Шарлотта Банч - Феминизм в 80-е годы

ШАРЛОТТА БАНЧ

Феминизм в 80-е годы ¹

Из книги: Charlotte Bunch. Feminism In The ‘80s: Bringing the Global Home. Antelope Publications, 1985.

Основа для глобального взаимодействия

Воодушевление по поводу тематики глобального феминизма и осознание ее необходимости появились у меня на семинаре по феминистской идеологии и организациям, проводимом Азиатским и Тихоокеанским центром для женщин и развития в Бангкоке в 1979. Пятнадцать женщин из разных регионов представляли то, что женщины в наших странах делали в связи с темами Декады ООН для женщин: равенство, развитие и мир. Делая это, мы поняли, что на наши представления друг о друге до приезда в Бангкок важное влияние оказывали международные средства массовой информации, управляемые мужчинами.

Мы видели, как средства массовой информации сделали так, чтобы женское движение и феминизм казались тривиальными, глупыми, эгоистичными, наивными и/или сумасшедшими в индустриализированных странах, одновременно практически отрицая его существование в странах третьего мира. Западных феминисток изобразили как заботящихся только о сжигании бюстгальтеров, занимающихся сексом, ненавидящих мужчин и/или стремящихся возглавить Дженерал Моторс. Такие стереотипы игнорируют работу большинства феминистов и искажают даже те некоторые виды деятельности, о которых сообщают средства массовой информации. Так, например, основные политические пункты, по которым женщины старались общаться, – по поводу того, что значит любить себя в обществе, ненавидящем женщин, – вывернули в сосредоточенность на “ненависти” к мужчинам. Или же с тех демонстраций, которые отбрасывали туфли на высоких каблуках, косметику или бюстгальтеры как символизирующие контроль мужчин над женским самоопределением и изменением, было ободрано их политическое содержание.

Таким образом, женщин, чувствующих, что их приоритеты заключены в жизненных вопросах питания и домашнего хозяйства, подводили к мысли о том, что западных феминистов не интересуют эти темы. Точно так же попытками средств массовой информации изобразить всех феминисток как привилегированную элиту в каждой стране добиваются изолировать нас от остальных женщин. Я часто думаю, что подлинную силу феминизма лучше всего можно увидеть из того факта, что все больше и больше женщин присоединяются к нему, несмотря на подавляющие усилия в направлении его искажения и попытки удержать женщин вне его.

Признав на конференции в Бангкоке мощное искажение феминизма со стороны средств массовой информации, мы получили возможность увидеть важность ясного определения феминизма для нас самих. Наше определение соединило две цели феминизма: 1) право каждой женщины на равенство, достоинство и свободу выбора посредством власти управлять своей собственной жизнью и телом внутри и вне дома; и 2) устранение всех форм неравенства и подавления в обществе. Мы рассматривали феминизм как мировоззрение, в котором делается акцент на всех сторонах жизни, и подчеркнули широкий смысл утверждения, что “личное – это политическое”. Это значит, что аспекты индивидуального подавления и изменения неотделимы от необходимости политического и институционального изменения.

В течение нашего обсуждения мы смогли согласиться с использованием этого понятия феминизма для описания борьбы женщин. В то время как некоторые делали оговорки по поводу использования слова “феминизм”, мы решили не позволять искажениям со стороны средств массовой информации или правительства отпугнуть нас от него. Как отметила участница из Азии, если мы бросимся в сторону от этого термина, на нас просто нападут или осмеют за другие действия или слова, поскольку те, кто противостоят нам, были против того, чего мы добивались для женщин и для мира, но наш язык их на самом деле не интересует.

Семинар также завил о важности создания женских движений, не зависимых от правительств и мужских политических партий. Мы не говорили, что женщины никогда не должны работать с ними, но признали, что женщины должны иметь собственную политическую основу. Именно посредством наших собственных организационных мероприятий и автономных организаций мы сохраним контроль над направлением нашего движения. Точно так же мы обсуждали ограниченность национальных правительственных женских бюро или отделов по вопросам женщин и развития. Будучи иногда полезными, особенно если возглавляются сильными феминистками, слишком часто они загоняют женщин в специализированные агентства, имеющие небольшую власть. Многие такие отделы были учреждены прежде всего для контролирования женщин или для того, чтобы собрать женщин за политическими партиями, нежели для того, чтобы предоставить женщинам возможности. Хуже того, некоторые даже стали посредниками, через которых все женские группы должны исправно действовать, и тем самым эти агентства поддерживали власть правительства, используя деятельность женщин. Несмотря на усилия контролировать нас, мы также признали, что некоторые женщины стали феминистками как раз из-за своего опыта в подобном положении. Например, индийская женщина – специалист в области социальных наук - описала, как ее назначение для написания правительственного доклада о положении женщин подтолкнуло ее в направлении феминизма как из-за обнаруженной ею статистики, выявившей устрашающее положение большинства женщин, так и из-за официальной реакции на ее доклад.

Феминизм: трансформативный подход

Необходимость иметь ясное понимание феминизма все время возникала в моей работе. Даже в США стереотипы средств массовой информации о феминизме отвратили многих, и особенно женщин из рабочего класса и цветных женщин. Таким образом, пока я намечала в общих чертах мое понимание феминизма как политики преобразования и мировоззрения по многочисленным вопросам, я думала, что здесь подойдет повторение его в контексте привнесения мирового феминизма домой.

В Копенгагене в 1980 на Форуме неправительственных организаций вышла газета конференции с цитатой дня, которая гласила: “Объяснять феминизм женщине, у которой нет воды, нет дома и нет еды, - это объяснять бессмысленное”. Многие из нас почувствовали, что эта цитата бросила решающий вызов феминистам. Мы выпустили листовку “Что такое феминизм?”, описывающую его как подход к миру, обращенный к подобным вопросам, и мы пригласили женщин на специальное заседание по этой теме. Более 300 женщин из разных регионов мира собрались обсудить, что в действительности для нас означает феминизм, и как он был искажен средствами массовой информации и даже внутри нашего собственного движения.

Вторым вызовом, который мы усмотрели в цитате, было то, что если и вправду феминисты не говорили о таким вопросах, то мы и в самом деле должны быть чуждыми для многих женщин. Поэтому мы обсудили важность феминистского подхода к развитию – подхода, который обращается к вопросам о том, как сделать дом, еду и воду доступными для всех, но в то же время выходит за пределы отождествления “развития” с индустриализацией. Понятия вроде “развития народов” подозрительны и покровительственны. Если рассматривать действительные материальные потребности всех людей с точки зрения феминистского подхода, едва ли можно назвать какие-то страны “развитыми”. По этой причине, поскольку я сочла все ярлыки, которые обобщенно говорят о разных частях мира, спорными, я использую здесь понятия “западный” или “индустриализированный” и “третий мир”, а не “развивающийся” и “развитый”.

Недавно на встрече в Нью-Йорке я встретила еще один пример путаницы в понимании феминизма. Две женщины, только что вовлеченные в движение гражданского неповиновения против ядерного оружия, обсуждали феминизм как побуждающую силу, стоящую за их действиями, когда подскочил мужчина, нетерпеливо возражая: “Но я думал, что это собрание за разоружение, а не феминизм”. Это было эквивалентно тому, что “объяснять феминизм перед лицом ядерного разрушения – это объяснять бессмыслицу”.

Подобное отношение изображает феминизм как роскошь второстепенного значения и тем самым и отделывается от женского опыта как неважного, и ограничивает нашу политику. Оно принципиально неправильно истолковывает феминизм в духе “женских вопросов”, а не как политический подход к жизни. Будучи трансформационным подходом, феминизм – это не просто список вопросов, который легко может стать новым вариантом женской сферы влияния, или, что называется, “подходящей” для женщин деятельности. Феминизм – это подход, основанный на женском опыте, который ставит под вопрос патриархальные модели превосходства во всех областях жизни.

Феминизм также не является политикой “только для женщин”. Это рожденный женщинами подход, который может и должен использовать любой мужчина, заинтересованный в принципиальном изменении, также, как я, белая женщина, могу искать анти-расистские подходы. Так, например, я хочу, чтобы политики признали власть женщин, и в США для этой цели было использовано понятие гендерного разрыва между тем, как голосуют мужчины и женщины. Однако политика, основанная только на женщинах как избирателях, вызывающих особый интерес, ведет к опасности сводить феминизм к мнению большинства женщин, которое выявляется в опросах.

Феминизм также не направлен на присоединение немногочисленных женщин к числу властвующих без одновременного изменения подавляющего характера большинства институтов. Он может быть подходящим для женщин, добивающихся власти, или для работы по изменению структуры изнутри. И я стала бы защищать право любой женщины делать это – даже стремиться к власти в политике, которой я противостою, подобно тому как Маргарет Тэтчер сделала в Англии. Однако это не феминизм. Феминизм определяется борьбой за изменение в институтах и ценностях, а не переходом власти от одного индивида к другому.

Рассмотрение феминизма как трансформационного мировоззрения является решающим для глобального подхода. Но принятие глобального подхода не означает, как опасаются некоторые феминисткы и часто требуют политики-мужчины, что мы отказываемся от “женских вопросов”, за постановку которых в политическую повестку дня мы так часто боролись. Он также не предполагает отказа от исследования сексуальной политики. Скорее, он призывает к противоположному. Он требует, чтобы мы взяли то, что изучили о сексуальной политике, и использовали феминистскую теорию и опыт для исследования и раскрытия связи между “женскими вопросами” и другими мировыми вопросами, не потому, что они наиболее важны, а потому, что они взаимосвязаны. В этом плане мы выражаем нашу точку зрения, что все вопросы являются женскими вопросами и требуют феминистского анализа. Например, мы должны показать, каким образом общество, которое молчаливо одобряет мужское насилие по отношению к женщинам и детям, будь то инцест и домашние побои, насилие на улицах или сексуальное домогательство на работе, связано с появлением воинственных людей, уверенных в своем праве угнетать других на основании таких различий, как цвет кожи или национальность. Или же мы можем показать, каким образом гетеросексистское утверждение, что “настоящая” женщина хочет поддержки и обеспечения со стороны мужчины, питает экономическую политику, которая порождает феминизацию бедности по всему миру. Этот отказ принять женщину, которая живет без мужчины, в качестве полноценного человека позволяет разработчикам политики предлагать такие идеи, как ограничения благотворительных выплат или даже возможностей работы для матерей-одиночек, поскольку они “вносят вклад в разрушение семьи”.

Примеры бесконечны. Задача заключается не в изменении наших вопросов, а в расширении структур, исходя из которых мы понимаем нашу работу. Это означает взять то, что мы изучили, работая над “женскими вопросами”, и связать с другими областями, при условии рассматривать их не как конкурирующие, а как дающие нам возможность вызвать более глубокое изменение. (…)Стремление положить конец милитаризму без того, чтобы положить конец превосходству, воплощенному в мужском насилии дома, было бы тщетным. Также и наоборот, мы никогда полностью не прекратим мужское насилие по отношению к отдельным женщинам, до тех пор, пока мы также не прекратим прославлять организованное насилие в войне как мужское и подходящее поведение.

Создание связей

Взаимосвязанность экономической и сексуальной эксплуатации женщин с милитаризмом и расизмом хорошо демонстрируется в области принудительной проституции и женского сексуального рабства. На семинаре по этой теме, проведенном в Нидерландах в 1983, мы признали, что было невозможно работать над одним аспектом этой темы без соотнесения со всем социально-экономическим контекстом жизни женщин. Например, девочки в Индии, которых принуждают к проституции, обычно также продаются бедными семьями, рассматривающих ребенка-девочку как помеху, или же девочки стремились избежать условленной для них замужества, которое они находили нестерпимым. В США большинство девочек, приведенных в принудительную проституцию, - это подростки-беглецы, которые были жертвами сексуального или физического оскорбления дома, и для которых нет работы, служб или безопасных мест для жительства. В юго-восточной Азии многие женщины сталкиваются с ограниченным экономическим выбором деревенской бедноты - работать на сборочных линиях, где мало платят, портится зрение и часто увольняют рабочих старше 30, или работать в “индустрии развлечений”. Национальная экономика стала зависимой от проституции из-за запросов американских публичных домов в период вьетнамской войны. Когда эти запросы снизились, проституция направилась в русло секс-туризма – организованного мильтимиллионно-долларового транснационального бизнеса по систематической продаже женских тел как части организованных туров, питающего многочисленных посредников и приносящего иностранный капитал в страну. Во всех этих ситуациях патриархальная уверенность, что у мужчин есть права на женские тела, и что “другие” расы или “низшие” классы – это недочеловеки, лежит в основе оскорблений, которым подвергают женщин.

Феминисты, которые организуются против подобной практики, должны связывать эти разные аспекты. Так, например, на Филиппинах женщины одновременно протестовали против секс-туризма и милитаризма, создавая места для индивидуальных жертв, кто вырвался уйти, и старались помочь женщинам развивать навыки для обретения большего контроля над своими жизнями. Развитие секс-туризма инициировал японский бизнес. Японские феминисты инициировали протест против этой торговли. Они работают вместе с женщинами юго-восточной Азии, чтобы разоблачить и пристыдить японское правительство и вовлеченные деловые круги, пытаясь прекратить торговлю со своей стороны.

На международном уровне ясно, что женское сексуальное рабство, принудительная проституция и насилие против женщин действуют вопреки национальным границам и являются сильным оскорблением политических и человеческих прав. И все же общество, определяющееправа человека с мужской точки зрения, в большой мере отказывается видеть что-то помимо узко определенных случаев рабства или “политической” пытки как мужской сферы. Мы должны спросить, что же это такое, когда женщина смотрит в лицо смерти на руках своей семьи для того, чтобы спасти ее честь, потому что она была изнасилована? Что это, когда две молодые лесбиянки вместе совершают самоубийство, лишь бы не быть принужденными к нежелаемым замужествам? Что это, когда женщина, проданная из страны, даже не пытается убежать, потому что она знает, что она будет возвращена полицией и избита либо депортирована? Понимание сексуальной политики выявляет все эти и еще многие ситуации, являющиеся политическими нарушениями прав человека, заслуживающего приюта, статуса беженца и любой помощи, предоставляемой другим политическим жертвам. Ограниченные пределами прав человека в нашем мире, мы должны требовать по меньшей мере этого основного признания для таких женщин, в то время как мы стремимся вообще расширить заботу о правах человека.

Во всех этих сферах и более того феминисты создают новые интерпретации и подходы – к правам человека, к развитию, к сообществу и семье, к разрешению конфликтов и т. д. От локального сообщества до мировых взаимодействий мы должны создавать альтернативные взгляды на то, как мы можем жить в мире, основанные на женском опыте и потребностях в “здесь” и “сейчас”. Примером взглядов, основанных на потребностях локального сообщества, являются “Comedores Populares” – общедоступные рестораны или обычные столовые, основанные женщинами в Перу в ответ на их экономический кризис. В них вместе едят семьи из трущоб, окружающих Лиму. Женщины покупают пищу оптом по более низким ценам, по очереди приготовляя ее, освобождая таким образом их от ежедневного дела. Работая вместе, женщины обсуждают общинные решения различных проблем от обеззараживания воды до побоев жены. Это разбило их изоляцию, помогло им увидеть силу женщин, собравшихся вместе, и создало больше возможностей стать политически активными. Это просто действия и взгляды в решении конкретных ежедневных проблем, умноженные на тысячи, в которые вовлечены женщины по всему миру. Глобальный феминизм может сделать возможным для нас разделить их с другими. Это воодушевляет и позволяет всем нам двигаться к более великим возможностям в будущем.

Обучение у многообразия

Феминистов вдохновляет, что их опыт и взгляды разделяются, минуя национальные и культурные границы. Но мы также сталкиваемся с реальными трудностями среди нас. С одной стороны, наши различия – это наша сила. Это позволяет нам вообразить больше возможностей и получить более широкий спектр женского опыта. Но с другой стороны, различия могут также разделять нас, если мы не слышим друг друга и не принимаем всерьез разновидностей женского подавления, когда женщины страдают соответственно расе, классу, этнической принадлежности, религии, сексуальному предпочтению, возрасту, национальности, физической неполноценности и т. д. Это не просто добавляется к женскому подавлению по половому признаку, но создает формы, в которых мы испытываем это подчинение. Так, мы не можем просто добавить виды подавления, которые женщина испытывает одно за другим как независимые факторы, но, опять-таки, мы должны смотреть, как они соотносятся.

Если мы используем этот подход, мы лучше сумеем разрушить пути, на которых различия сами по себе разделяют людей. Патриархальное общество построено по модели доминирования, в которой каждой группе определено место в иерархии в соответствии с многообразными различиями, а затем распределены власть или привилегии на основе занимаемого положения. Таким путем различия становятся угрожающими, поскольку это включает в себя выигрыш или проигрыш позиции/привилегий. Если бы мы устранили назначение власти и привилегии в соответствии с различиями, мы, возможно, могли бы воспользоваться подлинным выбором стиля и культурного разнообразия как предложением более продуктивных возможностей в жизни. Это трудная, но необходимая проблема преодоления нашей социализации в отношении различий. Однако мы сталкиваемся именно с этим, если глобальный феминизм – это процесс объединенного обмена и роста среди нас, а не просто отдельные параллельные движения, которые время от времени помогают друг другу.

На протяжении тысячелетий мир был разодран различными мужскими разделениями и конфликтами, и мы не должны предполагать, что женщины могут преодолеть и решить за короткое время то, что патриархат столь замысловато запутал. Хотя я верю, что новые подходы и существенны, и возможны, они вовсе не просты. Мы не можем позволить себе быть наивными в отношении стоящей перед нами задачи. Подавление, обиды, страхи и те образцы поведения, которые развились благодаря расизму, “классизму” и национализму, а также сексизму, очень глубоки. Мы не можем просто попросить их исчезнуть, пожелав женщинам преодолеть различия. В конце концов, мы не преодолеваем различия, отвергая их или умаляя их воздействие на нас, – особенно когда отвергающий находится в привилегированном положении.

Белая женщина может только на законных основаниях говорить о преодолении расовых различий, если она борется за понимание расизма как в плане его воздействия лично на нее, так и ее политического воздействия на него. Гетеросексуал может выйти за границы различий с точки зрения сексуальных предпочтений, только если он будет и изучать подавление лесбиянок, и признавать точку зрения этой ориентации. Американка из США должна понимать последствия колониализма, прежде чем она надеется объединиться с женщинами вне американских границ. Слишком часто призыв выйти за рамки различий был призывом игнорировать те различия, которые неудобны из-за цены подавляемых. Это не может быть курсом глобального феминизма. Мы можем только надеяться составить карту вне мужских разделений, идя сквозь них и принимая всерьез их вредное воздействие на нас как женщин. Это исследование и попытка ликвидировать другие аспекты подавления не делается до или после работы против сексизма – они одновременны.

Решающей частью этого процесса является понимание того, что действительность не выглядит одинаково с точки зрения разных людей. Неудивительно, что одним из путей, по которым феминисты пришли к пониманию различий, была любовь к человеку другой культуры или расы – особенно когда этот человек женщина. Это требует настойчивости и мотивации – которые любовь часто предоставляет – выйти за пределы этноцентрического высокомерия и действительно изучать другие подходы. В ходе этого и по мере стремления к ликвидации подавления мы также открываем новые возможности и взгляды, которые приходят из опыта и выживания других людей. То, как это возникает, будет разнообразным, как и наши подходы к различиям. Например, мы стремимся устранить такие различия, полное определение которых основано на отрицательной иерархии, как класс или империализм. Но различия, основанные на подлинном многообразии, как раса, этническая принадлежность, сексуальная ориентация и возраст, включают положительные аспекты, которые должны быть сохранены, тогда как отрицательные черты – изменены.

Культура и превосходство

При рассмотрении того, что означает многообразие для глобального движения, одной из наиболее трудных сфер для феминизма является культура. Почти для всех существующих культур сегодня свойственно превосходство мужчин. Мы знаем, какие ужасы мужская власть порождала в течение столетий, налагая один культурный стандарт на другой. Народное противостояние такому навязыванию часто включало утверждение традиционной культуры. Конечно, никакая из наших культур не может завить, что у нее есть ответы о женском освобождении, поскольку нас подавляют во всех культурах. Феминисты, следовательно, не могут предположить, что у кого-то из нас есть ответы о жизни женщин где-нибудь в другом месте. Здесь мы подтверждаем культурное многообразие.

Однако в некоторых моментах мужская власть оправдывает продолжение или защищает принятие практики, подавляющей женщин, обозначая ее как “культурную” и/или “сопротивление западному влиянию”. Феминисты должны отказаться принимать какие бы то ни было формы превосходства над женщинами – от имени ли традиции, или от имени модернизации. Это то же самое, как мы отказываемся принимать навязываемую расовую сегрегацию от имени “культуры”, происходит ли это на юге США или в Южной Африке. Феминисты ищут новые модели общества, которое допускает многообразие, но не признает превосходства никакой группы. Для этого женщины каждой культуры должны разобраться, что есть лучшего в их культурах, а что является подавляющим. Через наши взаимодействия друг с другом мы тогда можем бросить вызов этноцентрическим предубеждениям и двигаться за пределы бессознательного культурного высокомерия, присущего нашему мышлению.

Принимая во внимание и противостоя разным формам превосходства в мире, мы не обязательно принимаем существующие мужские теории и решения этого вопроса. У нас всегда должен быть ассоциированный с женщиной подход – то есть подход, стремящийся к идентификации с положением женщины, а не принимающий мужские определения этой действительности. Это позволяет нам отличать то, что полезно с точки зрения мужских теорий, и видеть, где применяются или требуется применить феминистские подходы к таким вопросам, как раса, класс и культура. Далее, в мире, столь насыщенном ненавистью к женщине, мы можем сделать прорывы в этих сферах только через идентификацию с женщиной, что требует глубоко изучить, как любить женщин и как прислушиваться к присущим женщинам подходам.

Мы сталкиваемся с подобной дилеммой, изучая национализм. С точки зрения феминистского подхода, я рассматриваю национализм как конечное выражение патриархальной динамики господства – где группы борются за контроль над географической территорией и оправдывают насилие и агрессию от имени национальной безопасности. Я предпочитаю термин “глобальный”, потому что я рассматриваю феминизм как движение людей вне пределов национальных границ, а не среди национальных государств. Однако, национализм также символизировал борьбу угнетенных наций против власти других наций. И многие попытки выйти за рамки национализма были просто построением сверхнациональной империи, такими, как идея превращения африканцев или азиатов во “французов”. Далее, в плане возрастания глобального контроля над всеми нами со стороны транснациональных корпораций многие рассматривают национализм как форму сопротивления. Стремясь быть глобальным, феминизм должен, следовательно, найти пути преодоления патриархального национализма без требования одинаковости и одновременно сохраняя состояние самоидентификации и культуру, которые не основаны на превосходстве.

Мыслить глобально, действовать локально

Главным препятствием, с которым сталкивается феминизм, стремясь стать глобальным, - это отсутствие у нас контроля над ресурсами, необходимыми для поддержания более интенсивных контактов по всему миру. Это требует времени и денег, как и энергии и действий по преодолению проблем расстояния, языка и культуры – особенно принимая во внимание, что у феминистов такой небольшой контроль над существующими институтами с глобальной сетью, как средства массовой информации, церкви, университеты и государство. Часто феминисты вынуждены использовать управляемые мужчинами сети, в то же время стараясь создать свои собственные. Некоторые женщины нашли, что более старые неправительственные женские организации, имеющие международные связи (например, YWCA или Женская международная лига за мир и свободу), вполне восприимчивы к феминистским идеям, даже если не являются феминистскими по определению.

Поскольку у феминистов ограниченные ресурсы для глобальных поездок и общения, часто даже более жизненно важным является изучение того, как быть глобальными в сознании, действуя при этом локально. Для этого мы должны противиться тенденции выделить “международную” работу в особую категорию политической активности, которую часто рассматривают как недоступную для большинства женщин. Эта тенденция отражает иерархический патриархальный обычай, согласно которому “мировой уровень” выше “локального уровня”. В то время как я считаю жизненно необходимым, чтобы люди, работающие на глобальном уровне, имели конкретный опыт работы на локальном уровне в прошлом, я не думаю, что полезно рассматривать международную сферу как переход на более высокий уровень. Выполнять работу на глобальном уровне сложно и требует опыта. Но, возможно, сегодня наиболее важное глобальное требование – это развитие наиболее эффективных способов для женщин в регионах действовать с глобальным подходом и быть связанными по всему миру с другими феминистскими организациями, возникающими “снизу”.