Причина и следствие

Причина — это философская категория для обозначения того явления, которое предшествует другому, обусловливает его и вызывает к жизни. Следствие есть результат действия причины. Знание причин дает человеку сильнейшее орудие, позволяющее эффективно воздействовать на ход явлений и процессов. В определенных условиях следствие с необходимостью вытекает из причины.

О, великий закон, по которому

Следствие непременно

Вытекает из причины!..

Я спокоен. Все правильно.

Цепь прочна [408. Винокуров Е. Избр. произв. Т. 1, с. 122.]

Все явления в мире причинно обусловлены. Это утверждение выражает собой закон причинности. С. Островой в стихотворении «Цепь» пишет:

В мире нет беспричинных явлений. - Ухватилось звено за звено [409. Островой С. Стихотворения и поэмы, с. 245.]

Человек всегда стремился раскрыть причинные связи, проследить их в масштабах всего мироздания. Цепи причинения (последовательность причпнно-следственных связей) служат надежной основой для построения картины мира.

В истории философии познание причинных связей расценивалось как признак мудрости.

Средневековый арабский мыслитель, поэт и математик Омар Хайям говорил о себе, выражая общую направленность философской мысли того времени:

Умом ощупал я все мирозданья звенья.

Постиг высокие людской души паренья...[410. О м а р Хайям. Рубай. М, «Худ. лит-ра», 1955, с. 104.]

О необходимости познания причинных связей, которые вытесняют всякие представления о чудесах, сверхъестественных явлениях и т. п., писал В. Шекспир в пьесе «Генрих V».

...Пора чудес прошла,

И мы теперь должны искать причину Всему, что происходит [411. Шекспир У. Поли. собр. соч. в восьми томах, Т. 4. М., «Искусство», 1959, с. 376.]

Поиски причин нередко замыкались па какую-то первопричину, которая должна дать ответ на все вопросы. Об этом можно прочитать в стихах Виктора Гюго, где идея первопричины имеет символический характер:

Кто, у истока став, познал первопричину? Кто, магом и царем сойдя в сию пучину, Всех тайн хранит ключи? [412 Лившиц Б. Французские лирики. Л., «Худ. лит-ра», 1937, с 25]

Еще Спиноза говорил: natura est causa sui —• природа есть причина самой себя. Никакой «верховной» причины в мире нет. Существует система причинно-следственных связей, где, естественно, можно выделить глубинные структуры.

Категория причины является однопорядковой с категориями сущности, необходимости, закона и т. п. Б. Пастернак писал в одном из своих стихотворений:

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути, В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины [413. Пастернак Б. Стихи. М., «Худ. лит-ра», 1966, с. 269.]

Леонид Мартынов говорит о том, что человеку как бы не хватает обычных пяти чувств, чтобы разобраться в тайных пружинах бытия, ему нужны шестое чувство (оно должно быть ориентировано на познание причинных связей) и седьмое.

Знать о причинах, которые скрыты,

Тайные ведать пути —

Этому чувству шестому на смену,

Чувство седьмое, расти!

Определить это чувство седьмое

Каждый по-своему прав.

Может быть, это просто уменье

Видеть грядущее въявь! [414 Мартынов Л. "'Во-первых, во-вторых и в-третьих, с. 122.]

Вполне логично ставится вопрос. Именно знание причинно-следственных связей служит основой научного предвидения, прогнозирования, моделирования будущего вплоть до весьма отдаленных футурологических горизонтов.

Знание подлинных причин и взаимосвязей выбивает всякую почву из-под ног телеологии, которая в течение веков проповедовала наличие в мире какой-то высшей целесообразности (конечной причины), установленной божеством. Генрих Гейне со всей силой своего сарказма высмеял телеологические доктрины. Скажем, почему человек антропологически устроен так, как он есть, а не иначе?

Для движенья — труд нелишний!

Две ноги нам дал всевышний,

Чтоб не стали мы вес вместе,

Как грибы, торчать на месте.

Жить в застое род людской

Мог бы и с одной ногой.

Две руки даны нам были,

Чтоб вдвойне добро творили,

Но не с тем, чтоб грабить вдвое, Прикарманивать чужое...

Бог нам дал один лишь рот,

Ибо два — большой расход.

И с одним сыны земли

Наболтали, что могли...[415. Гейне Г. Собр. соч. в десяти томах. Т. 3. Л., Гослитиздат, 1957,с. 292—293.]

Адекватный анализ причинно-следственных связей, реализующихся в пространстве и во времени, возможен лишь на основе признания объективных закономерностей, существующих в мире. Субъективистские концепции, особенно в их крайней :— экзистенциалистской форме, уводят человека в сторону от познания реальных причин. Экзистенциалисты утверждают, что окружающий нас мир — это царство абсурда. Человека обступают здесь призраки потерянности, бессмысленности бытия. Разум утрачивает привычные ориентиры.. Александр Блок писал в 1912 году, как бы предчувствуя скорое возникновение такого трагически-безысходного мироощущения и мировоззрения:

Не сходим ли с ума мы в смене пестрой

Придуманных причин, пространств,

времен... [416. Контекст, 1975. М., «Наука», 1977, с. 148.]

Говоря о теории причинных отношений, подчеркнем, что нельзя смешивать причинные связи с простой последовательностью событий во времени.

Время суток. Смена тьмы и света —

Солнца установленный черед —

Это небо голубого цвета

Или черный в звездах небосвод [417. Турсун-заде М. Избр. произв. в двух томах. Т. 1. М., «Худ.лит-ра», 1971, с. 234.]

Смена дня и ночи, как известно, обусловлена вращением Земли вокруг своей оси, а смена времен года — наклоном оси к плоскости эклиптики.

Причина всегда предшествует во времени своему следствию; это означает, что причинно-следственные связи необратимы. Однако, данное следствие может стать причиной другого явления; в таких ситуациях причина и следствие как бы меняются местами. ,

С. Наровчатов по поводу одной житейской ситуации комического плана пишет:

Перемешалось следствие с причиной,

А мышь взяла да гору родила! [418 Наровчатов С. избр. произв. Т. 1, с. 184.]

Здесь имеется в виду ситуация, когда малые причины порождают большие последствия и когда не сразу удается расставить по своим местам причины, следствия, условия и т. п.

Поэты, стремящиеся осмыслить мир в философском ключе, много размышляют о социальных последствиях современной научно-технической революции. Их тревожит возрастающая дегуманизация человеческой личности в условиях техногенного общества — тенденция, которая ясно обозначилась в индустриально развитых странах Запада.

В век взлета разума и фальши,

В век, ускоряющий разбег,

Не отчуждается ли дальше

От человека человек?..

У новой эры на пороге.

Чтоб наc размах не. укачал,

Я тоже думаю и тревоге

О соразмерности начал [419 Дудин М. Лирика, с. 133.].

Вопросы «почему?» и «отчего?», предполагающие существование причинной зависимости в данной области явлений, встают перед нами тогда, когда мы хотим объяснить возникновение того или иного феномена. Таких вопросов много в эстетике, поэтике, теории художественного творчества.

Отчего, когда глядим на волны.

Видим вечность и судьбу людей?

Отчего, почуй ветер вольный. Чувствуем мы свежеедь наших дней?

Отчего пургу зовем «седою»,

«Шепот» слышим там, где камыши?

Оттого, что втайне красотою

Мы зовем полет своей души.

Что способно вызвать это чувство, -

То красиво! В этом суть искусства. [420 С е л ь в и н с к и й И. Избр. произв., с. .256. ]

Чувство красоты рождается в процессе взаимодействия объекта и субъекта, на основе предметной деятельности человека. Стихи поэта помогают нам уяснить диалектику красоты.

В зависимости от контекста рассматриваются причины частные, общие и всеобщие. Поэтическое воображение, естественно, решает эти задачи по-своему. И. Грибачев ищет причину своего неравнодушного, пристрастного отношения к жизни в предистории пашей планеты («Движение»):

Еще не живший, и час рожденья,

К исходу серенького дня,

Я стал наследником движенья.

Что начиналось до меня.

Что, может быть, существовало

В веках, от всех сокрыто глаз.

Когда еще Земля свивала

Над черной коркой пар и газ.

И, может быть, по той причине,

А не по временной какой,

Я враг мещанской мертвечине

И всякой лености людской.

И жизни шум, борьбу, движенье,

И синь высот, и даль в дыму,

И мысли пламенное жженье

Люблю, быть может, потому! [421 Грибачев Н. Собр. соч. в пяти томах. Т. 1 М., «Худ.' лит-ра», 1971, с. 500.]

Душевное состояние человека детерминировано многими факторами. Но есть особый императив — вечный, как сама

жизнь. Улетая куда-то по делам, поэт обращается к своей любимой:

Что прибавить к вышесказанному?

То, что я тебе обязан

Жизнью, радостями всеми

Сложной внутренней системы;

Где пороги, водопады,

И подъемы, и,упадок —

Все, сплетаясь воедино,

В управленье у любимой [422. Софронов А. Собр. соч., т. 1, с. 391.]

Кибернетик скажет: система управления. А офицер-ракетчик подумает: семья в армейских условиях — да это же в конечном счете фактор боевой готовности. И здесь нет никакого преувеличения.