Фототерапия

Литература

Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. М.: Медицина, 1989. Копытин А.И. Работа с психиатрическими пациентами на базе днев­ ного стационара психоневрологического диспансера // Практикум

по арт-терапии / Под ред. А.И. Копытина. СПб.: Питер, 2001. Копытин А.И. Теория и практика арт-терапии. СПб.: Питер, 2002. Копытин А.И. Тренинг по фототерапии. СПб.: Речь, 2003.

Льюис С. Арт-терапия как элемент общинной психиатрической реабили­ тации // Практикум по арт-терапии / Под ред. А.И. Копытина. СПб.: Питер, 2001.

Мартин Р. Наблюдение и рефлексия: возвращение взгляда, отреагирование воспоминаний и представление будущего посредством фотогра­ фии // Арт-терапия в эпоху постмодерна / Под ред. А.И. Копытина. СПб.: Речь-Семантика, 2002.

Сильвер Р., Копытин А.И. Рисуночный тест Сильвер: методическое пособие. СПб.: Иматон, 2002.

American Art Therapy Association Newsletter. 1998. 31. 4.

British Association of Art Therapists. Artists and Art Therapists: A Brief Description of Their Roles Within Hospitals, Clinics, Special Schools and The Community. London: ВAAT, 1989.

Е.Р. Ашастина

Работа с образом дома: фотография в психотерапии женщин

Интерес к образу Дома и исследованию его терапевтических возможно­ стей возник у меня давно. Я понимаю, что тема образа Дома, как и всякая глобальная проблема, крайне сложна для изучения. Так что данную статью я рассматриваю скорее как первый шаг в рассмотрении этой темы, нежели как полностью завершенное исследование. Однако даже первая попытка дает более чем достаточные основания считать образ Дома одним из наиболее ресурсных1 образов.

Представляется достаточно очевидным, что обыденные значения понятия «дом» являются достаточно поверхностными производными от некоего глубинного, сущностного, может быть, даже архетипического смысла, который в толковых словарях никак не определен и который наиболее интересен для меня в связи с моими попытками найти истоки терапевтического потенциала, кроющегося в образе Дома.

Любопытную информацию можно, в частности, обнаружить в раз­ личных энциклопедиях и словарях символов, авторы которых, собст­ венно говоря, и занимаются исследованием сущностных основ различных вещей и явлений. В «Энциклопедии символов, знаков, эмблем» (1999) в статье «Дом», написанной В. Куклевым и Д. Гайдуком, можно прочитать следующее:

Дом, как и город — чрезвычайно емкий космический символ. С одной стороны, дом строится как уменьшенная модель вселенной; с другой стороны, с «пятиоконным домом» или «семивратным градом» иногда сравнивают человеческое тело, обладающее пятью чувствами и семью отверстиями (с. 159).

Обращает на себя внимание ряд моментов. Во-первых, рассматривая образ Дома, мы сразу же попадаем в мир символов, то есть на иной уровень восприятия реальности. Во-вторых, согласно этому описанию, Дом предстает не обычным, а системным символом, поскольку одновре­ менно содержит в себе выходы в макросистему «Космос» и микросистему «Тело». Любопытно, что аналогичная идея образа Дома лежит в основе современных экологических представлений.

Далее читаем:

И дом, и двор, и город символизируют освоенное, покоренное, «одомаш­ ненное» пространство, где человек находится в безопасности. Это место, где мы родились и куда мы возвращаемся из любых странствий (там же, с. 159).

Здесь очень важна идея безопасности, которая затрагивает тему базовых человеческих потребностей. И сразу же встает вопрос: «А каж­ дый ли дом обеспечивает эту безопасность?» Еще один важный момент — это понятие «места». От того, есть ли у человека свое собственное место в доме, во многом зависит, будет ли этот дом для него настоящим или только суррогатным домом.

На сложной символике дома построен тест «Дом — Дерево — Человек» (Романова, Потемкина, 1992) и определенные направления психотерапевтической работы, в частности, представленные в книге В. Стюарта «Работа с образами и символами в психологическом консуль­ тировании» (Стюарт, 2000).

Далее:

...богатая символика дома обладает внутренним единством и непротиво­ речивостью. Дом — защищенное место, центр родовой вселенной, прирученный Космос. Но существуют и дома, которые не являются Домом; «ложность» этих домов подчеркивается различными эпитетами. Таковы «желтый дом» (иначе называемый «домом скорби»), «казенный дом» и, наконец, «вечный дом» из четырех досок — место упокоения и забвения (Энциклопедия... 1999, с. 160).

Тут мы подходим к теме, наиболее актуальной для психотерапии: к тому, что существуют дома ложные и суррогатные. И хотя здесь не рас­ сматриваются основания и критерии, по которым дома можно опреде­ лить как настоящие и ложные, сама постановка этой темы представляется весьма значимой.

Весьма любопытны иллюстрации, сопровождающие цитируемую статью, например, работа Джинни Рафнер «Самоуверенный дом»:

«Разрушение домашнего космоса в современном искусстве» (там же, с. 159). В ней затрагивается тема разрушения внутреннего мира, что сразу же направляет нас в область психотерапии.

В «Энциклопедии символов» Е.Я. Шейниной в разделе «Жилище» читаем:

Ж и л и щ е — место жизни человека, место, где он рождается, растет, обзаводится семьей и потомством, творит и уходит в мир предков. Из жилища человек отправляется активно действовать: добывать пищу, находить жену, осваивать мир, поэтому жилище связывалось с материн­ ским началом. Это кров. Укрытие, место покоя и порядка. Ж и л и щ е как центр человеческой вселенной осознается почти повсеместно. Но в зави­ симости от образа жизни и места на земном шаре оно имело большую или меньшую значимость для человека.

Дом как закрытое место символизировал женщину и был местом жен­ щины (в отличие от поля — мужского, открытого пространства). Каждая часть в доме осмысливалась в понятиях человеческого микрокосма. Наиболее сакральным местом был центр дома. Им считался очаг, печь. Дом во многих культурах делился на мужскую и женскую половины. Как правило, левая половина была женской, что соответствует, по дан­ ным современной психологии, ее (женщины) психофизиологической чувственной доминанте (Шейнина, 2001, с. 208-209).

К сожалению,

«Женщины сегодня редко имеют комнату только для себя одной; у не­ многих есть собственное, "свое" место в квартире. В некоторых домах есть гладильная или швейная комнаты размером с кладовую, да и то для того, чтобы женщина могла нормально обслуживать всю семью без ущерба для интерьера дома: кому понравится, если везде будут разбро­ саны, к примеру, лоскуты ткани или приготовленные для глажения рубашки? Ж е н щ и н ы приучены рассматривать свою квартиру или дом как свой, тем самым отвечая за порядок, чистоту и уют, но это не имеет ничего общего с п о н я т и е м персонального, личного пространства. Женщины вынуждены приспосабливаться ко всем членам семьи с их потребностями и интересами. Подруга может заглянуть на чашечку кофе, но она должна исчезнуть, как только появится муж. Книги можно читать, пока кто-нибудь не включит телевизор. С телефоном женщина должна уйти в коридор, чтобы не мешать никому своим длинным разговором» (Эрхардт, 2002, с. 154-155).

Об этом же пишет Кларисса Пинкола Эстес, когда утверждает, что каждой женщине нужно периодически уходить из своего реального дома для того, чтобы вернуться в дом своей души (Эстес, 2001).

Вместе с тем существуют публикации, в которых рассматривается целительная сила Дома и вся работа с человеческой психикой строится на этом основании: «Настоящий дом — это то место, которое подпитывает нас на каждом уровне... Дом, имеющий сердце, обнимает нас, когда мы входим в дверь. Мы почти ощущаем, как он обволакивает нас своей цели­ тельной силой» (Эдвардз, 2001,с. 300). «Очищая дом от хлама — продол­ жает Дж. Эдвардз — мы одновременно производим символическую чистку нашей психики» (там же, с. 304).

На этом же принципе построена психотерапия средой, применяемая в хосписах и описанная А.В. Гнездиловым:

«Когда мы оцениваем состояние пациента, мы должны помнить, что че­ ловек — это не только его тело, но и весь его психический мир, и, прежде всего, связь с понятием "дом". Дом — это та среда (социальная, бытовая, психологическая), которая окружает нас, это не только стены квартиры, дом —- это в первую очередь близкие, родные, это и любимые предметы,

иживотные — словом, все, что окружает человека, создает его "я". Обычно, когда человек попадает в больницу, он лишается дома: он лиша­ ется обычной жизни, своих близких, которых может видеть только в определенные часы, лишен и привычно окружающих его предметов, — здесь он подчинен режиму государственного учреждения. Словом, в больнице происходит депривация дома. В противоположность этому, хоспис ставит задачей создание дома в своих стенах — дома, в котором человек чувствовал бы себя защищенным.

В хосписе происходит возвращение пациенту утраченного «дома», ибо нередко в условиях малогабаритных квартир, в условиях коммуналок

итрудных взаимоотношений в семье человек, имея крышу над головой, бывает давно уж лишен дома как такового» (Гнездилов, 2002, с. 82).

Об этом же, во многом сакральном значении дома для физического и эмоционального благополучия человека пишет М.В. Осорина в книге «Секретный мир детей в пространстве мира взрослых»:

«Понятие "дом" для человека имеет много смыслов, слитых воедино

иэмоционально окрашенных. Это и кров, убежище, защита от непогоды

инапастей внешнего мира, здесь можно укрыться, спрятаться, отгоро­ диться: "Мой дом — моя крепость". Это и место жительства, официаль­ ный адрес, где человека можно найти, куда можно писать письма, —

точка в пространстве социального мира, где он обретается. Это и символ жизни семьи, теплого домашнего очага — грустно, когда дом пуст, когда тебя никто не ждет; тяжко быть бездомным сиротой. Дом воплощает также идею интимного, личностного пространства, обиталища человеческого "я". Вернуться домой — это вернуться к себе» (Осорина, 2000, с. 31-32).

В результате интеграции всех изложенных выше идей у меня возник­ ла следующая гипотеза. Я исхожу из того, что Дом — это необычайно ресурсный феномен человеческой жизни. И когда человек находится в мире со своим Домом, когда он пользуется этим ресурсом, когда он относится к нему как к священному источнику — тогда и в жизни он может добиться многого. Но ресурсом этим люди пользуются далеко не всегда, может быть потому, что имеют об этом очень скудное представление,

аможет быть и потому, что не знают, как к этому источнику подступиться.

Ядумаю, что, если рассматривать реальный дом каждого конкретного

человека в качестве целостного произведения искусства (например, тотальной инсталляции2, если пользоваться современным художествен­ ным языком), автором которого он является, то можно постепенно сфор­ мировать у этого человека активное, ответственное и творческое отноше­ ние к своему Дому, а значит, к себе самому и к своей жизни в целом.

Все виденные мной дома очень условно можно разделить на три группы:

-дома, в которых человеческие проблемы экстериоризированы, а сами дома закрыты;

-дома, где проблемы спрятаны внутрь и прячутся даже от самого вла­ дельца дома, но внешне дома претендуют на благополучие (противо­ поставление «быть» и «казаться»), это дома демонстративно открытые;

-дома более или менее гармоничные, сочетающие высокий уровень открытости с достаточно ярким выражением самости.

Внастоящее время меня интересуют дома с экстериоризированными проблемами. Дело в том, что именно такие дома у многих моих знакомых, да и я сама страдаю тем же. Я поняла, что это может быть отражением некой общей проблемы, прочитав книгу А. Щеголева «Ложная женщина»

2 Инсталляция — художественно организованное пространство, жанр современного изобразительного искусства, связанный с созданием целостной, художественно организованной среды; нередко это делается путем привнесения в среду каких-либо объектов и выстраивания между ними определенных смысловых связей.

В центре экологической метакритики оказываются категории эстети­ ческого идеала, эстетической ценности, гармонии, связанные с эмпири­ ческим описанием, интерпретацией и оценкой эстетических феноменов в окружающей среде» (Маньковская, 2000, с. 237-238).

И далее:

«Большинство экологически ориентированных эстетиков настаивает на необходимости формирования активного эстетического отношения

кприроде, выступающего высшей ступенью практического отношения

кней» (там же, с. 246-247).

Таким же образом можно описать жизнь человека в собственном доме.

«Любой объект окружающей среды может получить статус эстетиче­ ского, если наблюдатель обладает эстетическим опытом... Все, что видит глаз, может быть таким объектом — решающее значение здесь имеет выбор наблюдателя, специфика его восприятия и способ наблюдения. Глаз смотрящего на окружающую среду подобен объективу фотоаппа­ рата» (там же, с. 249).

В настоящее время распространен взгляд на экологическую эстетику как на часть философии окружающей среды. Другой отраслью исследо­ вания этой новой науки является экологическая психология, предмет которой — «характер восприятия и освоения человеком окружающего мира» (там же, с. 252).

«Ландшафтный тип восприятия особенно характерен для фотографии, где субъективный взгляд на природу (читай: "окружающую среду" — ЕЛ.) как на произведение искусства подчеркивается рамкой, ракурсом, отбором материала» (там же, с. 260).

Описание и восприятие окружающей среды — созидательная, позитив­ ная творческая деятельность, которая активно используется в моей тера­ певтической программе. Весьма показательно то, что К.П. Эстес в своей книге «Бегущая с волками» тоже пользуется экологическими понятиями и, в частности, вводит понятие «экология женщины» (Эстес, 2001).

Вполне естественным и закономерным представляется использова­ ние идей экоэстетики в области арт-терапии. В сборнике «Арт-терапия в эпоху постмодерна», в частности, написано следующее:

«К сформировавшимся в последние годы инновационным направле­ ниям арт-терапии можно отнести... феминистский подход, а в более