Храм и его функции. Синтез искусств в средневековом храме.

Важнейшей особенностью средневековой культуры является особая роль христианского вероучения и христианской церкви. В условиях всеобщего упадка культуры сразу после распада Римской империи, только церковь в течение многих веков оставалась единственным социальным институтом, общим для всех стран, племен и государств Западной Европы. Церковь была не только главенствующим политическим институтом, но и имела доминирующее влияние непосредственно на сознание населения. В условиях тяжелой и скудной жизни, на фоне крайне ограниченных и малодостоверных знаний об окружающем мире, церковь предлагала людям стройную систему знаний о мире, его устройстве, действующих в нем силах. Эта картина мира целиком определяла менталитет верующих селян и горожан и основывалась на образах и толкованиях Библии. Вся культурная жизнь европейского общества этого периода в значительной степени определялась христианством. Огромную роль в жизни общества того времени играло монашество: монахи брали на себя обязательства «ухода из мира», безбрачия, отказа от имущества. Однако уже в VI веке монастыри превратились в сильные, нередко - очень богатые центры, владеющие движимым и недвижимым имуществом. Многие монастыри были центрами образования и культуры. Однако не следует думать, что становление христианской религии в странах Западной Европы проходило гладко, без трудностей и противоборства в сознании людей со старыми языческими верованиями Население было традиционно привержено к языческим культам и проповедей и описания жития святых было недостаточно для обращения его в истинную веру. В новую религию обращали с помощью государственной власти. Однако и долгое время спустя после официального признания единой религии, духовенству приходилось бороться с устойчивыми пережитками язычества в среде крестьянства. Церковь уничтожала капища и идолов, запрещала поклонятся божкам и совершать жертвоприношения, устраивать языческие праздники и ритуалы. Суровые наказания угрожали тем, кто занимался гаданиями, прорицаниями, заклинаниями или просто верил в них. Многие языческие обычаи, против которых боролась церковь, были явно аграрного происхождения. Так, в «Перечне суеверий и языческих обычаев», составленного во Франции в VIII веке, упоминаются «борозды вокруг деревень» и об «идоле, по полям носимом». Преодолеть приверженность, к такого рода ритуалам, было нелегко, поэтому церковь пошла на сохранение некоторых языческих обрядов, придав этим действиям окраску официальных церковных ритуалов. Так, ежегодно на Троицу устраивались процессии «крестного хода» по полям с молением об урожае взамен языческого «ношения идола».

11. Рыцарство как феномен средневековой культуры.

Почётный титул рыцаря (от нем. “ritter” – «всадник») появился к концу X века, а ещё через сто лет – рыцарство. Внутри этого семейства были старшие и младшие, хозяева за́мков, целых областей и те, кто имел в собственном владении некоторое количество зависимой обслуги и то имущество, которое позволяло участвовать во всех мероприятиях, приличествующих званию: milites – городские рыцари; caballarii – сельские рыцари; domini, seniors – крупная сеньориальная знать (графы, виконты, бароны).

Но все они чувствовали себя людьми одной крови, одной «породы». В битвах XI и XII веков рыцарское сословие осознало свою значимость и закрепило за собой те привилегии, которые позволяли человеку гордиться своей службой, превращая её в почётную обязанность, в служении церкви, монарху, своему сеньору или всему благородному братству.

И вот вокруг этих-то противоречивых созданий вертелась, в сущности, история европейского Средневековья. Потому что они в те времена были единственной реальной силой. Ведь рыцарь – это, прежде всего, профессиональный воин. Кроме того, тяжеловооружённый всадник должен быть богатым человеком. Снаряжение рыцаря и коня стоило весьма дорого – «ещё в конце первого тысячелетия, когда счёт вёлся не на деньги, а на крупный рогатый скот, комплект вооружения, тогда ещё не столь обильного и сложного, вместе с конём стоил 45 коров или 15 кобылиц. А это величина стада или табуна целой деревни».

Но мало было взять в руки оружие – им надо уметь отлично пользоваться. А этого можно было достичь только беспрестанными и весьма утомительными тренировками с самого юного возраста (мальчиков из рыцарских семей с детства приучали носить доспех – известны полные комплекты для 6-8-летних детей). Крупные владетели могли содержать при дворе лишь небольшое число таких воинов. Выход нашёлся: мелкие землевладельцы обязывались королём работать определённое время на крупного, снабжать его нужным количеством продуктов и изделий ремесла, а тот должен быть готовым служить королю в качестве тяжеловооружённого всадника оговоренное количество дней в году.

На подобных отношениях в Европе выстроилась сложная феодальная система. И постепенно, к XI-XII векам тяжеловооружённые всадники превратились в касту рыцарей. Доступ в это привилегированное сословие становился всё более трудным, основанным уже на родовитости, которая подтверждалась грамотами и гербами.

За клятву верности сеньору (оммаж) рыцарь получал землю (фьеф) с работающими на него крестьянами и право суда над ними, право сбора и присвоения налогов, право охоты, право первой ночи и прочие привилегии. В обязанности входило же в военное время служить «со своим харчем» сеньору около месяца в году. За дополнительную службу шло жалование. В остальное время рыцарь мог наняться к другому сеньору, ездить по дворам владык и городам. И, как утверждает в своей статье кандидат искусствоведения М. Горелик, с течением времени рыцари стали всё больше манкировать своими обязанностями, сводя их, зачастую, к условной формальности.

Сравнить их с кем-то трудно, так как они в Европе были в военном отношении предоставлены самим себе. Разумеется, в сражениях участвовала и пехота – каждый рыцарь приводил с собой слуг, вооружённых копьями и топорами, а также луками и арбалетами. Но до XIV века исход сражения всегда определяли немногие господа рыцари. «Они презирали собственную же пехоту, горя нетерпением сразиться с «достойным» противником – то есть рыцарем же. Вот тут то и происходил «настоящий» бой – два закованных в железо всадника, закрытые щитами, выставив вперёд длинные копья, сшибаются в таранном ударе. При малейшем признаке победы рыцарь брался грабить лагерь своего врага, забывая обо всём, – и ради этого тоже жили рыцари. Недаром некоторые короли перед боем запрещали бойцам ломать боевой порядок при наступлении и ход битвы из-за грабежа, для наглядности строили виселицы для несдержанных вассалов».

Бой мог быть довольно долгим, ведь он распадался на нескончаемое количество поединков достойных противников. Какое же место в бою занимала пресловутая рыцарская честь? «Оказывается, на противника рыцарь мог напасть спереди и сзади, справа и слева – словом там, где может нанести ему урон», – так гласил устав тамплиеров. Но рыцарей было мало. Например, во всей Англии в 1270-х годах было 2'750 рыцарей. В боях участвовали обычно несколько десятков рыцарей, и лишь в больших сражениях они исчислялись сотнями, редко переваливали за тысячу».

Поистине слабой стороной рыцарства была воинская дисциплина. Ибо рыцарь – индивидуальный боец, привилегированный воин с болезненно-острым чувством собственного достоинства. Он в своём деле (которому обучался почти с рождения) – военном – равен любому своего сословия, вплоть до короля. В бою он зависит только от себя и быть первым может, только показав свою храбрость, добротность своих доспехов и резвость коня. Такое самосознание рыцаря прекрасно знали и чувствовали полководцы, государственные деятели – мирские и церковные.

И с конца XI века, во время крестовых походов, стали возникать духовно-рыцарские ордена со строгими уставами, регламентирующими их боевые (и не только) действия. То есть строгость была, но требования были самыми общими: не покидать и не ломать строй, стараться в разумных пределах, обороняться при неудаче, а не сразу бежать, и до победы лагерь противника не грабить.