материалы по истории свободомыслия 1 / 07 ренессанс / Монтень
.docОднако сам Монтень не был столь последовательным скептиком, как пирроники. Его скептические аргументы в основном были направлены против религиозного фанатизма. Как язвительно выражался Монтень, поджаривать человека ради следования некоторым положениям значит придавать им слишком большое значение. Самая большая ценность для Монтеня, конечно же, человек; никакие догматы и положения не могут по своей ценности сравниться с человеческой жизнью. Именно поэтому он и пишет «Апологию», поэтому и распространяет идеи скептиков.
Сомнения Монтеня направлены против общепризнанного, против традиций — т.е. того, что давно уже следовало изжить, преодолеть, что существует не потому, что является истиной, а потому, что люди привыкли в это верить, привыкли не сомневаться. Для того чтобы человек познал истину, необходимо сомнение во всем. Именно самоуверенность порождает все человеческие пороки. Чтобы прийти к истинному знанию, необходимо для начала убедиться в том, что человек ничего не знает.
Именно для этого и используются скептические аргументы. Начиная с того момента, когда человек очистит себя от различных предрассудков, и начинается истинное познание. Поэтому скептицизм для Монтеня — не цель, не конец, а начало истинного философствования. Скептицизм есть средство очищения нас от различных предрассудков, в том числе философских и религиозных.
Но скептицизм есть не только начало познания, но и его результат, потому что чем больше человек познает, тем больше он убеждается в слабости своего знания, недостаточности своих познаний. Поэтому, не отвергая знания вообще, Монтень утверждает относительность знания: человек кое-что знает, но абсолютного знания у него быть не может. Процесс познания, по Монтеню, бесконечен. Знания начинаются от ощущений, но ощущения сами по себе текучи, как показывают тропы Энесидема, да и сам мир текуч, поэтому знание о мире хотя и возможно, но недостоверно.
Антирелигиозная направленность у Монтеня (антирелигиозная — т.е. антисхоластическая) соседствует с антиантропоцентристской позицией, утверждающей, что все, что существует в мире, существует для человека. Монтень же указывает, что человек есть часть природы — разумная, нравственная, но всего лишь часть. Поэтому человек должен признать тот неумолимый факт, что он живет по законам природы и, действуя согласно этим законам, может обрести свободу. Здесь явно повторяется стоический тезис, что свобода есть действие в согласии с необходимым, неумолимым законом природы.
Мишель Монтень возражает и против антропоморфного понимания Бога. Если о Боге и можно говорить, то только как о существе, безмерно превосходящем любые описания. Нельзя говорить о Боге как о человеке, наделяя Его такими категориями, как разум, воля, любовь и т.д. Бог находится выше всего, поэтому Он настолько выше мира, что отношение к нему у Него, как к весьма далекому предмету. Бог ничего не выделяет в этом мире, для Него все одинаково — и человек, и лист на дереве. Человек не должен кичиться своим положением, потому что для Бога все равны. Каждая часть природы для Бога одинакова, и управляет Он всем одинаково.
Разные религии потому и существуют, что они по-разному представляют далекого и непознаваемого Бога. В каждой религии, по мысли Монтеня, есть часть истинной религии, и христианство не должно претендовать на то, что оно есть религия истинная. Он доказывает это тем, что некоторые христиане по своим моральным качествам гораздо хуже, чем многие атеисты и язычники.
Принадлежность человека к той или иной религии определяется, по Монтеню, его национальностью. «Мы католики в такой же мере, как мы французы», — пишет он. Поэтому нравственность нужно строить не на религиозных, а на природных основаниях. Основы нравственности заложены в самой природе, а поскольку природа ничего не говорит нам о бессмертии нашей души, то душа не бессмертна и умирает вместе с телом.
Но это не разрушает нравственность, и Монтень, как задолго до него Пьетро Помпонацци и некоторые аверроисты, повторяет тезис о том, что отсутствие веры в бессмертие души и надежды на загробное воздаяние не устраняют, а вносят истинную нравственность. Не веря в загробное воздаяние, человек лишается эгоистических основ своей жизни и живет по истинно нравственным законам. Эти нравственные законы устанавливаются природой; познавая их, человек живет нравственной жизнью.
Этика Монтеня перекликается с этикой эпикурейской, согласно которой человек, с одной стороны, должен прожить незаметно, довольствуясь благами, которые дает ему природа и не выдумывая излишних роскошеств (Монтень понимает Эпикура в аутентичном его смысле), а с другой — смысл и цель человеческий жизни состоят в стремлении к счастью. Поэтому и этика Монтеня жизнерадостна в эпикурейском смысле слова. Цель жизни может состоять только в самой жизни.
МОНТЕНЬ (Montaigne) Мишель Эйкемде (28 февраля 1533, замок Монтень в Перигоре, Франция — 13 сентября 1592, там же) — французский философ-скептик, писатель-гуманист и просветитель эпохи Возрождения. Происходил из купеческой семьи Эйкемов, получившей “дворянство мантии” в конце 15 в. Окончил Коллеж в Бордо (1546). В 1558—71 — советник бордоского парламента (судебного учреждения), в 1581—85 — мэр Бордо. В 1588 — депутат Генеральных штатов, на короткое время был заключен в Бастилию, освобожден благодаря Екатерине Медичи; друг Генриха IV. Как общественный деятель Монтень выступал за примирение различных политических сил, сильную центральную власть, единство нации и целостность государства, прекращение гражданских войн, свободу вероисповедания (осудил Варфоломеевскую ночь и преследование гугенотов).
Главным делом своей жизни Монтень считал написание “Опытов” (“Les Essais”, кн.1—2,1580; рус. пер. 1954—60), над которыми работал до самой смерти и выпустил при жизни еще три издания (1582,1587,1588; последние два — в трех книгах). Владея виртуозной техникой интроспекции, Монтень — через описание самого себя — воссоздал в “Опытах” обобщенный образ философствующего аристократа эпохи Возрождения — мыслителя-скептика, гуманиста, моралиста и вольнодумца.
Провозгласив, что “философствовать — значит сомневаться” (здесь и далее цит. по изд.: Опыты в трех книгах, кн. 2. M., 1980, с. 307), Монтень выступает с критикой схоластики, всякой отвлеченной философии, догматической теологии, притязаний разума на “всеведение”. Однако этот критический скептицизм не мешает ему придерживаться четких позиций натурализма, эмпиризма и эпикуреизма. В отличие от философов-рационалистов он видит не только силу разума, но и его слабость, ограниченность и тенденциозность: вместо “неподкупного разума” человек имеет “инструмент из свинца и воска, который можно удлинять, сгибать и приспособлять ко всем размерам” и благодаря которому легко составить “сто мнений об одном и том же предмете”
Смелый критик исторического христианства с его религиозным фанатизмом, обличитель эмпирических нравов, бытующих в Церкви, Монтень обвиняет современных ему христиан в религиозном нечестии и сетует на то, что “божественное и небесное учение” находится в “столь порочных руках” (кн. 2, с. 383). В 1676 Церковь внесла “Опыты” в Индекс запрещенных книг. Все последующие вольнодумцы опирались на Монтеня в их оппозиции религии и Церкви. Вместе с тем атеизм Монтень считал “чудовищным и противоестественным учением”, обличал “безумие человеческого самомнения”, гордыню “атеистического ума”. Монтень намерен обуздать эти “высокомерные притязания” средствами самого разума, просветленного возвышающей верой в Бога-творца, “великого зодчего” вселенной. Он одобряет замысел испанского богослова Раймунда Сабундского обосновать в “Естественной теологии” (в духе Фомы Аквинского) “все положения христианской религии с помощью естественных доводов и доводов человеческого разума” (кн.2, с. 381).
Монтень видит в философии (не умозрительно-схоластической, а “живой античной мудрости”) “умного наставника”, высвечивающего главные жизненные ценности и дарующего духовное и физическое здоровье человеку. “Душа, ставшая вместилищем философии, непременно наполнит здоровьем и тело” (кн. 1, с. 150). Культ “естественного человека”, счастья и радостей жизни — основа гуманизма Монтеня, заостренного против христианского аскетизма, стоицистского нравственного ригоризма (“пугала, устрашающего род человеческий”) и всяческого насилия над личностью. Ему больше по душе “мягкий эпикуреизм”, “этика наслаждения”, в которой он видел средство избавления от страдания и трагизма жизни. Где для человека польза, там должны быть для него и радость, и здравый смысл. Не “ходульный аскетизм”, а жизнь в соответствии с разумом и простыми требованиями нашей “матери-природы” — такова, по Монтеню, основа человеческого достоинства и “естественной добродетели”. Этой “великой простоте”, малодоступной людям высшего света, вращающимся в “зачумленном мире” сословного лицемерия, суеты показной жизни, следует учиться у простых крестьян или даже у “дикарей” Нового Света, живущих в согласии и гармонии с природой. Несовершенному человеку, “полному лжи и слабости”, Монтень противопоставляет идеал “естественного человека”, считая даже, что “уменье достойно проявить себя в своей природной сущности есть признак совершенства и качество почти божественное” (кн. 3, с. 311). Монтень развенчивает схоластическую трактовку человека как “царя природы” и считает его “сыном природы”, как бы “забывая” о его сотворении Богом “по своему образу и подобию”. Отсюда его “естественные размышления” о жизни и смерти (“ни природа, ни разум ничего не говорят нам о бессмертии”), душе и теле и т. д.
Скептицизм не есть отрицание веры . Атеизм , пишет он, является чудовищным и тягостным человеческим предположением . Не имея возможности (при отказе от суждений ) рационально познать Бога , скептик может опираться только на веру «которая обнимает и надежно охраняет высокие тайны нашей религии». Сама же религия исторична : в разное время она принимает форму тех или иных обычаев .
Монтень ополчается против аскетизма стоиков и решительно отвергает спиритуалистически – религиозный идеал жизни . Он заявляет , правда , что отказывается смешивать с обычным человеческим муравейником «высокочтимые души , поднятые жаром своего благочестия и веры в области неизменного глубокомысленного созерцания божественных вещей . Эти души , полные живого и пламенного чаяния вкушать небесные яства, души , устремленные к главной конечной цели всех желаний подлинного христиана , к единственному непресыщенному чистейшему наслаждению , не уделяя внимания мирским нуждам , суетным и приходящим , равнодушно предоставляют телу заботу о потреблении земной материальной пищи» .Но отделавшись таким пышным славословием от этой «привилегированной», как он выражается , кучки подвижников –аскетов , Монтень тут же лукаво замечает : Говоря между нами , я всегда наблюдал удивительное совпадение двух вещей : помыслы превыше небес , нравы – ниже уровня земли».
На этом новом этапе осуждение стоического и религиозного аскетизма занимает важнейшее место в «Опытах»; аскетизму Монтень противопоставляет теперь эпикурейское прославление земных радостей.
Человек должен пользоваться всеми физическими и духовными наслаждениями , даруемыми ему природой – таково одно из основных положений жизнелюбивой философии Монтеня , к которой он пришел , преодолев свое увлечение стоицизмом . Признание примата тела над духом приводит Монтеня к далеко идущим вольнолюбивым выводам . Монтень доказывает , что дух и душа составляют часть человеческого тела. Но если дух целиком зависит от тела , по мнению Монтеня , он и погибнуть должен со смертью тела. Он издевается над теми кто верит в наказание после смерти или ожидает награды в потустороннем мире за безгрешную жизнь на земле, считая что эти наслаждения предназначены духовной части человеческого существования .«Ибо тот,- заявляет Монтень ,- кто будет испытывать это наслаждение , не будет больше человеком , а следовательно , это будем не мы ; ведь мы состоим из двух основных частей , разделение которых и есть смерть и разрушение нашего существа …
«Признаем чистосердечно,- призывает Монтень ,- что бессмертие обещают нам только бог и религия ; ни природа , ни наш разум не говорят нам об этом». Но не только признание зависимости души от тела приводит Монтеня к отрицанию бессмертия души; это подтверждается , убеждает он своих противников ,и изучением законов природы ,согласно которым все рождающееся созревает потом дряхлеет и под конец умирает.Признание бессмертия души равносильно требованию освободить человека от необходимости подчиняться общим законам природы , изъять его из всей системы природы и поставить его над миром.
Монтень использовал свое скептическое оружие при решении такого острого для его времени вопроса , как вопрос о взаимоотношении разума и «откровения», знания и веры . Ополчаясь не против вообще , против разума , поставленногона службу теологии , он доказывал несостоятельность всех попыток рационального объяснения сверхъестественного религиозного « откровения».Догматы религии недоказуемы с помощью разума . Поэтому разум , освобожденный от связи с верой , должен пользоваться свободой и независимостью в земных человеческих делах . Монтень ясно разграничивал области знания и веры. Он раскрепощал , таким образом , философию , которая получала теперь возможность обратиться к проблемам научного познания мира . Этими же положениями скептицизма определялась позиция Монтеня по отношению к традиционным верованиям . Внутренне Монтень был сторонником полной совести , но вовне он требовал подчинения официальной государственной религии и не признавал индивидуальных отклонений от нее . Все эти сверхэмпирические вопросы - как доказывал Монтень в самой обширной главе «Опытов», «Апологии Раймунда Сабундского»- недоступны компетенции человеческого разума, и в них следует руководствоваться обычаем , тем , что принято большинством , иначе общественное спокойствие будет нарушено , как это показывает пример происходящих во Франции гражданских войн. Таким образом ,государственный интерес , забота о сохранении государства , о прекращении гражданских войн , а не стимулы религиозного характера побуждали Монтеня внешне поддерживать официальную католическую церковь.
Подлинное отношение Монтеня к церкви лучше всего характеризуется его неустанной борьбой против государства теологии над умами людей . Весьма показательным в этом смысле является его непримиримый протест против ведовских процессов и веры в колдовство вообще. Между тем , существование колдовства признавали многие выдающиеся умы XVI и даже XVII столетия.
Монтень изучил одной «ведьмы» , много беседовал с ней и пришел к выводу , что подобным субъектам надо скорее давать чемерицу – средство , считавшееся лекарством против душевных болезней, чем цикуту [яд] . И вообще иронически замечает Монтень , «заживо поджарить человека из-за своих домыслов – значит придавать им слишком большую цену» .Осуждение ведовских процессов , разоблачение глубокого суеверия , лежащего в основе всякого допущения колдовства , было тесно связано с резко отрицательным отношением Монтеня к вере в чудеса. Стремясь подорвать корни этого предрассудка , Монтень анализирует весь механизм возникновения веры в чудеса. Не ограничиваясь описанием механизма распространения веры в чудеса в современном ему обществе , Монтень одновременно подчеркивает , что это вера в чудеса насильственно внедряется и наслаждается властями .
Разоблачая веру в чудеса , Монтень подрывал один из важнейших религиозных предрассудков.Эту сторону дела особенно оценили атеисты и вольнодумцы XVII в. И более позднего времени.
Скептицизм в сочетании с эпикуреизмом порождают новое философское умонастроение Монтеня , иное восприятие жизни.
В противовес схоластическим измышлениям огреховности природы , Монтень выдвигает учение о жизни согласно природе , согласно велениям нашей физической и духовной натуры. Природа говорит Монтень , по- матерински позаботилась о том, чтобы действия ,к которым она понуждает нас , для удовлетворения наших потребностей , сопровождались также наслаждениями, и несправедливо нарушать ее права. Идея матери- природы играет теперь ведущую роль в философском мировосприятии Монтеня, причем понятие «природы» так тесно переплетается с понятием «бога», что не всегда ясно , где начинается одно , и кончается другое, ( бог , иначе говоря природа).
Примеры такой «жизни согласно природе» Монтень ищет у туземцев Нового света , которые еще не испорчены цивилизацией и живут под властью естественных законов.Монтень все время обращается к природе , а не к богу, как первопричине вселенной.Не выступая впрямую против основных догматов христианского вероучения, Монтень как бы выносит «за скобки» подлинного человеческого существования. Надо жить согласно природе , а не согласно воле божьей ; надо руководствоваться не мечтами о потустороннем мире , а материальными отношениями реальной действительности. Человек сам должен выстраивать свою жизнь, быть творцом ее , пользуясь духовными и телесными наслаждениями, даруемыми ему природой. Это был протест против религиозно- аскетического идеала жизни , который вытесняла в «Опытах» реалистическая земная этика человека нового нарождающегося общества. В этом культе природы и призыве повиноваться ее благим велениям Монтень – истинный сын Возрождения; он продолжает великие традиции французского гуманизма .
Суждение результат опыта ,возникающего из соприкосновения разума с действительностью . Суждение представляется Монтеню главной способностью человека. Доказательством может служить глава «О воспитании детей». Монтень рассматривал воспитание как могучее средство развить , укрепить , усовершенствовать человеческую природу. В этом пафос новой педагогической программы, выставляемой Монтенем , основная цель которой – воспитание людей здоровых ,честных , простых, близких к природе, к естественности. Эта программа воспитания , в которой ни единым словом не упомянута религия , отвергала культивировавшиеся католической церковью схоластические штампы и тем самым отвечала передовым запросам нового времени .
Догматизм средневекового мышления, исключавший всякий критический подход, всякое исследование, безмерно тормозил рост человеческого знания .Вместе с развитием в недрах феодализма нового способа производства , которому оказалась необходима наука , человеческая мысль устремилась на поиски путей ,которые могли бы привести ее к овладению силам природы , к подлинному знанию.
Учение«О каннибалах», Монтень предупреждает нас , что следует остерегаться общепринятых мнений «судить о чем бы то ни было надо опираясь на разум , а не на общее мнение».
Вот к каким заключениям пришел Монтень : В этих народах нет ничего варварского и дикого , если только не считать варварством то, что нам непривычно … Они дики в том смысле , в каком дики растущие на свободе , естественным образом плоды, которые человек искусственно исказил , изменив их природные качества». Своими искусственными выдумками , по мнению Монтеня , «мы заглушили богатство и красоту природы». Народы Нового Света живут под властью , законов природы и мало пока затронуты и испорчены нашими законами. Эти народы не знают ни какой торговли …,никакого знакомства со счетом …,никаких признаков власти или превосходства над остальными , никаких следов рабства , Никакого богатства, и бедности, никаких наследств , никаких разделов имущества, никакого земледелия, никакого употребления металлов, вина, хлеба .В их языке нет такого понятия как ложь, предательство, лицемерие, скупость, зависть. Но скажут эти каннибалы убивают своих пленных , потом жарят и едят их! На это Монтень отвечает, что нечего негодовать поэтому поводу и вопить о варварстве , когда кругом совершаются поступки , куда более жестокие и обращаясь прямо к своим соотечественникам , свидетелям и участникам происходивших в это время во Франции гражданских войн , Монтень пользуется случаем , чтобы излить свое возмущение по поводу такого варварства , как Варфоломеевская резня и другие зверства излодеяния, совершавшиеся у них на глазах. Я нахожу заявляет- Монтень, что гораздо большее варварство пожирать человека заживо, раздирать на части пытками, чем пожирать его мертвым. Это противопоставление используется Монтенем для критики современной ему политической действительности Франции, для протеста творившихся под флагом религии насилий и злодеяний. Цель Монтеня –показать, что во всякого рода варварстве его соотечественники превзошли народы Нового Света.