Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

9-15 / 13 новый атеизм / к свободомыслию-секуляризация

.doc
Скачиваний:
13
Добавлен:
11.06.2015
Размер:
105.98 Кб
Скачать

Последние несколько месяцев российская либеральная общественность с недоумением, если не сказать с некоторым страхом, наблюдает за многочисленными инициативами, которые исходят от Московской патриархии и близких к ней политических кругов. Здесь можно отметить и неоправданно жестокое, незаконное преследование девушек из "Pussy riot", и разного рода грозные "месседжи" и "императивы" Патриарха Кирилла (Гундяева), и прямо экстремистские высказывания протоиереев Всеволода Чаплина и Димитрия Смирнова, к которым благосклонно прислушиваются власти, и последние инициативы некоторых законодателей, предлагающих любые критические высказывания в адрес РПЦ МП и ее первых лиц приравнять к экстремизму, с соответствующими санкциями.

Вот уже и государственные следственные органы начинают ссылаться на церковное право как на действующее законодательство. Да и международные события, как кажется, не дают особого повода для оптимизма благонамеренному либералу. На Ближнем Востоке началась "Арабская весна" и везде к власти приходят исламисты. В Европе и Северной Америке активизируются исламские диаспоры, которые требуют учитывать их традиции при построении общественной жизни в этих неисламских регионах. Складывается такое впечатление, что еще немного - и все мы окажемся в новом издании то ли Российской, то ли Византийской (а, может быть, и Османской) империи и настанут так ожидаемые некоторыми благословенные времена "нового средневековья". Однако, так ли страшен черт, как его малюют?

Чтобы понять, насколько велика опасность того, что над всеми нами раскроются "совиные крыла" клерикалов, надо разобраться в природе нынешних демаршей воинствующих рясоносцев. Немного забегая вперед, я возьму на себя смелость утверждать, что мы имеем дело с завершающим этапом нашей российской, да и мировой секуляризации. И вот почему.

Секуляризация – необходимый атрибут развития капитализма. В своей истории секуляризация проходит различные этапы. На мой взгляд, можно выделить следующие:

1. Критика притязаний религиозных институтов на светскую власть. На этом этапе происходит обоснование верховенства государей на своей территории и создаются идеологические условия для возникновения национальных государств.

2. Реформация – движение за улучшение деятельности церковных институтов. Реформация создает идеологические условия для следующего этапа, а для внешнего наблюдателя она выглядит как резкое усиление религиозной активности населения и правящих церковных кругов. Однако такая активность только лишь свидетельствует о том, что "низы не хотят", а "верхи уже не могут".

3. Национализация (здесь как раз и используется термин "секуляризация") церковных имуществ, прежде всего главного богатства средневековья – земли. В передовых странах капитализма национализация церковной земли создает условия капиталистической перестройки аграрного сектора, где и происходит "первоначальное накопление капитала".

4. Период религиозных войн и ранних капиталистических революций, которые проходят под лозунгами свободы вероисповедания или просто под религиозными лозунгами. Последняя такая революция в Европе случилась в Англии, в середине XVII в.

5. Итогом предшествующего бурного периода становится повсеместное утверждение в Европе права государственной власти устанавливать на своей территории форму господствующего вероисповедания (принцип "чья власть – того и вера") и, соответственно, вмешиваться в процесс замещения церковных должностей.

6. Ликвидация церковной монополии на школьное образование, отделение школы от Церкви (то, что в Германии называлось "Культуркампф").

7. Законодательное отделение Церкви от государства.

8. Превращение религии в частное дело людей.

9. Трансформация традиционных религиозных институтов в соответствии с запросами потребителей их услуг.

История секуляризации, безусловно, представлена тут достаточно схематично, но, в целом, я думаю, этапы определены верно. Проблема состоит в самом капитализме. Дело в том, что капиталистические отношения развиваются неравномерно в разных странах. Здесь в полной мере действует закон рынка: тот, кто первым приходит – получает максимальную прибыль и диктует всем остальным условия торговли. Поэтому мировая капиталистическая система делится на "центр" и "периферию". В полной мере все преимущества капиталистических отношений реализуются в "центре": парламентаризм, гражданские и политические свободы и т.д. Это касается и секуляризации, которая именно в "центре" прошла все перечисленные этапы. В странах "периферии", при том, что эти страны полностью включены в капиталистическую миросистему, еще долгое время сохраняются институты и отношения, оставшиеся от докапиталистического периода. Россия как раз является типичной страной капиталистической периферии. Именно периферийное положение является причиной того, что капиталистические преобразования в нашей стране до сих пор еще являются незавершенными. Это касается и секуляризации, начало которой у нас относится к спорам "осифлян и нестяжателей".

До 1917 г. процесс секуляризации шел в России с переменным успехом, и только большевики попробовали завершить ее ускоренными темпами. Однако, в силу особенностей развития СССР, продвинуться в этом деле дальше 8-го пункта нашей схемы так и не удалось. Только в период "перестройки" религия в России действительно стала частным делом людей. То, что мы сегодня наблюдаем активизацию "черного воинства", как раз и подтверждает этот тезис. Едва ли не на всем протяжении постсоветской истории социологические опросы дают устойчивую цифру от 3 до 15 % (в зависимости от заказчика опроса) практикующих православных. Большая же часть "традиционных православных" только позиционирует себя православными, однако никакие церковные уставы как не соблюдала, так соблюдать и не собирается. Любые попытки административным путем или навязчивой проповедью повлиять на это самоопределения вызывают негативную реакцию.

Сегодняшние попытки властей опереться на церковные институты воспринимается россиянами как попытка незначительного меньшинства навязать большинству населения ненужную ему модель поведения. И если "простой народ" не может внятно артикулировать эту позицию, то "креативный класс", выражая при этом мнения, в том числе, и "простых людей", прямо расценивает это как вмешательство в частную в жизнь, о чем и заявляется через прессу и Интернет, и чему "креативный класс" намерен активно сопротивляться. Церковным институтам ничего не остается, как трансформироваться в соответствии с запросами потребителей. Однако такая трансформация, при всей ее неизбежности, сильно задевает интересы (причем материальные в первую очередь) церковной верхушки. Не в силах сдержать секуляризацию, церковный истеблишмент изо всех сил пытается использовать последнюю возможность сохранить свои привилегии. И надо сказать, что попытки эти тщетны. У современного российского государства просто нет ресурсов, чтобы поддерживать необходимый для этого уровень насилия в обществе. Дальше нескольких вялых показательных акций, типа наказания "Pussyriot", дело не пойдет. Да и сама нынешняя политическая система вряд ли вправе рассчитывать на сколько-нибудь длительное существование. Как говорил Б. Брехт, "дождь никогда не падает вверх".

Теперь несколько слов об "Арабской весне". В отличие от России арабский мир представлял собой еще более глубокую периферию глобального капиталистического мира. Естественно, что процессы трансформации общества на Ближнем Востоке "запаздывают" по сравнению с европейскими на несколько столетий. И то, что сегодня арабские революции проходят под религиозными лозунгами, говорит о том, что арабский мир переживает процессы, аналогичные тем, которые переживала Европа в XVII в. Так что "Арабская весна" - это тоже секуляризация. С учетом ускорения исторического процесса можно сказать, что пройдет еще не так уж много времени и население арабских стран, на следующем этапе своей революции, сметет и своих нынешних, переходных исламистских вождей. В том числе и в силу того, что часть этого населения не готова отказаться от элементов европейского образа жизни, к которым многие привыкли.

Возникает вопрос: так что же, секуляризация означает смерть религии? Ничего подобного. Средний человек, заинтересованный в религиозной практике, даже и не заметит секуляризации. Церковная служба будет продолжаться до тех пор, пока есть люди, в ней нуждающиеся. Секуляризация угрожает только тем, для кого Слово Божье, Литургия, Таинства являются средством обогащения или источником привилегий, способом возвышаться над остальными людьми. Секуляризация угрожает "пространному житию", езде духовенства на "Мерседесах" и "Лексусах", "Брегетам" и тому подобным приятным игрушкам. Молитве и покаянию секуляризация никак не препятствует.

У В.И. Ленина есть работа под названием "Империализм как последняя стадия капитализма", в которой Ильич характеризует империализм как "загнивающий капитализм – канун социалистической революции". Перефразируя вождя, можно охарактеризовать нынешнюю активизацию РПЦ МП как "загнивающий клерикализм – канун торжествующей секуляризации".

Вниманию читателей предлагается рецензия на книгу известного биолога и идеолога атеизма Р.К. Докинза "Бог как иллюзия" ("The God Delusion"). Э.К. Плантинга (р. 1932) — американский аналитический философ, известный своими работами в области философии религии, эпистемологии, метафизики и христианской апологетики.

Ричард Докинз недоволен Богом:

"Бог Ветхого Завета — вероятно, самый неприятный персонаж во всей мировой литературе. Завистливый и гордящийся этим; мелочный, несправедливый и непрощающий мучитель; мстительный и кровожадный истребитель народов; женоненавистнический гомофобный расист, убийца нерожденных детей, устроитель геноцида, смертоносный мегаломаньяк..."

Пожалуй, нет нужды заканчивать цитату: вы уловили идею. Похоже, Докинз избрал Бога своим заклятым врагом (жалея Докинза, будем надеяться, что Бог не ответил ему тем же).

"Бог как иллюзия" — пространная гневная речь, направленная против религии вообще и веры в Бога в частности. Докинз и Дэниел Дэннет (который внёс вклад в этот жанр своей недавней книгой "Разрушая чары") — близнецы-братья современного учёного атеизма1. По словам Докинза, он написал свою книгу, в том числе, для того, чтобы вселить храбрость в сердца робких атеистов и побудить их вылезти из кустов. Вместе с Дэннетом он, похоже, считает, что нападки на религию в наши дни требуют изрядного мужества. Как говорит Дэннет, "Я рискую получить кулаком по морде, а то и чего похуже — но я всё равно продолжаю стоять на своём". Как видим, у атеизма есть свои исповедники веры, пускай и самозваные. Не так-то просто воспринимать их всерьез: ведь на самом деле устраивать взбучку религиям в ученых кругах современного Запада — ничуть не опасней, чем поддерживать кандидата на съезде республиканской партии.

Докинз — возможно, самый популярный научный автор в мире; он также исключительно одарённый писатель (к примеру, рассказ про учеты летучих мышей и пути их перелетов в "Слепом часовщике" — блестящее и восхитительное проявление писательского мастерства). Но в книге "Бог как иллюзия" науки совсем немного: в основном она посвящена философии, богословию (или, скорее, "безбогословию") и эволюционной психологии. Все это сдобрено большой примесью обществоведческих комментариев, в которых порицается религия и ее будто бы губительные последствия. Приведенная выше цитата намекает нам, что к этому сочинению не стоит относиться как к беспристрастному и вдумчивому анализу: обилие оскорблений, насмешек, пародий, язвительности и злобы поистине потрясает воображение (может быть, его маму, когда она была беременна, напугал какой-нибудь буйный англиканский священник?). Если Докинз когда-нибудь устанет от своего нынешнего занятия, его ждет большое будущее в качестве сочинителя политических памфлетов.

Хотя обсуждаемая книга в основном философская, сам Докинз — не философ, а биолог. Впрочем, даже если сделать скидку на это, большая часть излагаемых им философских рассуждений в лучшем случае крайне наивна. Я бы сказал, что многие из его философских экскурсов заслуживают разве что пера второкурсника, хотя, пожалуй, это было бы чересчур несправедливо по отношению к второкурсникам. Вообще, значительная часть его аргументации на занятиях по философии у второго курса не потянула бы больше чем на двойку. В сочетании с заносчивым тоном в стиле "я круче тебя", это может действовать на нервы — однако я отложу раздражение в сторону и сделаю все от меня зависящее для того, чтобы отнестись к основному тезису Докинза серьезно.

Смысловой центр книги — ее третья глава "Почему Бога почти наверняка нет". Что ж, почему же Докинз считает, что Бога почти наверняка не существует? Потому, говорит он, что существование Бога в высшей степени невероятно. Насколько невероятно? Астроном Фред Хойл прославился своим высказыванием о том, что шансы на появление жизни на Земле (в силу исключительно естественных причин, без специальной божественной помощи) намного меньше вероятности самосборки годного к полету Боинга-747 вследствие урагана, пронесшегося над свалкой. Похоже, Докинз считает, что вероятность существования Бога столь же ничтожна, так что для всех практических (и большинстве теоретических) задач ею можно пренебречь. Почему он так думает?

В своем обосновании Докинз не использует обычные атеистические аргументы, такие как, например, аргумент о существовании в мире зла, или утверждение о том, что существо со свойствами, которые верующие приписывают Богу, невозможно логически2. Так почему он полагает, что существование Бога крайне маловероятно? Его ответ таков: если бы Бог существовал, он был бы чудовищно сложным, а чем сложнее какой-либо объект, тем меньше вероятность его существования: "Даже если существование какого-либо объекта статистически маловероятно, привлечение творца не поможет нам объяснить его появление: ведь творец сам по себе должен быть, по крайней мере, столь же маловероятным. Бог — самый что ни на есть Боинг-747". Итак, основная идея заключается в том, что любое существо, которое знает и умеет то, что знает и умеет Бог, должно быть чрезвычайно сложным. В частности, если оно способно что-нибудь создавать, то оно должно быть не менее сложным, чем создаваемая вещь. Иными словами, Докинз говорит о том, что творец должен содержать в себе не меньше информации, чем его творения или замыслы, а количество информации обратно пропорционально вероятности. По его мнению, из этого следует, что Бог должен быть колоссально сложным, и поэтому — астрономически невероятным; поэтому почти наверняка его не существует.

Но почему Докинз считает, что Бог сложен? И почему он думает, что сложность объекта обратно пропорциональна вероятности его существования? Прежде чем мы перейдем к более тщательному анализу его аргументов, я хотел бы ненадолго отвлечься. Довод "от невероятности" поможет нам лучше понять другое рассуждение Докинза из его более ранней (и более важной) книги "Слепой часовщик", которое без этого пояснения выглядит весьма сомнительно. В "Слепом часовщике" автор утверждает, что теория эволюции показывает нам полное отсутствие божественного или какого-либо иного замысла в окружающем мире. Это заявление содержится и в подзаголовке книги: "Как очевидность эволюции подтверждает отсутствие замысла во вселенной".

Как же так? Положим, доказательство эволюции означает, что все организмы произошли от каких-то простейших форм жизни: но как из этого вытекает "отсутствие замысла"? Если вселенная не была спроектирована, то процесс эволюции не направляется и не организуется никаким разумным существом — именно поэтому Докинз называет его слепым. Итак, он утверждает, что доказательство эволюции равнозначно доказательству отсутствия у нее какого-либо плана, управления и организации со стороны разумного агента.

Но можно ли делать такие выводы из эволюционной теории? В конце концов, почему нельзя допустить, что Бог направлял эволюционный процесс и следил за ним? Что заставляет Докинза считать эволюцию неуправляемой? В "Слепом часовщике" им приводятся три основных довода. Во-первых, он подробно, ярко и увлекательно описывает ряд любопытных анатомических деталей различных организмов, и их невероятно сложные и изобретательные пути приспособления к жизни (эта часть удается Докинзу лучше всего). Во-вторых, он пытается опровергнуть встречные аргументы о том, что слепой и неуправляемый эволюционный процесс не мог бы создать столь чудесные объекты живой природы, как, например, крыло или глаз млекопитающих. И, в-третьих, он предлагает гипотезы о том, как подобные структуры могли развиться в ходе этого процесса.

Допустим, что Докинз с успехом справился со всеми тремя пунктами: но как из них следует основной вывод — отсутствие замысла во вселенной? Вся его детальная аргументация доказывает лишь то, что появление сложных органов и систем за счет неуправляемых дарвиновских механизмов с точки зрения биологии действительно возможно (и надо сказать, по части биологии в книге можно почерпнуть много чего интересного). Но главная идея, судя по всему, представлена в весьма странной форме. Предпосылка рассуждений Докинза примерно такова:

1. Нам неизвестны какие-либо неопровержимые свидетельства против того, что неуправляемые дарвиновские процессы могли обеспечить развитие живых организмов. Докинз обосновывает это утверждение, опровергая аргументы против такого сценария развития жизни. Конечный вывод, однако, выглядит следующим образом: 2. Все живые организмы появились благодаря неуправляемым дарвиновским процессам.

Не мешало бы хоть на минуту призадуматься о поразительной дистанции между предпосылкой и выводом. Предпосылка, по сути, говорит нам о том, что у нас нет неопровержимых доводов против возможности появления всех чудес живой природы в ходе неуправляемой эволюции. Вывод же заключается в том, что неуправляемая эволюция действительно произвела эти чудеса. Ход рассуждений можно представить в следующем виде:

У нас нет неопровержимых свидетельств против того, что X возможно; Следовательно X верно.

Философы порой делают необоснованные заключения (я и сам несколько раз делал их). Но среди них нечасто встретишь такие, которые могли бы похвастаться столь колоссальным зазором между предпосылкой и выводом. Представьте: я подхожу к кассе и заявляю клерку, что декан только что добавил 50000$ к моей зарплате. Конечно, ему захочется узнать, почему я так считаю; на это я отвечу ему, что у нас нет неопровержимых свидетельств против того, что это возможно, а значит, это так и есть. Могу предположить, что после этого клерк вежливо попросит меня убраться подальше. Так вот для чего Докинзу понадобилась та "решительная невероятность" теизма. Ведь если теизм ложен, то, не принимая во внимание некоторые малозначительные странности, можно считать эволюцию неуправляемой. По мнению Докинза, теизм ложен почти наверняка — а значит, и эволюция скорее всего слепа. Именно поэтому он полагает, что для доказательства реальности эволюции вполне достаточно опровергнуть доводы против ее возможности. По-видимому, аргумент из "Слепого часовщика" можно считать работающим лишь с учетом невысказанной предпосылки о том, что существование Бога крайне маловероятно. В этом случае он не выглядит столь чудовищно необоснованным (но все равно остается некорректным — ведь мы не можем называть что-либо твердо установленным фактом лишь потому, что у нас нет контрдоводов, даже если мы считаем это очень правдоподобным).

Ну а теперь давайте вернемся к аргументу Докинза в пользу того, что теизм совершенно невероятен. Как вы помните, предлагаемая Докинзом причина заключается в том, что Бог должен быть чрезвычайно сложным, и, следовательно, крайне маловероятным ("Бог, или любой другой разумный и способный к принятию решений агент — сложен, или, что то же самое — маловероятен"). Что можно возразить в ответ?

Не так уж и много. Во-первых, действительно ли Бог сложен? Согласно преобладающему в классической теологии мнению (например, учению Фомы Аквинского), Бог — простое существо, причем простое в очень строгом смысле, так что в нем нет различия между субстанцией и акциденцией, актуальным и потенциальным, сущностью и существованием, и так далее. Некоторые дискуссии вокруг вопроса о божественной простоте сами по себе весьма замысловаты, если не сказать загадочны3. Заметим: не только католические богословы считают, что Бог прост; в соответствии с Бельгийским исповеданием — ярким выражением протестантизма — Бог есть "единое и простое духовное существо".

Итак, согласно традиционным богословским представлениям, Бог прост, а не сложен4. Но, пожалуй, еще более примечательно то, что Бог не является сложным и в соответствии с тем определением "сложности", которое дает сам Докинз. Согласно этому определению (приведенному в "Слепом часовщике"), объект можно назвать сложным в том случае, если он состоит из частей, которые "соединены между собой неслучайным образом". Но Бог, разумеется, есть дух, а вовсе не материальный объект, и, следовательно, он не имеет частей5. A fortiori6 (как любят говорить философы) Бог не состоит из частей, соединенных между собой неслучайным образом — а значит, если использовать определение Докинза, Бог прост.

Итак, то, что Бог сложен, далеко не очевидно. Но мы можем — хотя бы для того, чтобы поддержать дискуссию — предположить, что это действительно так. Допустим, что чем больше знает какое-либо существо, тем оно сложнее; тогда всеведущий Бог должен был бы быть очень и очень сложным. Возможно, это и так; но почему Докинз считает, что из этого следует невероятность Бога? Конечно, если принять точку зрения материализма и его идею о том, что первичными объектами нашей вселенной были элементарные физические частицы, тогда, по-видимому, такое существо действительно было бы маловероятно — ведь этим частицам нужно было бы суметь соединиться друг с другом так, чтобы образовать агента со всем этим знанием. Но мы, разумеется, не склонны к материализму. Докинз пытается доказать, что теизм невероятен — однако, с точки зрения диалектики, было бы in excelsis7 некорректно доказывать это, используя материализм как предпосылку. Разумеется, если материализм верен, то едва ли Бог существует — ведь, по сути, из материализма логически следует отсутствие Бога. Совершенно очевидно, что доказывать атеизм материализмом — значит попросту делать круг в аргументации.

Возможно ли вообще говорить о "вероятности" существования Бога? В соответствии с классическим теизмом, бытие Бога необходимо: совершенно невозможно, чтобы Бог не существовал, он существует во всех возможных мирах. Но если бытие Бога необходимо, если он существует во всех возможных мирах, то вероятность его существования, разумеется, равна единице, а вероятность его несуществования — равна нулю. Его существование отнюдь не маловероятно: оно вероятно настолько, насколько это вообще возможно. Поэтому, если Докинз желает доказать невероятность теистических представлений, он должен для начала объяснить нам, почему не может существовать необходимое существо с атрибутами Бога (впрочем, если начинать рассуждения с предпосылки об истинности материализма, такого вопроса попросту не возникнет). До сих пор ни Докинз, ни кто-либо еще не привел хоть сколь-нибудь толкового аргумента на этот счет: сам Докинз, похоже, пока что вообще не знает о том, что он нуждается в таком аргументе.

Следующий пример довода в докинсианском стиле. Не так давно ряд мыслителей предложили новую версию доказательства существования Бога из целесообразности мироздания — так называемый "аргумент тонкой настройки". С конца 60-х — начала 70-х годов астрофизики и другие ученые говорят о том, что для развития разумной жизни — по крайней мере, в том виде, в котором, как мы считаем, этот процесс шел на Земле — некоторые базовые физические константы должны лежать в очень узких интервалах значений. Например, если бы гравитационное взаимодействие было бы лишь немного сильней, все звезды были бы голубыми гигантами, а если чуть слабее — красными карликами; в обоих случаях жизнь была бы невозможна. То же справедливо для слабого и сильного взаимодействий в ядрах атомов: если бы одно из них хотя бы немного отличалось от своей величины, жизнь (во всяком случае, в известных нам формах), скорее всего не смогла бы зародиться. В этой связи не менее интересна так называемая проблема плоскостности: возможность существования жизни, по-видимому, также весьма чувствительна к скорости расширения вселенной. Так, Стивен Хокинг пишет: "снижение скорости расширения всего на 1/1012 в то время, когда температура вселенной составляла 1010 ºK, привело бы ее к обратному сжатию, так что радиус вселенной составил бы всего 1/3000 от его значения в наше время, а температура по-прежнему была бы равна 10000 ºK 8". В самом деле, в этом случае нам было бы жарковато... Жизнь возможна только потому, что вселенная расширяется как раз со скоростью, необходимой для предотвращения обратного коллапса, заключает Хокинг. В начале ее существования, замечает он, тонкая настройка, по-видимому, была еще более очевидной: "нам известно, что в самую раннюю эпоху, о которой мы вообще можем говорить (ее называют эпохой Планка, 10-43 с после Большого Взрыва), должен был существовать очень точный баланс между взаимно противоположными эффектами взрывного расширения и гравитационного взаимодействия: различия между ними составляют всего лишь 10-60 9."

Первая реакция на эти явные и поразительные совпадения — видеть в них доказательство сотворения вселенной личным Богом и довод в пользу основательно потесненного теистического аргумента (который отныне стал "аргументом тонкой настройки"10). Представьте себе множество приборных табло, на каждом из которых должно быть выставлено значение в чрезвычайно узком интервале: лишь в этом случае в нашей вселенной будет возможна жизнь. Совершенно неправдоподобно, что они настроились случайно, но если Бог существует, то это гораздо более вероятно. Докинз, а с ним и другие, предлагает такой ответ на подобные аргументы верующих: не исключено, что существует огромное, возможно, даже бесконечное множество вселенных с различными значениями физических констант. Если предположить, что их настолько много, то весьма вероятно, что в некоторых из них эти значения будут пригодны для жизни. Мы можем задаться вопросом, существуют ли все эти иные вселенные на самом деле и есть ли какие-либо реальные основания для подобных допущений, кроме желания отразить аргумент тонкой настройки 11. Но допустим на минуту, что это и в самом деле так. Тогда у Докинза остается следующая проблема: хотя и вероятно, что некоторые вселенные должны быть тонко настроенными, по-прежнему невероятно, что среди них окажется эта вселенная. Назовем нашу вселенную альфа: хотя и вероятно, что какие-то вселенные будут тонко настроены, шансы на то, что среди них окажется альфа, чрезвычайно, астрономически малы. Что отвечает на это Докинз? Он использует "антропный принцип", идею о том, что задаться вопросом о "тонкой настройке" можно только в пригодной для жизни вселенной: "антропный ответ, в наиболее общей форме, звучит так: мы можем обсуждать этот вопрос только во вселенной, способной произвести нас. Следовательно, если мы существуем, то фундаментальные константы неизбежно должны находиться в своих "зонах Златовласки" [пригодных для существования жизни]".

Что ж, наша вселенная, разумеется, должна быть тонко настроенной, раз мы живем в ней. Но как это может помочь нам ответить на вопрос, почему данная альфа тонко настроена? Мы не можем объяснить это простым указанием на свое существование — с тем же успехом я могу, например, "объяснять" тот факт, что Бог принял решение создать меня (вместо того, чтобы создать кого-нибудь другого) тем, что если бы Бог меня не создал, то я бы не задал этот вопрос. Для нас по-прежнему удивительно то, что физические константы имеют именно те значения, которые они имеют; по-прежнему совершенно невероятно, что они получили эти значения чисто случайно; и по-прежнему вероятность такого стечения обстоятельств куда выше, если существует Бог, который хотел создать мир, благоприятный для жизни.