Кто должен делать?
Народ обязательно должен узнать о своих подлинных национальных героях. Для чего?
По расчетам историков, российско-белорусская война второй половины XVII века стоила жизни половине населения страны (в восточной части – двум третям), Северная война России и Швеции погубила еще треть «тутэйшых». Несмотря на эти полномасштабные «культурные катастрофы», реально бывшие конкретным геноцидом, в 1794, 1831 и 1863 годах здесь поднимались антироссийские восстания – в том числе и с лозунгами «За Беларусь!». Восстановив реальное историческое наполнение этого призыва, можно рассчитывать на единство граждан в противостоянии вполне реальной «газовой войне» с Востока. Хотя, пробудив в электорате гражданский дух, самой власти придется вести себя осмотрительнее.
Необходимо осмысление истинно белорусских национальных символов. До сей поры из осколков Советского Союза лишь Беларусь целиком сохранила былую национально-государственную символику. Сейчас символически (а значит: более чем реально) по-прежнему жива БССР.
Даже Кремлю стала ясна важность возвращения некоторых символов: гимн Александрова оставили, поменяв текст. (Музыка идейно окрашена лишь для особо тонких знатоков.) Но красный стяг с серпом и молотом – революционно-имперский по художественной сути своей – убрали в архив, заместив его пафосно не-советским триколором. Здесь не грешно и поучиться.
Столетиями внедряемую в умы местной публики идею о превосходстве всего, произведенного восточнее Витебска и Могилева, надо срочно забыть. Вспоминать не Полтаву Петра I и взятие Измаила Суворовым, а (как то уже давно делают вменяемые патриоты) битву под Оршей и лавры белорусского Ганнибала, коими был увенчан в 1514 г. наш соотечественник Константин Острожский.
То, что объединение здравомыслящих в принципе возможно (при уходе лишь нескольких зловещих лиц-символов) не надо сомневаться. Переписывать устаревшие, чисто «совковые» мифы о прошлом пытаются (возможно, и в разительно несхожих целях) самые непохожие люди. Нормальные историки встречаются даже в многозвездных погонах.
В 2004 г. под эгидой отечественной Академии милиции (!) было опубликовано учебное пособие «Философская мысль Беларуси» (автор – Козел А.А.). Под рядом его идей охотно подписался бы любой искренний патриот. Так раздел книги «Философская мысль Беларуси периода Великого княжества Литовского, Русского и Жемайтского», который начинается осмыслением творчества Ф. Скорины и заканчивается Люблинской унией (1569 г.), автор, в частности, завершает выводом: «Таков золотой век отечественной философской и общественно-политической мысли». Согласно вполне адекватной исторической логике издания, объемы разделов книги (без хрестоматийных приложений, вопросов для самоконтроля и перечней литературы), посвященные достижениям отечественной философии (с древности и до гибели Речи Посполитой) занимают 126 страниц. Осмыслению же творчества местных ангажированных манкуртов периода господства Кремля (царского и коммунистического) – всего 54 страницы (из них советскому периоду вынужденно уделено лишь 18 страниц в формате подробного пересказа содержания почти всех изданных монографий и брошюр). Есть же еще офицеры с представлениями о профессиональной чести.
Необходимо признать, что на протяжении последних двух – двух с половиной столетий (шесть – семь поколений) мыслящие обитатели нынешнего белорусского пространства не имели ни временной дистанции, ни стратегической задачи осмыслить возможный формат национального суверенитета. Здесь располагался то Северо-Западный край Российской империи, то псевдо-независимая БССР – в равной степени второсортные части некоего универсального политико-идеологического целого. В Беларуси: если национальный вопрос пытался (на протяжении двух веков) серьезно осмысливать отец, то его сын почти наверняка оставался сиротой. Если к необходимости осмысления подобных проблем приходил сын, он неизбежно шел поперек мнения родителей. Творческие династии – «золотой фонд» всех осознающих себя наций – являют собой грустное исключение из местных правил.
Для граждан нашего Отечества привязка есть и остается единственной: мы – обитатели, аборигены, иногда – вполне патриоты этих мест. Нас не часто связывают родственные узы, ибо волны массовых миграций, военных нашествий и разнообразных Голодоморов с Холокостами (в специфической форме, разумеется) не единожды захлестывали Беларусь. Нас не особо связывает «матчына мова», ибо русский, польский и еврейский языки весь XIX век доминировали на всей этой территории (кроме мужыцких деревень). Позже – ушли и эти люди, оставив лишь бесцеремонных носителей «советского диалекта», породивших печально известную «трасянку». Нас не связывает земля в собственности, ее здесь «выдавали» лишь по «шесть соток» на жизнь и по две – на могилу. Нас не объединяют культурные идеалы, ибо необходимость самого их наличия – в однозначной национально-самобытной версии – до сих пор оспаривается лидером страны. Ибо ни за «цивилизованным миром», ни за Кремлем нас гулять пока не планируют.
В новейшее время всерьез об архитектуре храма суверенной государственности, о строительных лесах, необходимых для его сооружения, впервые заговорили отнюдь не те, кому это было положено «по должности». Историк Зенон Позняк, писатель Василь Быков, физик Станислав Шушкевич вполне были способны выступить в роли нравственных камертонов этих процедур. Исполнять же их – административно, экономически, посредством циничного политического торга – обязаны были иные. Таких не нашлось.
Сегодня проблема подлинного отечественного патриотизма сведена к вопросу о том, кто именно голосовал против Беловежских соглашений, даровавших стране суверенную государственность. До сей поры самодержавный советский патриотизм преподносится в стране Лукашенко как действительно высокое нравственное чувство. Официальные же оценки оппозиционных «любительских сценариев», ориентированных на поиск национальной самобытности, привычно негативные.
В итоге, в серьезных дискуссиях о феномене «тутэйшасцi» власть и ее подручные не принимают участия. Запретить ли очередную – и все еще на удивление острую! – пьесу Янки Купалы, как именно подкормить свежеиспеченный союз «развоплощенных национальных» писателей, в каком порядке вытеснять из публичной сферы радикалов БНФ – вот стратегия и тактика национального культуртрегерства местного режима.
Что делать?
Что можно сообщить белорусам как еще не сформировавшейся этно-культурной нации?
Версия 1. От «теоретиков креольства».
По мысли этих – вполне конкретных – персон, обдумывание данной ситуации остается (как и ранее) делом отдельных интеллектуалов и небольших «замкнутых на себя» национальных тусовок. Они слабо взаимодействуют между собой и почти не оказывают заметного влияния на массовые процессы. Стратегические цели подменены тактическими уловками, диктуемыми задачами «выживания». Неизменно откладываемая национальная самоидентификация за последние 10 лет превратила наличное положение вещей в сюрреалистическое, при котором большинство граждан занято (в век информационных технологий) «борьбой за еду», а меньшинство ушло в «виртуальную реальность». При этом фактически нет (за редким исключением) не только акций организованного протеста, но и предложения инициатив по преодолению сложившейся ситуации, которые находили бы поддержку за пределами групп, их предложивших.
Факторы, усугубляющие ситуацию выбора, связаны с тем, что белорусское общество и в своей массе, и на уровне элит оказалось «глухим» к ценностям либеральной демократии и открытого общества, в той или иной степени воспринятым подавляющим большинством европейских постсоциалистических стран.
Более того (и это уже уникальный случай) потерпела поражение и была свернута при молчаливой поддержке большинства и робких возражениях меньшинства программа национального Возрождения. В данном случае можно отвлечься от того, что она была сформулирована в терминологии начала ХХ в. по канонам классического национализма, а при ее реализации был допущен ряд ошибок. Констатация: за последние 10 лет в массовом сознании произошло закрепление отрицательного отношения ко всему, что связано с понятием «национального» (читай – белорусского). Негативные установки были сформированы еще в советское время, однако в реальности они проявлялись, скорее, как индифферентность по отношению к вопросам национальной самоидентификации. Парадокс еще и в том, что эти тенденции нередко проявляются в условиях суверенного белорусского государства, самоценность которого воспринимается также далеко не всеми.
Дело в том, что в Беларуси сегодня присутствуют два культурных пространства: социальное (пространстве действия здесь-и-сейчас живущих поколений) и знаковое, текстовое (представляющее культурную память и опыт всех поколений людей, самоидентифицированных в данной культуре). Только применительно к первому случаю с полным основанием можно говорить о единстве социального и культурного, их тождественности (одно – сторона и условие другого). Во втором же случае культура превращается в объемлющую социум систему, задающую последнему горизонты видения, стратегии, модели, образцы его конструирования, определяющую его творческий потенциал.
Когда культура распадается на две своих составляющих, между которыми утрачиваются каналы диалога (наше нынешнее положение), она почти автоматически превращается в набор слабо связанных частных, маргинальных, провинциальных субкультур. В крайних случаях порождаются комплексы явлений, которые могут быть обозначены как «контркультура». Ситуация еще больше усугубляется, когда знаковый (текстовый) слой культуры сам «субкультурируется» — его носителями становится относительно замкнутое и изолированное (даже отторгаемое большинством) меньшинство. В этих случаях никакие чисто политические, экономические и т. д. проекты принципиально не могут решить (но могут повлиять на решение) встающего комплекса проблем, так как последние связаны (по сути) со смертью одного этно-культурного субъекта и рождением другого. В случае с Беларусью мы имеем, судя по всему, именно эту ситуацию.
Средством для достижения целей национального возрождения может выступить в наличных условиях обращение к так называемым авторским, мифологическим, искусственно конструируемым моделям воспроизведения собственных этнических стереотипов. Вес последних постоянно нарастает в истории по мере движения к индустриальным и постиндустриальным сообществам, к нациям как формам этнической и геополитической идентификации. Аутентичные, «исконные» традиции почти утрачены в современных социальных системах, но они «сняты» в традициях вторичных, массово тиражируемых посредством современных технологий. «Заново думать Беларусь» – как призывает один «профессиональный методолог».
Белорусская ситуация характеризуется потерей преемственности при нарастании инертности системы, постоянными разрывами традиции, требующими новой национально-культурной идентификации, отсутствием квалифицированного осмысления налично данного при наличии огромного материала, описывающего собственную историческую конкретику.
Такой анализ дает если не ключи к пониманию белорусской ситуации, то ограничивает, по крайней мере, «место» поиска этих ключей.
На этом можно конструировать возможные стратегии реформ массового национального самосознания.