Маски в истории театра (из книги «Грим»)

С. П. Школьников       Театр прошел долгий и сложный путь развития. Истоки театра восходят к культовой обрядности. Первые культовые маски Маска ирокезов – чужое / фальшивое лицо (слева и справа)       Древние люди считали, что человек, надевающий маску, получает свойство того существа, которое маска изображает. Особенно широким распространением пользовались у первобытных народов звериные маски, а также маски духов и мертвецов. Тотемические игры и пляски являются уже элементом театрального искусства. В тотемической пляске отмечаются попытки создания художественно-эстетического образа в танце.В Северной Америке индейские тотемические пляски в масках, носившие культовый характер, предполагали своеобразный художественный костюм и декоративную маску, раскрошенную символическим орнаментом. Танцоры делали себе и двойные маски сложного устройства, изображавшие двойственную сущность тотема – под звериным обликом скрывался человек. Эти маски благодаря особому устройству быстро раскрывались, и танцоры преображались.      Дальнейший процесс развития звериных масок привел к созданию театральной маски, отдаленно напоминающей человеческое лицо, с волосами, бородой и усами, т. е. к так называемой антропозооморфной маске, а затем и к маске с чисто человеческим обликом.      До того как маска стала принадлежностью классического театра, она прошла долгую эволюцию. Звериные черепа во время охотничьих плясок заменялись декоративными масками, затем появлялись портретные маски погребальных церемоний, которые постепенно превратились в фантастические маски «зоомистерий»; все это нашло свое отражение в монгольском «Цаме», яванском «Баронгане» и в японском театре «Но». Маски театра «Топенг»Маска театра Топенг (слева и справа)       Известно, что театр масок в Индонезии, носящий название «Топенг», вырос из культа мертвых. Слово «топенг» означает «крепко прижатое, тесно прилегающее», или «маска усопшего».Маски, которые характерны для малайского театра, чрезвычайно просты. Они представляют собой овальные деревянные дощечки с вырезанными отверстиями для глаз и рта. На этих дощечках и рисуется нужное изображение. Маска обвязывалась бечевкой вокруг головы. В некоторых местах (у носа, глаз, подбородка и рта) деревянная основа маски выдалбливалась, чем достигалось впечатление объемности.      Маска для пантомимы имела особое устройство: к ее внутренней стороне прикреплялась петелька, которую актер зажимал в зубах. В дальнейшем, по мере развития театра и преобразования его в профессиональный, актеры стали играть без маски, обильно раскрашивая лица. Античные маскиТрагическая маска античного театра в Греции (слева и справа)      В древнегреческом классическом театре маски были заимствованы у жрецов, применявших их в ритуальных изображениях богов. Сначала лица просто раскрашивались выжимками виноградных гроздей, затем объемные маски стали непременным атрибутом народных увеселений, а в дальнейшем важнейшим компонентом древнегреческого театра.Как в Греции, так и в Риме играли в масках, имеющих особую форму рта, в виде воронки – рупора. Это приспособление усиливало голос актера и давало возможность слышать его речь многим тысячам зрителей амфитеатра. Античные маски делали из лубка и загипсованного полотна, а впоследствии из кожи и воска. Рот маски обыкновенно обрамлялся металлом, а иногда вся маска внутри выкладывалась медью или серебром для усиления резонанса. Маски изготовлялись сообразно с характером того или иного персонажа; делались и портретные маски. В греческих и римских масках глазные впадины были углублены, характерные черты типажа подчеркнуты резкими мазками.Строенная маска    Иногда маски были сдвоенными и даже строенными. Такую маску актеры двигали во все стороны и быстро преображались в тех или иных героев, а иногда и в конкретных лиц, современников.      Со временем портретные маски были запрещены и, чтобы избежать хотя бы малейшего случайного сходства с высокопоставленными лицами (особенно с македонскими царями), их стали делать уродливыми.      Полумаски тоже были известны, однако они очень редко употреблялись на греческой сцене. Вслед за маской на сцене появился и парик, который прикреплялся, к маске, а затем и головной убор – «онкос». Маска с париком несоразмерно увеличивала голову, поэтому актеры надевали котурны и увеличивали объемы своего тела при помощи толщинок – «колпомы».      Римские актеры в древние времена или вовсе не употребляли масок, или употребляли полумаски, которые закрывали не все лицо. Лишь с I в. до н. э. они начали употреблять маски греческого типа, чтобы усилить звучание голоса.      Наряду с развитием театральной маски появляется и театральный грим. Обычай раскрашивать тело и лицо восходит к ритуальным действам в древнем Китае и Таиланде. Для устрашения неприятеля воины, отправляясь в набег, гримировались, раскрашивая себе лицо и тело растительными и минеральными красками, а в определенных случаях цветной тушью. Затем этот обычай перешел к народным представлениям. Грим в классическом китайском театре      Грим в традиционном классическом театре Китая относится к VII в. до н. э. Китайский театр отличается своеобразной многовековой театральной культурой. Система условного изображения психологического состояния образа в китайском театре достигалась через традиционную символическую разрисовку масок. Тот или иной цвет обозначал чувства, а также принадлежность персонажа к определенной социальной группе. Так, красный цвет обозначал радость, белый – траур, черный – честный образ жизни, желтый – императорскую фамилию или буддийских монахов, голубой – честность, простоту, розовый – легкомыслие, зеленый цвет предназначался для служанок. Сочетание цветов указывало на различные психологические комбинации, на оттенки поведения героя. Определенное значение имело асимметричное и симметричное раскрашивание: первое было характерно для изображения отрицательных типов, второе – для положительных.      В китайском театре пользовались также париками, усами, бородами. Последние изготовлялись из сарлычного животного волоса (буйволового). Бороды были пяти цветов: черные, белые, желтые, красные и лиловые. Они также имели условный характер: борода, покрывающая рот, свидетельствовала о героизме и богатстве; борода, разделенная на несколько частей, выражала утонченность и культурность. Борода изготовлялась на проволочном каркасе и прикреплялась за ушами крючками, идущими от каркаса.      Для гримирования пользовались безвредными сухими красками всех цветов, которые разводились на воде с добавлением нескольких капель растительного масла, чтобы получалась блестящая поверхность лица. Общий тон накладывали пальцами и ладонями. Для разрисовки, подводки губ, глаз и бровей применяли длинные заостренные палочки. На каждую краску имелась своя палочка, которой китайские артисты работали виртуозно.      Для женского грима был характерен яркий общий тон (белила), поверх которого румянились щеки и веки, красились губы, подводились черной краской глаза и брови.      Установить количество разновидностей грима в китайском классическом театре не представляется возможным; по неточным данным, их насчитывалось до 60. Маска в театре «Но»Маска театра «Но»       Спектакли японского театра «Но», который является одним из древнейших театров мира, можно видеть и в наши дни. По канонам театра «Но» маски были закреплены за одним ведущим актером во всех имеющихся в репертуаре двухстах канонических пьесах и образовали целую отрасль искусства в этом театре. Остальные актеры не пользовались масками и исполняли свои роли без париков и грима.      Маски относились к следующим типажам: мальчиков, юношей, духов умерших, воинов, стариков, старух, богов, девушек, демонов, полуживотных, пернатых и т. д. Грим в театре «Кабуки»Грим в театре Кабуки    Классический театр Японии «Кабуки» – один из древнейших театров мира. Его зарождение относится к 1603 г. На сцене театра «Кабуки», как и в других японских театрах, все роли исполняли мужчины.       Грим в театре «Кабуки» – маскообразный. Характер грима – символический. Так, например, актер, гримируясь для героической роли, на общий белый тон лица наносит красные линии; исполняющий роль злодея на белом токе чертит синие или коричневые линии; играющий колдуна на зеленый тон лица наносит черные линии и т. д.       В японском театре очень своеобразные причудливые черты морщин, бровей, губ, подбородка, щек и др. Прием и техника гримирования такие же, как и у китайских актеров.      Бороды тоже имеют стилизованный характер. Они отличаются причудливыми острыми с надломом линиями и изготавливаются по принципу китайских. Театр мистерий      По мере того как ритуальные действа превращаются в зрелища, представления приобретают все более определенную тематику, которая зависит от социальных и политических условий эпохи.      В Европе на смену античному миру пришло мрачное средневековье. Давление церковного мракобесия на все формы общественной жизни вынуждает и театр обратиться к религиозным сюжетам. Так появляется театр мистерий, который просуществовал около трех веков. Актерами в этих театрах были горожане-ремесленники, и это вносило в представления простонародно-бытовые мотивы: «божественное» действие прерывалось веселыми интермедиями, клоунадой. Постепенно интермедия начинает вытеснять основное действие, что послужило причиной гонения церкви на этот театр. Театр мистерий особое распространение получил во Франции.      В эпоху Возрождения (приблизительно с 1545 г.) во Франции появились профессиональные театры. Бродячие комедианты объединялись в труппы, которые представляли собой актерские артели.  Актеры этих театров специализировались преимущественно на комическом, фарсовом репертуаре и поэтому назывались фарсерами. Женские роли в фарсовых спектаклях исполняли юноши. Театр дель артеПерсонаж театрта дель арте: Арлекин       В 30-е годы XVI в. в Италии возникает театр дель арте. Спектакли итальянских комедиантов дель арте отличались от спектаклей французских актеров не только более высоким уровнем техники игры, но и культурой оформления маски и грима.      Первые представления дель арте состоялись во Флоренции, причем актеры играли в масках. Иногда маску заменяли приклеенным носом. Характерно, что маски носили только исполнители ролей двух стариков и двух слуг.      Зародились маски комедии дель арте в народных карнавалах. Затем они постепенно перекочевали на сценические подмостки.      Маски комедии дель арте делали из картона, кожи и клеенки. Актеры обычно играли в одной, определенно установленной маске. Пьесы менялись, а маски оставались неизменными.      В масках играли преимущественно комедийные персонажи. Были и такие амплуа, для которых полагалось вместо маски гримироваться мукой и разрисовывать углем бороду, усы и брови. По традиции актеры, играющие влюбленных, не выступали в масках, а украшали лицо гримом.Персонаж театра дель арте: Ковьелло       Образные маски стали закрепляться за определенными исполнителями, игравшими одну и ту же роль.       Маски комедии дель арте были очень разнообразны (в театре комедии дель арте имелось более ста масок). Некоторые маски состояли только из носа и лба. Они раскрашивались в черный цвет (например, у доктора); остальная часть лица, не закрытая маской, гримировалась. Другие маски предусматривали определенную раскраску парика, бороды и усов. Маски использовали как средство для подчеркивания выразительности задуманного типажа. Они изготовлялись всевозможных характеров и разрисовывались применительно к типажам спектакля. В целом маски комедии дель арте делились на две группы: народно-комедийные маски слуг (Дзани); сатирические маски господ (буффонное ядро – Панталоне, доктор, капитан, Тарталья).      В некоторых спектаклях комедии дель арте актеры на глазах у зрителей искусно преображались, заменяя одну маску другой.      Первоначально маски в подражание античным делали с открытом ртом, позже, стремясь приблизить маски к естественному лицу, рты стали делать закрытыми (последнее было вызвано также и тем, что в пантомимах рупор становится ненужным). Еще позже стали закрывать только половину лица актера. Это способствовало дальнейшему развитию мимической игры. Комедия дель арте всегда стремилась к реалистическому отображению образа не только в социальном и психологическом облике масок, но и в речи, движении и т. д.      XVII–XVIII века в Европе – эпоха классицизма. Это нашло свое отражение и в перестройке театра. В классическом театре грим и парики были такими же, как и в повседневной жизни. Представления носили условный характер. Играя в пьесах Корнеля и Расина, посвященных античной древности, актеры внешне продолжали оставаться людьми XVII–XVIII вв. Грим в это время был обусловлен всем строем жизни французского двора, которому, подражал и театр. Для этого периода характерно господство мушек. Считалось, что мушки придают томное выражение глазам и украшают лицо.

Школьников С. П. Минск: Вышейшая школа, 1969. Стр. 45-55.

Театральные костюмы. Парики. Грим (из книги «Японский театр Кабуки»)

Гундзи М.       Понятно, что в театре используются костюмы, парики и методы гримировки, которые в обыденной жизни не применяются. Здесь мне хотелось бы обратить внимание лишь на некоторые специфические черты этой области театрального искусства, в которых особенно ярко проявляется характер кабуки.  Театральные костюмы      Театральный костюм Агэмаки – куртизанки высшего разряда, роль которой является важнейшей для актеров-оннагата в пьесе «Сукэроку юкари-но эдодзакура», – представляет собой верх пышности. На её верхней накидке (утикакэ) из чёрного атласа вышиты ветви сосны, побеги бамбука и цветы сливы. От плеч к рукавам идёт украшение симэ, сплетённое из золотых нитей. На спине узор из плодов мандаринов и листьев дерева юдзури, а также сделанный из шёлка краб. Поверх этого спускаются длинные золотые и серебряные ленты. На нижней накидке на алом фоне с узором монриндзу вытканы яркий шатёр для увеселений в дни любования цветами вишни, барабаны, охваченные языками пламени, и разбросанные повсюду цветы вишни. С пояса «манаитаоби» [1] спускаются длинные серебряные нити, напоминающие струи водопада. Там же золотыми нитями вышит карп, поднимающийся против течения к водопаду. Замысел этого театрального костюма как бы олицетворяет январский, мартовский и майский праздники [2]. Когда Агэмаки появляется на сцене во второй раз, на ней белоснежная шёлковая накидка с узором тушью, олицетворяющая праздник урожая (1 августа). Затем она появляется в кимоно, вышитом хризантемами, что означает осенние сентябрьские празднества. Этот общепринятый приём используется для того, чтобы отобразить смену времён года и одновременно пять важнейших празднеств в Японии. В этом проявляется стремление автора подчеркнуть утончённость и многозначительность самого театрального костюма. Всё это не имеет, можно сказать, какого-либо отношения ни к самой пьесе, ни к отображению характера Агэмаки как действующего лица. Такой костюм напоминает о происхождении кабуки от некогда существовавшего стиля фурю. Вначале стиль фурю был связан со своеобразным оформлением и украшением праздничных колесниц и одежд. Затем он распространился на исполнительское искусство, когда танцоры стали наряжаться в костюмы в стиле фурю. Театральный костюм Агэмаки свидетельствовал о том, что эти традиции сохранились и в самой одежде. Когда слуги из «весёлых кварталов» или четверка храбрых самураев-силачей, раздвинув колени, показывают свисающие с пояса украшения или перед опусканием занавеса курого специально расправляет у актера рукава, чтобы создать впечатление распустившегося хвоста павлина, – в этом замысле и движениях проявляется исполнительское искусство в стиле фурю.      Если Агэмаки трижды появлялась на сцене, всякий раз меняя при этом свой театральный костюм, то впоследствии стали применяться приёмы, с помощью которых появилась возможность менять костюм прямо на сцене. Они получили название «хикинуки» и «буккаэри». Техника хикинуки состояла в том, что достаточно было дёрнуть за соответствующие ниточки, и верхний костюм падал, а под ним оказывался другой. При буккаэри костюм начиная от плеч выворачивался другой стороной прямо на актере. Способ хикинуки в большинстве случаев применялся для того, чтобы у зрителей вызвать мгновенное и непосредственное ощущение перемены. Так, например, он используется в различных танцевальных пьесах типа додзёдзи. Одновременно с переменой театрального костюма изменяется и атмосфера сцены. Довольно часто при этом меняется музыка и ее ритм. Когда мгновенно спадает ярко-красная верхняя одежда, под ней оказывается костюм восхитительно красивого голубого цвета, на котором повторяется бывший на красном костюме рисунок, изображающий опущенные книзу ветви вишни. Это повторение рисунка как бы предупреждает, что предыдущая музыкальная тема будет через некоторое время в этой сцене продолжена. Таким образом, здесь происходит удивительное сочетание и взаимодействие зрительного и слухового, музыкального восприятия. Приём буккаэри применяется в тех случаях, когда необходимо показать превращения привидений или оборотней либо когда происходит раскрытие таящегося под иной личиной истинного характера героя. В отличие от приема хикинуки буккаэри используется для показа превращения, имеющего смысловое назначение. Для того чтобы показать, что куртизанка из пьесы «Сэки-но то» является духом прекрасной вишни, что страж на заставе Камбэй в действительности не кто иной, как бунтовщик Отомо-но Куронуси, прибегают к смене театрального костюма способом буккаэри. Этот же прием используется, чтобы показать истинный характер Итидзё Дайдзокё, скрывающегося под личиной дурачка. Итак, чтобы отобразить изменение характера действующего лица, в данном случае сбрасывается или прямо на актере меняется костюм, тогда как в театре ноо и т. п. в этих же целях, наоборот, специально надевают другой костюм («моноги-сэ») [3]. Но хотя приёмы эти по своей форме противоположны, они по духу и традициям едины.      Когда на сцене снимают театральный костюм или надевают новый, это указывает на изменение характера действующего лица либо на появление в его характере новых, доселе неизвестных черт. Ту же цель преследует и «хадануги» [4]. В одном из замечательных старинных танцев в стиле фурю девочки танцуют, освободив от верхней одежды правое плечо и подвязавшись лишь одним «тасуки» [5].       Этот приём хадануги вспоминается, когда смотришь пьесу «Имосэяма оннатэйкин», а именно, когда в сцене во дворце героиня пьесы Омива, заливаясь слезами, танцует «Такэ-су».      С появлением пьес ноо исполнители танцев кёран также освобождали от одежды правое плечо. Очевидно, и здесь продолжалась традиция древних танцев, когда считалось, что на исполнителей танцев кёран снисходит своего рода божественное вдохновение.      Прием хадануги в танцах кёран рассчитан не только на то, чтобы вызвать у зрителей эстетическое наслаждение. Он не является порождением пьесы, а представляет собой форму выражения чувств, рожденную в древние времена в народе.      То же самое, очевидно, можно сказать и относительно использования в театре шнура тасуки. Его подвязывали не только для того, чтобы было удобнее работать. Толстый шнур ниодасуки в пьесе «Сибараку» как бы символизирует сверхъестественную силу героя. Использование такого шнура восходит к древним празднествам «Микава-но ханамацури» и «Ниину-но юкимацури», во время которых появляется чёрт, опоясанный толстым тасуки. Все это свидетельствует о том, что такие приёмы возникли задолго до кабуки. То же самое можно сказать и об использовании актёрами в пьесах-поединках (арагото) жёстких бумажных лент «тикарагами» [6] и высоких гэта [7].      Следует отметить, что блестящий характер постановки пьес кабуки именно и состоит в возрождении этих старых традиций в новом восприятии. Когда покойный Итикава Садан-дзи приехал в Россию с пьесой «Наруками», на советских зрителей, по-видимому, произвела очень сильное впечатление сцена, во время которой на настоятеле храма, не устоявшем перед чарами Кумо-но Таэмахимэ, белоснежное одеяние сменяется методом буккаэри на платье, украшенное языками пламени, как бы символизируя этим перемены, происшедшие в его характере. В то время в России говорили, что в театре кабуки даже театральный костюм используется для выражения перемены, происшедшей в характере героя. Считают, что этот приём был вскоре применен в России при постановке «Саломеи». Мне думается, что влияние кабуки следует усматривать и в приёме, который был использован в советском фильме «Каменный цветок» (этот фильм демонстрировался в Японии после войны), когда у героини фильма, идущей по пещере, меняется платье по мере того, как она проходит мимо разных драгоценных камней.      В театральном костюме кабуки есть еще одна очень важная особенность. Она заключается в так называемом временном диссонансе. Например, Оно-но Комати в пьесе «Рок-касэн», будучи действующим лицом хэйанской эпохи, выходит на сцену в парике фукива, который по канонам кабуки могут носить только принцессы (хотя по пьесе Оно-но Комати и не принцесса), да к тому же такой парик стали надевать лишь в период Эдо. Надетая на ней накидка «хифу» появилась только в период Токугава. Кроме того, она означает, что Оно-но Комати является любимой наложницей высокопоставленного лица, чего нет на самом деле. В следующей же сцене, когда происходит, так сказать, очная ставка Оно-но Комати с Куронуси, её костюм выглядит комичным, поскольку на ней надето двенадцать кимоно, поверх которых повязан шнур тасуки [8].      Тем не менее человека, который сказал бы, что такой прием примитивен, зрители периода Эдо просто бы высмеяли. Зрителям кабуки и в прошлые эпохи нравилось, когда древних героев несколько переделывали на современный лад, и они наслаждались привлекательностью выдумки, в которой и проявлялась красота пьес этой театральной школы. Они наслаждаются пьесой, сознавая наличие временного диссонанса.      Трудно даже представить себе, насколько теряли драматическую привлекательность мэйдзийские пьесы «живой истории», в которых при создании театральных костюмов точно следовали исторической достоверности.      Поскольку в театре кабуки придерживаются мнения, что театральный костюм должен соответствовать не действующим лицам, а исполняющим их роли актерам, то в рисунке костюма обязательно присутствует и изображение герба актерской династии и принятая в этой династии расцветка. Надо сказать, что это нравится и самим зрителям. Они приходят в восторг, когда видят герб Дандзюро (мимасу – три квадрата один в другом) на его платье в пьесе «Госё-но Городзо» или на его поясе в пьесе «Сукэроку», когда видят изображение «ёкикотокику» [9], вышитое на костюме Кикугоро. Парики (кацура)      Волосы японцев не обладают разнообразием цвета и фактуры, присущим волосам европейцев и американцев. Но в театре это восполняется разнообразием форм магэ – верхней части парика. Форма магэ различна для людей разного социального положения, пола и возраста. Для театра кабуки характерно огромное разнообразие париков. Только актёры-оннагата применяют более сорока видов париков. Актёры, играющие в бытовых пьесах, пользуются париками, созданными в более или менее реалистической манере. Но в пьесах о прошлом большей частью используются парики, которые имеют несколько символическое значение. Необыкновенный, своеобразный характер красоты кабуки в большой степени является результатом сложной, сложившейся на протяжении многих лет организации, следствием подчас мелочного, но строго определенного разделения труда. А в области создания париков сложность системы разделения труда носит просто поразительный характер.      Так, изготовлением париков занимается кацурая, укладкой верхней части парика (магэ), а также украшениями (гребни, шпильки) ведает токояма. Кроме того, токояма подразделяются на санкай и тюникай. Санкай является парикмахером, обслуживающим актёров на главные мужские роли. Тюникай специализируется на женских париках оннагата. Причем ни один из них ни в коем случае не вмешивается в сферу деятельности другого. Можно привести любопытный пример с париком Кэсатаро из мимической сцены «Миядзима-но даммари». Поскольку по ходу действия Кэсатаро наряжается проституткой, его парик представляет собой сложное сооружение, которое должно включать в себя элементы как мужской, так и женской причёски. В этом случае передняя часть парика и часть, прилегающая к затылку, являющиеся элементами мужской прически, оформляются парикмахером санкай, а характерный для женской прически элемент сагэгами (нечто вроде косы) приспосабливает к парику парикмахер тюникай. Таким же образом изготовляется и парик Омиё из пьесы «Тидэимия Синсукэ», который надевается при исполнении танцев «тэкомаи» [10].      Следует обратить внимание также и на то, что в театре кабуки при перемене театрального костюма нередко меняется и характер парика. Когда Таматэ в пьесе «Гаппо» или Кампэй в пьесе «Тюсингура» по ходу действия умирают на сцене, то в смертельной агонии они выдёргивают из парика скрепляющую заколку и прическа беспорядочно рассыпается, закрывая волосами лицо, либо верхняя ее часть сползает на сторону. Сплошь и рядом актеры высвобождают плечи от верхней части костюма и игра их приобретает необычайно «резкий» характер. Для того чтобы по ходу пьесы изменить прическу, применяются самые разнообразные средства. Так, например, когда покойный Накамура Утаэмон исполнял роль Омива, издевавшаяся над Омива придворная фрейлина заранее незаметно привязывала к скрепляющей заколке прически длинную ленту и в соответствующий момент дергала ее. Заколка выпадала, прическа рассыпалась, и волосы беспорядочно падали на лицо героини.      В париках театра кабуки имелись и такие тончайшие особенности, распознавание которых было доступно очень немногим зрителям. И это также являлось одним из элементов привлекательности его пьес. Так, например, парики мусири различались отсутствием или наличием макушки, что должно было свидетельствовать о некоторых различиях в характере роли. В этом выражался условный характер пьес кабуки. Нельзя игнорировать также такие дополнительные детали парика, как омацури, тосака и сикэ, поскольку они передают некоторые нюансы и тонкости, характерные для данного театра. Омацури представляет собой пряди волос, выступающие вправо и влево над затылочной частью парика. Они придают характеру действующего лица эротический оттенок. Омацури используется также в парике лихого, развязного носильщика и т. п. Тосака обычно добавляется к парику для того, чтобы усилить значение верхней части прически. Этой деталью часто пользуются исполнители старинных танцев тэкомаи. Ровная или неровная стрижка края тосака также свидетельствует о различиях в характере действующих лиц. Среди указанных выше дополнительных деталей парика особое разнообразие присуще сикэ. Сикэ – пряди волос, свисающие сбоку от парика бин. Они различаются как в зависимости от характера действующих лиц, так и от того, является ли пьеса бытовой или исторической. Так, для Масаока из пьесы «Сэндай-хаги» характерны пряди, называемые «онид-зикэ», а для своенравной проститутки – «итодзикэ». Кроме того, пряди сикэ слева и справа соединены между собой, и, если потянуть за одну из них, вторая исчезает, а первая становится непомерно густой и длинной. Этот прием также используется, чтобы показать перемену в характере действующего лица. Нельзя также забывать, что дополнительные нюансы и оттенки в характере героев пьес передаются с помощью различных гребней, шпилек, накладок из плотной бумаги и материи и т. п. Грим (кумадори) Кумадори является широко известным методом гримирования в театре кабуки. Он чем-то, несомненно, напоминает маски. Все жанры исполнительского искусства, предшествовавшие кабуки, были, можно сказать, представлениями масок. В гигаку, бугаку и ногаку обязательно пользовались масками. Одним из революционных преобразований, осуществленных театром кабуки, был отказ от традиционных масок. Но в методе гримирования кумадори осталось как бы воспоминание об этих масках.      Кумадори – специфический для театра кабуки способ гримирования, отличающийся своеобразной красотой. В целом красный цвет в гриме символизирует справедливость, страстность, смелость, синий – хладнокровие, злость, безнравственность, черный и коричневый – божественность, потусторонность. Здесь приводятся различные виды кумадори. Сверху вниз и слева направо:  а) Ханкума, Нихонкума, Мукимикума. б) Дзарэкума, Вараикума, Сарукума. в) Цутигумокума, Кугэарэ, Ханнякума. г) Тандзэнкума. Каэнкума, Судзикума.      Театр кабуки добился очень больших успехов в области театрального грима. Следует отметить, что в Японии некогда существовали своеобразные взгляды на грим. Так, например, белила накладывались на лицо не только ради красоты, а также и для того, чтобы приобрести такие же сверхъестественные силы, которые приобретал человек, надев маску. В древние времена юные послушники храмов во время празднеств гримировались, чтобы воплотиться в богов, стать глашатаями их воли. В песне из пьесы «Му-сумэ додзёдзи» есть такие слова: «Для чего ты наложила на щеки румяна и черной краской покрасила зубы? Для того, чтобы показать свою преданность любимому». В этом отрывке подчёркивается стремление засвидетельствовать свою преданность путём наложения на лицо грима. Интересно, что в феодальную эпоху, например, наведением косметики на лицо выражалось уважение к старшим и лицам высокого ранга. Самураи, дай-мё и придворные императора отдавали особое предпочтение грубому гриму, когда средства косметики наносились на лицо толстым слоем. В данном случае исходили из того, что появление перед мужем или господином с ненакрашенным лицом считалось неприличным. В то же время проститутки в отличие от общепринятого мнения, будто они злоупотребляют средствами косметики, не пользовались ни румянами, ни белилами, а гейши использовали их лишь в минимальной степени. Эти общие взгляды на грим не переносились, конечно, в обязательном порядке на сцену, но восприятие его обществом должно было сказываться и в театре.      Особое внимание уделяют гриму актёры-оннагата, затрачивая на это немало сил. Одним из приемов, придающих специфическую привлекательность лицу актера, является мэцури – подтягивание наружного края век. Обычно перед тем, как надевается парик, на лбу гримируемого разглаживают морщины и подтягивают вбок и кверху кожу у наружного края глаз. Когда при этом натягивают на голову шапочку, на которую затем крепится парик, лицо приобретает очень своеобразное выражение. Бывали случаи, когда актеры накладывали грим даже на глаза и язык. Так, например, чтобы показать, как в пьесе «Сэмбондзакура» у Томомори, поднимающего тяжёлый якорь, от напряжения наливаются кровью глаза, актер запускал в глаза румяна. Таких актеров теперь уже нет, но в былые времена они для создания большего эффекта жертвовали своим здоровьем. Немало актеров погибло, отравившись свинцом. Они употребляли исключительно ядовитые свинцовые белила, поскольку такие белила хорошо накладывались на лицо. Одной из последних жертв этих белил явился покойный Накамура Утаэмон.      В пьесах кабуки есть такие сцены, когда актёр должен широко раскрыть рот и высунуть язык. В этих случаях актёры в былые времена мазали язык румянами, чтобы подчеркнуть его красноту. Этим пользовались, например, актеры, исполнявшие роль князя Токихира в сцене «Курумабики», Куронуси в пьесе «Сэки-ното», а также исполнители танца ситадаси самбан. Все эти специфические приёмы в последнее время стали постепенно исчезать. Но нельзя не отметить, что, если мы у исконного кабуки отнимем гротескность, это нанесет ущерб самой его сущности.      Характерная особенность роли грима в театре кабуки состоит также в том, что он меняется прямо на сцене, когда по ходу действия меняется театральный костюм и парик. В пьесе «Наруками» есть сцена, когда настоятель храма, не устоявший перед чарами принцессы Таэмахимэ, напивается сакэ и засыпает. Воспользовавшись этим, принцесса перерезает священные веревки симэнава, с помощью которых остановлен водопад и заперт бог дождя. Бог дождя освобождается, и на землю проливается дождь. Проснувшийся настоятель убеждается, что его обманули. Он в гневе. В соответствии с его состоянием меняется на нем одежда, и он незаметно, прямо на сцене наносит на лицо синие линии грима кумадори. Такой своеобразный приём является выдающимся достижением театра кабуки. В старых сценических текстах пьесы «Сугаварадэндзю тэнараикагами» сказано, что когда Сугавара появляется на горе Тэмпайдзан, его лицо сразу становится красным. Очевидно, что и в этом случае использовался прием изменения грима непосредственно на сцене. В фильмах Диснея используется приём психологического отображения с помощью цвета (в одном из них показано, как прямо на глазах бледнеет морда собаки, которую приговаривают к смертной казни; таковы же кадры из «Бэмби», где ласка-самка после поцелуя самца тут же краснеет. Но этот приём применялся в театре кабуки ещё за несколько сот лет до появления фильмов Диснея. Надо сказать, что и здесь сказывается тот факт, что пьесы кабуки не относятся к жанру пьес, в основе которых лежит реализм.Этапы гримирования актера на женские роли – оннагата. Накамура Дзякуэмон – актёр театра кабуки. Лицо без грима. Прежде всего волосы актёра завязываются специальной шёлковой материей, затем на шею наносятся белила. Специальной щёточкой слой густых белил наносится на лицо. Кисточкой наносится краска на губы и брови, подкрашиваются глаза. Наносится слой белил на руки и ноги. Гримёр накладывает белила на затылок. После того как грим полностью наложен, актёру на голову надевают парик. Затем актёра облачают в театральный костюм, начиная с нижнего кимоно. На актёра надевают верхнее кимоно и завязывают пояс оби.  Актёр перед зеркалом в последний раз проверяет и подправляет грим.       Итак, способ грима кумадори, безусловно, не является реалистическим. Само слово «кумадори» означает «нанесение полос на лицо». Одна из версий о происхождении кумадори предполагает, что этот метод грима, возможно, был создан под влиянием китайского театра, поскольку он похож на грим из образцов гримов ляньпу. Метод кумадори развился вместе с развитием формалистической постановки пьес о прошлом. Он получил особенно широкое распространение в театральном мире Эдо, где увлекались романтизмом и формализмом.      По цвету кумадори можно подразделить на три большие группы. Кумадори красных оттенков символизируют справедливость и сверхчеловеческую силу, фиолетово-синих оттенков – страх и скрытую злобу. Кроме того, существуют специальные расцветки грима фудокума и кумадори, используемые для отображения животных: сисигути, цутигумо и др. С точки зрения эффекта кумадори носят скорее формалистический характер, чем значение символа. Это можно понять при сравнении кумадори с немецким экспрессионистским методом гримирования и методом, применяемым в настоящее время в модернистском балете.      Говорят, что Дандзюро Девятый в сценах, где он должен был изобразить на лице гнев, напрягал на лице вены и широкими мазками наносил прямо на вздутые вены грим. Теперь, когда на сцене существует электрическое освещение, грим становится мельче и всё более приобретает характер тонкого узора. С появлением электрического света исчезла привлекательность прежнего способа кумадори, а в былые времена при тусклом свете подносимого к лицу актера фонаря эти грубо нанесенные на вздувшиеся вены полосы грима двигались, словно живые, и производили на зрителя неизгладимое впечатление.      Современный театр кабуки лишился этого эффекта.  1. «Манаитасби». Обычно оби – широкий пояс с бантом на спине, которым повязывается кимоно. Манаитаоби – пояс, который носили куртизанки. Он завязывается широким бантом спереди и благодаря имеющимся на нём украшениям придаёт одежде куртизанки особую привлекательность. – Прим перев. 2. Имеются в виду новогодний праздник, праздник расцвета вишен сакура и праздник мальчиков. – Прим перев. 3. В театре ноо этот прием, носящий название «моногисэ», означает переодевание непосредственно на сцене. В театре кабуки он называется «моноги». Это переодевание на сцене сопровождается специальным аккомпанементом – «музыкой переодевания». 4. «Хадануги» означает освобождение от одежды одного или обоих плеч. – Прим. перев. 5. «Тасуки» – специальный шнур, который опоясывает плечи. С помощью этого шнура обычно подвязывают длинные рукава кимоно, чтобы они не мешали работе. – Прим. перев. 6. «Тикарагами» – куски жёсткой бумажной ленты, которые прикрепляются за плечами актера у основания парика. Олицетворяют силу и мужественность. – Прим. перев. 7. Гэта – японская обувь на деревянных дощечках-подставках. 8. Этот наряд производит впечатление комичного, потому что всем понятна невозможность и бессмысленность использования тасуки для подвязывания рукавов (это обычно делается, чтобы длинные рукава не мешали при работе), если на человеке надето Двенадцать кимоно. – Прим. перев. 9. «Ёкикотокику» – узор с изображением топора, музыкального инструмента кото и хризантемы, являющийся гербом актерской династии Кикугоро. – Прим. перев. 10. «Тэкомаи» – древние танцы, которые исполняются женщинами, наряженными в мужские костюмы. – Прим. перев.

Гундзи М. Японский театр Кабуки. М.: Прогресс, 1969 г. С. 145-157.

Костюм в эстетике кабуки

     Живописную сторону спектакля кабуки составляют декорации, реквизит, грим, парики, костюмы, игра. Сюда относится и художественный эффект в целом, создаваемый совокупностью этих компонентов спектакля.       Сцена из пьесы «Итинотани фтаба гунки»       Внимание зрителя прежде всего привлекает красота костюмов. В наши дни существует тенденция использовать экстравагантные ткани, чтобы создать впечатление ослепительного великолепия; но подлинная красота костюмов кабуки не в этой пышности, а в простоте, исполненной тонких нюансов. Если сейчас заботы о костюмах возложены на театр, то почти до середины XIX столетия их изготовление было обязанностью каждого актера. Театр предоставлял костюмы лишь актерам самого низкого ранга.      Материальные затруднения актеров не позволяли им широко использовать дорогие ткани; кроме того, сказывался и строгий запрет правительства. Актеры всегда стремились создавать красивые театральные костюмы из шелковых и хлопчатобумажных лоскутков. Это обстоятельство, естественно, способствовало созданию самых необычайных сочетаний стилей в костюмах кабуки. Существует техника, носящая название хикинуки. Она позволяет во время представления, на виду у публики, прямо на сцене, превращать один костюм в другой, совершенно не похожий на прежний, и изменять его не один раз, а дважды и трижды. Эта техника, возможно, была изобретена в отместку за то, что актеры кабуки, к их великой досаде, были не в состоянии пользоваться такими богатыми костюмами, как в других театрах. Однако главной целью, разумеется, было создание зрительного эффекта.       Как нам уже известно, пьеса «Итинотани фтаба гунки» повествует о кровавой драме, развернувшейся на поле брани, поэтому постановка ее не может быть приведена как пример изобразительной красоты театра кабуки. Тем не менее она полна своеобразной прелести, присущей историческим пьесам кабуки, о чем свидетельствуют, например, костюмы героя пьесы Кумагаи. Существуют две манеры исполнения роли Кумагаи, особенно отличающиеся в решении основной сцены – «Дзинъя-но ба» («Сцена в лагере»). К этому мы еще вернемся.       Имеются, понятно, и два варианта костюмов для Кумагаи. Один состоит из черного бархатного кимоно и камисимо из красного дорогого шелка. Другой – из коричневого шелкового кимоно и черного хлопчатобумажного камисимо, вышитого для большей пышности золотом и серебром. Несколько отличается и грим, хотя лицо одинаково покрывается светло-красным тоном с примесью белого грима и пудрой, после чего наносятся линии кумадори. В таком костюме и гриме герой исполняет в преисполненной драматизма сцене свое коронное миэ. Кумагаи, один из японских легендарных национальных героев, испытав все тяготы войны, становится противником войн.       Мотивы его новых убеждений следует искать, несомненно, в обстоятельствах сражения на побережье Сума. В этой сцене сражения исполнитель роли Кумагаи надевает парик, никогда и никем другим, пожалуй, не употребляемый. Название этого парика, написанное китайскими иероглифами, буквально означает «львиная шкура». Под «шкурой» здесь подразумевается, по всей вероятности, тот участок кожи, на котором растет грива; следовательно, более точное значение иероглифа – «львиная грива». (Парик называется так потому, что жесткие волосы, развевающиеся во время неистового гнева героя пьесы, действительно напоминают гриву свирепого льва.) Таким образом, миэ в конце сцены сражения на побережье Сума показывает, как скорбь героя перерастает в возмущение. Изображение этого гнева, который мог бы быть назван «вечным гневом», производит неизгладимое впечатление. Здесь мы видим не поддающуюся описанию живописную красоту и эффектную пластику. И эта красота, созданная на подмостках, дает возможность нам, людям нового времени, ощутить всю глубину гнева, клокочущего в душе Кумагаи.       Когда драматург писал пьесу, он, конечно, мог не подозревать о таком воздействии. И актеры, видимо, об этом не думали. Ведь если бы драматург так написал, а актеры так раскрыли в спектакле его замысел, их сразу бы арестовали и, возможно, распяли. Маловероятно поэтому, что они сознательно ставили перед собой такую цель. И тем не менее актеры, несомненно, в известной мере руководствовались этим. Иначе чем бы мы могли объяснить выбор специального парика для Кумагаи в сцене, символизирующей его гнев. Ведь ключ к пониманию всей этой сцены – в скрывающемся за глубокой скорбью гневе, символизируемом париком Кумагаи.

Ё. Хамамура, Т. Сугавара, Д. Киносита, Х. Минами. Кабуки. М.: «Искусство», 1965. С. 55–56.