Прагматизм же имеет дело с целеполаганием на основе ценностей. Операционализм Зеидлера привел его к отрицанию той химической реальности, которая выше была названа нами чистой, или когерентной. Показательно, что она вообще не попала в поле зрения ни одного из трех рассматриваемых авторов.
Таким образом, химическая реальность существует, она представлена в химии изучаемыми референтами. Ее невозможно «перекачать» в область ни языка, ни ментальности. Разумеется, строго говоря, нет каких-либо серьезных оснований для признания наличия дематериализации. Концепт «материи» фигурирует в концепциях, научный статус которых весьма сомнителен. Есть немало философов, особенно в нашей стране, в которой до недавнего времени господствовал диалектический материализм, полагающие, что они вправе сначала определить материю как независящую от сознания реальность, а затем потребовать оправдания этой позиции от ученых, прежде всего, физиков и химиков. Но в развитых физических и химических теориях концепт «материя» отсутствует, в них речь идет о частицах, атомах, молекулах, веществе и поле, но не материи. Материалисты никак не могут понять, что концептуальное устройство всех наук, в том числе химии, является вполне определенным, его недопустимо подгонять под философские схемы, развитые без достаточных на то оснований. Что касается дематериализации в смысле отсутствия химической реальности, то она не существует. Материал данного параграфа можно считать введением в довольно сложную проблематику, которая будет рассматриваться на протяжении нескольких параграфов, посвященных ступеням трансдукции.
1.7.Трансдукция и химические модальности
Впредыдущем параграфе были выявлены многочисленные проблемные аспекты понимания современной теоретической химии. Теперь попытаемся представить их в систематическом виде. В связи с этим необходимо рассмотреть целый ряд актуальных методологических вопросов. Один из них касается вопроса о соотношении химических модальностей, или уровней науки, среди которых чаще
55
других называют язык, ментальность и саму химическую реальность как таковую. Трансдукция реализуется не только при переходе от одних концептов к другим, но и при переходе между уровнями науки.
О трансдукции применительно к уровням науки известно немногое. Почему-то она вообще выпадает из поля зрения философов химии. В современной общей философии науки рассматриваемый тип трансдукции представлен следующей формой: язык – мен-
тальность – объектная реальность. Состояние современной хи-
мии достаточно хорошо согласуется с этой формой, поэтому нет необходимости отказываться от нее. Однако ее комментарий, разумеется, вполне уместен.
Почему объектная реальность находится не на первом месте? Потому что доступ к ней обеспечивает теория. В науке активной стороной является человек, причем лишь постольку, поскольку он является творцом теории.
Почему на первое место из двух теоретических модальностей поставлен язык, а не ментальность? В данном случае учитывается их эффективность в научном исследовании. Язык объединяет теоретические усилия людей, которые в их ментальной стадии разобщены. В этом своем качестве он превосходит ментальность в полном соответствии с пословицей: один ум (читай: интеллект) – хорошо, два – лучше. Часто подчеркивается, что в языке человек представляет свою ментальность и, следовательно, он имеет вторичный характер. При этом не учитывается, что и язык, в свою очередь, обусловливает ментальность. Но в нашем случае, как уже отмечалось, в схеме трансдукции учитывается соотносительная теоретическая сила языка и ментальности. Нет необходимости ее абсолютизировать (разумеется, бывают ситуации, когда ментальность важнее языка). Но более типично другое соотношение дел: язык в теоретическом плане оказывается эффективнее ментальности. Во многом это также объясняется его коллективной значимостью, каковой ментальность в силу ее имманентно-интимного характера не обладает.
Но как связаны между собой три модальности науки? Сложный вопрос, ответ на который мы приводим не без сомнений. Единст-
56
венное эвристическое соотношение, которое приходит нам на ум, связано с австрийским философом-аналитиком Людвигом Витгенштейном. В своем «Логико-философском трактате» он пришел к следующему заключению: «То, что во всякой картине, при любой ее форме должно быть общим с действительностью, дабы она вообще могла – верно или неверно – изображать ее, суть логическая форма, то есть форма действительности»1. Иначе говоря, логика реальности есть логика языка. Если бы язык и реальность не обладали ничем общим, то невозможно было бы познать последнюю. Применительно к рассматриваемой нами проблеме это обстоятельство представляется исключительно актуальным. Итак, на наш взгляд, рассматриваемая трансдукция возможна постольку, поскольку все три научные модальности – язык, ментальность и референты – обладают одним и тем же смысловым устройством. Речь идет о своеобразном смысловом изоморфизме языка, ментальности и реальности.
От Витгенштейна мы дистанцируемся в двух отношениях. Вопервых, мы считаем, что научные модальности объединяет не логика, а смысловой изоморфизм. Логика – это вполне самостоятельная наука, которая определенным образом связана с химией, но внутри нее ей делать нечего. Во-вторых, в отличие от Витгенштейна мы не считаем язык, равно как и ментальность, картиной реальности. Теория копирования устарела, ибо ей недостает концептуальности и к тому же она абсолютизирует семантику, явно недооценивая прагматику, являющейся характерной чертой всех наук, имеющих дело с ценностями. Аксиологические теории не копируют реальность, а проектируют ее. Но при этом они сохраняют с нею смысловую соотносительность. Наука – это комплекс концептуальных образований, каждое из которых изоморфно другому в смысловом отношении. Смысл в данном случае понимается как устройство, которое повторяется в каждой модальности научного комплекса. В области науки смысл выступает в качестве концептуальности. Применительно к реальности смысл пока не имеет собственного имени.
1 Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. М., 1994. С. 8.
57
Концепция смыслового изоморфизма модальностей научного комплекса, разумеется, должна быть поставлена под огонь критического анализа. Но если бы была альтернатива! Она нам неизвестна. Против указанной концепции можно выдвинуть такой аргумент: в теории всегда есть нечто такое, аналога чему не найти в самой реальности. Так, запись уравнения Шредингера включает
мнимую единицу i = −1 . Но в химической реальности ее аналог не обнаруживается. При ближайшем рассмотрении выясняется, что мнимая единица необходима для представления в адекватном виде постулата волновой функции. То есть в концептуальном отношении она «примыкает» к волновой функции и, разумеется, не является пустым довеском к ней. Таким образом, в конечном счете, в теории нет ничего такого, что не свидетельствовало бы признакам химических референтов.
Обратим также внимание на многообразие форм, в которых осуществляется модальная трансдукция в теории. Это и всем привычный текст, и символьные записи, и диаграммы, и таблицы, и графики, и компьютерный интерфейс, включая анимацию. В связи с этим вспоминаются опасения Эдмунда Гуссерля, основателя феноменологии. Настаивая на кризисе наук, он отмечал, что мир научных абстракций и идеализаций крайне беден в чувственном отношении. Гуссерль полагал, что наукам можно вернуть жизненную силу за счет придания ее концептам характера переживаний, то есть ментальных образований. На наших глазах происходит действительное обновление теории, когда чувственное сочетается с концептуальным.
Оригинальный подход к пониманию языка химии продемонстрировал англичанин Клаус Джейкоб1. Во-первых, он вводит представление о четырех уровнях языка химии: 1) термины, обозначающие непосредственно химические субстанции; 2) термины, позволяющие говорить о субстанциях в целом, но абстрактно (сравните: «химический элемент», «химическое соединение»); 3) термины, позволяющие обсуждать химические абстракции, фигурирую-
1 Jacob C. Analysis and synthesis. interdependent operations in chemical language and practice //Hyle – international journal for philosophy of chemistry. 2001. V. 7. No. 1. P. 31–50.
58
щие в химическом языке второго уровня в контексте теорий, законов и моделей; 4) философские термины.
Язык химии действительно не следует представлять себе как ровную в концептуальном отношении дорогу. Он обладает характерными для него дискретностями. Но чем являются эти дискретности? Это, на наш взгляд, этапы теоретической трансдукции, связанные с определенностью 1) принципов, 2) законов, 3) фактов, позволяющие рассуждать непосредственно об изучаемых явлениях.
Как нам представляется, Джейкоб перечислил далеко не все уровни химического языка. Что касается различия языка химии и философии химии, то оно состоит в том, что в первом случае говорят о химических явлениях, а во втором – о химии как науке.
Еще одна идея Джейкоба состоит в том, что он различает операции анализа и синтеза в том их виде в каковом они представлены в языке (анализ1/синтез1) и, напротив, в практических действиях (анализ2/синтез2). В случае синтаксического подхода анализ1/синтез1 не сопоставляются с анализом2/синтезом2, что, однако, имеет место при семантическом подходе. Затем Джейкоб стремится установить характер связей существующих между всеми четырьмя аналитико-синтаксическими образованиями. Решающая идея состоит в относительной самостоятельности химического языка. Допустим, рассматривается формула H2O. Безотносительно к практическим данным ее можно трансформировать в формулы H(HO) и HHO. Они наводят на определенные идеи, инициированные на уровне языка и, следовательно, свидетельствующие о его самостоятельности. Идея о различении применительно к языку химии синтаксического и семантического подходов нам представляется вполне правомерной. Но не следует забывать и о третьем семиотическом измерении, то есть о прагматике.
Наряду с уже рассмотренными химическими модальностями особого обсуждения заслуживает компьютерная или, как обычно выражаются, виртуальная реальность. Строго говоря, речь идет о реальности, представленной устройствами искусственного интеллекта, или интеллектуальных систем. Происхождение термина “виртуальная реальность” покрыта мраком. Весьма вероятно, что честь его изобретения принадлежит американскому исследователю
59
Джерону Ланьеру1, который в начале 1980-х годов небезуспешно преуспел в привлечении внимания к виртуальной реальности научного сообщества. Начиная с 1990-х годов термин “виртуальная реальность” стал широко использоваться в литературе, киноведении, различных науках. Нас, разумеется, интересует, в первую очередь, научный аспект дела.
Латинский термин «virtualis» означает возможное в некоторых условиях, но тотчас же исчезающее. В физике виртуальными называют частицы, существующие в состояниях, имеющих малую длительность и не подчиняющихся обычным соотношениям между энергией, массой и импульсом2. В современном понимании виртуальный мир создается компьютерными средствами, и именно в этом состоит его специфика. В фантастической литературе виртуальный мир предстает как нечто иллюзорное, придуманное, не настоящее. Итак, достаточно часто виртуальное понимается как необязательное, кратковременное, иллюзорное, ненастоящее, необычное. Но такого рода понимание явно не согласуется с виртуальной реальностью в том ее виде, в каковом она выступает в науке. Всемерная компьютеризация науки придала виртуальной реальности особые черты. В науке она выступает как непременное, долговременное, неподдельное, вполне нормальное состояние научного исследования.
Крайне важно учитывать, что каждая научная модальность обладает относительной самостоятельностью. Следует различать от-
носительную самостоятельность и относительную самостоя-
тельность той или научной модальности. Относительная самостоятельность модальности означает, что она не может быть редуцирована к каким-либо другим реальностям. Относительная самостоятельность той или иной реальности указывает на ее известную сопряженность с двумя другими реальностями. Иначе говоря, все химические реальности являются отношениями. Каждая из реальностей служит своеобразной системой отсчета для двух других. Если, например, этой системой отсчета является объектная реальность, то следует говорить об объектной относительности. В
1Brief biography of Jaron Lanier // http://www.jaronlanier.com/general.html/
2Физика микромира. М., 1980. С. 132.
60