Социокультурные нормы понятие социокультурной нормы

Выше уже отмечалось, что в культурном пространстве могут одновременно существовать разнородные и противоречащие друг другу регулятивы. Выполнение разных регулятивов, оче­видно, порождает разные формы пове­дения. Во всякой культуре одни поведения представляются «нормальными», общепринятыми, ожидаемыми, характерными для большинства, другие же рассматриваются как «ненормальные», отклоняющиеся от общепринятых стандартов. Поведение первого рода называют нормативным, а второго — отклоняющимся, или девиантным.

Регулятивы нормативного поведения называются социокультурными (а также культурными или соци­альными) нормами.

В толковых словарях обычно указываются два значения слова «норма» 1) узаконенное установление, признанный обязательным порядок, строй чего-либо (например, «войти в норму» -- значит прийти в порядок обычное состояние); 2) установленная мера, средняя величина чего-нибудь (например, «норма выработки», «норма выпадения осадков»).

Эти значения близки друг другу, и оба имеются в виду, когда речь идет о культурных нормах. Стоит, однако, заметить, что узаконенность и признанность норм в культуре не опирается непременно на какие-то «официальные» указания, распоряжения или инструкции. Они узаконены и признаны, прежде всего, в том смысле, что поддерживаются силой традиций, обычаев, общественного мнения. Во многих случаях они являются «неписаными». Но, разумеется, вполне возможно сделать эти нормы «писанными». Нередко их фиксируют документально и утверждают соответствующими инстанциями. Устанавливаемые государством правовые нормы — конституции, кодексы законов, указы и постановления президента правительственных органов — являются официальным выражением культурных норм, которыми регулируются гражданские, имущественные и др. общественные отношения. Правда, юридические формулы далеко не всегда достаточно хорошо согласуются с исторически сложившимися культурными нормами. К тому же эти формулы не исчерпывают и не могут исчерпать все разнообразие действующих в обществе культурных норм.

Культурные нормы окружают нас со всех сторон, и мы очень часто следуем им, не осознавая этого.

Вот, например, вы берете в столовой поднос, ложку, вилку и замечаете, что они чуть-чуть липкие: недостаточно чисто вымыты. Это не значит, что их вообще не мыли. Нет, предложить посетителям совсем немытую посуду — значит очевидным образом отступить от норм гигиены, соблюдения которых те вправе потребовать. Это чревато жалобами, скандалами, штрафами и пр. Но чтобы довести посуду до идеальной чистоты, надо потратить больше времени, труда, моющих средств. Работники столовой вымыли посуду, но — с наименьшими затратами: ровно настолько, насколько это необходимо, чтобы избежать неприятностей. Таким образом, они — скорее всего, даже не задумываясь над этим, — оценили ваши санитарно-гигиенические требования и довели чистоту до нормы, требуемой вами. И не больше, и ни меньше! Эта норма и есть норма культуры. Оценка ее дается работниками столовой достаточно точно: иначе они либо будут делать «лишнее», чего посетители, как правило, и не требуют, либо же им придется столкнуться с жалобами и скандалами.

Теперь представим себе, что вы выразили недовольство качеством мытья посуды. Конечно, вы можете потребовать, чтобы вам дали более чистую, И если вы проявите незаурядную настойчивость, то, весьма возможно, добьетесь этого. Однако вряд ли после вашего демарша качество мытья существенно изменится. Скорее всего, все останется по-старому. Более того, вы почти наверняка обнаружите, что ваши справедливые претензии вызывают косые взгляды не только у работников столовой, но и у посетителей. Не удивляйтесь — они думают почти одинаково: «Ишь, какой чи­стюля выискался! Только работать меша­ет! Больше всех ему надо...» В одиночку культурные нормы не изменишь. Другое дело, если бы не только вы, но и многие другие стали решительно требовать боль­шей чистоты. Но это означало бы, что ра­бота столовой не соответствует сложившим­ся культурным нормам, и тут под угрозой неприятностей (вплоть до полной потери клиентов) пришлось бы предпринять необ­ходимые меры.

Выполнение социокультурных норм опирается на интуитивно найденные или сознательно выработанные пред­ставления человека о том, что можно и чего нельзя делать. В то же время общество осуществляет социальный кон­троль над поведением людей, стимули­руя нормативное и пресекая девиантное поведение. Основные механизмы социального контроля — общественное мнение (неформальный, неофициаль­ный контроль) и административное уп­равление (формальный, официальный контроль).

В общественном мнении основны­ми средствами контролирующего воз­действия являются процедуры убеж­дения, морально-психологического воз­награждения за культурно одобряемое поведение (приветливая улыбка, хо­роший отзыв, похвала, признание, слава) и морально-психологического наказания за неодобряемое (недоволь­ный взгляд, критика, брань, угрозы, бойкот).

Административная система, опи­раясь, в конечном счете, на закон и властные структуры государства, пред­полагает использование материальных и «силовых» средств воздействия: при­нуждение с помощью насилия, возна­граждение в виде премии, повышения жалования, должностного продвиже­ния, наказание в форме штрафа, пони­жения в чине, увольнения, лишения свободы и даже жизни.

Контроль за соблюдением норм и защита их от нарушений является не­пременным условием существования культуры.

Общество заинтересовано в этом по­тому, что соблюдение социокультур­ных норм обеспечивает безопасность взаимодействия людей, тогда как от­ступления от норм чреваты непредс­казуемыми последствиями. Опасаясь девиантного поведения, люди вынуж­дены с подозрением относиться друг к другу.

Когда вам предлагают сесть на стул, то вы можете спокойно усесться потому, что уверены в безопасности этого действия. Такая уверенность — следствие убеждения, что человек, предложивший вам сесть, соблюдает нормы культуры и не подставил вам стул со сломанной ножкой или иголкой в сиденье. Если такого убеждения у вас нет, то приходится принимать меры предосторожности. Обычно от того, что кто-то нарушает нормы, страдают больше всего не сами нарушители, а другие люди, не повинные в девиациях.

* Так, во многих вузах стали закрывать на ключ учебные аудитории, чтобы спасти находящееся в них оборудование от порчи и воровства. И из-за того, что среди студентов нашлось несколько вандалов и воров, все остальные вынуждены толпиться в перерыве перед дверьми, ожидая преподавателя с ключом.

Девиантное поведение, как правило, вносит в жизнь общества неудобства — даже тогда, когда оно направлено на замену устаревшим социокультурных норм новыми, более прогрессивными, как это бывает, например, в революциях. Смена норм чаще всего сопряжена с трудностями и беспорядками.

СОДЕРЖАНИЕ КУЛЬТУРНЫХ НОРМ

Культурные нормы возникают уже на самых ранних этапах истории человеческого общества. С помощью знаковых систем культуры они передаются от поколения к поколению и превращаются в «привычки общества» - обычаи, традиции, в оболочке которых одни и те же нормы могут сохраняться в неизменности веками.

В первобытные времена культурные нормы образуют системы правил, регламентирующих разделение труда в племени, формы отношений между полами, организацию коллективных действий, быта, управления.

Так, у тасманийцев существовала настолько четкая система правил жизни, что она позволяла им обходиться без какой-либо племенной власти — без вождей, старейшин и жрецов. Эти правила определяли отношения внутри тасманийской семьи, насчитывавшей 30-50 членов, границы кормовой области — территории, по которой семья могла кочевать, условия взаимодействия семей в составе племени. По четким правилам организовывались коллективные облавы на кенгуру, в которых принимало участие до 300 человек. Для руководства ими каждый раз выделялся наиболее сильный и опытный охотник племени (после окончания облавы он вновь становился рядовым членом общины, не имеющим никаких привилегий). Охотой на тюленей и опоссума должны были заниматься женцины. На стариков возлагались обязанности по обучению и тренировке мальчиков. Почитание старших было общеобязательным требованием, нарушители которого карались всеобщим презрением. В правила жизни тасманийцев входило также устройство праздников с песнями, танцами и общей трапезой.

Важнейшую роль в архаических обществах приобретают специфические комбинации культурных норм — обряды, ритуалы, церемонии, которые предписывают стандартные образцы поведения в различных жизненных обстоятельствах. Нередко они отличались большой сложностью.

В южноамериканском племени баронга женщине, потерявшей мужа, надлежало вступить в новый брак с одним из его родственников. Но прежде она должна очиститься от скверны, ставшей ее уделом из-за смерти мужа. Для этого ей надо покинуть стойбище, тайно отдаться какому-то стороннему человеку, вырваться и сбежать от него, после чего она возвращается домой уже освобожденная от своего несчастья, И тогда через некоторое время тот род­ственник, который — опять же в соответ­ствии с правилами — наследует эту женщи­ну, приносит ей подарок, и она становится его женой. Но дети ее и от первого, и от вто­рого брака будут принадлежать не второму мужу, а сыну первого мужа, кроме родив­шихся в новом браке девочек. Во всех примитивных племенах большими ритуальными церемониями обставлялись похороны. Обряд похо­рон обычно требовал сбора всех сопле­менников умершего.

В африканских племенах покойный не мог быть погребен, прежде чем не при­дут все его сородичи, даже живущие очень далеко. Приходили все — непришедшие на­влекали на себя подозрение в колдовстве, вызвавшем смерть. Перед захоронением тела старейшины рода спрашивали: «Дол­жен ли наш умерший брат кому-нибудь кукурузу, земляной орех или еще что-то? Не должен ли ему кто-нибудь из вас? Пусть скажут сейчас и не лгут, чтобы можно бы честно рассчитаться со всеми долгами». Ус­траивавшаяся затем поминальная тризна как бы символизировала сплоченность рода против хаоса, который поглотил одного из его членов.

Наряду с требованиями, предписы­вающими что-то сделать, культурные нормы в архаических обществах выра­жаются также в разнообразных табу — запретах и ограничениях. Табу высту­пают как средства защиты от возмож­ного вреда, который может быть нане­сен племени и его отдельным членам. Под защитой многочисленных табу на­ходятся дети, старейшины, жрецы, вожди. Табу предотвращают наруше­ния обычаев, с которыми сопряжены ключевые события жизни: брак, роды, приготовление и прием пищи, охота и другие трудовые занятия, религиозно-культовые церемонии. Они охраняют от неосторожного обращения огонь, жилище, орудия труда и другие объек­ты, имеющие существенное значение в обеспечении существования людей.

У первобытных народов существо­вали табу племенные, родовые, семей­ные, индивидуальные. Общеплеменное табу, к примеру, запрещало брак с чужаками. Это было важно для под­держания единства племени. Табу тре­бовало от мужчин, чтобы они не при­касались к женщинам в период менст­руации, а женщины в этот период не готовили пищу для мужа. Вождь аф­риканского племени был заключен в ог­раду из строгих табу, как в клетку. Он не должен был сам открывать дверь, ходить босым и касаться какой-либо частью тела земли, спотыкаться, бо­леть свыше четырех дней, входить в реку, вставать, когда кто-то около него сидел, и т. д. Если он преступал табу, с его ноги снимали сандалию и вынуж­дали его ступить босой ногой на зем­лю. После этого он считался низложен­ным. Особенно страшным считалось не­замеченное, скрытое, невольное или случайное нарушение табу. Это грози­ло нарушителю смертью. Проболевше­го более четырех дней вождя, если он не умирал сам, должна была отравить его сестра.

Современному человеку многие древние обычаи могут казаться стран­ными и бессмысленными. Бросается в глаза их как будто ничем не мотивиро­ванный, случайный характер.

В Уганде женщины почему-то не дол­жны были прикасаться к шкуре антилопы. В Замбии табу запрещало вносить в дерев­ню череп убитого в лесу муравьеда. В Мо­замбике и Танзании нельзя было на празд­нике разжигать огонь от «старого огня».

Но дело в том, что нам плохо изве­стны обстоятельства, которые приве­ли к появлению тех или иных обря­дов, ритуалов, табу. Надо иметь в виду, что культурные нормы древних людей были связаны с мифологичес­кими представлениями о мире. Фигу­рирующие в мифах божества, духи, священные тотемные животные, счи­тавшиеся предками родов, восприни­мались как важные действующие лица в жизни человеческого общества. Отношения с ними были для человека столь же реальны, как и отношения с окружающими людьми. По этому сложная и причудливая совокупность обычаев и традиций, в которые были окутаны культурные нормы в древних обществах, охватывала как взаимоотношения между людьми, так и взаимоотношения людей с потусто­ронними силами. Многие таинственные обряды и запреты имели магический характер и были связаны с привлечением или, наоборот, устранением воображаемых сил, рожденных фантазией древнего человека. Жертвоприношения богам, духам предков, священнным животным предназначались для того, чтобы умилостивить их. Зажигание нового огня от старого очага табуировалось потому, что «старый огонь» мог быть заражен недоброжелательными духами. Могилу надо было ограждать частоколом, чтобы помешать духу похороненной выйти из нее.

В более поздние эпохи древняя мифологическая подоплека обрядов постепенно забывается. Сохраненные издревле народные обычаи зачастую получают символический смысл, связанный с более зрелыми формами религии или с решением задач повседневной жизни.

Символический смысл имеют некоторые ритуалы свадеб­ной церемонии. На Руси, так же как и в некоторых других странах, древний обы­чай требовал, чтобы в первую ночь ново­брачная снимала у мужа сапоги. Этот обы­чай «изображал покорность, рабское отно­шение, даже унижение... Из истории мы знаем, что этот обычай был даже во вре­мена Владимира и то, что дочь полоцкого князя не захотела его разуть». На сле­дующий день молодая жена должна была предложить всем гостям, начиная со свек­ра и свекрови, помыть руки, и поливать им воду из ковша. «В этом простом обря­де таится тот смысл, где новобрачная вы­ражает готовность на покорность, услуги и смирение не только перед мужем, но и перед всеми его родственниками».

Однако главную роль в жизни об­щества играют не столько обряды и ри­туалы, имеющие символический смысл, сколько культурные нормы, прямо и не­посредственно регулирующие отноше­ния между людьми. Так, упомянутые выше свадебные обряды лишь симво­лически выражают реальные нормы патриархальных семейных отношений, прямо и непосредственно устанавлива­ющие полное подчинение жены мужу.

У русских крестьян общепринятой нормой была «помочь» — взаимопо­мощь, которую крестьянские семьи ока­зывали друг другу при уборке урожая и других делах, требовавших концентра­ции больших трудовых усилий на ко­роткое время. Эта норма была очевид­ным образом обусловлена климатичес­кими особенностями русской природы с ее долгой зимой и сжатыми сроками про­ведения сельскохозяйственных работ. «В русских деревнях и селах есть обы­чай осенние мужские и женские труды обрабатывать сообща или помочами, что имеет ту хорошую сторону, что дела идут успешнее, особенно в тех семействах, где малолюдно, или рабочих сильных и здо­ровых рук очень мало».Помимо жат­вы хлебов, совместно делались полотушки (очистка грядок от сорняков), потрепушка (трепание льна), капустница (рубка капусты). «Помочи» обычно оканчивались угощением. Сходный обы­чай был в Германии и Франции (при сборе и выжимании винограда).

Нормы такого рода имеют под со­бою ясное практическое основание, хотя оно нередко и облекаются в тра­диционные мифологические одежды. Эти нормы фиксируются как народны­ми обычаями и традициями, так и принципами морали, религиозными за­поведями, законодательством.

СОЦИАЛЬНАЯ И ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ ФУНКЦИИ КУЛЬТУРНЫХ НОРМ

Культурные нормы, с одной cтороны, унифицируют поведение людей, обеспечивают единообразие и согласованность их коллективных действий. Следование культурным нормам выступает как необходимое условие организации совместной деятельности и поддержания общественного порядка. В этом состоит социальная функция культурных норм. Совместная жизнь людей была бы невозможна, если бы не существовало норм, регулирующих их взаимоотношения и действия. Даже жизнь стада животных упорядочивается «правилами», которые определяют отношения между входящими в него особями, «обязанности» и «права» вожака, действия в случае опасности и пр. А жизнь коллектива людей несравненно более сложна. Поэтому-то и требуется культура как средство ее надбиологического регулирования.

С другой стороны, культурные нормы представляют собою процедурные правила, способы и программы деятельности, нацеленные на получение желаемого результата. В этом заключается их технологическая функция. Основное значение слова «технология» связано с производством. В этом значении технологией называют организацию работы в какой-либо отрасли производства (например, «технология строительных работ», «химическая технология»). Однако в современном языке это слово приобрело и более широкий смысл: под технологией понимают организацию не только производственной, но и вообще человеческой деятельности. В таком широком смысле здесь и говорится о технологической функции культурных норм: они определяют технологию человеческой деятельности, т. е. что и как надо сделать, чтобы достичь успеха в ком-либо деле, получить конкретный «технический результат» (не только на производстве, в технике, но и в любых других областях – в быту, в науке, в спорте и т.д.).

Функции культурных норм могут различным образом соотноситься меж­ду собой. Существуют культурные нор­мы, несущие только социальную функ­цию (например, такие нормы нравственности, как «золотое правило»: как :хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними). Они ус­танавливают общие правила социаль­но одобряемого поведения, но нетехно­логичны, потому что не указывают кон­кретных способов и процедур, с помощью которых в каждом отдельном случае эти правила должны быть вы­полнены. Другие нормы, наоборот, име­ют лишь технологическую функцию (например, методики решения матема­тических или физических задач, про­изводственно-технические нормы, «сек­реты» профессионального мастерства, а также вообще приемы всякой инди­видуальной деятельности). Они несо­циальны — в том смысле, что опреде­ляют лишь конкретные алгоритмы и программы действий, ведущих к постав­ленной цели, но не определяют ни по­становку самой этой цели, ни ее соци­альную значимость, а потому с их по­мощью могут быть получены как полезные, так и вредные для человека (индивида, социальной группы, обще­ства в целом) результаты.

Случается, что технология норма­тивных процедур и их продукт хотя и прямо преследуют определенную соци­альную цель, но не обладают теми свой­ствами или «техническими параметра­ми», которые от них ожидают. Одна­ко, несмотря на это, символический смысл процедур делает их в социаль­ном плане достаточно эффективными.

На островах Океании, у индейцев Южной Америки, в Новой Гвинее существу­ет обычай кувада, согласно которому муж во время беременности жены должен вмес­те с нею соблюдать ряд табу и предосторож­ностей — не стричь волос, поститься, не поднимать тяжести и т. д., а во время родов жены он ложится в постель и корчится в родовых муках. Считается, что от выполне­ния этих правил зависит здоровье и судьба ребенка. Но хотя фактически описанные действия мужа никак не обеспечивают же­лаемый результат, они в социальном отно­шении приносят пользу: способствуют един­ству супругов, их взаимопониманию, раз­витию родительских чувств у отца, укреплению семьи.

Когда жрецы-авгуры в Древнем Риме, понаблюдавши за полетом птиц или поко­павшись во внутренностях жертвенной овцы, предсказывали исход предстоящего военного сражения, то их операции ничего предсказать на самом деле не могли. Ци­церон писал, что авгуры были просто об­манщиками и не могли удержаться от улыб­ки, когда смотрели друг на друга во время своих гаданий. Но полководцы Древнего Рима обращались к ним накануне битвы и начинали ее, только получив от них благо­приятное предсказание. И это способство­вало победе, поскольку вселяло в воинов уверенность в своих силах.

Возможна и противоположная ситу­ация, когда обусловленная культурны­ми нормами технология дает желаемые «технические» результаты, но в соци­альном отношении приводит к совер­шенно нежелательным, вредным послед­ствиям. С ситуациями такого рода мы постоянно сталкиваемся в процессе раз­вития техники. Сплошь и рядом про­изводятся новинки с прекрасными тех­ническими параметрами, но угрожаю­щие здоровью и благополучию людей (в том числе средства уничтожения — вплоть до ядерного оружия, способного истребить человечество вообще). Чуть ли не каждое техническое достижение при его практическом использовании порождает социальные следствия позитивного, так и негативного характера. Компьютер — замечательное изобретение, но когда его страстным почитателям контакты через модем заменяют все формы живого человеческого общения, это вряд ли можно считать благодетельной для совместной жизни людей.

Социальная и технологическая функции культурных норм сочетаются вместе в единую регулятивную систему, если результат технологических процедур непосредственно служит решению социальной задачи — сплоченению коллектива, упорядочению общественных отношений и т. п.

Например, во многих примитивных сообществах существует обряд инициации, требующий, чтобы подростки накануне совершеннолетия прошли через ряд достаточно тяжелых испытаний, только после которых их признают взрослыми. Испытания у разных народов были разными: удаление от общины для самостоятельной жизни в течение некоторого времени; работы, связанные с большой физической нагрузкой; голодание; лишение сна; мучительные процедуры — выдирание волос, бичевание, обрезание и др.

Нетрудно видеть, что обряд иници­ации непосредственно соединяет вмес­те технологическую и социальную функ­ции: «нормальное» доведение подвер­гаемого испытаниям подростка должно продемонстрировать, с одной стороны, его физическую и духовную зрелость («техническая» задача), а с другой — его способность пользоваться правами и выполнять обязанности полноценно­го члена общины (социальная задача).

В современном обществе, как и в прошлом, социальная функция куль­турных норм часто опирается на сим­волизацию нормативной технологии. Это касается, например, многих тор­жественных ритуалов — государствен­ных (вставание при исполнении госу­дарственного гимна), религиозных (при­частие), воинских (парад) и пр. Их символика служит средством идеологи­ческого воздействия на людей, поддер­жания и укрепления патриотизма, об­щественного долга, дисциплины.

ОБЩЕКУЛЬТУРНЫЕ, ГРУППОВЫЕ И РОЛЕВЫЕ НОРМЫ

Множество культурных норм подраз­деляется на три основных слоя: одни распространяются на всех членов обще­ства (общекультурные нормы); другие регулируют поведение представителей какой-либо группы людей, составляю­щей лишь часть общества (групповые нормы); третьи предписывают, как дол­жен вести себя человек в соответствии с выполняемой им социальной ролью (ролевые нормы).

К общекультурным нормам относят­ся правила поведения в публичных ме­стах — на улице, в городском транс­порте, в магазине, в театре, правила общепринятой вежливости, граждан­ские права и обязанности, устанавли­ваемые законом, и т. д. Многие из об­щекультурных норм являются специ­фичными для определенной культуры и могут казаться представителям дру­гих культур странными. Это касается национальных особенностей питания, семейного обихода, праздничных за­столий, свадебных ритуалов и пр.

Европейцев долгое время шокиро­вала манера американцев прилюдно си­деть, кладя ноги на стол. Японцы же смущаются, увидев, как в Европе люди целуются на улице. Иностранцев, при­езжающих в Россию, часто поражает беспечность, с которой пешеходы на­рушают правила перехода улицы. А рус­ские, возвращаясь из Германии, с удив­лением рассказывают о том, как жите­ли немецких городов выставляют прекрасную, но не нужную им быто­вую технику и другие вещи, чтобы их мог бесплатно взять кто хочет, или о том, как они бережно раскладывают выбрасываемый мусор по «сортам»: пи­щевые отходы отдельно, консервные банки отдельно, бутылки отдельно.

Социолог Я. Робертсон замечает: «американцы едят устриц, но не улиток. Французы едят улиток, но не кузнечиков. Зулусы едят кузнечиков, но не рыбу. Ев­реи едят рыбу, но не свинину. Индийцы едят свинину, но не говядину. Русские едят говядину, но не змей. Китайцы едят змей, но не людей. Жители Новой Гвинеи из пле­мени жале считают людей деликатесом». Приводя эту цитату, Д. Майерс в сво­ей книге «Социальная психология» продол­жает: «Диапазон обычаев одеваться не ме­нее широк. Если бы вы были ортодоксаль­ной мусульманкой, вы бы прятали под одеждой все тело и даже лицо, а иное по­ведение считали бы неприличным. Если бы вы были жительницей Северной Америки, вы открывали бы лицо, руки и ноги, но при­крыли бы одеждой грудь и область таза, иначе ваше поведение сочли бы неприлич­ным. Наконец, если бы вы были женщи­ной из племени тасадай на Филиппинах, вы весь день ходили бы обнаженной и счи­тали бы неприличным поступать как-то иначе».

Однако среди общекультурных норм есть немало таких, которые оди­наковы для всех или почти всех куль­тур. Они настолько привычны, что мы даже не замечаем, как соблюдаем их и рассчитываем на то, что другие тоже им следуют. Это, например, нормы вза­имности, в соответствии с которыми мы ожидаем от людей, знакомых или незнакомых, скорее помощи, чем вре­да; нормы социальной ответственно­сти, предполагающие, что люди бу­дут оказывать помощь тем, кто от них зависит. Во всех культурах, как пра­вило, мужчины предпочитают женить­ся на женщинах ниже их ростом, а женщины желают, чтобы их мужья были по росту выше них. Можно по-разному объяснять происхождение этой нормы, но она почти одинаково действует в различных странах: лишь в 1 из 700 браков рост мужа меньше, чем жены. Повсюду более или менее сходны стереотипы мужского и жен­ского поведения. У всех народов отцы подбрасывают своих сыновей вверх, покупают им игрушечные пистолеты и автомобили, хвалят за смелость и мужество, а с девочками обращаются более мягко, дарят им куклы и игру­шечные сервизы, подчеркивают их кра­соту и женственность. Уважительное отношение к родителям, к старшим по возрасту и общественному положе­нию, забота о детях, любовь к Роди­не, — это всё нормы универсальные, действующие во всякой культуре. В наше время складываются и меж­дународные, межкультурные нормы, например, правила проведения всемир­ных спортивных олимпиад и чемпио­натов, пользования сетью Интернета, участия в международных мероприя­тиях типа конкурсов, конференций, выставок.

Групповые нормы отличаются боль­шим разнообразием. Они могут быть как стандартами поведения, характер­ными для некоторого класса, социаль­ного слоя или социальной группы, так и особыми правилами, которые уста­навливают для себя какие-то отдель­ные группировки, компании, сообще­ства и организации.

Примерами групповых норм перво­го вида могут служить «кодексы дворян­ской чести», правила светского этикета, принятого в «высшем обществе», уставные формы обращения военнослужащих друг к Другу. Нормы второго вида — это, на­пример, нравы, сложившиеся в кругу бо­лельщиков футбольной команды, посети­телей дискотеки, поклонников эстрадной звезды; обычаи, установившиеся в какой-то организации (фирме, клубе, доброволь­ном обществе); традиции какого-либо учеб­ного заведения; принятая в какой-то ком­пании друзей манера подшучивать друг над другом.

Бывает, что групповые нормы всту­пают в противоречие с нормами обще­культурными или нормами более ши­рокой группы.

Однажды я столкнулся с тем, что в одной из студенческих групп лучшие по ус­певаемости студенты подвергались осмея­нию и преследованию: в этой группе полу­чили господство несовместимые с самой целью пребывания в вузе нормы отноше­ния к учебе. Как-то один студент-африканец после первых дней учебы с явным недоумением просил меня объяснить, почему русские студенты на занятиях и экзаменах подска­зывают друг другу и списывают друг у друга: «Ведь они же не получат знаний!». Оказалось, что в его стране это не приня­то.

Разнообразные социальные роли в жизни, как и роли в театральной пье­се, взаимосвязаны. Поэтому если из­меняются нормы поведения, характер­ные для какой-то одной социальной роли, то это вызывает соответствую­щие изменения и в других ролях.

Американские социологи, исследуя, как изменялись нормы гендерной роли женщин во второй половине XX в., обна­ружили, что в 1930-х гг. лишь один из пяти американцев одобрял работу вне дома, если муж способен содержать семью, а в 1990-х — почти 90% одобряли; число женщин, пред­почитающих быть домохозяйками, только за 7 лет (1975-1982) уменьшилось на 1/3. И соответственно изменилось тендерное по­ведение американских мужчин: с 1965 г. по 1985 г. доля выполняемой ими домаш­ней работы выросла более чем вдвое — с 15% до 33%. То же можно наблюдать в дру­гих странах. В Японии вовлечение женщин в производство встречает одобрение значи­тельно меньше, чем в Швеции, и там муж домашними делами занимается в среднем только 4 часа в неделю, тогда как в Шве­ции — 18. Таким образом, с изменением тендерных норм поведения женщин изме­няются и тендерные нормы поведения муж­чин, И чем больше одобряется работа жен­щины вне дома, тем более «нормальным» становится выполнение мужчинами домаш­них обязанностей, ранее традиционно счи­тавшихся чисто женскими.

Поскольку культура, обязывает каждого человека следовать определен­ным ролевым нормам, постольку мы, зная, в какой роли выступает человек, вправе ожидать от него действий, соот­ветствующих этой роли. Если же разли­чия между ролевыми нормами сглажи­ваются, то поведение людей становится менее предсказуемым. Так, в современ­ном обществе растет феминистское дви­жение, выступающее с требованиями полностью уравнять возможности жен­щин и мужчин как в пользовании со­циальными правами и свободами, так и в области гендерных норм. Многие социологи и культурологи отмечают, что в наше время все чаще женщины ведут себя так, как раньше полага­лось только мужчинам, а мужчины, наоборот, воспринимают женские нор­мы. Никого ныне не удивляет, ска­жем, то, что женщины носят брюки и делают мужские прически (а на эстра­де появляются и певицы с бритыми наголо головами), тогда как мужчи­ны украшают себя ожерельями и от­ращивают длинные волосы. Происхо­дит ломка «двойного морального стан­дарта», традиционно предписывавшего различные нормы поведения мужчинам и женщинам в сфере сексуальных от­ношений. Исчезает прежняя разница между «мужскими» и «женскими» профессиями.