его сугубом сознательном отношении к жизни. Кто-то может быть счастлив работая на копеечную зарплату в научно-исследовательской лаборатории над проектом «всей жизни», а кто-то будет жаловаться, что не получает удовольствия от заработанных миллионов. Неустанный поиск чего-то большего, чем просто пища и комфорт, собственно и делает нас людьми, без стремления к добру и красоте, любви и дружбе, гармонии и счастью – мы так и оставались бы всего лишь животными, пусть и с уникальным наименованием «гоминидов».

Древнегреческий философ Аристотель в свое время отметил, что «человек

– это животное социальное», то есть человеческое сознание и присущие ему идеи способны раскрыться в полной мере только при взаимодействии с другими такими же сознающими существами, с разумными людьми. Вне общества и общения ни дружба, ни любовь невозможны, впрочем, как и понимание того, что такое счастье и как его достичь. История знает примеры когда люди, оказавшись изолированными от цивилизации и культуры, дичали, частично теряли рассудок, сходили с ума от одиночества. Вот почему поднимаемые нами проблемы рассматриваются в контексте общечеловеческих взаимоотношений, в рамках нравственной философии или этики. Начнем мы наше рассмотрение,

5

несомненно, с самого сложного и многозначного понятия в этике, а именно с любви. Мы исследуем любовь во всех ее многообразных проявлениях или видах, а также попробуем избежать искушения воспринимать любовь только как феномен межполового общения. Ведь для многих из нас не является секретом тот факт, что в современной поп-массовой культуре столь сложный и вариативный феномен как любовь, нередко сводится лишь к одному из ее подвидов – к любви эротической. Однако в философской теории выделяется как минимум шесть относительно самостоятельных видов любви: это и любовь родственная или материнско-отцовская; и любовь человека к самому себе; а также любовь к Богу, как источник высокого религиозного чувства; любовь к ближним или окружающим (например, любовь к «землякам» и соотечественникам); конечно же, любовь эротическая; и, наконец, любовь дружеская. Да, дружба – это один из видов любви, отдельному рассмотрению которого мы посвятим вторую главу нашей работы. Еще древние греки традиционно считали дружеское чувство одним из видов любви, обозначая его словом «phileo» (именно от этого термина произошло само слово «философия»

– от греч. «phileo sophia» – дружеская любовь к мудрости) [1,481]. От последовательного рассмотрения феноменов любви и дружбы, мы плавно перейдем к исследованию проблемы счастья, которая в контексте философского анализа может рассматриваться как минимум с трех разных позиций или точек зрения. Конечно, здесь имеются в виду три разных подхода к трактовке сущности данного понятия: это и обывательское, обыденное понимание счастья; и исконно философское его понимание, сформулированное эпикурейцами как «атараксия» – невозмутимость, а стоиками как «апатия» – бесстрастие; и счастье как результат профессиональной и личностной самореализации (в современном деловом и динамично развивающемся мире именно это последнее понимание сущности счастья воспринимается как наиболее актуальное). И все же следует понимать, что феномены, затронутые нами в этой работе, слишком сложны для того, чтобы дать им окончательное и исчерпывающее определение. Вот почему автор, опираясь на общий курс этики, тем не менее, оставляет за собой право изложения своего собственного творческого видения проблем любви, дружбы и счастья. И все это делается с той целью, чтобы в максимально доступной и понятной форме донести смысл данных феноменов самому широкому кругу читателей.

6

ГЛАВА 1: «ЛЮБОВЬ – КАК МНОГО В ЭТОМ СЛОВЕ…»

1.1 Какой бывает любовь.

Эпиграф:

Люби – и делай что хочешь. Если молчишь, молчи из любви; если говоришь, говори из любви;

если порицаешь, порицай из любви; если щадишь, щади из любви.

Августин Аврелий

Итак, «любовь – как много в этом слове…», но что же мы люди подразумеваем под этим понятием, ведь очевидно, что словом любовь мы обозначаем целую гамму чувств, нам присущих. Этимологическое происхождение данного слова точно неизвестно, однако есть основания предполагать, что оно образовано от древнеславянского слова «любо» (отсюда поговорка «любо-дорого смотреть»), по смыслу это то, что близко нашему сердцу, нашей душе, что воспринимается нами как желаемое, приятное. Но чтобы заглянуть дальше этимологии слова, коснуться самой сути феномена любви, мы применим общенаучный индуктивный метод, разработанный известным философом эпохи Нового Времени Френсисом Бэконом. Мыслитель утверждал: чтобы постичь сущность какого-либо явления, необходимо исследовать все возможные частные случаи его проявления в действительности (например, чтобы понять взаимосвязаны ли между собой свет и тепло, нужно разобраться в том, всегда ли, во всех ли случаях тепло порождает свет, а свет производит тепло) [2,86-87]. В нашем случае, мы должны выявить все виды любви, которые имеют место в сфере человеческих взаимоотношений, сравнить их между собой и выделить то общее, что обязательно присутствует во всех ее видах, поскольку это общее и будет сущностью любви как таковой, вне зависимости от ее видовых различий.

Так сколько и каких видов любви мы можем выделить в философской теории. Неискушенный в этических вопросах обыватель мог бы насчитать достаточно много видов любви, возможно более десятка, но некоторые из этих предполагаемых видов любви не имеют к любви никакого отношения, и мы объясним почему (например, «любовь к вещам»); а некоторые просто являются частными случаями или подвидами более общих ее видов. Действительно, любовь к вещам нельзя считать любовью как таковой, поскольку любовь к людям, то есть к равным нам сознательным существам, – это такое чувство, которое принципиально отличается от простого желания обладать предметами

7

материального мира, приносящими комфорт и удовольствие (то, что мы собственно и подразумеваем под «любовью к вещам»). Здесь налицо языковая неточность, когда различные типы отношений или чувств к разумным сознательным существам с одной стороны, и к предметам неживой природы, к вещам с другой, обозначаются одним и тем же словом «любовь». К примеру, в английском языке присутствует в этом плане четкая языковая дифференциация: чувство человека к человеку действительно может определяться через слово «любить» (to love), а вот отношение человека к вещам определяется уже через другое слово – «нравиться» (to like). Англичанин знает, что с точки зрения грамматики, вещь может лишь нравиться, и только подобного себе человека можно любить. В крайнем случае, мы можем, с некоторой долей условности, отнести «любовь» в отношении вещей к проявлению одного из бесспорных видов любви – любви к самому себе. И действительно, что мы любим в материальных вещах, например в пище или одежде, технике или предметах обихода? Конечно же мы «любим» то удовольствие, благо и комфорт, которые они нам приносят, то есть, фактически, мы любим самих себя.

Итак, в нравственной философии можно выделить шесть основных видов любви. Кроме любви эротической или межполовой, и любви дружеской, которым мы посвятим отдельные разделы данной работы, выделяют также: любовь к Богу, любовь к ближнему, родственную любовь, и любовь к самому себе.

1. Любовь к Богу, к предполагаемому Создателю мира, Творцу самого человека. Конечно, экспериментальная наука не в состоянии подтвердить или опровергнуть возможность существования бестелесного разумного начала, космического разума, или Бога, поэтому бытие Бога остается в философии лишь теоретической гипотезой. Однако, то чувство, которое испытывают искренне верующие в Бога люди вполне сопоставимо с другими видами любви к человеку, поскольку любовь к Богу может быть настолько сильным внутренним переживанием личности, что ради этой любви верующий может быть готов на невероятные поступки и жертвы. Например, человек добровольно может отказаться от продолжения рода и вести уединенный образ жизни вдали от мирской цивилизации, как это делают монахи и отшельники в христианстве, буддизме, индуизме. Более того, человек, убежденный в действительном существовании Бога и сверхъестественных сил, в определенных ситуациях может даже решиться расстаться с жизнью ради веры и любви к такому предполагаемому Богу. Например, в первые три века нелегального существования христианской религии в Римской империи, по разным подсчетам, отказались принести жертву языческим богам и мужественно приняли смерть от рук палача от нескольких тысяч, до нескольких десятков тысяч верующих христиан [3,44-61]. А в истории тибетского и японского

8

буддизма известно немало случаев, когда верховные монахи в периоды народных бедствий прибегали к практике самомумификации, морили себя голодом, применяли удушающие повязки и медитировали вплоть до физической смерти тела, поскольку верили в то, что приносят себя в жертву ради благополучия всей общины и достигают состояния Будды, уходя в нирвану. В религии любовь к Богу – это внутренний диалог человеческой души, человеческого сердца с другой воображаемой личностью, или даже сверхличностью. Вот почему немецкий философ Людвиг Фейербах считал любовь к Богу обожествлением лучших человеческих качеств: человек воплощает в понятии божества все самые лучшие людские характеристики, будь-то доброта, милосердие, забота или благость, и поклоняется им [4,44]. Мы не ставим своей задачей доказывать или опровергать бытие мира сверхъестественного, мы можем лишь констатировать тот факт, что любовь к Богу как отдельный феномен человеческой жизни существует и порой оказывает значительное влияние на судьбы людей и даже целых народов.

2. Любовь человека к человеку, любовь к ближнему, общечеловеческая жертвенная любовь. Древнегреческие философы считали именно этот вид любви наиболее важным для духовного роста и самосовершенствования человека. В учении неоплатонического философа Плотина данный вид любви или «агапе» (от греч. «agape») является важнейшим понятием, «агапе» отличается от эроса или половой любви прежде всего тем, что не носит страстный характер, но являет собой деятельную, одаряющую любовь [1,10]. Очень хорошо выразил сущность рассматриваемого вида любви в одном из своих афоризмов писатель Питер де Врайз, который сказал, что мы должны друг друга любить, это верно, но нигде не сказано, что мы еще должны друг другу и нравиться. Действительно, всплеск эмоций и накал страстей, исключительная симпатия одних людей по отношению к другим, жажда обладания предметом вожделения имеют к этому виду любви наименьшее отношение. «Агапе» – это скорее любовь-жертва или даже самопожертвование (в смысле жертвенного служения людям), любовь-долженствование, любовь, предполагающая самоограничение во имя других, проявляющая себя через конкретные благие добрые поступки на пользу окружающих, своих ближних. В древнем Китае существовали целые философские школы, которые считали принцип человеколюбия (кит. «жень») главной общественной этической заповедью (например, конфуцианцы и моисты) [5,44]. Но в данном случае, если известный древнекитайский философ и общественный деятель Конфуций утверждал, что любить людей – это значит соблюдать ритуал и этикет, то есть общепринятые нормы поведения в обществе; то его идеологический противник Мо Цзы усматривал сущность любви человека к человеку во всеобщем равенстве и братстве [1,273]. Так или иначе, становится очевидным, что этот

9

вид любви ориентирован на действие, а не на чувство, он основан на понимании общечеловеческого долга и волевом усилии, которое необходимо для его исполнения. Представим себе ситуацию, при которой некто решается помочь бездомному человеку и одаряет последнего необходимой ему одеждой или питанием, но при этом преодолевает определенное отвращение к несчастному и, понятное дело, не испытывает к нему никакой симпатии, никакого любовного чувства. Будет ли такой поступок на самом деле проявлением общечеловеческой жертвенной любви «агапе»? Несомненно! Здесь важно понимать, что этот вид любви является преимущественно сознательным видом любви, не чувственным. Выдающийся немецкий философ Иммануил Кант выводит «категорический императив» или универсальную высшую норму морали именно из разума, а не из чувств, поскольку только разум, по его мнению, способен выразить практическую сущность любви человека к человеку. Такой «категорический императив» мыслитель формулирует следующим образом: «всегда поступай в соответствии с таким принципом, который в любое время мог бы стать всеобщим нравственным законом, и относись ко всякому человеку как к цели, а не как к средству». Подобным образом, задолго до И. Канта, сущность общечеловеческой любви выразил Иисус Христос, заповедав любить ближнего своего как самого себя и не делать другим того, чего себе не желаешь. Этот вид любви уже под латинизированным названием «каритас» (от лат. caritas – любовь к ближнему) лег в основу христианского нравственного богословия Средних Веков, и остается фундаментальным принципом христианской этики вплоть до сегодняшнего дня. Именно в ключе любви человека к человеку («агапе-каритас»), то есть любвидолга, любви жертвенной и волевой, становится понятным, например, почему один из выдающихся христианских проповедников 1 в. н. э. апостол Павел в одном из своих посланий повелевает женам и мужьям любить друг друга (заметьте, не говорит: ищите того, кого полюбите, к кому почувствуете любовь, но в повелительной форме утверждает: любите сейчас, того кто уже рядом с вами). Конечно, здесь имеется в виду именно «агапе-каритас», тот вид любви, который каждый человек в состоянии взрастить в себе, если сможет укрепить волевое начало и развить чувство долга на основании того понимания, что все люди от природы обладают равным достоинством, одинаковыми правами и свободами, а значит и требуют к себе такого же доброго отношения, каким обычно каждый из нас одаривает самого себя. Но неужели «агапе-каритас» – это любовь, абсолютно лишенная чувственных элементов, эмоциональной нагрузки? Нет, однако, в отличие от любви-эроса или романтической влюбленности, в «агапе-каритас» чувственный элемент не предшествует делам любви, а, наоборот, следует за подобными делами. Фактически, каждый из нас сталкивался с такими случаями в собственной жизни, когда насущная