Дефиниция письма

Если неискушенного человека попросить дать определение письма, он, скорее всего, ответит примерно так: «Да нет ничего проще. Всякий ребенок знает, что это один из трех предметов, которым учат с первого класса, а выражение «азбучная истина» обозначает элементарнейшие познания по любому вопросу». Од­нако дело обстоит не так просто.

Письмо восходит к тем временам, когда человек учился пере­давать свои мысли и чувства при помощи зримых знаков, понят­ных не только ему самому, но также и другим людям, более или менее осведомленным о той конкретной системе, в которую входят эти знаки. Первоначально рисунки служили в качестве зримого вы­ражения мыслей человека, причем эта рисуночная форма была в значительной мере независима от речи, выражавшей мысли в слы­шимой форме. Связь между письмом и речью была на ранних ступе­нях письма весьма слабой <...>. Всякое послание имело только один смысл и могло быть интерпретировано читателем только одним оп­ределенным образом, но «прочесть», то есть выразить его словами, можно было по-разному и даже на разных языках.

В дальнейшем систематическое осуществление так называемой «фонетизации» дало человеку возможность выражать свои мысли в формах, которые соответствовали определенным категориям речи. С этого момента письмо постепенно утрачивает характер незави­симого средства выражения мыслей и превращается в инструмент речи, в средство, при помощи которого определенные формы речи могли быть запечатлены в устойчивом виде. <...>

Если мы согласны считать, что паровая машина началась с Уатта, то должны быть готовы допустить, что и письмо началось лишь тогда, когда человек научился с его помощью передавать понятия в языковом выражении. А потому мы готовы были бы при­знать, что письмо, как и полагают некоторые лингвисты, является именно приемом фиксации речи и что все ступени, на которых пись­мо не служит этой цели, не что иное, как подходы к письму, а не письмо в подлинном смысле слова. Однако такого рода ограниче­ние, вводимое в определение письма, не может считаться приемле­мым, так как оно не учитывает того факта, что обе ступени имеют одну общую цель: служить средством взаимной коммуникации людей при помощи зримых условных знаков. Далее, совершенно невозможно сваливать в одну кучу все древние или примитивные письменности и рассматривать их как находящиеся на одинаково низком уровне развития. Хотя все древние письменности непри­годны для адекватной передачи речи, некоторые из них, как, на­пример, письменности майя и ацтеков, достигли такого уровня систематизации и такой степени условности, которые в какой-то мере позволяют сравнивать их со вполне развитыми письменнос­тями, такими, как шумерская и египетская.

Так все же, что такое письмо? Письмо — это система взаимной коммуникации людей при помощи условно применяемых зримых зна­ков. Однако из сказанного выше совершенно очевидно, что пер­вобытные люди понимали под письмом совершенно не то, что понимаем мы. Вопрос о том, что лежит в основе письма — слова или понятия, — тот же, что и вопрос, который лежит в основе проблемы взаимной коммуникации людей вообще <...>.

У первобытных индоевропейцев, семитов и индейцев потреб­ность в письме удовлетворялась простым рисунком или рядом ри­сунков, которые обычно не имели отчетливой связи с каким-либо языковым формообразованием. Так как рисунки понятны сами по себе, нет необходимости, чтобы они соответствовали какому-либо знаку разговорного языка. Это и есть то, что мы называем прими­тивной семасиографией.

Для нас, кто бы мы ни были — дилетанты или ученые, — письмо является письменным языком. Спросите прохожего на ули­це, и он ответит вам так не колеблясь. <...> В своем мнении они могут опираться на авторитет Аристотеля, который много веков тому назад в первой главе трактата «Об истолковании» сказал: «Итак, то, что в звукосочетаниях, — это знаки представлений в душе, а письмена — знаки того, что в звукосочетаниях».*

* Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1978. Т. 2. С. 93. — Прим. сост.

Я целиком согласен с лингвистами, которые полагают, что собственно письмо превратилось в способ выражения языковых элементов при помощи зримых знаков. Возьмем, например, сле­дующее предложение: «Mr. Theodore Foxe, age 70, died to-day at the Grand Xing Station». «Мистер Теодор Фокс, семидесяти лет, скон­чался сегодня в госпитале Гранд-Кроссинг». Хотя английское пись­мо, подобно латинскому, считается алфавитным, совершенно оче­видно, что запись приведенного предложения чисто алфавитной не является. Помимо таких букв, как е, о, d, выражающих соответ­ствующие им отдельные звуки, мы имеем здесь диграмму th для спиранта θ, букву х для двух согласных ks, словесный знак 70 для слова «семьдесят» и, наконец, символ ребусного типа Х в сочета­нии с алфавитным написанием ing для слова Crossing. Хотя письмо в данном случае представляется несистематичным, тем не менее каждый знак или сочетание знаков имеет здесь свое звуковое соот­ветствие в устной речи. Абсурдно рассматривать написание «70» в отличие от фонографического написания «died» как идеограмму, хотя филологи обычно делают это, исходя лишь из того, что такое написание содержит столь разные значения, как «семь, ноль, семь­десят, семидесятый» и т.д. На самом деле оба написания и «70», и «died», в равной мере ассоциируются с соответствующими им сло­вами «seventy» и «died» и вызывают представление соответственно о числе и о смерти. Тот факт, что написание «70»— логографическое, а «died»—алфавитное, представляет собой случайный выбор одной из возможностей письма и не должен удивлять нас больше, чем встречающиеся различия в написании других слов, например «Mister» или «Mr.», «compare» или «cf.», «and» или «&». Во всех при­веденных случаях в равной мере наблюдается условное употребле­ние определенных знаков для определенных форм речи.

Если под «языковыми элементами» понимать отрезки предло­жения, слова, слоги, отдельные звуки и просодические призна­ки, то окажется, что предложение, рассмотренное выше, содер­жит исключительно знаки для слов, отдельных звуков и просоди­ческих признаков. Фразеограммы, или знаки для отрезков предложений, в обычных письменностях встречаются редко, но они составляют существенную часть всех стенографических систем. Слоговые знаки, само собой разумеется, характерны для слоговых письменностей. Из числа просодических признаков, таких, как количество (или долгота), акцент (или ударение), тон и паузы, только последние отчасти бывают выражены словоделением, а так­же знаками препинания в виде запятых. Обычно письмо не пере­дает сколько-нибудь адекватно просодические признаки. Напри­мер, в таком предложении, как «Вы идете домой?», вопрос выра­жен при помощи вопросительного знака, однако определение того, к какому слову этот вопрос относится, к первому, второму или третьему — оставляется на усмотрение читателя. В отличие от этого в научной транслитерации для передачи просодических признаков часто применяются специальные знаки. Таковы различные диак­ритические значки или цифровые индексы. Например, в написа­нии dēmos (греч.) обозначены количество и ударение, а в написа­нии ku₃ (шумерск.) обозначен тон. Исчерпывающим образом тон и его повышение и понижение фиксируются только в системе нотной записи. На рис. 2 приводятся в виде таблицы различные способы написания языковых элементов. <...>

Письмо никогда не может рассматриваться как точный экви­валент устной формы языка. Такое идеальное соответствие, при котором одна речевая единица выражалась бы одним знаком, а один знак выражал бы только одну речевую единицу, так и не смогло быть достигнуто письмом. Даже алфавитное письмо, наи­более развитая из всех форма письма, изобилует проявлениями непоследовательности в передаче отношений между знаком и зву­ком. <...>

	Письменный знак	Система знаков
Отдельный звук (фонема)	Буква, или алфавитный знак	Алфавит, или алфавитное письмо, или буквенное письмо
Слог	Силлабограмма, или силлабический знак, или слоговой знак	Силлабография, или силла­ бическое письмо, или слоговое письмо
Слово	Логограмма, или словесный знак	Логография, или словесное письмо
[Фраза	Фразеограмма, или фразовый знак	Фразеография, или фразо­ вое письмо]
[Просодический признак	Просодический знак	Просодическое письмо]

Рис. 2. Способы написания языковых элементов.

При всем при том общая констатация того факта, что соб­ственно письмо выражает речь, не означает, что оно не выражает ничего, кроме речи. Любое письмо, даже наиболее развитое фоне­тическое письмо, изобилует формами, которые, будучи прочита­ны вслух, двусмысленны и легко могут быть поняты неправильно. Существование так называемых «визуальных морфем», то есть форм, которые передают значение только на письме, показывает, что письмо может иногда функционировать в качестве средства ком­муникации отдельно от речи и в дополнение к ней. Из множества примеров визуальных морфем в английском приведем следующие <...> случаи такого различения значений, выраженного написани­ем слов: check-cheque («препятствие» — «чек»), controller— comptroller («контроллер; контрольный механизм» — «финансовый контро­лер; инспектор»), compliment— complement («комплимент» — «ком­племент»). <...>

В современном употреблении иногда встречаются знаки, не имеющие точных общепринятых речевых соответствий. Например, стрелка, использованная в качестве символа, может иметь разные значения, зависящие от ситуации. В качестве придорожного знака она может значить «следуйте в направлении, указываемом стрел­кой», а у входа в погреб означает «вход здесь». Примеры такой символики имеют множество параллелей на семасиографической ступени письма, когда знаки подразумевают именно значения, а не слова или звуки. Символика такого рода находится за предела­ми нормальной системы письма. Как часть фонетической системы письма знак стрелки с течением времени должен приобрести одно или два недвусмысленных речевых значения вроде «идти (туда-то), следовать» и т.п. <...>

За пределами нашей фонетической системы знаков находятся также условные обозначения, употребляемые в математике, логи­ке и некоторых других науках. Хотя в написании такой математи­ческой формулы, как

каждый знак имеет или может иметь точное соответствие в речи, значение здесь передается суммой знаков, порядок и форма которых не следуют принятым нормам обычного фонетического письма.

Значение может иногда передаваться на письме не только при помощи условной формы знаков, но также и посредством различных вспомогательных способов, опирающихся на описательные приемы, цвет, позицию и контекст ситуации.

Наиболее древние восточные системы письма, а именно месопотамская, египетская и др., будучи полностью фонетическими, употребляют условные знаки с определенным словесным или слоговым значением. Однако даже в некоторых из подобных полнос­тью фонетических письменностей значение выражается иногда не условными знаками, а изображениями сцен, выполненными при помощи описательно-изобразительного приема. <...> Так, в еги­петском тексте, описывающем победы Рамзеса II над вражескими странами, почетный титул фараона «Тот, кто подчиняет чужие народы» не выписан отдельными иероглифами, а дан в виде сце­ны, изображающей фараона, который связывает чужеземного царя веревками. В другом тексте формула «жертвоприношение, которое приносит царь» выражена рисунком, изображающим царя, кото­рый держит циновку с лежащим на ней караваем хлеба. Значение этих двух сцен передается в форме, хорошо известной нам по ран­нему периоду египетского письма <...>.

Роль цвета в нашем современном письме как будто несуще­ственна, хотя разные цвета и употребляются иногда с целью более отчетливой дифференциации значений, например в таблицах; все же как в печати, так и в письме от руки нормальным является преобладание черного или темного цвета. В прежние времена, ког­да все писалось от руки, дифференциация цветов встречалась чаще. Как в древних мексиканских рукописях, так и в более поздних руко­писях индейцев часто встречается окраска знаков. У индейцев чероки белый цвет употребляется для обозначения мира или счастья, черный — для обозначения смерти, красный — успеха и торжества, синий — поражения и беды. Следует еще упомянуть Полихромную Библию, в которой при помощи цвета обозначены разные источни­ки текста, а также современные пазиграфические системы* <...>, использующие цвет для дифференциации значения. За пределами письма разные цвета используются на картах и при татуировке. И система кипу пользовалась при передаче данных учетного харак­тера вывязыванием узлов на шнурах разного цвета. Именно разли­чия в цвете чаще всего лежат в основе использования цветов и камней для передачи определенного рода сообщений.

* Пазиграфия — универсальное символическое письмо: выражение мысли зна­ками, понятными многим народам (например, музыкальные ноты, арабские циф­ры). — Прим. сост.

Значение может иногда передаваться приемом, в основе кото­рого лежит так называемый «принцип позиции», или «принцип позиционного значения». Известно, насколько этот принцип ва­жен в математике, например в написаниях «32» и «3²». В то время как сами по себе приведенные цифры значат «три» и «два», подра­зумеваемое значение выражено здесь постановкой знаков в опре­деленную условную позицию по отношению друг к другу. <...>

Рука об руку с принципом позиции действует принцип кон­текста ситуаций, если воспользоваться термином, который упот­ребляет Б. Малиновский в своей работе, посвященной изучению проблемы значения в примитивных языках. Так, вопрос «Где перо?» обычно бывает вполне понятен слушателю, несмотря на то, что слово «перо» может иметь такие разные значения, как «орудие письма», «птичье перо» и—в воровском жаргоне — даже «нож»; происходит это по той простой причине, что вопрос задается в определенных условиях, которые обеспечивают однозначность понимания. Таким же образом из контекста без труда выясняется, что сокращение PG в работе, посвященной германской армии, значит Panzergrenadier «рядовой мотопехоты», в университетском употреблении — postgraduate «аспирант». Принцип контекста ситу­ации находит применение также и в других знаковых системах, например в системах, связанных с жестами: так, изображение че­ловека, указывающего пальцем на дверь, может в одних ситуациях значить «выход!», а в других просто «там» или «в этом направле­нии». Значение контекста ситуации хорошо прослеживается в со­временных карикатурах: политическая карикатура, опубликованная каких-нибудь пятьдесят лет тому назад, почти недоступна понима­нию молодого человека, незнакомого с ситуацией и условиями, которые послужили поводом для ее создания.