Глава шестнадцатая

Данте открыл глаза, готовый ощутить адскую головную боль. Но ее не было, как не было и слабости, холодного пота или леденящего кровь страха.

Данте несколько раз моргнул и обвел взглядом белые плитки потолка с выключенными флуоресцентными лампами. Стены были выкрашены в светло-серый цвет — странная обстановка. Данте лежал на небольшом диване, напротив располагался деревянный письменный стол, тускло освещенный настольной лампой, стоявшей радом с компьютером.

Данте сделал глубокий вдох — никакого запаха дыма или гари, преследовавшего его в кошмарных видениях, лишь сладковато-терпкий нежный аромат, от которого внутри становилось приятно и тепло. Данте провел руками по пледу из овечьей шерсти, который укрывал его большое тело лишь до груди. Мягкий кремовый плед хранил ее аромат.

Тесс.

Он услышал легкий шорох, повернул голову и увидел, как она вошла в комнату. Белая медицинская куртка исчезла, Тесс выглядела очень мягкой и женственной в светло-зеленом расстегнутом кардигане поверх бежевого трикотажного топа. Джинсы плотно облегали бедра, оставляя обнаженной тонкую полоску живота. Она успела снять заколку, и теперь ее русые кудри небрежно ниспадали на плечи.

— Привет, — сказала Тесс, наблюдая, как Данте сел и спустил ноги на пол. — Ну как, тебе лучше?

— Да.

Голос прозвучал как сухой скрежет, но Данте чувствовал себя на удивление хорошо — отдохнувшим, спокойным, хотя обычно кошмар оставлял после себя мучительную боль во всем теле и гадкое настроение. Данте провел языком по зубам — клыки не увеличились. И зрение нормальное, значит, зрачки обычные и нет никаких видимых признаков его принадлежности к Роду вампиров. Если во время приступа они и проявились, то уже исчезли.

Данте встал и обнаружил, что его куртки и ботинок нет.

— А где мои вещи?

— Здесь, — ответила Тесс, указывая на стул у двери, на спинке которого аккуратно висела куртка, а рядом стояли кожаные, на воздушной подушке «мартенсы». — А телефон на столе. Пару часов назад я его выключила. Надеюсь, ты не будешь сердиться. Он звонил без перерыва, а я не хотела, чтобы тебя разбудили.

— Пару часов назад? А сейчас сколько?

— Почти час ночи.

Черт. Должно быть, звонили из бункера, чтобы выяснить, где его нелегкая носит. Лукан наверняка хотел получить объяснения.

— Между прочим, Гарвард тоже спит. Похоже, у него серьезные проблемы. Я его накормила и дала антибиотики, чтобы он мог спокойно поспать. Он в клетке в собачьем боксе.

В первый момент Данте растерялся: откуда она знает агента Гарварда, с какой стати ему дали антибиотики и почему он спит в собачьей клетке? Но в следующее мгновение мозг Данте включился, и он вспомнил, что принес в клинику паршивого бездомного пса, чтобы завоевать расположение Тесс.

— Я намерена оставить его здесь до утра, если ты не против, — сказала Тесс. — А лучше — на пару дней, чтобы сделать все необходимые анализы и процедуры.

Данте кивнул:

— Хорошо, пусть остается.

Он окинул взглядом маленький уютный кабинет: в углу небольшой холодильник, на столе рядом с кофеваркой электрическая плитка. По всей видимости, Тесс проводит в клинике очень много времени.

— Как я сюда попал? Кажется, я находился в другой комнате.

— Да, тебя скрутило в смотровой. Я помогла тебе встать и довела до своего кабинета. Я подумала, что здесь тебе будет удобнее. Ты был совсем плох.

— Да. — Данте провел ладонями по лицу.

— У тебя был приступ?

— Да, что-то в этом роде.

— Это часто повторяется?

Данте пожал плечами, не видя смысла отрицать:

— Довольно часто.

Тесс подошла к дивану и села на подлокотник.

— У тебя на этот случай есть с собой какие-нибудь лекарства? Я не решилась залезть в твои карманы. Если тебе что-то надо...

— Я в порядке, — ответил Данте, изумляясь, что после приступа, пожалуй самого сильного за последнее время, не испытывал ни боли, ни головокружения, которые довольно долго и жестоко мучили его после пробуждения. Сейчас он чувствовал лишь некоторую вялость, обычную после крепкого сна. Данте даже казалось, что чудовищного видения смерти не было вообще. — Ты мне давала какое-то лекарство... или, может быть, делала что-то? Я ощущал твои руки на спине, а потом ты гладила меня по голове...

На мгновение лицо Тесс исказилось, будто ее охватила паника. Она испуганно моргнула и отвела взгляд:

— Если это поможет, у меня есть тайленол, я принесу тебе воды, чтобы запить.

Она встала.

— Тесс, — Данте поймал ее за запястье, — ты все это время оставалась со мной?

— Конечно. Я же не могла бросить тебя одного в таком состоянии.

На мгновение Данте представил, что она могла видеть, оказавшись рядом с ним в момент его борьбы с адским кошмаром. И она, крича от страха, не убежала и сейчас смотрит на него без отвращения и ужаса в глазах. Возможно, присутствие Тесс каким-то образом остановило приступ? Ее руки были прохладными и нежными, их прикосновения успокаивали.

— Ты осталась со мной, Тесс. — Данте испытывал глубокую признательность. — Ты помогла мне. Спасибо.

Тесс могла высвободить руку в любую минуту, но она медлила, ее зеленовато-голубые глаза смотрели вопросительно.

— Если ты хорошо себя чувствуешь... Уже поздно, мне нужно домой.

Данте не стал говорить, что она снова убегает, не хотел пугать ее. Он поднялся с дивана и, встав рядом с Тесс, посмотрел на свою руку, сжимавшую ее запястье. Никто из них не хотел прерывать невинное соприкасание.

— Мне нужно идти, — тихо сказала Тесс. — Я не знаю, как назвать то, что между нами происходит, но думаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я не хочу никаких отношений с тобой.

— И поэтому ты просидела здесь со мной несколько часов, помогая справиться с приступом?

Тесс нахмурилась:

— Я не могла тебя бросить, тебе нужна была помощь.

— А что нужно тебе, Тесс?

Данте крепче сжал ее руку, чувствуя, как участился пульс женщины. Воздух в маленьком кабинете казался раскаленным. Данте ощущал желание Тесс. Она хотела его тогда, в музее, когда он бесстыдно поцеловал ее на глазах у сотен любителей искусства. Она хотела его вчера вечером. И сейчас, глядя в ее глаза, чувствуя тонкий, едва уловимый аромат ее тела, он точно знал, что она хочет его.

Данте улыбнулся, в нем разгоралась страсть к женщине, чья кровь текла в его жилах.

К женщине, которая, возможно, принадлежала к числу его врагов, если бывший бойфренд успел втянуть ее в свои дела.

Но сейчас она о нем не думала, это Данте знал точно. Глаза Тесс потемнели, дыхание участилось, губы приоткрылись. Неуловимым движением он притянул ее к себе. Она подалась, не сопротивляясь.

— Я снова хочу поцеловать тебя, Тесс.

— Зачем?

Данте усмехнулся:

— Зачем? Потому что ты прекрасна! И потому что я хочу тебя. И думаю, ты тоже меня хочешь.

Свободной рукой Данте погладил ее по щеке. Кожа была нежной и гладкой, словно шелк. Большим пальцем он провел по теплым темно-красным губам.

— Господи, Тесс, я умру, если не поцелую тебя прямо сейчас.

Она закрыла глаза и выдохнула.

— Это безумие, — прошептала она. — Я... я так себя обычно не веду...

Данте взял Тесс за подбородок и прижался губами к ее губам. Он хотел только поцеловать ее, повторить тот поцелуй в музее. Тогда он пробудил в ней страсть и исчез, словно призрак, возможно, она даже не успела понять, был ли он на самом деле. Сейчас Данте хотел убедить Тесс, что он — реальный, из плоти и крови.

Он хотел, чтобы она почувствовала его — почувствовала целиком, — поняла, что принадлежит ему.

«Безумная идея», — мелькнуло в голове Данте.

Он рассчитывал только на поцелуй, но Тесс была такой соблазнительной, такой податливой, ее руки обхватили его за шею, она прижалась к нему, отдаваясь долгому страстному поцелую. Секунды превращались в минуты, минуты в вечность — сладостное забвение.

Данте запустил руки в роскошные густые волосы Тесс, вбирая в себя ее мягкость и жар. Он хотел, чтобы она разгадала его желание: Данте мечтал видеть ее обнаженной под собой, слышать, как она выкрикивает его имя, когда он мощным толчком входит в нее.

Он хотел этого до умопомрачения.

Кровь кипела, член напрягся, хотя это было только начало.

Данте надеялся, что это начало.

Повинуясь порыву, он увлек Тесс к дивану и опрокинул на подушки.

Тесс лежала и смотрела на него, ее глаза напоминали густую синеву неба перед грозой. От поцелуя ее губы сделались влажными, чуть припухшими. Щеки покраснели от возбуждения. Грудь вздымалась, сквозь тонкую ткань топа виднелись набухшие соски. Тесс была невероятно прекрасна в своей страсти. Данте никогда не видел ничего более изысканного.

— Ты моя, Тесс, — выдохнул Данте, покрывая поцелуями ее лицо, шею, замирая на пульсирующей жилке.

Он тихо зарычал, уловив сладкий запах ее возбуждения. Разрывая десны, начали увеличиваться клыки.

— Ты моя, ты знаешь об этом?

Ее голос прозвучал очень тихо, лишь легкий шелест дыхания, но Данте явственно расслышал единственное слово, которое обожгло его.

Тесс сказала «да».

Господи, что она говорит?!

Что она делает? Как она может позволять ему целовать себя, валить на диван?

Какое безрассудство, она сама на себя не похожа! В конце концов, это может оказаться опасным.

Тесс всегда так трудно было соблазнить, особенно если учесть ее недоверие к мужчинам вообще. Но Данте каким-то невероятным образом развеял все ее страхи и разрушил все преграды. Она ощущала какую-то странную и глубокую связь с ним, настолько глубокую, что невольно подумала о судьбе и предопределенности. Обычно такие мысли не приходили ей в голову. Но сейчас, несмотря на смятение, Тесс чувствовала, что все происходящее — правильно.

Ей было слишком хорошо, чтобы сомневаться. Только не сейчас, когда Данте целует и ласкает ее тело, словно пробуждая ее от долгой спячки.

Тесс не сопротивлялась, когда он осторожно снял с нее кардиган и приподнял топ. Шумно выдохнув, Данте опустился вниз и поцеловал ее обнаженный живот, затем, покусывая, добрался до края атласного бюстгальтера и расстегнул его, оголяя грудь.

— Боже, ты такая сладкая.

Его голос был низкий и хриплый, горячее дыхание обжигало кожу. Ее соски ныли, требуя ласки. Словно прочитав мысли Тесс, Данте кончиком языка обвел набухший, как весенняя почка, сосок и жадно втянул его в рот, не переставая гладить другую грудь.

Тесс почувствовала его руку на поясе джинсов. Данте расстегнул молнию и потянул джинсы вниз, оголяя бедра. Выпустив сосок, он приподнял голову и окинул взглядом полуобнаженное тело Тесс.

— Изысканно, — повторил он сказанное в музее слово, с которого началось их знакомство.

Данте нежно провел ладонью по ее шее, затем дальше вниз по телу. Тесс выгнулась, словно он потянул за невидимую ниточку. Рука Данте скользнула под резинку трусиков, двигаясь к влажной щели. В мучительном сладострастии Тесс закрыла глаза, когда его палец пробирался между складочек.

— Как шелковый кокон. Влажный, горячий шелковый кокон, — выдохнул Данте.

Кончик его пальца проник внутрь, но Тесс хотела большего. Приподняв бедра, она тихо застонала, когда Данте, дразня, вытащил влажный палец и погладил им клитор.

— Чего ты хочешь, Тесс? — хрипло спросил Данте.

Откликаясь на прикосновения, Тесс подалась к нему. Данте наклонил голову и, поцеловав ее живот, стянул джинсы и бросил их на пол. За джинсами последовали трусики. Кончиком языка Данте пощекотал пупок, прокладывая дорожку из поцелуев вниз, к лону Тесс.

— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя здесь? — спросил Данте, раздвигая ее ноги. Его черноволосая голова опустилась к внутренней стороне бедра, где кожа была нежной, гладкой и очень чувствительной.

— Пожалуйста, — выдохнула Тесс, выгибаясь, подставляя тело его ласкам.

— Думаю, хочешь... — Он сполз на пол и устроился у нее между ног.

У Тесс перехватило дыхание, когда его губы коснулись клитора. Данте целовал и ласкал его языком, сводя Тесс с ума. Она даже не подозревала, что ее страсть может достичь такого накала. Был только один способ погасить этот огонь.

— Пожалуйста... — прерывисто и глухо взмолилась Тесс. — Данте, пожалуйста...

— Тесс, ты хочешь, чтобы я вошел в тебя? Я тоже очень этого хочу. Двигаться в тебе и ощущать твою влажную, горячую плоть.

О боже, она готова была кончить, лишь представив его член внутри себя.

— Да, — с трудом смогла произнести Тесс. — Да. Я хочу этого.

Данте встал и снял рубашку. Тесс открыла глаза, наблюдая, как в тусклом свете кабинета играют его мускулы. У Данте была фигура античного бога. Его грудь покрывали удивительные татуировки, которые спускались по животу за пояс брюк.

Тесс решила, что это татуировки, хотя затуманенным страстью взором видела, как рисунки меняют цвет: от темно-вишневого до багрово-синего и голубовато-зеленого.

— Потрясающие татуировки, — изумленно и восхищенно выдохнула Тесс. — Данте, это нечто невероятное.

Она посмотрела ему в лицо, и ей показалось, что его глаза полыхнули каким-то янтарно-желтым светом, а губы как-то странно вздулись, словно он что-то держал во рту.

Данте расстегнул молнию и снял брюки, под ними не было белья. От вида его большого эрегированного члена у Тесс перехватило дыхание. К ее удивлению, татуировки спускались к самому члену и опутывали его основание многоцветными жгутами.

Тесс могла бы любоваться прекрасным телом Данте вечно, но он развернулся, подошел к столу и выключил свет. Ей было жаль, что мрак скрыл его красоту, но в следующее мгновение Данте приблизился к ней, позволяя почувствовать то, что она не могла больше созерцать.

Он придавил Тесс своей тяжестью, располагаясь у нее между ног. Изнемогая от желания, она ощутила его член у входа во влагалище.

— Данте, — выдохнула Тесс, на миг ее сознание прояснилось. — Подожди, я... я пользуюсь таблетками... наверное, надо...

— Все в порядке. — Он поцеловал ее, и Тесс почувствовала на его губах собственный сок. — Со мной ты в безопасности. Гарантирую.

В таких случаях Тесс никогда ни на кого не полагалась, но по какой-то необъяснимой причине Данте она доверяла. Невероятно, но с ним она чувствовала себя абсолютно защищенной.

Он снова поцеловал ее, глубоко проникая языком в рот. Тесс ответила на поцелуй и выгнулась, поднимая бедра, показывая, чего она хочет. Данте резко выдохнул.

— Ты моя, — прошептал он, касаясь губами ее губ.

Тесс не отрицала этого.

Отрицать? Только не сейчас.

Она крепко обхватила его руками, обвила ногами, он тихо зарычал и вошел в нее.