Э. Лич. Культура и коммуникация.

Логика взаимосвязи символов.

Ведение

Предполагаемый читатель данного эссе — это неподготовленный студент, только начинающий знакомиться с литературой по социальной антропологии. Очень может статься, что некоторых таких потенциальных читателей, а возможно, и некоторых их учителей, оттолкнут известный формализм и внешняя сложность изложения первых разделов книги, — посему я должен объясниться.

Много лет назад я навлек на себя немилость старших коллег-антропологов, когда осмелился сказать, что этнография чужого народа часто очень скучна. Меня неправильно поняли, но я продолжаю упорствовать в своей ереси.

Работа социального антрополога заключается в анализе и интерпретации непосредственно наблюдаемых этнографических фактов и традиционного поведения. Самое главное отличие современных антропологов от их предшественников столетней давности заключается в том, что сегодня обращение с этнографическими данными всегда имеет функционалистский характер. Сегодня любая деталь обычая воспринимается как часть некоего комплекса; общепризнано, что детали, рассматриваемые изолированно, так же лишены смысла, как и взятые в отдельности буквы алфавита. Поэтому этнография перестала быть инвентарной описью обычая; она стала искусством подробного описания, замысловатым переплетением сюжета и контрсюжета, не хуже, чем в произведении какого-нибудь видного романиста [Geertz, 1973].

И если мы с этим согласны, то ясно, что ни одна деталь в собственной полевой работе не покажется антропологу скучной: деталь для него — самое существенное. Однако детали чужой полевой работы — уже, пожалуй, иное дело.

Только в очень редких случаях антропологические монографии написаны таким образом, что читатель может ощутить, что понимает чуждую ему культурную среду, в которой происходят описываемые события. Однако при отсутствии подобного ощущения нагромождение деталей лишь усиливает непонимание.

Как же в таком случае следует приобщать студента, не имеющего опыта путешествий, к тайнам социальной антропологии?

Обычно это делается посредством этнографических «консервов» — упрощенных кратких изложений, вроде тех, что составляют восхитительные и популярные серии «Конкретных исследований в культурной антропологии» (изд-во «Holt, Rinehart and Winston, Inc.»), а также посредством учебников, в которых общие положения иллюстрируются выдернутыми из контекста примерами, почерпнутыми из классических антропологических монографий, где повествуется о нуэрах, тикопиа, талленси, о тробрианцах, о ком угодно. Оба средства представляют собой обман. Читателя-новичка вводят в заблуждение, принуждая думать о фактах действительности как о гораздо менее сложных, чем они есть на самом деле; такой читатель легко может прийти к заключению, что в предмете социальной антропологии нет ничего такого, чего не мог бы с легкостью уразуметь десятилетний ребенок.

Альтернативный подход, который я применил в данном случае, состоит в предположении, что единственное этнографическое описание, с которым новичок в социальной антропологии, вероятно, сколько-нибудь близко знаком, — это то, которое проистекает из его (или ее) собственного жизненного опыта. Я сознательно поместил в своем эссе очень мало примеров этнографических фактов, а те, что здесь имеются, — общеизвестны; едва ли не единственная этнографическая монография, на которую читателя просят обратить серьезное внимание, — это Библия. Вместе с тем мы выражаем надежду, что каждый читатель привлечет свой собственный опыт для иллюстрации представленных мной аргументов.

После всего сказанного мой главный тезис становится весьма тривиальным: культура осуществляет коммуникацию; сама по себе сложная взаимосвязь культурных событий передает информацию тем, кто в этих событиях участвует. Исходя из этого, моя цель состоит в том, чтобы предложить систематическую процедуру, посредством которой антрополог, пользующийся методикой «включенного наблюдения», может приступить к расшифровке посланий, содержащихся в наблюдаемых им сложных объектах. Данный метод может считаться полезным, только если он применяется к сложному материалу. Каждому читателю нужно подыскать подходящий для себя комплекс таких этнографических данных.

Все идеи в этой работе заимствованы у других; единственное, что оригинально во всей аргументации, это форма, в которой она представлена. Но данное эссе посвящено семантике культурных форм, а поскольку форма принадлежит мне, стало быть, и смысл тоже.