22 Никлас Луман

тяжелыми (содержащими больше предпосылок, более невероятными, менее убедительными), но, кроме того, и уже существующие вопросы и ответы превращаются в препятствия на пути дальнейшего развития, которое должно найти обходной путь через невероятные очевидности.

Такие блокировки познания обнаруживаются в господствующем ныне понимании общества в форме многократно переплетенных, взаимно подкрепляющих предположений, а именно, в предположениях, что:

- общество состоит из конкретных людей и из отношений между людьми13;

- общество, следовательно, конституируется, или хотя бы интегрируется благодаря консенсусу между людьми, благодаря согласованию их мнений и дополнительности их целеустановок;

- общества будто бы являются региональными, территориально-ограниченными единицами, так что Бразилия представляет собой какое-то другое общество, нежели Таиланд, а США - является иным, отличным от России обществом, но тогда и Парагвай, конечно, является обществом, отличным от Уругвая;

- поэтому такие общества, как группы людей или как территории, можно наблюдать извне.

Первые три гипотезы препятствуют точному понятийному определению предмета общества. Традиция описывала человека (в его противоположность животному) с помощью различений (таких, как разум, рассудок, воля, сила воображение, чувство, нравственность), которые перерабатывались как идейное предание, однако не специфицировались ни эмпирически, ни с точки зрения типа протекания их операций. Эти различения казались достаточными для взаимного прояснения позиций, однако они не допускали прояснения их нейрофизиологических оснований14. И, тем более, эти "антропологические"

Луман Н. Л Общество как социальная система. Пер. с нем./ А. Антоновский. М: Издательство "Логос". 2004. - 232 с. Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 12

понятия не давали возможности связывать с ними различение психического/социального. Но если отказаться от этих различений и вместо этого учитывать лишь научные и эмпирические воз-

I. Общественная теория социологии 23

можности обозначений, то трудности возрастают. Проблематизация человеческой индивидуальности в своеобразии ассоциаций и чувственных образованиях отдельного человека начинается с середины восемнадцатого столетия15, то есть явно до начала индустриальной революции. При этом рушится обогащенная традицией космологическая позиция человека в рамках некоторого порядка, который определял его ранг и образ жизни, а вместо этого отношение индивида и общества становится проблемой. Как бы не развивали традиционные понятия, в особенности, понятие "разума", все-таки было очевидно, что не все индивидуальные особенности человека (если вообще что-то в нем) принадлежат обществу. Общество не весит столько же, сколько весят все вместе взятые индивиды, и не меняет свой вес с каждым рождением и каждой смертью отдельного индивида. Оно и не воспроизводится благодаря тому, что макромолекулы в отдельных клетках человека или клетки в организмах отдельных людей замещают друг друга. Оно, следовательно, не живет. Даже и необходимые для сознания нейрофизиологические процессы в мозге никем серьезно не рассматриваются как общественные процессы, и то же самое относится ко всему тому, что проигрывается в сфере актуального внимания отдельного сознания в виде восприятий и последовательности мыслей. Георг Зиммель, который выводил эту проблему из современного индивидуализма, в этой ситуации предпочел скорее пожертвовать понятием общества, нежели социологическим интересом к индивидам. Понятие агрегата (так представлялась ему проблема) будто бы вообще являлось сомнительным и должно было быть заменено теориями отношений. Так, что даже астрономия, по Зиммелю, не является теорией "звездного неба"16.

Когда перестало быть очевидным, что общество естественным образом составляется из конкретных людей, солидарность которых должна была предписываться ему как "ordinata concordia"vi и, в частности, как "ordinata Caritas""', то на это место - в качестве эрзац-теории - смогла заступить теория консенсуса. В семнадцатом и восемнадцатом столетии это приводит к оживлению и радикализации учения о социальном договоре17. Понятие природы, по меньшей мере у Гоббса, было све-