2. Об истоках мировоззрения

Предлагаемая работа задумана как изложение той системы взглядов, которую естественно назвать современным рационализ­мом. Она представляет собой попытку помочь расширить базу для формирования мировоззрения и миропонимания, соответствующих современному уровню развития цивилизации и эмпирических зна­ний об окружающем мире. И ни в коей мере не подменить другие ис­точники формирования мировоззренческих парадигм. Я не буду расшифровывать смысла используемых терминов: мировоззрение и миропонимание. Мне кажется, что приведенные русские словосоче­тания достаточно полно раскрывают эти важнейшие составляющие духовного мира человека.

Мы только что пережили эпоху, когда считалось, что у людей должно существовать одно единственное и к тому же «правильное» мировоззрение. На самом деле, у каждого человека оно свое, и мож­но говорить лишь о некоторых его общих универсалиях. Само поня­тие «правильное мировоззрение» мне представляется лингвистичес­ким и философским нонсенсом и должно быть исключено из науч­ного лексикона. Одновременно очень важно отдавать отчет в том, что процесс формирования мировоззрения человека крайне слож­ный, он проходит под воздействием множества факторов и не может протекать по приказу. Это и семья, и обычаи, и общение с людьми, и чтение книг, и соприкосновение с искусством... И, конечно, та реаль­ная практическая повседневность, в которую погружен каждый че­ловек. Огромную и особую роль в формировании миропредставле­ния играет общение с Природой. Я думаю, что чистое звездное небо, которое каждую ночь видели над собой кочевники ближневосточ­ных пустынь, его необъятность и величественность, которые совер­шенно по-особому воспринимаются в этих пустынях, в немалой степени содействовали появлению на этой небольшой территории трех крупнейших мировых монотеистических религий (столь качественно отличающихся от религий Индии, Китая...). Все эти обстоятельства важны для человека, и анализ их места в процессе формирования мировоззрения очень непрост. Их влияние на человека, на характер его духовного мира и мировоззрения, в частности, проходит на фоне, no-меньшей мере, трех «источников мировоззрения», которые до­ступны изучению.

Прежде всего — это традиции, мифы, которые на протяжении многих десятков тысяч лет, наверное, и были основой мировоззре­ния человека в то долгое время, когда это мировоззрение было еще достаточно универсальным, не распадаясь на индивидуальное и групповое. Тогда люди жили, следуя жестким канонам, которые им диктовала природа. Да и сейчас еще традиции и мифы играют в на­шей жизни заметную роль, особенно в процессе семейного воспита­ния. И их влияние нельзя игнорировать. Может быть, не очень точ­но этот источник мировоззрения я бы назвал эзотерической идеей — идеей опоры на накопленные древние знания. Она может играть в отдельных случаях решающую роль в формировании мировоззре­ния, а значит, и в судьбе человека.

Второй источник, формирующий мировоззрение, — это религия. Или, лучше сказать, идея Бога. Эта идея возникла на гораздо более позднем этапе развития человечества.

Постоянно развиваясь, вероятно, уже со времен неолита, рели­гии превращались в системы взглядов, жизненных принципов, опре­делявшие, в известные периоды истории, судьбы народов и целых континентов. Во многих странах религии (прежде всего в странах ислама) и сейчас являются не просто системой верований, но и обра­зом жизни, а церковь не отделена от государства. Да и церкви в евро­пейском (христианском) смысле там вовсе нет: есть вера в единого Бога, переплетенная с образом жизни, системой нравственности, правопорядка и т.д. Это все регулируется шариатом — обширной си­стемой правил, определяющих практически все стороны жизнедея­тельности и быта правоверных мусульман. Заметим, что эзотеричес­кая идея «внутреннего бытия» на основе «древних знаний», т.е. ми­фов, легенд, поверий, порой (но именно — порой), отлично уживает­ся с идеей Бога.

Следует заметить, что в последние века роль религий, как опре­деляющих мировоззренческие нормативы, даже в странах ислама (не говоря уже о христианских странах) во многом изменилась, ус­тупив место иной системе аргументов, рожденных рационалистиче­ским мышлением и наукой. Однако я не исключаю возможности но­вого взлета религиозного сознания и усиления его роли в формиро­вании мировоззренческих парадигм. Причин тому много. Первую я вижу в существовании определенной внутренней потребности веры в нечто сверхестественное, которая свойственна духовному миру человека. Любая религия - это феномен истории. Она возникает в определенных условиях, под действием тех или иных причин, сти­мулируется личным воздействием, особенностями цивилизации (в отличие от Тойнби, я думаю, что не религия определяет цивилиза­цию, а наоборот — цивилизация «выбирает» религию)... Она разви­вается, ее доктрины эволюционируют; она может и вовсе исчезнуть, как исчез буддизм в Индии. Или в Индонезии, где ислам сменил ин­дуизм. Но потребность в вере в нечто Высшее, недоступное челове­ческому сознанию, видимо, вечна! Вспомним слова Гете: zu etvvas hoheren sind wir geboren — к чему-то высшему мы рождены!

Эта потребность, это мироощущение могут присутствовать у данного конкретного человека или нет — это уже другой вопрос. Но религиозное чувство заполняет определенные лакуны в духов­ном мире человека, которые не могут заполнить никакие знания. В самом деле, ведь наука отвечает лишь на вопрос «как?» — как те или иные следствия порождаются теми или иными причинами. Но есть и еще один вопрос «зачем?» (или «почему?») — зачем суще­ствует мир, Вселенная, человек, почему возникает бытие. Такой вопрос не приемлет наука, но от него нельзя отмахнуться, он все­гда остается вопросом, и каждый человек отвечает на него по-сво­ему. Порой даже не осознавая, что он на него отвечает. О неизбеж­ности существования этих двух вопросов «как?» и «зачем?», о их неразрывности писал один из величайших мыслителей и поэтов Вольфганг фон Гете.

Эта «вторая причина», второй источник мировоззрения связан с особенностями духовного мира человека. Особое значение религия приобретает в «минуты роковые», когда над народом нависает ре­альная опасность. Это эмпирический факт — а «роковые минуты», как я это постараюсь показать, приближаются. С их приближением человек теряет веру в науку и в силу традиционной культуры перед лицом катастрофы, отвратить которую они не способны. Разве мы не видим происходящей деградации западной культуры, появления массовой культуры с ее волнами порнографии, разрушения семей­ных традиций, деградацией интеллектуальной жизни и т.д. И в эти «времена разочарования» всегда снова поднимается интерес к рели­гии, растет ее значение в жизни общества. Человек ищет ответа там, когда пасуют рациональные знания. Но при этом не обязательно происходит возврат к традиционным религиям. Появляются и но­вые веры и секты, далеко не всегда консолидирующие общество. К этим вопросам я еще буду вынужден вернуться.

Падение роли (и престижа) религии в жизни практически всех христианских народов стало почти аксиомой. Но попытка понять истинные причины этого явления, необходимость модернизации оп­ределенных доктрин, а самое главное — характер деятельности, отвечающей потребностям духовного мира современного человека, свой­ственна разве только определенным группам лидеров католической церкви во главе с самим папой Иоанном-Павлом II. Православная церковь, к сожалению, очень догматична и архаична. Она слабо от­кликается на изменение духовных потребностей людей и благодаря этому открывает простор для деятельности различных сект и лично­стей, прямо спекулирующих на духовных запросах людей. Да и мир­ские интересы уж очень четко просматриваются в деяниях некото­рых отцов церкви.*

Хотя проблемы связи мировоззренческих начал с системой тра­диций и религиозными воззрениями очень важны и относятся к сфе­ре чисто гуманитарных знаний, в этой книге я постараюсь оставить их обсуждение в стороне: они требуют иной компетенции и иного настроя мысли автора.

Эти два «мировоззренческих источника» связаны с духовным, эмоциональным миром человека, с его алогичным восприятием дей­ствительности. Их нельзя игнорировать, ибо сама природа распоря­дилась так, что два полушария человеческого мозга играют весьма разную роль в его жизнедеятельности: одно полушарие отвечает за эмоциональную сферу, я бы сказал — за целостное восприятие того или иного феномена. Другое — за логическое мышление.

Третий источник мировоззрения современного человека — это «идея Природы», которую должны дать наука, и прежде всего есте­ствознание. «Идея Природы» должна быть развернута так, чтобы че­ловек мог опереться на нее, жить в ней, обеспечивая свое будущее. Принято говорить, что мировоззрение должно включать знания об окружающем мире — мире, в котором мы живем, т.е. знания, связан­ные со способностями человека предвидеть некоторые следствия на-шего.антропогенного воздействия на этот мир. Я буду очень осто­рожно использовать термин «знания» и стараться, по мере возмож­ности, объяснять тот смысл, который я в него вкладываю. Как мы увидим позднее, в этом термине сейчас уже нет былой однозначнос­ти и того представления о знаниях, которые были свойственны есте­ствознанию XIX века.

В данной книге я собираюсь обсудить лишь этот третий источ­ник формирования мировоззрения. Я вовсе не отвергаю и даже не

* Я думаю, что потребность в божественном возникает лишь на опреде­ленном этапе развития духовного мира человека. Может быть, даже лучше сказать, что это Бог приходит к человеку на определенном этапе антропоге­неза, когда человек выделяет себя «из Природы». Мне кажется, что подспуд­но человек чувствует искусственность такого выделения, и он стремится вернуться к Богу, и грядущий этап антропогенеза, этап перехода в ноосферу, может быть, и будет означать такое слияние, как это думал Тейяр де Шар-ден. Я вернусь к этому вопросу в последней части моей книги, когда буду об­суждать с позиций рационализма идеи Тейяра де Шардена и Вернадского.

преуменьшаю значения традиций как своеобразного экстракта об­щественного опыта, а тем более религиозного восприятия окружаю­щего мира и религиозного опыта в судьбах человека. Но моя задача более узкая: не проблема формирования мировоззрения как феноме­на человеческого бытия, а обсуждение тех особенностей, которые вносит в него современное научное видение мира. Я пытаюсь дать определенный инструмент, позволяющий использовать эмпиричес­кий опыт.

Объемы информационных лавин, которые обрушились на чело­века XX века, столь изменили классическое представление о науч­ном рационализме, о смысле исходных понятий, что это не могло не сказаться на всем характере нашего миропредставления. И, я думаю, именно с обсуждения подобных явлений должно начинаться фило­софское, да и вообще гуманитарное образование человека, имеюще­го дело с проблемами взаимоотношения человека и Природы. В са­мом деле, новая информация станет неизбежно менять наше виде­ние положения человека в мире, она будет деформировать традиции, цивилизащюнные установки, менять само представление об ИСТИ­НЕ. Мы подошли не только к перелому тысячелетий, но и к перело­му цивилизаций, который потребует от людей и нового мышления. Новые миропонимания, при всех неизбежных (и нужных людям) различиях, тем не менее окажутся связанными некой общей единой «реальностью», опирающейся на надежный эмпирический фунда­мент.

Вот о ней, о ее возможных контурах я и постараюсь рассказать без каких-либо претензий на «правильность», ибо отдаю себе отчет в том, что только через наложение множества субъективных интер­претаций и может рождаться новая парадигма мировосприятия. Предлагаемое рассуждение — лишь одно из них.

Таким образом, я буду обсуждать некоторые основания «научно­го» мышления применительно к энвайроментальным проблемам, т.е. к проблемам взаимоотношения Природы и Общества. И в этом кон­тексте мне хотелось бы еще раз предупредить читателя — я никак не пытаюсь противопоставить религиозные воззрения научным. Ника­кое естествознание не содержит альтернативы Богу или, лучше ска­зать, вере. Утверждение о том, что Бог создал Мир за 6 дней ничуть не менее основательно, чем любые космогонические гипотезы, вроде гипотезы о начальном взрыве. Тот факт, что все то, что произошло через миллионные доли секунды после «НАЧАЛА», согласуется с известными нам законами физики, не придает этой гипотезе особой уоедительности, как и многочисленные другие гипотезы, согласно которым существует целый ряд вселенных, развивающихся в беско­нечном времени. В основе всех подобных гипотез лежит некоторый акт веры — принятие непроверяемых утверждений. Вопрос, откуда все произошло и почему или зачем произошло (последнее может быть, самое главное), остается без ответа, и каждый волен отвечать на него по-своему. Я принимаю гипотезу о начальном взрыве просто и силу своего воспитания!*

Замечу, что характер гипотезы о НАЧАЛЕ никак не влияет на все те конкретные заключения, которые будут целью моих рассуждений. Это происходит потому, что любая гипотеза о НАЧАЛЕ (в том числе и сотворения Мира за 6 дней), никак не содержит тех прагматичес­ких начал, ради которых и строится «Картина Мира».

3. Комментарии к еще не сказанному

В основе моих рассуждений, когда они носят философский или методологический характер, всегда будет лежать принцип, который хорошо обозначил В.И.Вернадский, употребив термин «эмпиричес­кое обобщение». Его смысл состоит в том, что в качестве отправных позиций для любого анализа, происходящего в косной материи, жи­вом веществе или обществе, должны лежать утверждения, согласные (непротиворечащие) эмпирическим данным, т.е. нашему опыту — опыту, приобретенному нами в практической деятельности. Следо­вание этому принципу позволяет повысить вероятность реализации предполагаемого развития событий, но, разумеется, не дает гарантий в том, что выводы, полученные на основе эмпирических обобщений, будут обладать абсолютной достоверностью. Эмпирическое обобще­ние — это тоже всего лишь интерпретация.**

В своей основе используемый мной принцип эмпиризма опира­ется на более глубокие утверждения, которые уже носят первичный характер — их уже нельзя доказать, нельзя свести к более простым, даже нельзя определить — их надо либо принять, либо отвергнуть. Главным из таких утверждений является следующее: мир, вся окру­жающая нас Природа принимаются как реально существующие. А

* Для меня такой выбор гипотезы о «Начале» мотивирован открытием Гамова, который в 1947 году показал, что если около 15 — 20 миллиардов лет тому назад произошел бы «начальный взрыв», то во Вселенной долж­но было бы существовать реликтовое излучение интенсивностью в 4 гра­дуса абсолютной шкалы. В 1965 году Уиллер экспериментально обнару­жил это излучение.

** Итак, эмпирическое обобщение — это всегда некоторая интерпрета­ция реальности, и она не однозначна: одному и тому же множеству эмпи­рических данных могут отвечать разные эмпирические обобщения. Одни­ми и теми же красками можно нарисовать совсем по-разному один и тот же пейзаж. И никакой конечный опыт не может устранить неоднозначность интерпретаций. Развитие интеллекта и новых знаний тоже не может сде­латься гарантом однозначности, ибо новое знание вскрывает новые плас­ты проблем, исключающие возможность замкнутой системы аксиом! Че­ловек всегда принимает решения в условиях риска и неопределенности, устранить которые невозможно.

Вселенная — это не данность, а история. Эти утверждения и есть первичные: они не расшифровываются, так же как и смысл слова «существующее». Сформулированное утверждение либо отвергает­ся, либо, как мной, принимается без доказательства и комментариев. И в этом я вижу основное отличие от позитивистов, допускающих, что материальный мир и все окружающие нас вещи существуют лишь в нашем воображении. Если Альберт Эйнштейн не раз гово­рил, что он не видит вреда в том, чтобы принять вещь за объективно существующую, то я этот факт постулирую. Доказать подобное ут­верждение невозможно. Можно лишь безоговорочно принять его либо отвергнуть.

Более того, в качестве подобного «первоутверждения» я прини­маю и само словосочетание «объективно существующее», ибо объяс­нить его смысл невозможно, как доказать или опровергнуть сущест­вование Бога. Позднее, как увидит читатель, я буду очень осторожно употреблять и синоним этого утверждения — выражение «есть на са­мом деле». И в то же время, не имея возможности утверждать, что то или иное «есть на самом деле», я верю, что окружающее существует «на самом деле». Несмотря на эту исходную нелогичность и проти­воречивость, такое утверждение позволяет мне говорить о том, что познание имеет смысл и может быть использовано человеком по его усмотрению. А значит, делает всю мою работу оправданной и спо­собной служить человеку в его многотрудной жизни.

Может показаться, что мои рассуждения не удовлетворяют стандартам строгости. Но сегодня мы начинаем осознавать, что по­нятия строгости и логичности на самом деле весьма условны. Это стало особенно очевидным после знаменитой работы Гедделя, пока­завшей, что доказать непротиворечивость арифметики нельзя, оста­ваясь в рамках арифметики. Для этого мы должны расширить объ­ект анализа. Вот почему для обеспечения непротиворечивости мы должны неограниченно расширять область наших представлений (что, очевидно, невозможно) либо принять неизбежность опоры на шаткий фундамент необъясняемых «первопонятий». Другими сло­вами, довериться своей интуиции. Если при этом нам удастся вы­строить систему суждений, позволяющих делать предсказуемые выводы, то мы и добьемся цели, которую ставит научный (или фи­лософский) анализ.

Таким образом, с самого начала я оперирую с понятиями, объяс­нить смысл которых я не умею. Это некоторые первопонятия, с кото­рыми я буду обращаться как с аксиомами. Это позволит нарисовать некую «картину мира», в которой эти первопонятия обретут извест­ное правдоподобие — термин, который я принимаю тоже на интуи­тивном уровне.

Позднее я буду пытаться объяснить (точнее — прокомментиро­вать, проиллюстрировать) свое отношение к вопросам познания и его «объективности». Но с самого начала я хочу связать свои рассуж­дения с той антипозитивистской позицией, которая, как мне пред­ставляется, лежит в основе любого рационалистического анализа и «объективно присуща мне как исследователю» — по другому рас­суждать я просто не умею.

В основе рационалистического миропонимания лежит ВЕРА в то, что наши эмпирические обобщения нас не обманывают — Мир (Универсум) существует на «самом деле», и логические выводы, ко­торые мы делаем на их основе, позволяют служить на благо челове­ку в том смысле, в каком человек понимает свое благо!

4. Проблема выбора начала (начального уровня физических знаний)

В одной из своих работ я назвал XX век веком предупреждения. Целый ряд фактов, о которых мне еще придется говорить, показывает, что тому ходу общепланетарного эволюционного процесса, в рамках которого возникла современная цивилизация, предстоят качествен­ные перемены. Меняется само взаимоотношение человека и биосфе­ры, его место в Природе. Как говорил В.И.Вернадский еще в нача­ле XX века, человек превращается в основную геологообразующую силу планеты. Я бы еще добавил — в силу, направляющую развитие биосферы.

Имеет место пугающая двойственность. С одной стороны, растет зависимость человека от изменения характеристик биосферы, а с другой — влияние человека, его активности на.параметры окружаю­щей среды. Становится очевидным, что биосфера и человек — некая единая система! В этих условиях людям нужны новые знания, новое мировоззрение. И, кажется, уже многое приходит. Может быть, мед­леннее, чем это необходимо человечеству для того, чтобы предотвра­тить надвигающийся кризис, но уже многое мы видим совершенно в ином цвете, чем это видели люди, жившие в начале века. Причина тому очевидна: в нашу жизнь вошло множество новых явлений, про­исходящих не только в природе, но и обществе. Они-то и позволили назвать уходящий век веком предупреждения. Предупреждения о том, что возможности порядка существовавшего тысячелетия уже исчерпаны.

И в XX веке мы не просто узнали множество новых фактов, с ни­ми пришло новое понимание ИСТИНЫ, новое видение человека в Универсуме и биосфере. Этот век предупредил людей о грядущих катаклизмах, но внес и новое содержание в само понимание научно­го метода.

Решающую роль в формировании нового рационалистического мировоззрения сыграли успехи физики и прежде всего открытия ве­личайшей из наук, созданных человечеством, — науки о микромире, квантовой механики. Благодаря этим открытиям, человек перестал быть внешним наблюдателем: оказалось, что он видит мир «изнут­ри». И это видение постепенно распространилось и на другие облас­ти знания. Вот почему, ориентируясь на гуманитарные проблемы, я буду тем не менее начинать разговор с физики. И в этом я сталкива­юсь с одной совершенно нетривиальной трудностью.

Каждое десятилетие нам доставляет новые факты, погружающие нас в новые глубины материального мира, понимание которых тре­бует все более и более высокого профессионализма. Поэтому для изложения той мировоззренческой позиции, которую я пытаюсь об­рисовать в этой книге, мне необходимо говорить о современной фи­зике. Но при этом я должен избежать погружения во множество очень важных деталей. Другими словами, передо мной стоит задача выбора некоего «начального уровня знаний», позволяющего нарисо­вать целостную картину, доступную не специалисту-физику (а тем более гуманитарию). Значит, приняв какие-то факты за исходные, я вынужден игнорировать множество идей, появившихся в послевоен­ные десятилетия. С полным пониманием ущербности такой позиции я буду опираться лишь на те факты из современной физики, на те ее положения, которые качественно меняют наше видение взаимоотно­шения человека и окружающего мира, лишь на тот минимум, без ко­торого я был бы лишен возможности сколь-нибудь внятно объяс­нить свою энвайроментальную позицию.

Я хотел бы сразу обратить внимание на условность предлагаемой интерпретации «картины мира», поскольку одни и те же факты мо­гут порождать разные толкования. Кроме того, речь будет идти лишь о схеме такой картины, причем весьма упрощенной. Я постараюсь показать существование зияющих пустот в эмпирическом материа­ле. Иногда их удается заполнить «правдоподобными» гипотезами, содержание которых остается на совести (или интуиции) автора. Но иногда даже и этого не удается сделать. И все же, по моему глубоко­му убеждению, предлагаемая интерпретация позволяет сделать ряд выводов, игнорировать которые нельзя.