§ 10—11. Коллективизация сельского хозяйства в казахстане

Казахский аул накануне коллективизации. Насильственная коллективизация сельского хозяйства. Последствия перегибов: великое бедствие, голод, бегство за пределы республики. Меры по ликвидации последствий сталинской модели коллективизации.

Казахский аул накануне коллективизации. Последова­тельное проведение в жизнь НЭПа в республике дало свои положительные результаты. Дальнейшее развитие получило кооперативное движение, функционировали потребительские общества, фактории. Казахские крестьяне проходили школу сотрудничества и взаимопомощи в коллективных хозяйствах, коммунах, артелях, товари­ществах по совместной обработке земли (ТОЗах). Центром организации ликвидации неграмотности, просветитель­ской работы среди бедноты, вовлечения ее в кооперативы стали Красные юрты ("Кызыл отау"). В аулах и деревнях укрепился союз середняков с беднотой.

Однако Ф.И.Голощекин, став главой краевой партийной организации, избрал курс на «советизацию аула». Создавалась идейно-политическая основа для проведения «новой революции» в Казахстане. Нацио­нальные лидеры (Т.Рыскулов и др.) были отозваны в ЦК Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) (ВКП(б)). С.Садвакасов, С.Сейфуллин, С.Ходжанов, Ж.Мынбаев были обвинены в национализме. Подверглись гонениям и представители старой национальной интел­лигенции. Уважительное отношение к ним трактовалось как одобрение антисоветского курса Алаш-Орды, как подрыв советской национальной политики. Еще более поляризовал обстановку в ауле передел сенокосных и пахотных угодий. По указанию И.Сталина было разре­шено использовать чрезвычайные меры в ходе хлебо­заготовок.

Ф.И. Голощекин направил в села и аулы более 4800 уполномоченных. В ходе хлебозаготовок около 31 тыс. крестьян были подвергнуты репрессиям, 277 крестьян были расстреляны. Атмосфера гражданского мира, установившаяся в годы НЭПа, была нарушена.

В 1928 г. целевую установку на эскалацию силового нажима определил декрет ЦИК и СНК Казахстана «О конфискации и выселении крупнейших байских хозяйств и полуфеодалов». Разрешалось проводить конфискацию байских хозяйств, выселение владельцев и членов семей из районов их проживания, ибо они «своим имуществен­ным и общественным влиянием препятствуют советизации аула». Конфискация баев-полуфеодалов была осуществ­лена повсеместно с нарушениями действовавших законов. Как правило, уполномоченные прибегали к угрозам и запугиванию бедноты и тем самым принуждали ее насильно выявлять байство.

Нередко к баям относили и середняков, происходило искусственное объединение хозяйств отдельных семей для доведения до нормы, подлежащей конфискации.

Конфискация проводилась во всех районах республики, исключая Адаевский округ, хлопководческие районы бывших Жетысуйской и Сырдарьинской губерний. Были выселены 657 баев-полуфеодалов. У них было изъято 145 тыс. голов скота (в переводе на крупный), сельскохозяйственные орудия были переданы 877 колхозам, 24 491 индивидуальному хозяйству.

Таким образом, побеждали бездумное усердие, субъективный подход партократа, а тысячи человеческих судеб оказывались искалеченными. В ходе кампании по хлебозаготовкам, переделу пахотных и сенокосных угодий, конфискации скота баев-полуфеодалов сформировались кадры сверхактивистов, способных действовать командно-административными методами.

Насильственная коллективизация сельского хо­зяйства. В сентябре 1927 г. XV съезд Коммунистической партии провозгласил курс на коллективизацию сельского хозяйства. Идея создания «строя цивилизованных кооператоров» стала составной частью строительства социализма в СССР. В развитии кооперативного движения на селе провозглашались принципы добровольности, самостоятельности, материальной заинтересованности, поэтапного перехода крестьян к высшим формам крестьянского кооперирования. При этом считалось необходимым принимать во внимание силу примера, степень развития материально-технической базы, на которой строятся коллективные хозяйства, традиции простых форм крестьянской кооперации в прошлом и другие факторы.

Учитывая экстенсивность животноводства, примитив­ную материально-техническую базу, отсутствие традиций крестьянской кооперации в прошлом, кочевой и полукочевой образ жизни степняков, ЦК партии намечал закончить коллективизацию в Казахской АССР в основном к весне 1932 г. В зерновых районах Казахстана основной формой колхозного строительства должна была стать сельскохозяйственная артель, а в животноводчес­ких — товарищество по совместной обработке земли и сенокосу, где по уставу скот не обобществлялся, использование личного скота и инвентаря оплачивалось.

Со второй половины 1929 г. в республике форсированными темпами стало развиваться колхозное^ движение. Создаются nepBbije машинцо-тракторные станции (МТС);" Для проведения коллективизации и оседания наряду с местными «коллективизаторами» Казкрайком партии привлек 8 тыс рабочих. Кроме того, в республику были направлены 1 204 представителя рабочих из Москвы, Иваново-Вознесенска, Харькова, Ленинграда. «Застрельщики» из города очень часто понимали смысл и сам механизм оседания весьма поверхностно. Для них чаще всего это означало стягивание с огромного радиуса территории сотен и сотен юртовладельцев в одно место (подчас лишенное кормовых и водных ресурсов). «Посланцы партии из далеких краев» насаждали в Степи такой тип расселения, который в точности повторял планировку российской деревни.

|2 Вспомните, что вы читали о коллективизации сельского хозяйства

в России. (Новейшая история мира. Учебник для 9 классов общеоб­разовательных школ).

Идея коллективизации сельского хозяйства с самого начала была дискредитирована жесточайшим тотальным террором. Коллективизация форсировалась без учета местных условий, необходимой предварительной подготовки, преимущественно административными методами. Поступали указания . об ускорении темпов сплашной коллективизации в кочевых аулах.

При этом создание хозяйственной базы, строительство жилья, культурно-бытовых объектов просто декларирова­лись. Коллективизация и одновременное оседание стали разрушать до основания вековой уклад жизни аула.

Уничтожался не только эксплуататорский класс казахско­го общества, рушились все устои, наработанные тысячелетиями кочевой цивилизации.

Революционное нетерпение, революционный утопизм, тоталитарное политическое мышление вновь одержали верх. В условиях жесткого администрирования преуспе­вали лжеактивисты, которые приняли на вооружение приемы и методы байских, волостных шабарманов (подпевал), активистов периода «военного коммунизма».

Дело дошло до того, что зимой, в феврале 1932 г., в Чуйском районе в радиусе 150 км стягивались сотни хозяйств, 400 юрт выстроились в поселок «городского» типа. Завершив оседание вместо запланированных трех лет в течение трех дней, лжебелсенды тут же начали «преобразовывать» скотоводческие хозяйства в колхозы. Такие «успехи» были сделаны во всех уголках республики: в Абралинском районе было сразу же коллективизировано 70% хозяйств, Жамбейтинском—60%, а в Жаныбекском — 95%.

Директивные органы как будто бы и предостерегали" от чрезмерного забегания вперед, однако имевшиеся на этот счет многочисленные прецеденты в большинстве своем квалифицировались лишь как «издержки револю­ционного рвения» или неопытность. Такие нарушения в крайнем случае вызывали дисциплинарные взыскания, тогда как обратные тенденции расценивались как прояв­ления «правого оппортунизма» или даже вредительство. Газеты не успевали давать ежедневно меняющуюся информацию с «колхозного фронта». Если в 1928 г. в Казахстане было коллективизировано 2% всех хозяйств, то уже на 3 апреля 1930 г. — 56,4%, а к октябрю 1931 г. — около 65 %. В связи с продовольственными трудностями 1929 г. заготовке сельскохозяйственной продукции был придан характер чрезвычайной акции времен «военного коммунизма».

В 1931—1932 гг. в Чубартауском районе сдали государству на мясо 80% всего скота, Балхашскому району, насчитывающему 173 тыс. голов скота, была дана разверстка в 297 тыс. единиц. «Перегибов не допус­кать — парнокопытных не оставлять!» — таков был девиз тургайских перегибщиков, где от миллионного поголовья скота осталось всего 98 тыс. голов.

Последствия перегибов: великое бедствие. Нарушение принципа добровольности и элементарной законности с самого начала приняли повсеместный характер. Наиболее

типичными и распространенными являлись такие приемы принуждения, как лишение избирательных прав, угроза выселения за пределы района проживания или превентивный арест в «воспитательных целях». Излюблен­ным средством особенно рьяных «коллективизаторов» было огульное зачисление колеблющихся в так называемые подкулачники. В их разряд были отнесены тысячи зажиточных и середняцких хозяйств. Только в 1929 г. в республике привлекались к ответственности 56 498 крестьян, из них более 34 тыс. были осуждены.

Крайне тяжелыми последствиями обернулось раскула­чивание. В директивах, доведенных до местных органов, указывалось, что удельный вес ликвидируемых кулацких дворов по отношению к общей массе хозяйств не должен превышать 3—5%. Во многих районах такого числа кулаков не набиралось. Однако командно-администра­тивная система всякую спущенную сверху установку без какого бы то ни было осмысления ударно претворяла в жизнь. Поэтому численность раскулаченных почти всегда и везде «подтягивалась» до самого верхнего предела. А нередко план «по валу» выполнялся настолько усердно, что фактически превышал в два, а то и в три раза субъективно установленный размер. Подобные «достижения» имели очень простое объяснение: наряду с эксплуататорскими элементами раскулачивались (а точнее, «раскрестьянивались») и более или менее зажиточные и середняцкие хозяйства. Чтобы попасть в разряд кулаков, достаточно было иметь, например, дом под железной крышей или две лошади.

Повсеместно имело место незаконное осуждение и конфискация скота у бедноты и середняцких хозяйств, лишение прав на собственность, насильственное выселение с места постоянного проживания. Беднякам и середнякам, не желавшим вступать в колхоз, угрожали высылкой за пределы Казахстана, их переводили в кулаки.

Так, в Акмолинском округе имел место факт высылки в течение 24 ч осужденных с семьями. В Алма-Атинском и Петропавловском округах, в селах некоторых районов объявлялся бойкот, когда заколачивались окна, не разрешалось топить печи, зажигать огонь. Встречались случаи, когда бойкоту подвергались целые деревни.

В Актюбинском и Павлодарском округах имели место избиения бедняков, обливание их холодной водой, заключение под стражу в холодных амбарах и кладовках в зимнее время, маскарадные панихиды в домах кулаков.

За период с 1929 по 1933 г. тройкой Полномочного представителя Объединенного государственного политического управления (ПП ОГПУ) по Казахстану, по неполным данным, рассмотрены 9805 дел и приняты решения в отношении 22 933 лиц, из них к высшей мере наказания — расстрелу — были приговорены 3386 человек, заключению в концлагеря на срок от 3 до 10 лет — 13 151 человек; по социальному составу: баев и кулаков — 4832, середняков — 1509, бедняков — 505, представителей духовенства — 181, так называемых социально вредных (интеллигенция) элементов — 242. За 1933 г. органы ПП ОГПУ Казахстана арестовали свыше 21 тыс. чел. Протоколы тройки рассматривались на закрытом заседании Казкрайкома партии и подписывались одним из секретарей: Ф.Голощекиным, И.Курамысовым, а с 9 марта 1930 г. — председателем Казкрайкома ВКП(б) Г. Рошалем.

Подвергались репрессиям целые семьи и роды. Тем самым меры по созданию строя цивилизованных кооператоров зашли в тупик. В 1930—1932 гг. разра­зился голод. Потери от голода, эпидемий и других лише­ний составили 40% населения. Тотальные репрессии и голод вызвали массовый отток населения с обжитых мест.

В 1930 г. от голода погибли более 313 тыс. человек, в 1931 г. смертность достигла 755 тыс. В 1932 г. погибли или откочевали более 769 тыс. человек.

За пределы республики мигрировали свыше одного миллиона казахов, из них 616 тыс. — безвозвратно и 414 тыс. впоследствии вернулись в Казахстан.

В1931—1933 гг. из 6,2 млн. жителей республики погибли от голода около 2Л млн., в том числе потери некоренного населения составили 0,4 млн, человек. Численность казахов была восстановлена спустя почти 40 лет, в 1969 г.

Край, считавшийся крупной базой животноводства на востоке страны, на долгие годы оказался в числе второразрядных регионов. На 1 января 1933 г. в республике насчитывалось всего 4,5 млн. голов скота, тогда как накануне коллективизации было 40,5 млн. голов.

Сталин и его окружение знали о разразившемся голоде в Казахстане (как и на Украине, в Поволжье, на Северном Кавказе).

Вот что писала группа политических ссыльных из г. Павлодара в Президиум ЦИК СССР: «...В общих чертах, не приводя отдельных фактов, можно сказать, что в аулах и поселках во всю ширь развернулась

жуткая картина голода со всеми его ужасными спутниками. Поедаются (а местами уже съедены) собаки, кошки и всевозможная падаль. Население опухает от голода и вымирает. Смертность настолько велика, а оставшиеся в живых настолько ослабели от голода, что не в силах хоронить мертвецов: трупы остаются неприбранными...»

О голоде, о причинах катастрофы в, июле 1932 г. в Крайком ВКП(б) лично Ф.И.Голощекину писала группа деятелей республики: Г.Мусрепов, М.Гатауллин, М.Давлетгалиев, Е.Алтынбеков, К.Куанышев. В истории этот смелый акт остался под названием "письмо пятерых".

Убедительным свидетельством того, что руководство страны знало обстановку, служит письмо Т.Рыскулова Сталину, Кагановичу, Молотову, датированное мартом 1933 г. Т.Рыскулов, человек большого гражданского мужества, принципиальный, любящий родину, преданный своему народу, не побоялся рассказать правду о начав­шейся трагедии.

В письме приводятся данные из доклада московского отряда "Красного Креста", работавшего в марте 1932 г. в Актюбинской области, о том, что в таких районах, как Тургайский, Балхашский, начались голод и эпидемии.

Масштабы трагедии были настолько велики, что голод 1930—1932 гг. вошел в историю как годы «великого джута», величайшей трагедии казахского народа.

Сопротивление шаруа и крестьян политике сплошной коллективизации. Сталинская модель коллективизации сельского хозяйства вызвала ожесточенное сопротивление крестьян. Оно приняло различные формы:

— уход в города и на стройки;

— откочевки в другие регионы;

— убийство активистов колхозного движения, партий­ных, советских, комсомольских работников, судебных исполнителей;

— создание вооруженных отрядов самообороны;

— восстания.

В 1929—1931 гг. в Казахстане прошла волна вооружен­ных выступлений.

Движение началось в сентябре 1929 г. в Тактакупыре в Каракалпакии, в Батпаккаре Кустанайского округа, в Сузакском районе Сырдарьинского округа, в Иргизе Актюбинского округа, в Сарканде Алма-Атинского округа.

64

Эти стихийные выступления отражали настроения крестьянских масс. Истинной причиной этих выступлений были принудительная коллективизация, разрушение векового уклада жизни, раскулачивание середняков и бедняков.

Крупным очагом народного недовольства стал Семипалатинский округ. Здесь с февраля по май 1930 г. сильными волнениями были охвачены Зыряновский, Усть-Каменогорский, Самарский, Шемонаихинский, Катон-Карагайский районы. Сильный резонанс по всей республике имело восстание тургайских шаруа (Батпаккаринское восстание), квалифицированное Казкрайкомом как проявление бандитско-басмаческого движения.

Однако никто не счел нужным вести переговоры с восставшими. Каракумское выступление крестьян, как и другие, было подавлено 8-й дивизией, дислоцировавшейся в Оренбурге. Упорством и умелой организацией отли­чалось восстание в Сузакском районе. В требованиях наряду с осуждением беззакония властей затрагивались религиозные вопросы. Восставшие заняли районный центр Сузак, убили руководителей района.

Крестьяне Мангистауского, Жилокосинского, Уиль-ского, Табынского районов были вынуждены покинуть территорию Казахстана и откочевать в Туркмению, Каракалпакию, а часть — в Иран и Афганистан. На территории Китая оказалась значительная часть мятежных аулов Балхашского, Чокпарского, Илийского, Энбекшиказахского, Барибаевского районов Алма-Атинского округа. По существу оказались поголовно истребленными шаруа, восставшие весной 1931 г. в Абралинском, Чингистауском и Чубартауском районах Каркаралинского округа. На территории республики имели место 372 массовых волнения и восстания. Советская власть повторила опыт царизма, пославшего карательную экспедицию в Степь для подавления национально-освободительного движения 1916 г.

Борьба с последствиями сталинской модели кол­лективизации сельского хозяйства. В сентябре 1932 г. ЦК Компартии принял постановление о сельском хозяйстве Казахстана. В нем было указано, что при проведении коллективизации необходимо учитывать уровень хозяйственного и культурного развития рес­публики и степень подготовленности широких крестьян­ских масс. ЦК партии предложил в животноводческих

3-622

65

районах Казахстана создавать товарищества по совместной обработке земли и косьбе как переходную ступень к сельхозартели. Однако это постановление было принято тогда, когда разрушительные процессы зашли слишком далеко. В нем нет ни единого слова о голоде, лишениях народа, о катастрофическом положении животноводства и причинах, их породивших.

Руководство Казкрайкома и СНК республики (Ф.И.Голощекин, У.Исаев, И.Курамысов, Е.Ерназаров и др.), оказавшееся политическим банкротом, не понесло никакой ответственности перед народом. Тем не менее работа по облегчению участи шаруа началась. Были ликвидированы искусственно созданные колхозы. В зерновых районах вместо коммун были организованы сельхозартели, а населению возвращены насильственно обобществленные скот и имущество. Советское государство оказало техническую и финансовую помощь для устройства оседающих кочевых хозяйств.

В результате принятых мер в годы второй пятилетки колхозы и совхозы Казахстана стали восстанавливаться. Они получили новейшую отечественную сельско­хозяйственную технику. Особое внимание было уделено подготовке кадров трактористов и комбайнеров.

В феврале 1935 г. состоялся съезд колхозников-ударников, который принял новый примерный устав сельскохозяйственной артели. За период второй пятилетки заметно увеличились посевные площади и поголовье скота. Расширились посевы таких культур, как хлопок и сахарная свекла. В это же время в основном был завершен переход казахов от кочевого образа жизни к оседлому.

В ноябре 1938 г. в Казахстан из Дальнего Востока были переселены более 100 тыс. человек. В Кзыл-Ординской и Алма-Атинской областях были образованы 57 колхозов, состоящих из корейцев-переселенцев. Процессы размещения, хозяйственного устройства и адаптации корейцев-переселенцев в новой природно-климатической и этнической среде проходили болезненно, сложно. Часть корейских семей мигрировала в регионы орошаемого земледелия Узбекской ССР.

Создание в Казахстане строя цивилизованных коопера­торов, избавление от феодально-байской кабалы и разорения было явлением прогрессивным. Но оно осуществлялось методом принуждения, без учета специфики кочевой цивилизации.

9т~| 1. Каковы были последствия насильственной коллективизации ^^"^ в Казахстане?

2. Как повлияли репрессии и голод 1930—1932 гг. на демогра­фическую ситуацию в Казахстане?

3. Каковы масштабы и характер сопротивления крестьян поли­тике тотальной коллективизации сельского хозяйства?

4. Возможно ли было создание строя цивилизованных коопера­торов при сохранении кочевого, полукочевого образа жизни казахских шаруа?