Комментарии

Доклад был сделан Фуко 22 февраля 1969 года по приглашению

Французского философского общества в помещении Колледж де Франс

. Поводом для приглашения послужил выход в свет в 1966 году

Слов и вещей - второй (после Folie et deraison. Histoire de la

folie a l'age classique, 1961) из книг Фуко, ставших событием в

интеллектуальной жизни Франции. В отличие, скажем, от Naissance

de la clinique, 1963, оставшейся почти незамеченной, Слова и

вещи вызывыют бурные и долгие дискуссии как в специальных

философских изданиях, так и в широкой прессе. Фуко дает

множество интервью, выступает перед самыми различными

аудиториями. В 1966 году его имя наряду с именем Альтюссера

признано самым цитируемым в студенческих работах, сама же книга

оказалась в списке бестселлеров. За полтора года количество

проданных экземпляров Слов и вещей достигает почти 40 тысяч -

чрезвычайная редкость для философской литературы! (На конец

80-х эта цифра составляла уже более 110 тысяч.)

Обсуждаемые в докладе темы, те или иные их повороты и

кристаллизуются в ответ на эту дискуссию, на высказанные в ней

недоумения и непонимания. Эта рамка задается в докладе самим

Фуко. Но отослав слушателей к фундаментальной Археологии знания

, здесь Фуко выбирает такой аспект, который позволяет ему

продолжить обсуждение одной из сквозных и центральных тем своих

размышлений, темы, в полную силу прозвучавшей как раз в Словах

и вещах в виде наделавшего тогда много шума тезиса о "смерти

человека". Темой этой, этим лейтмотивом является критика

трансцендентального субъекта .

Перевод выполнен по изданию: Michel Foucault, "Qu'est-ce

qu'un auteur?", conference, Bulletin de la Societe frangaise de

philosophie, 63e annee, n? 3, juillet-septembre 1969, pp.73 -

104. Перепечатано в: Dits et ecrits, t.I, pp.789 - 821.

СВЕТЛАНА ТАБАЧНИКОВА

с.10* Речь идет о Жане Ипполите, умершем незадолгодо

этого, 27 октября 1968 года Ж.Ипполит был одним из тех

преподавателей Коллеж де Франс, кто сыграл решающую роль в

избрании Фуко в эту почетнейшую французскую институцию. Демарши

по продвижению кандидатуры Фуко Ипполит начал еще в 1966 году,

после огромного успеха Слов и вещей, однако ему не суждено было

дожить до момента их благополучного завершения. Фуко никогда не

упускал возможности выразить свою признательность Жану Ипполиту

и указать на его действительно первостепенную роль в своей

философской судьбе. См. также последние страницы "Порядка

дискурса", комментарий к нему (с.356) и "Послеслови"

(сс.397-399).

с.10** nappes - один из терминов, относящихся к области

геологии, которые часто встречаются в работах Фуко этого

периода; он означает: "пелена", "пленка", "большая

поверхность", "слой", "пласт"; в данном контексте слово nappes

близко по своему значению к тому, что оно имеет в сочетании

nappes d'еau - "подпочвенные воды".

с.12 Речь идет об Археологии знания, вышедшей в свет в

апреле 1969 года. Не самая, быть может, цитируемая и

анализируемая в литературе о Фуко, эта работа тем не менее

занимает в движении его мысли особое и важное место. Своего

рода "методологическое послесловие" к Словам и вещам книга эта,

пожалуй, единственная из написанных Фуко, где речь идет только

о методе. Он объясняется по поводу задействованных в предыдущих

работах принципов анализа и понятий, проводит необходимые

различения, пытается ответить на заданные ему вопросы и на ту

критику, предметом которой стал использованный им в Словах и

вещах подход к истории знаний и мысли (и в первую очередь -

пытается отмежеваться от структурализма, к которому в один

голос причислили его и друзья, и недруги). Здесь одновременно -

и подведение итогов, и своего рода расчистки пути, чтобы

двигаться дальше. Вот что сам Фуко, представляя эту книгу,

говорит о своих намерениях: "Пояснить то, что я хотел сделать в

предыдущих книгах, где так много вещей оставались еще смутными?

Не только и не столько; но - продвигаясь немного дальше -

вернуться, как бы новом витке спирали, сюда, по эту сторону

того, что я уже предпринял; показать, откуда я говорил; выявить

то пространство, которое делает возможными эти исследования, а

также, быть может, другие, которые я никогда не осуществлю;

короче говоря - дать значение этому слову: архелогия, которое я

оставил пустым" (L'Archeologie du savoir, обложка книги). Это

последняя работа Фуко, где предметом рассмотрения еще выступает

"дискурс", или "знание-дискурс", или "сказанные вещи". В фокусе

следующей, Надзирать и наказывать (Surveiller et punir, 1975),-

уже совершенно другая область практики: формы социального

контроля и появление института тюрьмы.

с.17 Фуко здесь имеет в виду, по всей очевидности, группу

литераторов, издававших в 60-е годы журнал Tel Quel (в котором

одно время он тоже печатался), и в частности - Ролана Барта. С

ним Фуко связывали тесные и давние дружеские отношения и

неявная, как это часто бывает в его текстах, полемика.

Ближайшим поводом в данном случае могла выступить статья Барта

"Смерть автора", опубликованная в 1968 году в журнале Manteia,

где на место фигуры Автора Барт помещает фигуру Письма. Он

задает вопрос, кому принадлежит фраза, которой Бальзак в

рассказе "Сарразин" описывает кастрата, переодетого в женщину,

- индивиду Бальзаку, автору Бальзаку, универсальной мудрости,

психологии романтизма? И отвечает: "Никогда не будет

возможности узнать это по той простой причине, что письмо есть

деструкция всякого голоса, всякого происхождения. Письмо - это

то нейтральное, то разнородное и уклончивое, куда убегает наш

субъект, то бесцветное, где теряется всякая идентичность" ("La

morte de L'auteur", in Roland Barthes, 1984, р.61).

с.18 Критика "историко-трансцендентальной традиции"

составляет лейтмотив того, что пишет и говорит Фуко во второй

половине шестидесятых годов. Ясно артикулированная уже в Словах

и вещах, свое наиболее развернутое и полное выражение эта тема

получает в Археологии знания. Именно ею оказываются схвачены и

через взаимное отображение - усилены основные вопросы,

волнующие Фуко. Это, в первую очередь, оппозиция

внешнего/внутреннего в историческом анализе "сказанных вещей" и

связанная с нею тема "выражения", а также проблема

"основополагающей субъективности". Традиционному историческому

описанию (в частности, истории идей), которое "насквозь

пронизано оппозицией внутреннего и внешнего" и руководствуется

задачей постоянного возвращения от внешнего - к внутреннему, к

некоторому "сущностному ядру", т.е. задачей "проделывать в

обратном направлении работу выражения", раскрывая в сказанном

скрытое там "тайное и глубинное" и тем самым "высвобождая ядро

основополагающей субъективности" (L'Archeologie du savoir,