Глава II

ПРЕДМЕТ И ГРАНИЦЫ ТОЛКОВАНИЯ

(Толкование поведения и переживаний)

1. «Портрет пьесы»

Драматический род литературы отличается от других ее родов аналогично тому, как портрет отличается от пейзажа и жанра - предметом изображения. Но любой предмет в живо­писи изображен не ради него самого, в нем скрывается и обнаруживается нечто большее, что, в сущности, и воспроиз­ведено при посредстве изображенного. Поэтому роль предмета - подчиненная, служебная, пока и поскольку речь идет об искусстве живописи.

Предмет выполняет свою роль только в том случае, когда он изображен надлежащим образом. Все заботы художника сводятся к этому, и различные школы, направления и стили борются друг с другом и сменяют друг друга потому, что по-разному понимают «надлежащее» в искусстве. Сокровенный, но обнаруживаемый смысл - необходимый признак произведе­ния искусства; поэтому любое произведение подобно метафо­ре, и в зависимости от богатства смыслов этой метафоры пей­заж или натюрморт можно рассматривать как «портрет» при­роды или неодушевленных предметов, или даже как «авто­портрет» художника, а портрет человека, наоборот, - как натюрморт или пейзаж. Все зависит от того, что в сущности воспроизведено при помощи модели, изображенной на полот­не, на картоне, на стене, каков круг ассоциаций, вызванных моделью у художника и вызываемых ее изображением у зри­телей.

Драматургический род литературы средствами слова изоб­ражает борьбу. «Всякая драма в основе своей имеет борьбу, и возьмем ли мы трагедию или фарс, мы всегда увидим, что их формальная структура совершенно одинакова: везде есть изве­стные приемы, известные силы, с которыми борется герой, и только в зависимости от выбора этих приемов мы различаем разные виды драмы», - так сформулировал эту хорошо извес­тную мысль, вслед за многими другими, Л.С. Выготский (56, стр.156). Но при посредстве изображаемой борьбы драма вос­производит нечто большее, более значительное. Поэтому не видеть в драме борьбы - значит не видеть драмы; не видеть в борьбе более значительного, чем сама борьба, - не видеть в ней искусства.

Всю жизнь любого человека от рождения до смерти мож­но рассматривать как непрекращающийся процесс его борьбы с природой и другими людьми. Б. Брехт заметил, что из про­исходящего между людьми получается все, о чем можно спо­рить, что можно критиковать и видоизменять» (37, т.5/2, стр.204). В каждом случае борьбы и в каждом ее звене можно видеть смысл, выходящий по значению за пределы этого случая или звена. Борьба повсюду, и все многозначно. Поэтому в грани­цах драматического рода литературы возможно широчайшее многообразие: от обнаженной и очевидной борьбы детектива до борьбы скрытой, непохожей на борьбу вообще, как, ска­жем, в диалогах Беккета.

Давно установленная и общеизвестная специфика драма­тургии, на первый взгляд, теряет в таком случае четкие очер­тания. Получается, что занята она, в сущности, воспроизведе­нием человека, как и лирика, и эпос, да и все искусства без исключения.

И это действительно так. Но каждое искусство пользуется теми или иными связями человека с окружающим его миром - определенными сторонами его бытия, определенными, чув­ственно ощутимыми областями проявлений жизни человечес­кой. Такая односторонность вытекает из ограниченности ма­териала средств выражения каждого рода искусства. Но односторонность эта - кажущаяся, как и ограниченность вы­разительных возможностей материала.

Цвет, звук, слово, объем, действие, движение, борьба -материалы разных родов искусства. Благодаря метафорическо­му их использованию, художник любого рода искусства, изоб­ражая как будто бы одну сторону природы человека или его связей с миром, может в действительности захватить его це­ликом - показать самую его сущность, обычно скрытую, но в искусстве проявляющуюся. Поэтому каждый род искусства об­ладает возможностями, не поддающимися измерению, и прак­тически - неисчерпаемыми.