Глава V. «один день ивана денисовича». Время и пространство в художественном произведении.

«Ничего подобного давно не читал. Хороший чистый, большой талант, никакой фальши…» Это самое первое впечатление А.Т.Твардовского, который прочитал рукопись этого рассказа.

Варлам Шаламов писал: «Дорогой Алексей Исаакович! Я две ночи не спал читал повесть, перечитывал, вспоминал…»

«Я был оглушён, потрясён,- делился о своими впечатлениями Вячеслав Кондратьев, – один раз в жизни так реально осознал, что может правда…»

С.П.Залыгин отметил: «Солженицын больше, чем какой-либо другой писатель отвечает на вопросы нашего времени, через вопрос: что с нами происходит?»

А.Т.Твардовский предпринял невероятные усилия к тому, чтобы рассказ Солженицына увидел свет. После 22 съезда, когда Н.С.Хрущёв предпринял «Яростную атаку на Сталина», Солженицын решил отдать рукопись «Щ-854». Это было первое в Советской художественной литературе произведение о Сталинских лагерях.⁴⁴

Лагерь глазами мужика», — сказал Лев Копелев, передавая А.Т.Твардовскому рукопись Солженицына.

Лагерь — это особый мир со своим реалиями: зона, вышки, бараки, колючая проволока, БУР, начальник режима, карцер, зеки, черный бушлат с номером, пайка, надзиратели…⁴⁵ Солженицын воссоздает подробности такого быта: «Мороз был со мглой, прихватывающий дыхание. Два больших прожектора били по зоне наперекрёст с дальних угловых вышек. Светили фонари зоны и внутренние фонари. Так много их было натыкано, что они совсем засветляли звёзды. Скрипя валенками по снегу, быстро пробегали зэки по своим делам ‒ кто в уборную, кто в каптёрку, иной ‒ на склад посылок, тот крупу сдавать на индивидуальную кухню. У всех у них голова ушла в плечи, бушлаты запахнуты, и всем им холодно не так от мороза, как от думки, что и день целый на этом морозе пробыть. Они прошли мимо высокого дощатого заплота вкруг БУРа – каменной внутрилагерной тюрьмы; мимо колючки, охранявшей лагерную пекарню от заключённых; мимо угла штабного барака, где, толстой проволокою подхваченный, висел на столбе обындевевший рельс; мимо другого столба, где в затишке, чтоб не показывал слишком низко, весь обмётанный инеем, висел термометр». (А.И. Солженицын. «Один день Ивана Денисовича»).

Автор пишет так, что мы узнаем жизнь зэка не со стороны, а изнутри. Рассказывая о лагере, Солженицын пишет не о том, как там страдали, а о том, как удавалось выжить, сохранив себя как людей. Шухов изображен очень правдиво: ни в поступках, ни в жестах, ни в речи не заметишь фальши. В герои выбран не представитель интеллигенции, а человек из народа. Вчера он, Шухов, оторванный от крестьянской работы, стал солдатом, а сегодня разделил тяготы лагерной жизни.

В лагере мог оказаться любой. Не сказались ни социальное положение, ни высокий профессиональный статус, ни образование.⁴⁶

Шухову навсегда запомнились слова его первого бригадира, старого лагерного волка Кузёмина: «В лагере вот кто погибает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется, да кто к куму ходит стучать». В «Одном дне...» есть лица, о которых автор рассказывает с большой симпатией: это бригадир Тюрин, Шухов, кавторанг Буйновский, латыш Кильдигс, Сенька Клевшин. Писатель выделяет еще одного героя, не названного по имени. Всего полстраницы занимает рассказ о «высоком молчаливом старике»: «Сидел он по тюрьмам и лагерям несчетное число лет, ни одна амнистия его не коснулась. Но себя не потерял. Лицо его вымотано было, но не до слабости фитиля-инвалида, а до камня тесаного, темного. И по рукам, большим, в трещинах и черноте, видать было, что не много выпало ему за все годы отсиживаться придурком». (А.И. Солженицын. «Один день Ивана Денисовича»).

«Придурок»- работающий в административной должности ( но бригадир - не придурок) или в сфере обслуживания- всегда на более лёгкой, привилегированной работе.

Как видим, в авторских характеристиках, коротких, скупых, очень сильно выражен нравственный аспект. К лучшим страницам повести нужно отнести те эпизоды, которые показывают 104-ю бригаду в работе:⁴⁷ «Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошёл по ним сперва первый жарок ‒ тот жарок, от которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше. И часом спустя пробил их второй жарок ‒ тот, от которого пот высыхает. В ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок лёгкий, потягивающий – не могли их мыслей отвлечь от кладки». (А.И. Солженицын. «Один день Ивана Денисовича»).

Судьбы героев повести убеждают, что историю тоталитаризма Солженицын вел не с 1937 года, а с первых послеоктябрьских лет. Об этом говорят лагерные сроки зеков. Безымянный «высокий молчаливый старик» сидит с первых советских лет. Первый бригадир Шухова — Кузёмин был арестован в «год великого перелома», а последний — Тюрин — в 1933, в «год победы колхозного строя». Наградой за мужество в немецком плену стал десятилетний срок для Сеньки Клевшина...⁴⁸