Литература по Идеологии / Пути европеизации Беларуси

Пути европеизации Беларуси (I)

http://n-europe.eu/article/2008/06/19/puti_evropeizatsii_belarusi_i

Участники:

Ольга Шпарага, составитель и редактор сборника "Европейская перспектива Беларуси: интеллектуальные модели"

Владимир Фурс, профессор ЕГУ, один из авторов сборника

Дмитрий Коренко, редактор Интернет-журнала «Новая Эўропа», автор одной из рецензий на сборник

Валер Булгаков, главный редактор журнала «ARCHE»

Алексей Овчинников, постоянный автор Интернет-журнала «Новая Эўропа»

Виталь Силицкий, директор Беларусского института стратегических исследований, автор одной из рецензий

Денис Мельянцов, сотрудник Беларусского института стратегических исследований

Ольга Шпарага: Поводом для проведения этого круглого стола стал выход сборника "Европейская перспектива Беларуси: интеллектуальные модели". После презентации этого сборника было высказано пожелание обсудить тексты сборника более предметно. Одна из целей обсуждения - рассмотреть вопрос о способах и вариантах дальнейшей работы над темой, скажем так, «европеизации Беларуси». То ли это будет еще один сборник, то ли серия публикаций. Другой целью круглого стола может быть реакция на те важные мысли, которые были высказаны в трех рецензиях. В них уже были предложены некоторые возможные направления дальнейшей работы. Одно направление связано с конкретизацией идей - понятий, концептов, подходов, предложенных в сборнике, т.е. с их углублением и развитием. Второе направление, в частности обозначенное Димой Коренко, отсылает к вопросу о практической реализации тех или иных построений и о разработке определенных практических моделей на базе предложенных понятий и концептов. Это все-таки несколько иная задача.

Владимир Фурс: А если говорить о второй возможности продолжения, то, правильно ли я понял, что речь идет о каком-то проекте, скажем так, социального обучения?

Дмитрий Коренко: Думаю, скорее имеется в виду необходимость взаимодействия с другими социальными группами, агентами, предполагающее выход за рамки академического знания, выход в какую-то более практическую сферу. Хотя это может также означать и дальнейшую наработку какого-то теоретического багажа. В этой связи я хотел бы сделать небольшое вводное замечание методологического характера, которое относится в частности и к этому сборнику.

Как мне кажется, европейскую идею, европейскую перспективу, или европейскую идею, для Беларуси можно формулировать на разных уровнях. Во-первых, ее можно формулировать на уровне дискурса, что способствовало бы выработке ясной и убедительной европейской риторики, риторики, которая бы образовывала довольно цельную систему аргументов (но не являлась бы при этом идеологией!) и была максимально контекстуальной, т.е. соотносилась именно с беларусским/постсоветским контекстом. Второй уровень - это уровень институтов и межинституциональных взаимодействий. Следует признать, что в отношении данного уровня дело обстоит гораздо сложнее, поскольку официальные институции изолированы как от независимой общественности, так и от европейских институций. Третий уровень – это уровень локальных практик и, наконец, четвертый уровень я бы обозначил уровнем субъектов. Под субъектами я тут понимаю различные группы, которые представлены или не-представлены в беларусском обществе. То есть мне кажется, продуктивно работать с европейской идеей на этих четырех уровнях. Другое дело, что, наверное, не каждый из этих уровней нам сегодня в равной мере доступен.

ОШ: А ты сам отдаешь предпочтение какому-то из перечисленных уровней исследования?

ДК: Мне все же кажется, что европейская идея для Беларуси еще не до конца сформулирована, думаю, мне было бы интересно работать в направлении разработки подобного дискурса, европейской риторики. Второе приоритетное направление - это уровень локальных практик. Тут меня интересует вопрос, каким образом на уровне локальных практик мы могли бы эту, скажем, европеизацию проводить. Однако в этом русле я сейчас работаю в рамках проекта «Новая Еўропа», а в еще не совсем давние студенческие годы активно участвовал и развивал европейские студенческие проекты.

Вдобавок, необходимо также как-то преодолеть то критическое отношение к Европе, которое может возникать в силу различных столкновений с бюрократическими, ограничительными механизмами сегодняшней Европы (о чем было сказано и в сборнике), а также в избытке производящееся официальной пропагандой. Интеллектуальный вызов, по-видимому, сегодня состоит в том, чтобы отстаивать абсолютную ценность того, чьи относительные проявления могут иметь весьма противоречивую значимость.

ВФ: Дима, а вот в Вашей классификации два пункта: практики и субъекты - это, мне кажется, две стороны одного и того же?

ДК: Скорее, да. И, думается, что в академическом смысле с практиками работать даже удобнее. Но всё-таки мне хотелось бы, хотя бы условно, сохранить это разделение, чтобы более четко формулировать, для кого именно это знание производится. Я недавно участвовал в одном семинаре по публичной политике в Киеве, где украинский эксперт говорил о том, что необходимо одну какую-то идею адаптировать для различных групп. Этот подход кажется мне заслуживающим внимания.

Алексей Овчинников: Я думаю, что, во-первых, для реализации практик необходимо каким-то образом конструировать «идею Европы». Эта идея в сборнике понималась скорее как «множественность Европ», множественность идей Европы. Одна идея для интеллектуалов, другая, например, для культурно ангажированной молодежи. Поэтому мой тезис, или предложение, заключается в том, чтобы прояснять «идею Европы» по отношению к тем социальным группам, которых уже Европа интересует. Иными словами, не выполнять какую-то мессианскую функцию в плане лоббирования интересов абстрактной Европы, а способствовать более четкому выстраиванию языка Европы для различных групп. Так, «идея Европы» актуальна сегодня для тех, кто занимается интеллектуальной деятельностью, культурной деятельностью, для тех, кто связывает свои проекты с европейскими. И мне кажется, что стоит дать более четкие дефиниции, что понимается под Европой в каждой отдельной группе. Это позволит избавиться от размытого понятия Европы, которое, в частности, предлагают нам и средства массовой информации, ангажированные идеологически. Они пытаются тоже каким-то образом абстрактно определить «Европу» и локализировать ее вне глобального контекста.

Валер Булгакаў: Гэта па-свойму жудасны дыягназ для беларускай інтэлектуальнай прасторы, што наватарская кніга пра Беларусь і Еўропу выходзіць у сьнежні 2007 г. Кніга гэтая непазьбежна эклектычная, з пэўнай жанравай дыфузіяй. Там ёсьць тэксты, якія напісаныя ў розных жанрах, стылістыках, пры выкарыстаньні рознага паняційнага апарату. Калі думаць пра працяг гэтай работы, то я б плянаваў яго сыходзячы таго, што каб дасьледаваньні тычыліся розных галінаў гуманітарнай веды. Бо першая кніга робіць уражаньне, што мазгавы штурм сапраўды адбыўся, з усімі неабходнымі выдаткамі.

Дзьмітры Карэнка ўжо закрануў тое, пра што мне таксама хацелася б сказаць. У тэксьце Вольгі Шпарагі, - гэта скарачэньне беларускай традыцыі. У тэксьце ўсё пачынаецца з Абдзіраловічага "Адвечным шляхам", хоць тыя праэўрапейскія субкультуры, якія цяпер існуюць у беларускім грамадзтве, генэалягічна выводзяцца з падзеяў, практык, ідэяў, якія папярэднія Абрдзіраловічу. Прадумваньне Беларусі ў Эўропе, ці той прасторы, якая цяпер называецца Беларусь, інтэлектуаламі XIX ст., -- гэта багаты і важны інтэлектуальны сюжэт, хаця рэзанасныя падзеі адбываліся і да іх. Францішак Багушэвіч пазыцыянаваў Беларусь як частку Эўропы і ўспрымаў у сваіх ідэалягемах Расею як Іншае. А ў яго папярэдніка Міхаіла Каяловіча, для якога ідэалягічная калізія афармлялася зусім інакш: Эўропа была сапсаваная лацінствам, а Беларусь у духу арганісцкага нацыяналізму была, ёсьць і будзе ў неад'емнай нейкай, арганічнай сувязі з Расіяй. Прадумваньне вось гэтых сюжэтаў, можа быць, заданьне ня чыстай філязофіі, а гісторыі ідэй, бо гэта вымагае звароту да ідэй 150-цігадовай даўніны.

Сёньня Дзьмітры гаварыў пра крытычнае стаўленьне да Эўропы. Калі браць мадэль ідэнтыфікацыі, тое ж самае мы атрымалі, напрыклад, калі рабілі кніжку пад назвай "Беларусь: ні Расея, ні Эўропа. Меркаваньні беларускай эліты". Для часткі аўтараў, якія залічаюць сябе да беларускай гуманітарнай эліты, Эўропа зьяўляецца як бы Чужым. Для людзей, якія атаесамляюць сябе з поставецкай культурнай прасторай, Эўропа -- гэта полюс ідэнтыфікацыі і адштурхоўваньня. Для Альміры Усманавай, напрыклад, Эўропа як бы складае нейкую гегеманісцкую субстанцыю, якая спрабуе навязаць нейкую сваю лёгіку і граматыку “свободалюбивым гражданам Беларуси". Гэтая пазыцыя ўспрымаецца ў духу новых левых, але зь іншага боку яна блізкая да афіцыйнай ідэалёгіі. У выніку, Эўропа, нават для аўтараў гэтай кнігі - гэта нейкі вонкавы аб'ект, а не прадмет гарачага жаданьня. У гэтым нічога кепскага няма, гэта, можа, вельмі добра. Аднак, гэта ставіць нейкае тэлеалягічнае пытаньне: для чаго мы працуем? Каб мацаваць гэтыя мэнтальныя, псыхалягічныя, культурныя падзелы, ці іх пераадольваць шляхам інтэлектуальнай працы? Гэта таксама выклік, і пра гэта я хацеў бы сказаць.

ОШ: Что касается вопроса, ставят ли авторы сами себе некоторый диагноз, или все таки преодолевают имеющиеся стереотипы, то у меня возникло ощущение, что все же второе. Например, понятие пограничья, присутствующее в ряде текстов, обнаруживает, что все-таки от каких-то старых самоопределений и контекстов мы ушли, а новые - всё еще где-то там ищутся, но, очевидно, что в них есть необходимость. Мне самой было бы интересно продумать дальше идею политики в нормативном смысле слова. Отчасти эта идея была раскрыта мною в тексте про публичность, написанном для сборника Владимира Фурса, который сейчас готовится к печати. Кроме того, продолжение работы над европейской тематикой кажется мне важным с точки зрения поддержания некоторой преемственности исследовательских проектов, которые мы делаем в Беларуси. Почитав рецензии, я подумала, что эта преемственность способствует формированию традиции, внутри которой, повторяя и развивая какие-то понятия и тезисы, мы утверждаем значимые для нас и наших читателей ценности.

ВБ: У мяне трошку іншая оптыка. На маю думку, эўрапейскія арыентацыя і эўрапейскія вартасьці існуюць дэ факта ў беларускіх грамадзтве. Ёсьць сацыялягічны матэрыял, які паказвае, што 30-35 працэнтаў беларусаў выстапае за далучэньне нашай краіны да Эўрапейскага Саюзу. Больш за тое, ёсьць ня толькі палітычныя прэфэрэнцыі, але і палітычныя рухі, якія эксплюатуюць гэты патэнцыял. І вельмі важна яго пераасэнсаваць, скажам, як нейкі рэфэрэнтны аб'ект, а не як нейкі фон, каля якога адбываецца тэарэтызаваньне. Беларускае грамадзтва рэальна мае досьвед праэўрапейскай арыентацыі, прычым гэты досьвед вельмі ўкрэнены. У XIX ст. этнічныя беларусы былі салдатамі і афіцэрамі войска Напалеона, змагаліся за Еўропу супраць абсалютызму. Ёсьць вельмі цікавыя архіўныя дакумэнты. Напрыклад, падчас расейска-турэцкай вайны (1877-1878) ў паліцэйскія органы паплылі даносы, якія ў Заходняй Беларусі людзі зычаць Расеі паразы ў гэтай вайне. І досыць камічна выгяладе, калі мы спрабуем у 2008 годзе выявіць сябе як нейкіх прамотараў эўрапейскіай ідэі. Яна была, ёсьць і іх трэба аналізаваць. Важна ня толькі весьці ўнутрыдысцыплінарны дыялёг з тымі тэкстамі на эўрапейскую праблематыку, якія зьявіліся ў апошнія пяць-дзесяць гадоў. Важна таксама зьвяртацца да жывога эўрапейскага досьведу беларускага грамадзтва.

Пути европеизации Беларуси (II)

http://n-europe.eu/article/2008/06/26/puti_evropeizatsii_belarusi_ii

Віталь Сіліцкі: Ведаеце, ёсьць пэўная прастора, дзе Беларусь з Еўропай сумяшчаецца. Калі мы кажам Беларусь і Еўропа, як мы сябе мысьлім: мы асобна ад Еўропы ці мы частка Еўропы? Мы маем на ўвазе Еўропу ці Еўрасаюз, ці ўключаецца сюды “выдавецкая Еўропа” Глеба Паўлоўскага зь яго еўраўсходам? Еўропа - гэта пэўная палітычная, культурная, інтэлектуальная прастора, якая створаная Еўрасаюзам, альбо наадварот Еўрасаюз створаны Еўропай? У адным сэнсе можна казаць, што Дастаеўскі - гэта частка еўрапейскай прасторы, у іншым - што Глеб Паўлоўскі. Аляксей сказаў, што мноства Еўропаў - гэта даволі сьлізкая і небясьпечная канцэпцыя, таму што калі гэта да абсурда давесьці, то у кожнага свая Еўропа, хто хоча, той інтэгруецца, хто не, - дык не. То бок трэба глядзець на тую Еўропу, якая ўсё ж такі есьць і якая бліжэй да адной, чым да шматлівых. І існуе некалькі вымярэньняў: інтэлектуальнае, культурнае, вымярэньне практыкі, ёсьць інстытуты, ёсьць эканоміка, ёсьць гістарычная памяць нейкая сумесная. І пытаньне тады ў тым, ці і дзе Беларусь і Еўропа, пра якую я казаў, рэальна перасякаюцца, а дзе – не. Менавіта гэта можа сапраўды стаць нейкім такім аб'ектам міждысцыплінарнага дасьледваньня, і тут можна сапраўды штосьці паглядзець, штосьці можа напіша эканаміст, штосьці напіша філосаф. Мяне таксама зацікавіла тэма, так сказаць, запозьненага нацыятварэньня, як пытаньне калектыўнаго ўваходжаньня ў Еўропу, як я гэта прачытаў у спадара Фурса. Можа я няправільна прачытаў, можа я чытаў тое, што хацеў прачытаць, але каб сапраўды была створаная policy, мусіць быць створаны нейкі палітычны суб'ект, для якога магчыма паставіць такую мэту - інтэграцыя ў Еўрасаюз. Што будзе ўкладзенае ў падмуркі гэтай нацыі, які культурны код, якія суадносіны моваў і гэтак далей, гэта ўжо асобнае пытаньне. Але для мяне цікавыя і сцэнары інтэграцыі на мікраўзроўні, на ўзроўні фільмаў, на ўзроўні індывідуальных нейкіх стратэгіяў, на ўзроўні нейкіх вось такіх networks.

АО: Я бы высказал сомнение по поводу европейской исторической памяти в Беларуси. Мне кажется, на уровне габитатов эта память минимализирована. Если посмотреть на город Минск, который является самым крупным городом и столицей Беларуси, то тут эта историческая память сведена практически на нет. Необходимо, на мой взгляд, выделять какие-то ключевые контексты, какие-то темы, и в рамках этих тем предлагать междисциплинарные исследования историкам, философам, социальным теоретикам. Кроме вопроса истории я бы выделил вопрос о Европе как некотором нормативном поле: о Европе как идее демократии, правовой демократии, как она соотносится с Беларусью. И еще одна важная тема - это восприятие Европы как внешнего и как внутреннего, которое постоянно муссируется и интеллектуалами, и идеологически ангажированными каналами, потому что, действительно, Европа понимается либо как нечто внешнее, как находящееся за границей Беларуси, либо как нечто внутреннее, как некоторая социально-историческая магма, существующая сейчас в Беларуси. И эта магма ещё не вышла на поверхность, но может выйти.

ВБ: Аляксей закрануў вельмі цікавую тэму. Усе мы знаем, што апошні разьдзел Рэчы Паспалітай адбыўся ў 1795 г. Але яшчэ як мінімум некалькі пакаленьняў прынамсі эліты Беларусі ідэнтыфікавалі сваю кріану з Эўропай, а сябе - з эўрапейцамі. Вядома, што юрыдычныя, культурныя і адукацыйныя інстытуты Рэчы Паспалітай, а таксама пэўныя сацыяльныя практыкі на тэрыторыі Беларусі захоўвалася да паўстаньня 1831 г., а часамі нават і да паўстаньня 1863 г. Імпэрскі адказ меў характар стратэгіі пераазначэньня і, калі хочаце, сэміятычнай утопіі. Пераазначэньня сымбалічнай прасторы ў імя таго, каб тагачасныя беларусы атаясамлялі сябе не з Польшчай, а з Заходняй Расеяй ці зь Беларусяй. І яшчэ адзін сюжэт, які ў кнізе не разгорнуты, - гэта кампаратыўнае дасьледаваньне. Мы маем Літву, Латвію, Польшчу з аднаго боку, Украіну з другога, і Расію з трэцяга. У кожнага з гэтых суб'ектаў свой шлях быў далучэньня ці недалучэньня да Эўропы. Ёсьць сацыялагічны матэрыял, які нам прапаноўвае Еўрапейскі баромэтар, Еўрапейскі банк рэканструкцыі і разьвіцьця і іншыя сацыялагічныя кампаніі, якія рэгулярна праводзяць апытаньні ўсходніх эўрапейцаў і зь якімі можна працаваць.

Пытаньне, чаму мы не ў Эўропе, - не такое банальнае, як падаецца на першы погляд. Чаму ў 1991-м годзе мы мелі адны з найлепшых пазыцыі для ўступленьня ў еўрапейскую супольнасьць і чаму гэта, якую мы не скарысталі? Больш таго, чаму Беларусь - фактычна адзіная краіна заходняй часткі былога савецкага саюзу, дзе эліты ня ставяць сабе мэтай далучэньне да Эўрасаюзу?

ВФ: Хотя я вовсе не сторонник позиции Альмиры - критической по отношению к Европе, однако в моем разумении Европа как Евросоюз не является значимой ценностью. Насколько я могу судить, создание проекта объединенной Европы было продиктовано неблагоприятной глобальной конъюнктурой для европейских стран, которые самостоятельно бы не преуспели. И проект объединенной Европы исходно не имеет ценностного ядра, это проект сугубо экономический, политический. И если мы говорим о «Европе», то, мне кажется, существует весьма значительное различие между европейскими ценностями, которые на самом деле исходно европейские, и Европой как Евросоюзом. И вопросы о ценностях, служащим достойными ориентирами в организации социальной жизни, и об интеграции в Евросоюз - это аналитически и практически два совершенно разных вопроса.

ВС: Абсолютно нет! Дело в том, что именно адаптация к европейским ценностям происходила под маркой присоединения к европейскому институциональному пространству. Хотя адаптация начиналась, естественно, с адаптации практик, что затем вело к адаптации ценностей. И можно ли разделить ценности и институты сегодня - это трудный вопрос. Потому что ценность - это не только то, чего ты хочешь, но и то, за что ты готов платить, то, ради чего ты готов от чего-то отказаться, жертвовать. И когда мы говорим про европейские ценности в Беларуси, мы часто путаем европейские ценности и европейские желания. Европейские ценности, на самом деле, - это дорогое удовольствие, это определенная самодисциплина, как на уровне индивидуума, так и на уровне общества, это, знаете ли, отказ от определенных вредных привычек. И адаптация европейских ценностей через европейские институты наиболее эффективна сегодня. Поскольку институты - это локомотив, который продвигает ценность, вот и всё. Во всяком случае, так работает Европа. Хотя сейчас этот процесс застопорился.

ВФ: И в этом смысле постановка вопроса о приобщении Беларуси к Европе как о приобщении к Евросоюзу неактуальна.

ВБ: Вельмі спрэчнае пытаньне! У гэтай кнізе таксама недастаткова ясна было прапісана, што Беларусь мае разарванае культурнае цэлае. Лінія, якую прадстаўляе Ўладзімір, адлюстроўвае ідэалягічны мэйнстрым, так сказаць, пазыцыі маўклівай бальшыні беларускай эліты. Але ёсьць кантэкст малых нацый усходняй Еўропы, напрыклад, Эстоніі ці Латвіі. Для эліт гэтых краін ўваходжаньне ў Еўрасаюз было найперш спосабам захаваньня нацыянальнай культуры. Гэта дае гарантыі бясьпекі, а таксама наводзіць паўнавартую мяжу з Расейскай Фэдэрацыяй. Таму для актыўнай беларускамоўнай меншыні Эўрапейскі саюз будзе заставацца магнітам.

Дзянис Мельянцоў: И бяспека і месца Беларусі ў сыстэме еўрапейскай бясьпекі, якім чынам яно бачыцца, зяўляецца яшчэ адной важнай тэмай. Я рабіў менавіта даклад аб тым, якім чынам Беларусь бачыць гэтую сыстэму еўрапейскай бясьпекі, якім чынам яе бачаць еўрапейцы ці заходнікі, так бы мовіць, і дзе гэтыя супадзеньні ёсьць, а дзе гэтых супадзеньняў няма. І чаму вось Беларусь Лукашэнка, кажучы пра ўнёсак у еўрапейскую бясьпеку, пералічваючы, што мы там супрацоўнічаем у АБСЕ, фільтруем мігрантаў і гэтак далей, абсалютна не кранае тых пытаньняў, якія скажам так цэнтральныя для еўрапейскага бачаньня сыстэмы еўрапейскай бясьпекі. А на сам рэч гэта адзіныя каштоўнасьці і адзіная стратэгічная культура. І здаецца пра гэта таксама ў нас мала што пішацца, вось гэта можа быць такім цікавым момантам.

ОШ: Попробую коротко подвести итоги нашего обсуждения. Все высказывания объединяет мысль о необходимости продолжения исследовательского проекта по «европеизации Беларуси». Другим объединяющим моментом является тезис о важности междисциплинарности. И тут, в зависимости от, скажем так, дисциплины, возникают разные оптики.

Первую оптику можно было бы обозначить исторической, подразумевающей необходимость (ре)конструирования «европейской Беларуси». Вторую оптику рискну обозначить «установкой на современность», включающей вопрос об идентификации того беларусского коллективного политического субъекта – нации прежде всего, который сможет (или не сможет) интегрироваться в европейское пространство. Наконец, третья оптика вытекает из второй и предполагает вопрос о том, как строительство современных европейских государств может и должно сосуществовать с их участием во всякого рода наднациональных объединениях и сообществах.

Увязать же эти оптики между собой предлагается через обращение к вопросу о нормативных основаниях Европы и ЕС, включающему как более глобальные вопросы, как-то вопрос об отношении ценностей и институтов, так и более специальные вопросы, например, - о системе европейской безопасности. Предложено было также связывать перечисленные оптики посредством обращения как к макро-, так и к микроуровням исследований, исходя из того, что уже есть некая «европейская магма» в Беларуси, которой мы можем помочь выйти на поверхность.

Если пытаться определить область интересов тематически, то тут, пожалуй, могут быть выделены следующие темы:

1. «Европа» как дискурс, как европейские институты, локальные практики и субъекты

2. Европа как память. Европейский исторический нарратив в Беларуси и его коллизии

3. Какая Европа в Беларуси? Европа для различных социальных групп, Европа как "магма

4. Критическое отношение к Европе: его назначение и границы.

5. Европа между ценностями и институтами. Интеграция в Европу на макро (институтов) и микро (локальных практик) уровнях

6. Система европейской безопасности как общая стратегическая культура ЕС и Беларуси.

Спасибо всем за участие в круглом столе!