Сущность и явление

Указанные категории выражают различные стороны вещей, ступени (уровни) познания объектов. Сущность -— это внутренняя, определяющая связь, закономерность, обусловливающая функционирование данной системы. Явление представляет собой внешнее выражение сущности; оно более изменчиво, подвержено случайным возмущениям, обладает индивидуальными чертами по сравнению с сущностью, которой свойственны устойчивость, необходимость, общность и т. п.

Человек всегда стремился проникнуть в суть вещей, в их основу. Это давало возможность правильно ориентироваться в многообразии и пестроте явлений. Интеллектуальные установки человека на познание сущности вещей воплощены в образе Фауста. Мефистофель при первой встрече с Фаустом отметил именно эту черту «вечного мыслителя».

Ф а у с т

Как ты зовешься?

М е ф и с т о ф о л ь

Мелочный вопрос

В устах того, кто безразличен к слову,

Но к делу лишь относится всерьез

И смотрит в корень, в суть вещей, в основу! [503. Г ет е. Фауст, с. 91—92,]

Высшее знание всегда отождествлялось с постижением сущности. Персидский поэт XIII века Сзади писал:

Суть обрети в сей жизни быстротечной: Покров истлеет, суть пребудет вечно.

Кто высшим знанием не овладел,

Тот в оболочке сути не имел [504 Библиотека всемирной литературы. Ирано-таджикская поэзия. М.,«Худ. лит-ра», 1974, с. 257.]

Имена и названия нередко противостоят сущности, если они ассоциируются с различными условностями, внешними атрибутами, привходящими обстоятельствами и т. п. Но сами

по себе названия ничего изменить не могут:

Под именем любым зло будет злом

Как и добро останется добром.

Делами люди ценятся своими,

В вещах лишь сущность нам важна, не имя [505. Шекспир У. Поли. собр. соч. Т. 5, с. 510.]

Явления часто выступают как кора, скрывающая суть, или как нечто наносное, временное, преходящее. Тогда надо брать в руки орудия труда, чтобы чистить, и месть, и отделять зерна от плевел. А. Вознесенский описывал эти операции таким образом:

Рву кожуру с планеты,

сметаю пыль и тлен, Спускаюсь

в глубь предмета,

Как в метрополитен [506. Вознесенский А. Ахиллесово, сердце, :с. 222.]

По своему концептуальному выражению сущность более абстрактна, чем явление; она формулируется в виде принципов, законов, посредством общих понятий. Пусть не подумает кто-нибудь, что сущность равнозначна книжной мудрости, далекой от жизни. В поэзии иная «книжность» стоит куда ближе к жизни, чем короткие вирши на «злобу дня».

Философы, вникающие в Суть!

Художники! — блистательное племя.

Чья жизнь - мечта, надежда, подвиг, бремя! -

На ваш пример не страшно и взглянуть.

Чтоб «книжной» не прозваться как-нибудь...

Почтенней вас, выходит, даже семя

Крапивы, презираемое всеми:

Его-то ведь не грех упомянуть!

Что! Даже черт (не к ночи будь помянут!)

Опять-таки звучит при свете дня.

А скажешь «Копт» — и днем их уши вянут. [508 М а т в е е в а Н. Ласточкина школа. М., «Советский писатель»,1973, с. 54.].

Да, в лучших книгах, если уж о них пошла речь, заложена человеческая суть, сконцентрирована передовая мысль. спрессована духовная жизнь прошедших веков, которым мы обязаны своим существованием. В стихотворении «Ода книге» Ирина Снегова пишет:

Вы, что в муке писаны.

Для добра.

Исступленьем истинного

Пера!

В вас дорогой вечности

Держит путь

Совесть человечества —

Наша суть [509 Снегова И. И всё, что ты любишь... М., «Худ. лит-ра», 1973,с. 189.]

Даже самая сокровенная суть может быть адекватна, выразительна, а когда требуется - императивна, представлена несуетным словом. Ведь сущность надо не только раскрыть, но и донести до человека — читателя, зрителя, слушателя. Эта коммуникативная фаза очень важна. Л. Твардовский писал:

Все есть слова - для каждой сути.

Все, что ведут на бой и труд...

Да, есть слова, что жгут, как пламя,

Что светят вдаль и вглубь — до дна...[510. Твардовский А. Книга лирики, с. 350.]

Подлинное искусство, как и наука, нацелено на то, чтобы раскрыть художественными средствами сущностные аспекты бытия, как они понимаются в ту или иную эпоху. Испанский поэт Рафаэль Альберты в стихотворении «Живопись» акцентирует внимание на эту сторону художественного, творчества:

Обдуманность, расчет и трепетный порыв,

о, кисть геройская, гранит и воск в движенье…

дающем почерку и стилю выраженье.

здесь — точность контура, там красок яркий взрыв!

Ты форма, цвет и свет, ты ум, в полете смелом

познавший суть всего, язык вещей глубинный!

Тень, кинутая в луч, иль свет и тьма в борьбе [511. Библиотека всемирной литературы. Испанские поэты XX века. М, «Худ. лит-ра», 1977, с. 532.]

Каждый поэт мечтает дойти до сути — пусть не всем творчеством, так хотя бы на момент, на каких-то своих олимпийских вершинах, где можно рукой достать до неба.

У наковален и у готовален,

Хотя б раз в жизни и хотя б на миг,

Любой из нас бывает гениален,

Как если бы в суть жизни он проник.

Такое обжигает озаренье,

И до таких возносимся вершин,

Что все предметы видно в отдаленье

И что иными судьбами вершим [513. Ваншенкин К. Избр. стихотв. Т. 2, с, 265.]

В процессе познания человек идет от явления к сущности и от менее глубокой ко все более глубокой сущности. Нет нигде «последней» сущности вещей: сущность иерархически структурирована. Достигая сущности на одном уровне познания, человек как бы возвращается к исходной ситуации, поскольку опять встает та же самая проблема. Начинается новый познавательный цикл.

На определенном уровне познания — научного или художественного — раскрывается своя сущность, и мы можем ею ограничиться в интересующем нас отношении. Евг. Винокуров пишет в книге стихов «Ритм»:

Что там ни говори, а мне дороже

И все милее с каждым годом мне.

И ритм деревьев, зябнущих до дрожи, И ритм капели на моем окне...

И оттого, что сущность мира скрытна

И до сих пор темна еще она -

Нам истина того простого ритма

Как истина последняя дана. [515Винокуров Е. Избр. произв. Т. 1, с. 379.]

В поэтической картине мира «истина ритма» может быть последней инстанцией, где явления природы остаются еще соизмеримыми с душевным строем человека. Ритм — гармоническое начало, которое нельзя разложить на какие-либо исходные элементы.

Сущность вещей противоречива. Самым сложным феноменом в мире является человек. Сущность его определяется совокупностью всех общественных отношений. В то же время человек — существо биосоциальное и геокосмическое. Феномен человека глубоко противоречив в самой своей основе. Тут и материальное и духовное, и малое и великое, и преходящее и вечное....

Мефистофель в полемике, с Фаустом старается унизить, приземлить человека, подрезать ему крылья разума, внушить неверие в свои силы, навязать узко прагматическое, потребительское отношение к жизни.

Ф а у с т

Что я такое, если я венца

Усилий человеческих не стою..?

Мефистофель

Надень парик с мильоном завитков,

Повысь каблук на несколько вершков,

Ты — это только ты, не что иное.

Большой ли пользы истиной достигнешь,

Что, скажем, выше лба не перепрыгнешь?

Да, каждый получил свою башку,

Свой зад, и руки, и бока и ноги.

Но разве не мое, скажи, в итоге,

Все, из чего я пользу извлеку?

Купил я, скажем, резвых шестерню.

Не я ли мчу ногами всей шестерки,

Когда я их в карете разгоню? [519 Гете. Фауст, с. 110—111.]

Мы знаем, что фаустовское начало вышло победителем, воплотившись в силах прогресса и разума. Но существуют до сих пор и его антиподы, с которыми предстоит еще жестокая борьба.

Достойным ответом на антифаустовскую проповедь Мефистофеля были бы слова Уолта Уитмена:

...Я весь не вмещаюсь между башмаками

и шляпой [520. Уитмен У. Листья :травы,. с.52.]

Измерять Человека высотой каблуку? анатомическим атласом? персональной конюшней?

«Измеряй миры во вселенной, но не пытайся измерить меня» [521 Уитмен,У. Листья травы, с. 71.]

Заметим, что сущность выражается во внешних проявлениях по-разному. В одних случаях сущность находит достаточно адекватное выражение в соответствующих явлениях. В других же она выступает как видимость, или кажимость. Кажимостная форма проявления сущности представляет собой не что иное, как экстремальный вариант познавательной ситуации.

Есть свои кажимостные ситуации и в поэтическом творчестве, когда сложнейшая задача представляется на первый взгляд очень легкой, когда не хватает вроде бы новизны в исходном материале и т. д. Расул Гамзатов писал в этой связи:

Вершина далекая кажется близкою.

С подножья посмотришь — рукою подать.

Но снегом глубоким, тропой каменистою

Идешь и идешь, а конца не видать.

И наша работа нехитрою кажется,

А станешь над словом сидеть-ворожить.

Не свяжется строчка, и легче окажется

Взойти на вершину, чем песню сложить [523. Гамзатов Р. Письмена, с. 22]

Давид Кугультпнов развенчивает миф о дефиците нехоженых троп, которых якобы совсем не осталось для поэтов.

Все, все как есть — воспето-перепето.

И кажется, что не о чем писать.

И все же... Только кажется нам это!

Да, таинство великой жизни в том,

Что все творится в первый раз, все — ново!

Неповторимость — вот закон живого.

Рожденную заметив красоту,

Талант мгновенье ловит на лету.

Приоткрывает смысл его глубокий.

Лови и ты мгновения полет!

И образ обновится, оживет...

Вот где они - поэзии истоки![524 К у г у л ь т и и о в Д. Собр. соч. в трех томах. Т. 2. М.., «Худ.лит-ра», 1977, с. 255—256.]

Познание сущности — важнейшее условие, построения адекватной научной теории.