Социальная помощь на востоке
Е. П. Агапов
Содержание
1. СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ НА ДРЕВНЕМ ВОСТОКЕ 2
Возникновение социальной помощи. 2
Механизм социальной помощи. 3
Роль государства в осуществлении социальной помощи. 5
Развитие негосударственной помощи нуждающимся. 6
Начало религиозной благотворительности. 8
2. СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ НА СРЕДНЕВЕКОВОМ ВОСТОКЕ 11
Благотворительная деятельность в странах доисламского Востока. 12
Идея милосердия в исламе. 13
Практика благотворительности в странах ислама. 14
Государственная помощь нуждающимся. 15
3. СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ НА КОЛОНИАЛЬНОМ ВОСТОКЕ 16
Взаимосвязь колониализма и капитализма. 17
Трансформация системы социальной помощи. 18
1. СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ НА ДРЕВНЕМ ВОСТОКЕ
Древность является периодом в истории Востока, начало которого совпадает с возникновением человечества, а конец – с наступлением новой эры. Специалисты отмечают условность границы между древним и средневековым Востоком, поскольку традиционные основы его жизни оставались неизменными до середины 19 в., когда они стали испытывать на себе последствия промышленного переворота в странах Запада. Тем не менее они считают необходимой периодизацию доколониального Востока, которая позволяет лучше понять закономерности его развития. В период древности на Востоке были заложены основы социально-экономической и политической системы, которая в дальнейшем только модифицировалась, но в своей сущности оставалась неизменной. Сохранению стабильности этой системы способствовала социальная помощь, многие формы которой возникли на Древнем Востоке.
Возникновение социальной помощи. Превращение прегоминида в современного человека, завершившееся примерно 40 тысяч лет назад, сопровождалось созданием социальных норм, которые ограничивали половой инстинкт. Ограничение этого инстинкта означало переход от неограниченных половых отношений, называемых промискуитетом, к различным формам контроля за ними, совокупность которых составила со временем институт брака. Поскольку промискуитет предполагал борьбу за обладание половыми партнёрами, его сохранение не способствовало превращению первобытного человеческого стада в общество. Более того, оно «должно было дезорганизовать, ослабить или вовсе разрушить данную общность, препятствуя её производственно-охотничьей или собирательной деятельности»1. Таким образом, переход от промискуитета к браку косвенно свидетельствует о том, что становление первобытного общества происходило на основе коллективизма, который проявлялся в отношениях взаимопомощи между людьми.
Ограничение полового инстинкта, проявлявшееся прежде всего в запрете кровосмешения, имело своим результатом деление людей на роды, которые в силу присущей им экзогамности объединялись в племена. Что касается социальной структуры первобытного общества, то до эпохи неолита она представляла собой совокупность локальных групп, возникших на основе кровнородственных связей. Локальная группа представляла собой коллектив охотников или собирателей, во главе которого стоял руководитель, пользовавшийся наибольшим авторитетом среди его членов. Будучи универсальной по своим функциям, она обеспечивала материальную поддержку всем тем, кто входили в её состав. Эта поддержка выражалась в том, что каждый член группы – трудоспособен он или нет – потреблял столько, сколько ему было положено, хотя и не наравне со всеми: мужчина больше, чем женщина, старший больше, чем младший, а взрослый больше, чем старик или ребёнок. Очевидно, что она вытекала из уравнительного потребления, характерного для первобытного общества. С другой стороны, без такого потребления локальная группа «не смогла бы выжить и обеспечить нормальное воспроизводство, не говоря уже о расширенном»2. Поэтому можно сказать, что возникновение социальной помощи в первобытном обществе отвечало потребностям развития группы, которая была вынуждена заботиться о тех, кто не могли прокормить себя сами.
Уравнительное потребление в локальной группе сочеталось с неодинаковым вкладом её членов в добычу пищи, размеры которого зависели от их сил, способностей и удачи. Те, кто добывали больше других, приобретали моральный авторитет, составлявший необходимое условие достижения власти в первобытном обществе. Постепенно за ними закреплялось право распоряжаться добытой ими пищей, которая становилась предметом дарения, приводившего к ещё большему укреплению их авторитета. Зависимость авторитета члена группы от его вклада в добычу пищи была названа принципом реципрокности, который оказался «едва ли не первым универсальным механизмом функционирования человеческого общества на ранних этапах его существования»1.
В эпоху неолита, когда происходил переход от присваивающего хозяйства к производящему, локальные группы уступили место общинам, представлявшим собой коллективы земледельцев или скотоводов. Если локальная группа в силу своего бродячего образа жизни отличалась сравнительной неустойчивостью, которая постоянно грозила ей распадом, то для общины была характерна привязанность к земле, находившейся в совместном пользовании её членов. От локальной группы община унаследовала все её функции, к числу которых принадлежала забота о тех, кто не могли прокормить себя сами. Несмотря на существенное сходство двух форм социальной помощи - групповой и общинной, мы будем проводить различие между ними, поскольку их субъекты не совпадают. Кроме того, общинная помощь нуждающимся дополнялась семейной, а также индивидуальной, вызванной к жизни корыстными устремлениями претендентов на власть.
Первой формой социального контроля, пришедшей на смену промискуитету, был групповой брак, при котором все мужчины одной группы могли иметь половые отношения со всеми женщинами другой. Сменивший его парный брак не служил ещё основанием семьи, поскольку связанные им люди – мужчины и женщины – не имели своего хозяйства в рамках локальной группы. Возникновение семьи как малой социальной группы, основанной на браке и занимающейся хозяйственной деятельностью, произошло в эпоху неолита, которая характеризуется переходом от присвоения к производству. Этот переход стимулировал развитие производительных сил, которое привело не только к ослаблению экономической зависимости брачной пары от общины, но и к последующему превращению её в семью. Особое положение в семье занимал её глава, от которого требовалось быть не столько ловким добытчиком, сколько умелым организатором. Глава семьи имел многочисленные обязанности, к числу которых относилась забота о благосостоянии её членов. Что касается его прав, то важнейшим из них была редистрибуция, представлявшая собой перераспределение имущества семьи. Обладая правом редистрибуции, глава семьи мог сделать часть этого имущества предметом дарения, которое облегчало ему доступ к выборным должностям в общине. Практика такого дарения, известного под названием потлача, встречалась у многих народов древности, а у североамериканских индейцев она сохранялась ещё до недавнего времени. Таким образом, социальная помощь, вызванная к жизни потребностями развития первобытного общества, с усложнением его социальной структуры стала рассматриваться как средство достижения власти, которая основывалась на авторитете.
Механизм социальной помощи. На основе первобытной общины, превращавшейся из кровнородственной в соседскую, происходило становление государства, власть которого предполагала уже не только авторитет, но и силу. Начало ему было положено на Востоке, давшем миру древнейшие очаги цивилизации – Месопотамию, Египет, Индию и Китай. Основу социальной структуры древневосточного общества составляла соседская община, которая объединяла сельскохозяйственных производителей, связанных не столько родственными узами, сколько территориально. Унаследовав от первобытной общины коллективную собственность на землю, совместный труд людей и прочные связи между ними, она отличалась самодостаточностью, которая придавала ей необычайную стабильность. Эта стабильность обеспечивала защиту людей от политических потрясений, которые обрушивались на страны Древнего Востока: затрагивая только правящую верхушку, они практически не касались простого народа, сохранявшего привычный ему образ жизни.
Первые государства, появившиеся на Древнем Востоке в 4-3 тысячелетиях до н. э., складывались на основе общин, деятельность которых подчинялась принципу редистрибуции. Применительно к государству этот принцип означал, что избыточным продуктом, созданным непосредственными производителями, распоряжались не они сами, а те, кто находились у власти. Постепенно в странах Востока сложилось доминирующее положение государства в сфере экономики, названное Л. С. Васильевым феноменом власти-собственности1. Иными словами, обладание собственностью в этих странах определялось прежде всего принадлежностью к власти, которая осуществлялась государством во главе с его правителем. Оставляя производителям средства, необходимые для поддержания их существования, государство распределяло созданный ими избыточный продукт среди других категорий населения, каждая из которых вносила свой вклад в развитие общества. Таким образом, оно гарантировало своим гражданам определённый уровень удовлетворения потребностей, обусловленный их социальным статусом.
Во 2 тысячелетии до н. э. на Древнем Востоке начался процесс приватизации, результатом которого явилось возникновение частной собственности, породившей противостояние имущих и неимущих. На основе частной собственности возникли земельная аренда, наёмный труд, долговое рабство и другие отношения, которые способствовали обогащению одних – прежде всего власть имущих – и обнищанию других, основную массу которых составляли простые общинники. Эти отношения существовали наряду с теми, которые сложились прежде: сначала на основе общинной, а затем и государственной собственности, не утратившей своего господствующего положения в сфере экономики. По мере вхождения их в жиэнь восточного общества происходило деление его на имущих и неимущих, которое фактически отсутствовало до начала процесса приватизации, поскольку все люди в нём – за исключением чужаков, находившихся на положении рабов, - были причастны к собственности.
Потребности развития государства привели к усложнению социальной структуры общества, которая во всех странах Древнего Востока была примерно одинаковой, а наиболее чёткое выражение получила в Индии, где всё население распределялось по четырём категориям, получившим название варн. К первой из этих категорий принадлежали учёные, жрецы и учителя, ко второй – воины, правители и знать, к третьей – простой народ, включавший в себя земледельцев, скотоводов и торговцев, а к четвёртой – зависимые лица. В отличие от государств античности, в странах Древнего Востока не получило широкого распространения рабство. Первоначально рабами становились люди, попавшие в плен. Они рассматривались как военная добыча, которой можно было распоряжаться – принести в жертву богам или заставить работать – по усмотрению её обладателей. Поскольку раб воспринимался как чужак, он не мог «претендовать на ту сумму прав, тот объём социальных гарантий, которые являются неотъемлемым достоянием всех своих просто потому, что они свои»2. С началом процесса приватизации в странах Древнего Востока появилось долговое рабство, которое несло в себе угрозу сложившейся в них социальной структуре.
До возникновения частной собственности основой существования восточного общества был эквивалентный обмен деятельностью между различными категориями населения, посредником в котором выступало государство, выполнявшее функции сбора налогов, организации трудовых повинностей и редистрибуции избыточного продукта. Начало процесса приватизации стимулировало стремление представителей власти ко всё большему обогащению, имевшее своим результатом переход к неэквивалентному обмену деятельностью, при котором непосредственные производители получали от государства значительно меньше, чем они вносили в его казну. Иными словами, оно способствовало появлению эксплуатации, субъектом которой было государство, обладавшее монополией на власть. Что касается объекта эксплуатации, то к нему относились не только простые труженики, но и частные собственники, не имевшие отношения к власти.
Несмотря на появление в странах Древнего Востока частных собственников, не они, а представители власти, олицетворявшие государство, играли в них роль господствующего класса. Государство в этих странах подчинило себе общество, хотя и не везде в одинаковой степени: в Египте – в наибольшей, а в Индии – в наименьшей. Политическим выражением его господства стал деспотизм, рассматривавшийся в истории философской мысли – от Аристотеля до Гегеля – как характерная черта восточного государства. Реакцией на деспотизм восточного государства явилась ориентация простого человека на ту или иную группу (например, семью или общину), которая служила ему защитой от социальных потрясений.
Во времена древности на Востоке сложился механизм социальной помощи, который не претерпел существенных изменений в последующие периоды его истории, а во многих регионах Земного шара, относимых к «третьему миру», действует и сейчас. Его особенность заключалась в том, что каждый человек находился под защитой тех традиционных структур, к которым он принадлежал. Эти структуры включали в себя прежде всего семью и общину, которые традиционно помогали своим членам. С развитием товарно-денежных отношений, которые несли с собой угрозу благосостоянию людей, в число субъектов социальной помощи вошли различные корпорации, создававшиеся на профессиональной основе. Так, в Древнем Египте, который славился своими пирамидами, существовали объединения каменотёсов, отличавшиеся крайней замкнутостью. Что касается государства, то его роль в осуществлении социальной помощи сводилась к сохранению её традиционных основ, которые стали облекаться в юридическую форму. Иными словами, одним из звеньев механизма помощи нуждающимся, который сложился на Древнем Востоке, стало социальное законодательство, связанное с деятельностью государства.
Роль государства в осуществлении социальной помощи. Восточное государство всегда было самоцелью, а не средством (или инструментом) развития общества. Поэтому его законодательство, первые системы которого возникли во 2 тысячелетии до н. э., было направлено на сохранение общественных отношений, отличавшимся верностью традициям и неприятием новаций. Поскольку оно касалось повседневной жизни людей, в нём можно усматривать начало социального законодательства, без которого была бы невозможно профессиональная помощь нуждающимся. Это законодательство регулирует отношения в социальной сфере, связанной с воспроизводством и развитием личности.
Согласно историческим свидетельствам, наиболее полная система законодательства на Древнем Востоке была создана в Вавилонии, которая использовала опыт своих предшественников, прежде всего Ура, в правовом регулировании общественных отношений. Вавилония возникла в начале 2 тысячелетия до н. э. на юге Месопотамии, которая является одним из древнейших очагов цивилизации. Она просуществовала тринадцать столетий, пока не была завоёвана персами, а период её расцвета пришёлся на 1792-1750 гг., когда ею правил царь Хаммурапи. Будучи шестым представителем династии, правившей в Вавилонии с 19 в. до н. э., Хаммурапи не только положил конец процессу децентрализации государственной власти, который начался при его предшественниках, но и подчинил себе всю Месопотамию.
Основу экономики Вавилонии составляли первоначально две формы собственности – общинная и государственная. Первой в глубокой древности появилась общинная собственность, а государственная возникла на её основе в связи с отделением храмов от общин и превращением жрецов в правителей. Развитие товарно-денежных отношений приводило, однако, к тому, что одни общинники превращались в частных собственников, а другие разорялись. Разорившиеся общинники становились обузой для государства: они переставали платить налоги, а их подневольный труд в государственных хозяйствах был малоэффективен. Экономическая слабость государства влекла за собой политическую, которой пытались воспользоваться противники центральной власти. Поэтому очевидно, что интересы сохранения централизованного государства требовали принятия мер, направленных на защиту традиционной общины. Такие меры содержались в законах, принятых Хаммурапи в 1750 г. до н. э. и вошедших в историю под его именем.
Законы Хаммурапи, записанные на каменном столбе, включали в себя введение, 282 статьи и заключение. Будучи одной из древнейших систем права, они регулировали отношения в различных сферах вавилонского общества. Поскольку основную опасность для существования общины представляла частная собственность, законы Хаммурапи ограничивали её развитие. Так, они устанавливали не только максимальный размер ссудного процента, но и предельный срок долгового рабства, по истечении которого должник становился свободным, а его долг считался погашенным. Угроза существованию общины исходила также от войн, которые Вавилония вела со своими соседями. В результате этих войн многие люди попадали в плен, а затем продавались в рабство. Поэтому законы Хаммурапи включали в себя требование, чтобы вавилоняне помогали своим соотечественникам, оказавшимся в неволе. Обязанность по освобождению невольников возлагалась на общины, а в случае невозможности для них её выполнения – на храмы и государство.
Законы Хаммурапи представляют собой систему права, в которой нашли своё отражение различные случаи реальных взаимоотношений между людьми. Знакомство с ними даёт представление о вавилонском обществе, существовавшем в начале 2 тысячелетия до н. э. Оно, в частности, показывает, что вавилоняне помогали нуждающимся, к которым они относили своих соотечественников, оказавшихся в неволе. Традиция помощи нуждающимся, сложившаяся в Вавилонии до Хаммурапи, стала при нём одной из правовых норм. Система этих норм служила для вавилонян «как бы гарантом неприкосновенности их личности и имущества перед натиском со стороны врагов – от неприятеля, могущего взять их в плен и продать в рабство, до собственника, выступающего в роли ростовщика, хозяина, нанимателя, арендодателя»1. Иными словами, законы Хаммурапи свидетельствуют о том, что в Вавилонии существовала государственная помощь нуждающимся. Эта помощь выражалась прежде всего в создании социального законодательства, направленного на сохранение традиционных способов удовлетворения потребностей людей.
Отражая особенности вавилонского общества начала 2 тысячелетия до н. э., законы Хаммурапи были в то же время типичны для восточного государства, озабоченного прежде всего сохранением в обществе стабильности, которую можно было бы назвать консервативной. Частная собственность, на ограничение которой были направлены многие из их статей, угрожала не только традиционной общине, но и самому государству, стоявшему на её страже. Поэтому неудивительно, что в 4 в. до н. э. в китайском царстве Цинь проходила кампания против стяжательства, инициатором которой был Шан Ян – один из крупнейших теоретиков легизма, выступавший за сильное государство. Проходившая по лозунгом «Бедный станет бедным, а богатый бедным, и государство будет сильным», эта кампания способствовала развитию идей, которые легли в основу создания – в 221 г. до н. э. – первой в истории Китая империи Цинь. Меры, направленные на ограничение частной собственности, свободное развитие которой привело бы к крушению – по греческому образцу – традиционного общества, принимались и в других странах Древнего Востока. Объективно они служили защитой не только государству, но и простым общинникам, которым трудно было соперничать с частными производителями.
Развитие негосударственной помощи нуждающимся. Первые формы социальной помощи, вызванные к жизни потребностями сохранения стабильности в обществе, а также борьбой за власть в первобытной общине, были негосударственными. С возникновением государства, которое – в силу своей способности вырабатывать законы, обязательные для всех, - стало главным субъектом социальной помощи, они не потеряли своего значения, хотя и претерпели определённую модификацию. Если отвлечься от некоторых данных этнографии, то можно сказать, что локальные группы как элементы социальной структуры общества, которые оказывали помощь своим членам, исчезли ещё во времена первобытности. Что касается общины и семьи, то бремя ответственности за благосостояние людей возлагалось на них уже не только традицией, но и существующим законодательством, с помощью которого государство оберегало общественные устои.
С возникновением государства стала уходить в прошлое традиция потлача, вызванная к жизни выборностью руководителя общины, который с помощью угощений и раздачи подарков пытался поднять свой авторитет. Хотя её следы можно обнаружить ещё у древних греков, которым были известны общественные трапезы, она никогда уже не играла такой важной роли, как в первобытном обществе. Соперничество руководителей общин, стремившихся удовлетворить свои властные амбиции, приводило к тому, что одни из них подчиняли себе других. Так возникали первые государства, правители которых в своём стремлении к власти не только следовали древней традиции потлача, но и использовали военную силу. Сакрализация власти, имевшая своей целью пожизненное сохранение её за одним правителем, который воспринимался как божественный избранник, делала всё более редким явлением на Древнем Востоке как следование этой традиции, так и выборы вообще.
Неизбежным следствием сакрализации власти, происходившей при отсутствии частной собственности, был деспотизм, который существовал во всех древневосточных государствах, хотя и не везде в ярко выраженной форме. Средства, которыми распоряжались правители этих государств по древнему праву редистрибуции, шли не на коллективное потребление, как в первобытной общине, а на содержание управленческого аппарата. Государство, выступавшее в качестве основного субъекта собственности, противостояло всему народу, который включал в себя членов сельскохозяйственных общин, а также тех, кто обслуживали правящую верхушку. На руководителях этих общин традиционно лежала забота об их благосостоянии, дополнявшаяся ответственностью зам своевременную выплату налогов и организацию общественных работ, которые использовались как в городском, так и в сельском строительстве.
Помощь нуждающимся, традиции которой были заложены в первобытном обществе, получила распространение в государствах Месопотамии, существовавших с 4 тысячелетия до н. э. Наиболее зрелым из этих государств была Вавилония, опиравшаяся в своём развитии на достижения шумерской культуры, к числу которых относилось изобретение клинописи. Связанное прежде всего с необходимостью ведения хозяйственной документации, использование письма – сначала идеографического, а затем словесно-слогового – свидетельствовало не только о культурном, но и об экономическом прогрессе, которым было отмечено её развитие во 2 тысячелетии до н. э. Этот прогресс стал возможен благодаря труду земледельцев и ремесленников, создававших материальные блага, а также общинной ментальности народа, которая проявлялась в защите всего вавилонского.
В Египте культура имеет не менее глубокие корни, чем в Месопотамии. К началу 3 тысячелетия до н. э. в долине Нила образовалось централизованное государство, историю которого принято делить на несколько периодов, в частности Древнего, Среднего и Нового царств. Особенностью социальной структуры египетского общества было то, что уже в Древнем царстве, существовавшем с 28 в. до н. э., она не содержала никаких следов общины, без которой трудно себе представить прошлое человечества. В связи с этим Л. С. Васильев считает возможным предположить, что «некогда, на весьма раннем этапе существования государственности, формой организации и образа жизни людей была – как то всегда и везде бывало – земледельческая община, т. е. коллектив земледельцев, обрабатывающих общую поделённую на семейные наделы землю, связанных взаимопомощью, системой реципрокных обязательств и выплачивавших налоги властям»1. Что касается причин возникновения древнеегипетской общины, то они могут быть связаны с особенностями сельского хозяйства в долине Нила, которые заключались в необходимости использования – под единым руководством, осуществлявшимся государством, - больших масс людей для преодоления последствий его разливов. Несмотря на отсутствие общины, идея помощи нуждающимся не была чужда египетскому народу ни в периоды царств, завершившиеся во 2 в. до н. э., ни в последующие столетия, когда он находился под властью иноземных поработителей – сначала персов, а затем римлян. По свидетельству Е. С. Богословского, «одной из главных добродетелей египтяне считали любовь к ближнему»1. Очевидно, что такая любовь предполагает готовность помочь нуждающимся, которая на практике оборачивается благотворительной деятельностью. По мнению М. В. Фирсова, «одним из первых свидетельств архаической филантропии являются надгробные надписи на древних египетских усыпальницах»2. Не отрицая возможности проявления милосердия в жизни Древнего Египта, мы полагаем, что благотворительности в собственном смысле он ещё не знал. Благотворительность, понимаемая как безвозмездная помощь нуждающимся, предполагает такой уровень развития человечества, который приводит его к осознанию этических проблем.
Начало религиозной благотворительности. Великие культуры древности, существовавшие в Месопотамии и Египте в течение нескольких тысячелетий, были названы К. Ясперсом доосевыми. Их не затронул духовный процесс, который – в середине 1 тысячелетия до н. э. – привёл к появлению современного человека, способного осознавать своё место в окружающем его мире. То, что человеческое сознание сделало своим предметом самоё себя, стало отличительной чертой культур, существовавших в осевое время на Ближнем Востоке, а также в Индии, Китае и Греции. В это время закладывались основы мировых религий, центральное положение в которых занимали этические проблемы, связанные с поиском путей освобождения человека от власти внешних сил3. К тем формам социальной помощи, которые были известны в доосевое время, в осевое добавилась ещё одна - благотворительность, имевшая религиозную окраску. Корни религиозной благотворительности, получившей широкое распространение в истории культуры, следует искать в иудаизме, индуизме и буддизме.
Иудаизм возник в начале 1 тысячелетия до н. э. как религия еврейского народа, который прошёл долгий путь к своему самосознанию, включающему в себя представление о его богоизбранности. Согласно Ветхому завету, родоначальником еврейского народа был Авраам, который своей праведностью обратил на себя внимание Бога. Вызволив из египетского плена потомков двенадцати сыновей его внука Иакова (или Израиля), Бог потребовал от них выполнения десяти заповедей, а также многочисленных законов, сообщённых им через пророка Моисея. Эти законы ассоциируются обычно с именем Моисея, хотя их формулировки приписываются в Ветхом завете самому Богу.
Законы Моисея устанавливали ответственность людей за те нарушения заповедей Бога, которые встречались в их повседневной жизни. Иными словами, они играли роль правовых норм, хотя и облекались в форму религиозных требований. Могло бы показаться, что наиболее суровым наказанием, которое предусматривалось законами Моисея, была смерть. Ей предавались люди, посягавшие на жизнь других людей, неуважительно относившиеся к своим родителям, занимавшиеся колдовством, имевшие сексуальные отклонения или поклонявшиеся новым богам. Законы Моисея предусматривали, однако, ещё более суровое наказание, чем смерть. Этим наказанием был гнев, который Бог обрушивал на людей, не внимавших его призывам к милосердию.
В трёх законах Моисея говорилось о сострадательном отношении к нуждающимся, под которыми имелись в виду пришельцы, вдовы, сироты и бедные. Говоря о необходимости такого отношения к пришельцам, Бог ссылался на исторический опыт самого еврейского народа: «Пришельца не притесняй и не угнетай его, ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской»4. Несомненно, что наиболее беззащитными из людей он считал вдов и сирот. Отсюда тот гнев, который исходил от Бога при формулировании им следующего закона: «Ни вдовы, ни сироты не притесняйте; если же ты притеснишь их, то, когда они возопиют ко Мне, Я услышу вопль их, и воспламенится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами и дети ваши сиротами»1. Как видно из другого закона, на помощь Бога могли рассчитывать и бедные: «Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста. Если возьмёшь в залог одежду ближнего твоего, до захождения солнца возврати её, ибо она есть единственный покров у него, она – одеяние тела его: в чём будет он спать? итак, когда он возопиет ко Мне, Я услышу, ибо Я милосерд»2. Обратим внимание на то, что милосердие, к которому Бог призывал всех людей, рассматривалось в иудаизме как его собственная характеристика.
Иудаизм стал первой религией, давшей обоснование благотворительности, которая способствовала тому, что еврейский народ – в условиях враждебного окружения – смог сохранить себя как целое. Действие традиционного механизма помощи нуждающимся, сложившегося во времена первобытности, усиливалось в нём ссылкой на заповеди Бога, который призывал людей к милосердию. Деятельность пророков, выступавших против падения нравов, следствием которого стало разрушение Иерусалима, указывало на то, что эти заповеди не всегда соблюдались. Тем не менее можно утверждать, что в ветхозаветные времена существовала традиция сострадательного отношения к нуждающимся, прежде всего к вдовам и сиротам. Эта традиция поддерживалась авторитетом иудаизма, который всегда играл важную роль в жизни еврейского народа.
Трудно переоценить ту роль, которую играла религия в жизни Древней Индии, культура которой берёт своё начало во 2 тысячелетии до н. э., когда в долине Ганга появились племена ариев. Оказавшись на новом месте, эти племена сохранили память о своём прошлом, отразившуюся в наиболее древних частях Вед, которые определили последующее развитие индийской культуры. Характерной чертой этой культуры стала её направленность на нравственное самосовершенствование человека, которую ей придавали понятия сансары, кармы и мокши, восходящие к Ведам. Согласно ведической традиции, сансара представляет собой перерождение человека, определяемое его поступками, совокупность которых называется кармой. Высшей целью человека является освобождение от перерождения, называемое мокшей. К принципам, соблюдение которых необходимо для достижения этой цели, Л. П. Пендюрина относит «милосердие, воздержание от принесения зла, принесение пользы, самообуздание (полное искоренение эгоистических побуждений)»3. Таким образом, настрой на добрые дела, составляющий предпосылку благотворительной деятельности, внутренне присущ индийской культуре.
Ведическая проблематика разрабатывалась буддизмом, возникшим в 6-5 вв. до н. э. на северо-востоке Индии. В последующие века буддизм распространился на всю Индию, а также страны Центральной и Восточной Азии. Уже в начале 1 тысячелетия он разделился на два направления, названные хинаяной и махаяной. Представителей как хинаяны, так и махаяны объединяла приверженность четырём положениям, которые приписывались самому Будде. Первое из этих положений говорило о существовании страданий, второе – их причине, третье – освобождении от них, а четвёртое – пути, ведущего к нему. Согласно буддизму, страдание представляет собой постоянное беспокойство, в основе которого лежит чувство страха, связанное с надеждой. Освобождение от страданий сводится к достижению определённого психического состояния, называемого нирваной. Достижению нирваны служат различные методы (например, медитация), которые позволяют человеку выработать правильный взгляд на мир. Человек, достигший нирваны, избавляется от неправильно понятых желаний, которые являются причиной страданий. «Тот факт, - подчёркивает С. Радхакришнан, - что Будда имеет в виду только затухание ложного желания, а не всего существования, явствует из многих мест источников. Нирвана есть лишь разрушение пламени вожделения, ненависти и невежества. Только понимая нирвану таким образом, мы можем понять, как Будда достиг бодхи в возрасте тридцати пяти лет, потом провёл оставшиеся сорок пять лет жизни в деятельной проповеди и совершении добрых дел»1.
Представители хинаяны, которая является первой стадией в развитии буддизма, полагали, что достичь освобождения от страданий можно только в религиозной общине, называвшейся сангхой. Такая община представляла собой не иерархическую организацию в христианском смысле, а духовное братство, основанное на жёсткой дисциплине и руководстве со стороны опытных наставников. Иными словами, она акцентировала внимание на индивидуальном освобождении от страданий. Что касается представителей махаяны, то для них была характерна ориентация на помощь другим людям в достижении нирваны: свойственная всему буддизму доброжелательность превращалась у них в сострадание, из которого вытекала благотворительность. На смену хинаянскому вниманию к индивидуальному освобождению от страданий пришёл махаянский идеал бодхисаттвы, под которым подразумевался человек, отказавшийся от достижения нирваны ради того, чтобы помочь другим людям достичь её. Он опирался на «представления, закреплённые в высшей махаянской ценности – «великом сострадании» (махакаруна), сделавшем это направление самым популярным в буддийской Азии вплоть до наших дней»2. Хранителями буддийской мудрости стали монастыри, возникшие на основе сангх. Как и храмы, они были местом поклонения Будде, последователей которого связывало духовное единство, а не принадлежность к одной организации, имевшей иерархический характер. Поэтому буддизм не создал церкви в собственном смысле, хотя и оказал огромное влияние на жизнь средневековой Индии, а также других стран азиатского региона.
Примерно в то же самое время, что и буддизм, возник индуизм, ставший впоследствии наиболее распространённой религией в Индии. В отличие от ведической мифологии, пантеон которой не имел иерархической структуры, он установил верховенство трёх богов, образующих единство. Это единство, называемое тримурти, составляли Брахма, Вишну и Шива: первый из них был богом созидания, второй – сохранения, а третий – разрушения. Отметим, что Вишну стал играть роль не только охранителя мироздания, но и «спасителя людей в бедности»3. Практическая направленность индийской культуры привела к тому, что со временем Брахма, олицетворявший отвлечённое мировое начало, отошёл на второй план, а на первый выдвинулись Вишну и Шива, которые покровительствовали различным сферам человеческой деятельности. На Вишну и Шиву стали смотреть как на богов, которые «поддерживают и помогают человеку, обратившемуся к ним за помощью»4. Даже Брахму изображали иногда в виде человека, держащего в руках блюдо для милостыни. Возложение на Вишну и других богов ответственности за помощь нуждающимся свидетельствует о том, что благотворительная деятельность была важной частью жизни древнеиндийского общества.
В отличие от Индии, давшей миру буддизм и индуизм, Китай периода древности не знал религии в собственном смысле. Культ Шан-ди, который с 16 в. до н. э. воспринимался не только как верховное божество, но и как «первопредок, заботящийся о благосостоянии своего народа»5, просуществовал в нём сравнительно недолго. Через пять столетий, когда Древний Китай вступил в эпоху Чжоу, он был вытеснен культом Неба, которое стало рассматриваться как верховное регулирующее начало, устанавливающее гармонию на земле. Поскольку на Небе лежала забота о благосостоянии людей, неотъемлемой частью установленной им гармонии считалась помощь нуждающимся.
О месте благотворительности в жизни Древнего Китая можно судить по распространённости в нём идеи человеколюбия, связанной прежде всего с именем Конфуция, деятельность которого протекала в 6-5 вв. до н. э. в царстве Лу. Эта деятельность включала в себя преподавание в собственной школе, государственную службу в качестве первого советника при царском дворе, а также редактирование и комментирование древних текстов по различным областям знания. Взгляды Конфуция в изложении его учеников были представлены в книге «Лунь юй» («Беседы и высказывания»), первая редакция которой появилась в 5 в. до н. э., а окончательная – в начале 1 тысячелетия.
Конфуций разделял традиционное представление, согласно которому жизнь людей определяется волей Неба. Эта воля воплощается в моральных нормах, которые принимают форму строго регламентированных действий, называемых ритуалом. Человека, познавшего волю Неба, Конфуций называл благородным мужем. В отличие от низкого человека, знающего только личную выгоду, благородный муж знает свой долг. Поэтому он может занимать высокое положение в государстве, где действуют нормы морали, а не права. Центральное положение в учении Конфуция занимает понятие человеколюбия, которое выражает принцип взаимоотношений между людьми, а также цель нравственного развития человека. Необходимым условием достижения человеколюбия является принадлежность к благородным мужам, поскольку «нет низких людей, которые бы обладали человеколюбием»1. Иными словами, только благородный муж может быть человеколюбивым. Это, однако, не означает, что все благородные мужи человеколюбивы. Конфуций полагал, что человеколюбие достигается посредством соблюдения ритуала. Ибо если «человек не обладает человеколюбием, то как он может соблюдать ритуал?»2. Будучи привилегией благородного мужа, человеколюбие предполагает его постоянное совершенствование в соблюдении ритуала.
Принадлежность к благородным мужам касается только условия достижения человеколюбия, но не его содержания. На вопрос о том, что значит быть человеколюбивым, Конфуций отвечал следующим образом: «Это значит любить людей»3. При этом он указывал различные формы проявления человеколюбия, одной из которых является помощь людям. Действительно, человеколюбивым Конфуций считал такого человека, который, стремясь добиться лучшего осуществления дел, помогает в этом и другим»4. Поэтому можно сказать, что человеколюбие в его учении связано с благотворительностью.
Став официальной идеологией, учение Конфуция в течение многих веков играло огромную роль в жизни китайского народа. Знакомство с ним начиналось в школах, где учащиеся выучивали наизусть книгу «Лунь юй», которая служила для них руководством на всю оставшуюся жизнь. Отсюда следует, что по крайней мере со времён Конфуция в Китае были известны различные формы проявления человеколюбия, включая благотворительность. Принимая, однако, во внимание, что Конфуций не претендовал на оригинальность своего учения, а рассматривал его как изложение взглядов древних мудрецов, можно даже предположить, что благотворительность вошла в жизнь китайского народа в ещё более древние времена.