Гичин Фунакоши - Образ моей жизни

У коллективных поединков начало было ритуальным: тот, кто будет биться один против многих, лежит на спине, а соперники хватают его за руки и за ноги.

Когда я решил стать каратистом, я частенько устраивал такие “массовые” поединки: против меня одного - четыре, пять борцов помоложе. Тогда я был уверен, что таким образом накачаю мускулы рук, ног, бедер и живота. Сейчас уже трудно определить, какова доля тегуми в том, что я умею в додзо и на ринге. В одном я уверен: оно помогло закалить волю.

Например, побороть одного противника мне было несложно. Другое дело, когда их несколько. Я начинаю нападать на одного и открываюсь для удара остальным. Не знаю лучшего способа научиться защитить себя от нескольких противников. Если вам все еще это кажется детской игрой, скажу следующее: те, кто играл в нее, воспринимали ее серьезно. И правильно делали.

Слышал, тегуми снова входит в моду у ребятни Окинавы. Меня это совсем не радует. И вот почему. В дни моего детства мы убирали камни, чтобы расчистить арену для борьбы. А сегодня? Дети могут наткнуться на мины и бомбы, которые оставила на земле Японии кровавая мировая война. Мне страшно об этом даже думать.

Каратэ становится интернациональным

До последней войны можно было сосчитать по пальцам неяпонцев, которые знали бы каратэ или хотели бы заниматься им. В мой додзо приходили люди других национальностей. Это были либо журналисты, либо те, кто интересовался физическим воспитанием детей и где-то услышал или прочел о школе каратэ. Война закончилась, началась оккупация. Ко мне то и дело приходили американские солдаты и просили учить их каратэ. Не знаю, откуда они обо мне прослышали...

Однажды Бунширо Сузуки, ныне покойный, привез меня в отель “Империал” на встречу с американским издателем. Тогда японцам запрещалось входить в отель. Для нас сделали исключение: нас пригласил американец, в этом отеле проживающий. Войдя в комнату, где была назначена встреча, я удивился: она была обставлена и украшена на японский лад. К цветам приложил руку, несомненно, знаток икебаны. Главное, что я запомнил из этой встречи, как поражен был американец, узнав о моем, более чем преклонном возрасте. Мне перевели его слова так: “В Японии каратэ из боевого искусства превращают в спорт, а мы в Америке сделаем его путем к долголетию”.

Прошло совсем немного времени, и я уже привык видеть в додзо не только японские лица, а среди них не только мужские, но и женские тоже. Потом меня попросили обучать каратэ офицера, отвечающего за физическую подготовку кадров Воздушных Сил США на базе Ташикавы. Чуть позже - новая просьба: дать показательные выступления перед командованием базы в Кисаразу (Префектура Сиба).

Тогда, помню, командующий, который ничего не знал о каратэ, зачем-то попросил меня выполнять все в истинно японском стиле. Принимали меня очень тепло и сердечно, внимательно и почтительно просмотрели выступление, проводили до дому. Но прежде отвели меня к своеобразному алтарю прямо на территории базы, где раньше молились о душах японских воинов, погибших в боях.

Это была скульптура из бронзы - японский юноша в военной форме, его рука показывает в сторону Тихого океана. В ногах юноши - орел с распростертыми крыльями. И сам памятник, и дорожка, которая вела к нему, были в идеальном состоянии. Командующий рассказал мне, что за чистотой этого места следят особо из уважения к юным японским летчикам, отдавшим жизнь за родину. Какой политический вопрос, пусть самый сложный и трудноразрешимый, стоит одной человеческой жизни? Потом он спросил, стал ли кто-нибудь из моих воспитанников военным летчиком. Я низко поклонился памятнику. Это и было моим ответом. Американец его понял. Думаю, он был настоящим джентльменом, добрым и хорошим парнем. Когда мы расставались у ворот базы, я чуть не плакал.

Когда был подписан мирный договор между Японией и Соединенными штатами, каратэ предстоял свой, тоже мирный путь в Америку. Это случилось так. Командующий военновоздушным флотом США пригласил меня на три месяца в свою страну, чтобы познакомить американских летчиков с Каратэ-до. Мне предложили взять с собой ассистентов и партнеров. Со мной поехали Исао Обата из университета Кейо, Тошио Камата из Васеды и Масатоши Накаяма из Такушоку. В нашем распоряжении был целый самолет. Теперь мы давали показательные выступления не перед небольшими группами зрителей. Нашей аудиторией стала огромная армия американ-

ских летчиков, заинтересованных в познании Каратэ-до. Нет слов, чтобы передать ту радость, что

яиспытывал в дни тура.

Ивот Каратэ-до, которое в дни моей юности было запрещено на маленькой территории Окинавы, стало одним из признанных и престижных боевых искусств Японии. Оно обрело крылья и полетело через океан в Америку. Теперь его знают во всем мире. Сейчас, когда я пишу эти мемуары, я то и дело получаю письма от знакомых и незнакомых людей. Просят дать совет, какие-то новые сведения о каратэ, приехать с показательными выступлениями. Письма приходят со всех концов света. Теперь у меня появилась новая цель. Закончив эту книгу, я начну готовить тренеров для работы за границей, во всех странах мира.