2. Биологическое в социальном

Животные осуществляют свое «право» на место в физичес­ком пространстве физической силой: зубами, когтями, клыка­ми, копытами. Может быть, • во всех и всяческих драках меж­ду людьми главным стимулом являются потребности биологи­ческие? Исключая, разумеется, спорт, дуэли по правилам и боевые операции дистанционным оружием. Может быть, вме­шательство в биологические потребности социальных, роль и давление последних наиболее ярко выступают в отличиях, су­ществующих между дуэлью по правилам и дракой без правил? Показательным примером представляется мне дуэль Базарова с П.ГГ. Кирсановым в романе Тургенева «Отцы и дети».

Если в борьбе за справедливое решение какого-то вопроса или за определенное место в человеческом обществе дело дошло до физической драки, то это значит, что некоторая сложная социальная потребность предельно конкретизирова­лась - упростилась, при этом скрывавшаяся в ней биологи­ческая потребность в овладении новым физическим простран­ством (или охрана освоенного ранее пространства) вышла на первый план. Может быть, субъект и сам не подозревал ее присутствия, а теперь не отдает себе отчета в том, что имен­но она довела его до драки.

Физическая драка есть отказ от логической аргументации, которая подразумевает всегда существование обобщенных представлений о праве и справедливости. В драке обнажается пренебрежение к любой аргументации вообще. Достаточным основанием служит ей ощущаемая биологическая потребность, средством ее удовлетворения - наличная физическая сила.

Поэтому чем больше в данное время в данной обществен­ной среде драк - за предметы потребления и производства, за место в пространстве, за удовлетворение своих половых по­требностей, за охрану родственных или этнических связей, тем, значит, большую роль в нем играют потребности биоло­гические. Они занимают тем больше места среди других чело­веческих потребностей, чем труднее идет процесс их удовлет­ворения.

Поэтому постоянная нужда, бедность, страх за жизнь свою и своих близких - все это повышает цену средствам физичес­кого существования, обостряет биологические потребности и оттесняет потребности социальные. И наоборот: по мере роста материального благосостояния и обеспеченности удовлетворе­ния биологических потребностей они все яснее постепенно от­ходят, уступая место потребностям вышестоящим.

Но, достигнув чрезвычайной остроты, биологические по­требности трансформируются практически в самую беспощад­ную социальную борьбу: люди, лишенные возможности физи­чески существовать, объединяются на борьбу с теми, кто эти­ми возможностями располагает в избытке. Ее острота, жесто­кость, беспощадность, пренебрежение в ней к логической ар­гументации объясняются давлением неудовлетворенных биоло­гических потребностей. По мере их удовлетворения борьба упорядочивается, очеловечивается - делается все более борь­бой «по правилам». «Война - порождение нищеты и тщесла­вия», - сказал Ле Корбюзье (цит. по 97, стр.301). Чем больше «нищеты», тем более она - драка, чем больше «тщеславия», тем более - «по правилам».

Удовлетворение биологических потребностей ведет к уси­лению социальных. Поэтому повышенная против господству­ющей нормы потребность в справедливости чаще встречается в среде людей материально обеспеченных, и из этой среды ча­сто выходят вожди массовых социальных движений, даже ког­да в самих этих движениях значительно давление потребнос­тей биологических. Так возникают иногда и противоречия между вождями и ведомыми с последующей борьбой в среде победителей.

Хотя в отдельных случаях и при некоторых стечениях об­стоятельств биологические потребности человека берут верх над социальными, общая тенденция исторического развития человечества склоняется к победе потребностей социальных: если биологические потребности усилены до предела, то они делаются орудием в столкновении потребностей социальных, если же они ослаблены, то и это ведет к усилению последних.

Развитие производительных сил постепенно, медленно и ценой великих затрат ведет к повышению общей нормы удов­летворения биологических потребностей. Это и вынуждает их отступать на все более и более скромное место, обостряя по­требности социальные.

Противоречия между потребностями биологическими и вышестоящими в самом человеке известны давно и каждым, вероятно, ощущаются, а их последствия толкуются по-разному. Апостол Павел в послании к галатам писал: «Плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они.друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал.5,17). С древнейших времен одно из направлений челове­ческой мысли опиралось на приоритет «духа» со всеми выте­кающими отсюда последствиями, другое - на приоритет «плоти». К первому тяготеют цивилизации Востока. Философские, моральные и политические взгляды М. Ганди ярко это выражают. «Указав, что мудрость пришла на Запад с Восто­ка, Гандиджа сказал: «Первым из этих мудрецов был Зоро-астр. Он принадлежал Востоку. За ним последовал Будда, ко­торый принадлежал Востоку, Индии. Кто последовал за Буд­дой? Иисус, который пришел с Востока. До Иисуса был Мои­сей, который принадлежал Палестине, хотя был рожден в Египте. После Иисуса явился Мухаммед. Я не буду говорить здесь о Кришне, Раме и других святых. Я не считаю их менее великими, но они менее известны образованному миру. Все равно, я не знаю ни одного человека в мире, кто бы мог сравниться с этими людьми из Азии. А что произошло по­том? Христианство было искажено, когда оно перешло на За­пад» (60, стр.552). «Человека отличает от животного созна­тельное стремление осуществить пребывающее в нем духовное начало» (60, стр.564). «Человек является человеком потому, что способен к самоограничению, и остается человеком лишь постольку, поскольку на практике осуществляет его» (60, стр.284-285).

Взглядов, близких Ганди, держался и Дж. Неру: «Проблема человеческих взаимоотношений - какая это важная проблема и как часто мы забываем о ней в наших горячих спорах о политике и экономике! Ее не игнорировали подобным обра­зом старые и мудрые цивилизации Индии и Китая. Они вы­работали кодекс социального поведения, который, при всех его недостатках, несомненно, давал человеку равновесие» (198, стр.41).

Для западной цивилизации характерно обратное - пре­имущественный интерес к материальным потребностям и к средствам производства материальных благ. В покорении че­ловеку сил природы подход этот оказался более продуктивен. Но его односторонность, противоположная не менее односто­роннему восточному спиритуализму, оборачивается нередко пессимизмом и мизантропией: на смену материальным лише­ниям часто приходит сытая пустота. Биологическое, животное нередко утверждается как единственно прочное, непреодолимое и во всех случаях решающее. К этой позиции близки «Ардри, Херренштейн и им подобные, организовавшие массовый об­стрел гуманизма псевдонаучной шрапнелью», - как выразился о них А. Галки (57, стр.254).

В отличие от них, «по Фромму, источник подлинной мо­рали находится в природе человека, в совокупности опреде­ленных психологических потребностей. Такие потребности че­ловека, как стремление к счастью, к любви и свободе, к истине, заложены в его природе» (318, стр.91). Основной тезис Маслоу также гласит, что социальность заключена в самой природе человека, что люди обладают настоятельными, име­ющими природную основу потребностями в сопринадлежности, любви симпатии, уважении. «В работах Маслоу изначальная социальность индивида выступает как чисто биологическая и биологически обусловленное свойство вида «человек» (13, стр.174).

Так формируется третье направление. Оно, видимо, ближе к истине чем первые два - спиритуалистическое и вульгарно-материалистическое. Но пока оно, в сущности, ограничивает­ся, главным образом постановкой вопроса, констатацией его важности и описаниями явлений в психологических терминах, которые сами лишены достаточной ясности, определенности, конкретности содержания.