9-15 / 13 новый атеизм / к свободомыслию-секуляризация
.docЕще один пример работы мысли Докинза. В "Слепом часовщике" он обсуждает следующую идею: поскольку для работы естественного отбора необходимы самореплицирующиеся структуры, то для запуска эволюционного процесса Бог должен был вначале специально создать жизнь, и в первую очередь — исходные механизмы репликации нуклеиновых кислот и синтеза белков, без которых естественный отбор попросту невозможен. Докинз резко возражает на это: "Это явно никудышный аргумент, более того, он очевидным образом опровергает сам себя. Организованная сложность — именно та вещь, которую мы пытаемся объяснить. Если мы позволим себе просто постулировать сущствование организованной сложности, например реплицирующей ДНК-белковой машины, то сравнительно нетрудно использовать ее как генератор еще более организованной сложности <…> Но, конечно, любой Бог, способный к разумному творению чего-нибудь столь сложного, как механизмы репликации ДНК и синтеза белка, должен быть по крайней мере столь же сложен и организован, как и они сами <…>. Объяснять происхождение ДНК-белковой машины, взывая к сверхъестественному Творцу — значит не объяснять вообще ничего, потому что остается непонятным происхождение самого Творца".
В "Опасной идее Дарвина" Дэниел Дэннет одобрительно цитирует этот пассаж Докинза и объявляет его "неопровержимым опровержением, столь же действенным сегодня, как и два века назад, когда, в "Диалогах о естественной религии" Юма, Филон сразил им Клеантеса". А в книге "Бог как иллюзия" Докинз одобрительно цитирует Дэннета, одобрительно цитирующего Докинза, и добавляет, что Дэннет (т.е. Докинз) абсолютно прав.
Здесь я мог бы много чего сказать, но ограничусь лишь частью. Во-первых, представьте, что мы приземлились на другой планете, вращающейся вокруг далекой звезды. Там мы открыли машиноподобные объекты, которые выглядят и работают в точности как тракторы. Увидев их, наш командир заявляет, что на этой планете должны быть разумные существа, которые их построили. "Эй, минуточку!" — возражает ему философ-первокурсник, присутствующий в нашей экспедиции, — "Ты ничего не объяснил! Любая разумная жизнь, создавшая эти тракторы, должна быть, по крайней мере, столь же сложной, как они сами!". Конечно, мы скажем ему, что малообразованность вещь опасная, а затем посоветуем отправиться домой на следующей же ракете и поучиться еще курс-другой. Ибо в данном контексте объяснять существование тракторов наличием разумной жизни абсолютно корректно, даже если (допустим это на минуту) разумная жизнь действительно столь же сложна, как сами тракторы. Дело в том, что мы не пытаемся дать предельное объяснение организованной сложности, и не пытаемся объяснить организованную сложность в целом — мы говорим только об одном ее частном проявлении (тех самых тракторах). В этом случае (когда мы не пытаемся дать исчерпывающее объяснение) вполне целесообразно объяснять одну организованную сложность посредством другой. Аналогично, когда мы называем Бога изначальным создателем жизни, мы не ставим себе задачи объяснить появление организованной сложности как таковой; мы объясняем только одно из ее проявлений — жизнь на земле. Поэтому, даже если допустить, что Богу присуща организованная сложность (я считаю иначе), объяснение существования земной жизни через божественное действие остается релевантным.
Следующий момент: Докинз (и вторящий ему Деннет) утверждает, что "основная вещь, которую мы хотим объяснить — это "организованная сложность". Продолжая, он говорит: "Главный момент, который делает теорию эволюции столь изящной — то, что она объясняет возникновение организованной сложности из первоначальной простоты". Теизм обвиняется в неспособности к такому объяснению. Здесь в качестве проблемного примера организованной сложности Докинз предлагает разум, и, конечно, никто не спорит с тем, что Бог разумен и обладает знаниями (а вот его "организованная сложность", напротив, спорна). Итак, Докинз жалуется на теизм за его неспособность объяснить разум: в самом деле, совершенно очевидно, что теисты не могут дать исчерпывающего объяснения разума, поскольку у них нет и не может быть никакого объяснения существования Бога. Но все же, как это может служить аргументом против теизма? Любые объяснения рано или поздно достигают какого-то предела. Для теизма этот предел — Бог, но то же самое происходит и в других системах взглядов: цепь объяснений не может длиться до бесконечности. К примеру, материалист или физикалист не может объяснить существования элементарных частиц: они просто есть. Заявлять, что мы стремимся к исчерпывающему объяснению разума или нуждаемся в нем — значит попросту добиваться постановки вопроса, заведомо неприемлемой для теизма: ведь теисту не нужно всеобъемлющее объяснение личности, или мышления, или разума.
В конце книги Докинз предлагает нам некий ограниченный скептицизм. Поскольку все мы кое-как сработаны неуправляемой эволюцией, то маловероятно, считает он, что наш взгляд на мир абсолютно точен: ведь естественный отбор заинтересован в адаптивном поведении, а не в истинности наших мнений. Впрочем, Докинз не способен погрузиться в подлинные глубины скептических следствий своей позиции. А следствия эти таковы. Как и большинство сторонников натурализма, Докинз — материалист в вопросе о природе человека. По его мнению, человеческие личности — это материальные объекты, а не какие-то духовные сущности (души), соединенные с телом; в них нет ничего сверхъестественного. Согласно такому подходу, наши мнения основаны на нейрофизиологических процессах; соответственно, любое мнение — не более чем какая-то сложная нейронная структура. То, что наши нейрофизиологические особенности адаптивны, сомнений не вызывает — но задумайтесь, почему мы считаем, что основанные на них или создаваемые ими убеждения должны быть в общем и целом верными? Почему мы считаем, что нашим мыслительным процессам можно доверять? С точки зрения теизма, мы ожидаем, что (в большинстве случаев, при определенной подготовке и предосторожностях) человеческое мышление заслуживает доверия. Бог создал нас по своему образу, и одна из главнейших его составляющих — способность получать истинное знание и формировать правильные мнения. Но с натуралистической точки зрения идея о том, что наши мыслительные способности адекватны такой задаче (т.е. позволяют нам достигать истинного познания) — в лучшем случае, наивная надежда. Натуралист уверен лишь в том, что его нейрофизиология адаптивна, но из этого никак не следует истинность мнений, основанных на этой нейрофизиологии. Принимая неуправляемость эволюции, он, фактически, вынужден считать, что наши убеждения едва ли соответствуют реальности: возможно, некоторые из наших знаний и соответствуют реальности, но столь же вероятно и то, что в действительности мы живем в некоем вымышленном мире.
Получается, что у натуралиста есть опровержение нашего обычного допущения о том, что мыслительным способностям можно доверять — а значит, он должен отвергнуть это допущение и более не возвращаться к нему (пример подобного опровержения: кто-нибудь сказал мне, что Вы родились в Мичигане, и я поверил; но спросив Вас, я узнал, что Вы родились в Бразилии. Тем самым моя вера в то, что Вы родились в Мичигане, оказалась опровергнутой). Однако опровергнув это допущение, натуралист может опровергнуть и любое другое свое мнение, поскольку все они тоже представляет собой плод умственной деятельности. Тем самым, конечно, опровергаются вообще все мнения — в том числе сам натурализм. Следовательно, у натуралиста есть опровержение натурализма; а раз натурализм опровергает сам себя, то он не может быть принят на рациональных основаниях.
Очевидно, что реальная проблема кроется именно в натурализме Докинза, его вере в то, что Бога или кого-то подобного ему не существует. Эта проблема связана с тем, что с позиций натурализма эволюция не управляется разумным агентом. Итак, общий вывод будет таким: на рациональных основаниях невозможно одновременно принять и натурализм, и эволюцию; следовательно, натурализм находится в противоречии с ведущей доктриной современной науки. Люди вроде Докинза настаивают на том, что наука противоречит религии, потому что они считают, что эволюция и теизм несовместимы. Однако в действительности наука противоречит натурализму, а не вере в Бога.
Книга "Бог как иллюзия" полна хвастовством и напыщенностью, но на самом деле в ней не приводится никаких хоть сколь-нибудь серьезных оснований для того, чтобы считать веру в Бога ошибкой, не говоря уже об "иллюзии". Более того, горячо поддерживаемый Докинзом натурализм не просто непривлекателен сам по себе, он не только приводит к удручающим заключениям о человеке и его месте во вселенной: он содержит в себе глубокое внутреннее противоречие. Нет причин верить в натурализм — и есть отличный повод, чтобы от него отказаться.
ПРИМЕЧАНИЯ 1. Третью книгу на ту же тему, "Конец веры", не так давно написал Сэм Харрис, а в последнее время вышло еще и продолжение — "Послание к христианским народам". Поэтому, наверное, стоит говорить о тройне близнецов, а может — учитывая, что Харрис много моложе других участников сего смелого предприятия (он выпускник университета) — о "Трёх медведях атеизма". 2. Впрочем, Докинз с явным одобрением приводит аргумент о том, что Бог не может быть одновременно всеведущим и всемогущим (стр. 54): ведь если он всезнающ, то он не может изменить свое мнение, а значит, кое-что он сделать не может, следовательно, он не всемогущ (!). 3. См. мою книгу "Does God Have a Nature? Aquinas Lecture 44" (Marquette Univ. Press, 1980). 4. Знаменитый оксфордский философ (Докинз называет его теологом) Ричард Суинбёрн предложил несколько изящных аргументов в пользу того, что Бог прост. Докинз упоминает их, но он не снисходит до дискуссии, скрываясь за насмешками (стр. 110-111). 5. А как быть с Троицей? Конечно, нам не вполне понятно, как именно следует мыслить Троицу, но ясно, однако, что представление о некоем отличном от трех лиц Троицы существе, для которого эти лица являются частями — ложно. 6. A fortiori (лат.) — тем более, с большим основанием (прим. перев.). 7. In excelsis (лат.) — в высшей степени (прим. перев.). 8. "The Anisotropy of the Universe at Large Times," in M. S. Longair, ed., Confrontation of Cosmological Theories with Observational Data (Springer, 2002), p. 285. 9. John Polkinghorne, Science and Creation: The Search for Understanding (Random House, 1989), p. 22. 10. Один из лучших вариантов аргумента тонкой настройки представлена Робином Коллинзом в статье "A Scientific Argument for the Existence of God: The Fine-Tuning Design Argument" (in Michael J. Murray, ed., Reason for the Hope Within (Eerdmans, 1999), pp. 47-75). 11. См. мою рецензию на книгу Дэниела Деннета "Опасная идея Дарвина" (in Books & Culture, May/June 1996).
перевод: А. Морковин