00000977

Èæäåì, ÷òî кто-то вдаль нас позовет. Печальные и долгие прогулки Дарует осень в хмуром октябре,

Èв одиноком, старом переулке

Мне станет грустно и не по себе. Какая древняя печаль охватит! Как заболит душа от тишины!

Èсердце чувства старые растратит

Èзамолчит, теперь уж до весны. А вечером, когда туманы лягут, Окутав город призрачною мглой, Я тихих слез живительную влагу По капле выпью в комнате пустой.

И, до последней буквы грусть изведав, В стихах осенних смело утону И, позабыв о горестях и бедах, Открою душу чистому листу.

Ä å ã à

Танцовщицы, балеты и бега,

Èхолод ателье, и блеск театра, — Все это удивительный Дега —

Абсента смесь с богемностью Монмартра. Удушье, затхлость прачечного жара

È÷òî-òî от надрывности Золя.

Он не похож совсем на Ренуара И чужды ему дальние поля.

Он творческая личность: одинок, Не понят, недоступен, неуживчив,

С людьми насмешлив и немного сбивчив

Èот реальной жизни так далек.

Èтолько проступает то и дело

Сквозь блеск мишурный и пустой балет Разъединение души и тела И тихий, неисповедимый свет.

2 0 1

Старинная книга

ßпьянею от запаха книги, Снятой с полки со старой свечой:

Есть в нем что-то от давней интриги, От комода с тяжелой парчой, От ушедшей, несбыточной яви, От далеких, волшебных времен.

Чьи-то пальцы страницы листали, Повторяли созвучье имен.

ßпройду и усядусь поглубже

Âсокровенного кресла уют. Как волнует мне все это душу! Лишь немногие это поймут. Растекается вечер осенний, Запотело большое окно,

И я вижу, как предок мой древний

Âодиночестве тянет вино.

Èкакая-то книга тревожит

Èпокоя ему не дает,

Èнездешняя грусть его гложет

Èко мне чрез столетья ведет.

Î ð ê å ñ ò ð

Классическая чопорная строгость И скрипок завывающая боль,

Тяжелый воздух, дамских плеч пологость, Контрабасист, как пиковый король. Колючими смычками ощетинясь, Оркестр, как зверь, настороженно ждет. Еще момент — и рвется шумно привязь,

Èскрипка уж мелодию ведет. Бегут, летят вперед крючки и ноты,

Èдышат, как один, оркестр и зал.

Èразлетаются, как дым, заботы,

2 0 2

Èцелый мир для музыки уж мал. Но вот финал, и замерли все звуки, И, выждав паузу и дух переведя, Аплодисментами взорвались руки, До исступленья чувства доводя.

А над концертным залом светят звезды

Èнебо жгучей чернотой горит.

Сияет ночь, морозом дышит воздух И в такт оркестру звонко снег скрипит.

Толкование слов

Фонарь означает болезнь, Надрывную, мутную, злую, И в душу его голубую С тоскою своей ты не лезь. Туман означает печаль,

ÈГоголя сразу же видишь, Понуро бредущего вдаль. Кого уж теперь тут обидишь? Кабак — это значит «беседа», А лучше сказать, «монолог». Для русского беды — не беды, Коль есть в кабаке уголок. Стакан — это вовсе не зло.

Он друг самый лучший и нужный. Хромой ли ты или недужный — Всех нас приютит его дно.

Калека у церкви есть Бог, Христос, снизошедший на землю. Подай ему — он тебе внемлет,

Èрадостен будет твой вздох.

А тонкая мука ночная — Тоска по иным то мирам. Коль есть в тебе искра святая,

Поймешь все когда-нибудь сам.

2 0 3

* * *

Моей любви широкая река Сквозь жизни лес прокладывает русло, Течет то величаво, а то тускло, Но всюду, как мечта, она легка. Свободный ветер и дыханье грез

Èдень и ночь ее сопровождают,

Èдушу вольную ей освежают Раскаты гулкие июльских гроз. Ее ночная звездная печаль

Алмазным дымом стелется над миром, И, светлым озаренная кумиром, Несет она свои раздумья вдаль.

Моя любовь напевна и чиста, Как ровное дыханье водной глади,

Èвсе невзгоды ее песнь изгладит, Коль с нового начать ее листа.

* * *

Весна приходит с запахами смерти, С болезненною, липкой мокротой,

Èв бешеной и мутной круговерти Душа теряет свой ночной покой. Сочится снег слезами расставанья, Тоскливый ветер хлещет по глазам

Èтерпкий дух весеннего дыханья Взывает к беспокойным небесам. Как жутким и неведомым недугом, Деревья чернотой уязвлены,

Èночи черные туманным кругом Болезненной луны осенены.

Èкто бы мог подумать, что из этой Могильной и тлетворной красоты Нам явится легка, как мысль поэта, Весна в обличье светлой чистоты.

2 0 4

Владимирская Богоматерь

Глубокой болью веет от нее. «Владимирская», —

прошептали губы. И разлетелось стаей воронье В седую высь сквозь городские трубы.

Èпобирушка, и великий князь Молились средь Успенского собора.

Èот Тимура нас спасла не грязь, А горний свет Божественного хора.

«Владимирская»: страшно мне взглянуть! Какая скорбь, какое отреченье!

Èвдаль зовет клюкой избитый путь, Чтоб утонуть в седых веков теченьи, Вдыхая воздух мартовский, сырой, Отравленный раздорами и дымом, Все видеть Русь и темною порой Молитвы наши возносить над миром.

** *

ßхочу быть скульптурой в заброшенном парке И под сенью деревьев стоять в тишине, Чтобы люди в беседке, уютной, нежаркой, Отдыхая, беседовали обо мне.

ßхочу, чтобы ветви шептали мне тайны

Двух восторженных душ, двух влюбленных сердец. «Убежим, дорогая, в далекие страны!» — «Убежим, дорогой!.. Только как же отец?»

ßхочу, чтобы дождь говорил о печали, Что в заброшенных парках витает всегда, Чтобы ивы плакучие тихо кивали, Свои ветви склонив над покоем пруда.

ßхочу видеть небо ночное над парком И дрожащие капли бесчисленных звезд,

Что по темным просторам бесценным подарком

2 0 5

Расплескались холодными брызгами слез.

И пусть все те мечтанья, стремленья и грезы, Что по парку рассыпаны бисером слов, Расцветают в душе, как прекрасные розы, У того, кто приходит к обители снов.

2 0 6

Сергей Богушевский

ЗОВИ НАДЕЖДУ СНОВИДЕНЬЕМ...

С лирикой знаменитых русских поэтов я впервые познакомился в школьные годы. Тогда я с детским упоением читал стихи Александра Пушкина, Александра Блока, Михаила Лермонтова, Анны Ахматовой. Особенно меня восхищало творче- ство Сергея Есенина: его гимны о природе, о русской деревне , о любви. Его образы, как, например, «снег, словно мед ноздреватый» или «гаснут красные крылья заката», захватывали мой молодой ум.

Я захотел сам попробовать сложить несколько строк о природе, пытался придумать яркие образы, но все было далеко от совершенства.

Мне очень хотелось написать стихи. Вместо подарка на дни рождения матери я сочиняю ей несколько четверостиший .

В настоящее время я больше увлекаюсь любовной лирикой. Много читаю и стараюсь писать сам. У меня нередко возникают в голове строки о любви, которые тотчас хочется изложить на бумаге.

Вообще, чем больше читаешь стихи русских классиков, тем больше понимаешь, насколько ярко и образно они представляют окружающий мир, тем больше хочется стремиться к их недосягаемому совершенству.

* * *

Зови надежду сновиденьем, Неправду истиной зови, Не верь хвалам и увереньям,

Но верь, ты верь моей любви. Моей любви нельзя не верить, Мой взор не скроет ничего, С тобою грех мне лицемерить, Ты слишком ангел для того.

2 0 7

Мой крест

Живу я в мире, где нет света, Вокруг темно и ни души, И строю из себя поэта

В ночной мучительной тиши. Увидев свет в конце тоннеля, Мне хочется к нему бежать,

Èя бегу с надеждой зверя, Чтоб свой миг счастья отыскать. Но гаснет свет, и снова вижу

Одну лишь тьму, кромешный ад, Стою, молчу и только слышу, Друг с другом черти говорят. Пытаюсь вылезти из бездны, Кричу, карабкаюсь, ползу

Èпадаю, все бесполезно,

Таков мой крест, его несу.

Æ à ë ü

Ну вот и все. Прошла пора, Когда друг друга мы любили, Когда мы с ночи до утра Без устали в саду бродили, Слова шептали тихо, тихо О том, что знали мы тогда. И вдруг рукою кто-то лихо Все исказил, и без следа Все улетело. Нет нам места Среди бесчувственных обид, Из под венца ушла невеста, Жених напился и вопит.

Нет, не вернуть того, что было, Осталось только нам глядеть, Как умирает то всесилье,

2 0 8

Что не смогло нас устеречь. И только с болью наблюдая За потуханьем наших глаз,

Те дни с любовью вспоминаю, Которых больше нет сейчас.

* * *

Поступки мои многим необъяснимы,

Èночью с трудом я пытаюсь заснуть, Слова опрометчивы, невыносимы, Я просто устал и хочу отдохнуть.

Èжду день за днем, когда завтра наступит, А завтра все нет, лишь сегодняшний день С утра и до ночи... Меня он загубит, Оставив от плоти безмолвную тень.

Ï î õ î ð î í û

Святую любовь мы с тобой схоронили, Она умерла, как весенний цветок, Святые венки мы на гроб ей сложили, Лишь слезы из глаз и земля из под ног. Немое лицо, все вокруг испарилось,

Èв черных одеждах все люди стоят,

Èкажется мне, что все это приснилось, Но нет, на кресте наши души блестят. Последний оркестр палки бьет в барабаны, Поникшие головы, ветер потух,

Èмарш похоронный грохочет нежданно, Но звуки немы, в сердце камень разбух.

Èгорстки земли друг за другом рассыпят, Святое надгробье, где слезность искала. Останутся только плачевные хрипы На кладбище том, где любовь полегла.

2 0 9

* * *

Èснова полная луна,

Èмне опять под ней не спится, Душа раздумьями полна, Тебе опять хочу присниться. Любовь моя к тебе больна

Настолько, что порой нет мочи, Но натерпелся я сполна, В крови остались злые ночи. Устал я, зная, что тогда

Ты променять меня хотела, Звезда упала без следа, Звезда, которая горела, Горела, радостью звеня, Надеясь на людское счастье, Но люди, голову сломя, Предпочитают лишь ненастья.

Èвижу лишь холодный взгляд Твоих горячих глаз, отныне Они с любовью говорят Уж реже, чаще все ж гордыня.

Èслов любовных ты забыла, Что были символом для нас, Все говоришь, что ты любила, Скажи, а любишь ли сейчас?

Волна печали

Нет жизни на земле без света, Но свет тот затмевает тьма, Как будто пламя свеч задето Чуть слышным ветром, и сама.

Волна печали наплывает, Больное сердце утопив В слезах соленых, усыпляет,

Постель хмельную расстелив.

2 1 0