Начало формы
Информация и интеллект как ценности современной эпохи
__________________________
И.Ю. Алексеева
С конца 60-х годов XX века и до наших дней предложено множество толкований того, что такое информационное общество. При всём разнообразии акцентов, степени внимания, уделяемого тем или иным технологическим, экономическим или социальным процессам, информационное общество рассматривается в рамках основных концепций и как обладающее, по крайней мере, следующими характеристиками. Прежде всего — это высокий уровень развития компьютерной техники, информационных и телекоммуникационныхтехнологий, наличие мощной информационной инфраструктуры. Отсюда такая важнейшая черта информационного общества, как увеличение возможностей доступа к информации для всё более широкого круга людей. Наконец, практически все концепции и программы развития информационного общества исходят из того, что информация и знания становятся в информационную эпоху стратегическим ресурсом общества, сопоставимым по значению с ресурсами природными, людскими и финансовыми. Перечисленные характеристики нашли отражение и в «Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации», утвержденной в начале 2008 года [1]. В тексте «Стратегии» отмечается роль высоких технологий как локомотива социально-экономического развития многих стран мира, в качестве одной из основных задач выдвигается формирование современной информационной и телекоммуникационной инфраструктуры, предоставление на ее основе качественных услуг, обеспечение высокого уровня доступности для населения информации и технологий.
Осмысление в рамках гуманитарных дисциплин феномена информационного общества происходит преимущественно (и вполне правомерно) как обсуждение правовых, социальных, философских, психологических и иных проблем, порождаемых развитием информационно-телекоммуникационных технологий. Серьезное изучение таких проблем требует от исследователя сочетания глубокой специализации с информированностью о происходящем в смежных областях и готовностью участвовать в междисциплинарной коммуникации. Ученый должен включать в сферу рассмотрения все новые и новые явления и процессы, вызываемые к жизни стремительным развитием техники, не жертвуя при этом основательностью анализа в угоду соображениям конъюнктуры. Реализация подобных установок, будучи задачей сложной, трудоемкой, а в полной мере, как правило, невыполнимой, может иметь в качестве побочного эффекта «замыкание» гуманитария в «информационно-технологической» проблематике, когда последняя мыслится вне связи с общими тенденциями и процессами в современной культуре. Между тем внимание к контексту информационно-технологического развития, включающему не только экономические и юридические, но также психологические и мировоззренческие факторы, ценностные основания социального и индивидуального бытия, необходимо для понимания особенностей мировосприятия и поведения человека, обитающего сегодня не в одном, а в целом ряде типов обществ, выделяемых по разным основаниям. Это общество информационное и гражданское, демократическое или авторитарное, традиционное или модернизирующееся, современное и «постсовременное», глобальное и национальное, и так далее и тому подобное.
Ценностный контекст информационного общества
Ценности информационного общества не существуют отдельно и независимо от ценностей «просто» общества. Происходящие сегодня ценностные трансформации имеют сложный характер и не могут быть поняты однозначно как прогрессивные или деградационные. Осознание и осмысление изменений включает «переоценку ценностей», которая может принимать вид революционного отрицания основ прошлой жизни, но может выражаться в интерпретациях изменений как новых форм реализации давно известных ценностных установок. Культурные стратегии, развиваемые в этих условиях, варьируются в диапазоне от направленных на поддержание и оправдание всего нового (ибо «новое лучше старого» и «противиться новизне бесполезно») до строго охранительных, ставящих целью консервацию традиционных ценностей данного народа или данной религии. Следует отметить, что в академической философии подобные крайние варианты становятся лишь предметом анализа, но не основой позиции, занимаемой исследователем. Тем не менее философы, рассматривая информационно-технологическое развитие в широком культурном контексте, склонны акцентировать внимание на изменениях в ценностной иерархии и появлении новых ориентиров или же видеть в современности прежде всего новые пути и формы реализации ценностей классических.
В первом случае речь идет о коренных переменах в отношении человека к миру, власти, свободе, долгу. Акцентируются тенденции перемещения внимания субъекта с духовной, интеллектуальной сферы на материальную, телесно-вещную, трансформации культа знания и просвещения в культ удовольствия и естественности, освобождения от стремления к идеалу в пользу прагматизма и утилитаризма, подмены творчества потреблением, жизни — игрой, реальных отношений — виртуальными [2]. В рамках второго из упомянутых подходов аксиологические эффекты информатизации (рассматриваемой в контексте процессов глобализации, возникновения общества риска, опасностей столкновения цивилизаций) включают осознание в качестве основополагающих принципов коммуникации свободу, ответственность, права человека; перспективы «согласования» нормативно-ценностного многообразия современного общества связываются с принципами справедливости, гуманности и толерантности [3].
Аксиологическому «измерению» компьютерных и телекоммуникационных технологий уделяют значительное внимание представители «компьютерной» этики — направления, сформировавшегося в середине 80-х годов в США. Дж. Мур, один из наиболее авторитетных ученых, работающих в этой области, исходит из предпосылки о существовании совокупности «стержневых человеческих ценностей», признаваемых в любом жизнеспособном обществе. Эту совокупность образуют такие ценности, как жизнь, здоровье, счастье, безопасность, ресурсы, возможности и знания [4]. Оценивая позицию Мура, можно обсуждать правомерность выбранного ограничения совокупности «стержневых» ценностей, оспаривать статус безопасности как ценности основной, а не производной (и вообще как ценности, а не условия существования и функционирования системы). Можно сетовать по поводу того, что счастье — понятие слишком многозначное и по-разному видится разными людьми. Тем не менее следует признать, что определенность высказываний ученого, явно обозначающего принцип составления «стрежневой» совокупности — жизнеспособность общества — делает возможным предметное обсуждение. Примечательно, что философ из США включает в «список ценностей № 1» безопасность, однако в этом же списке не находится места для свободы. Последняя может рассматриваться как условие осуществления возможностей, что все же предполагает более низкий статус в ценностной иерархии. Вероятно, эта особенность, как и возведение ресурсов в ранг основной ценности, не в последнюю очередь обусловлена характером угроз — военных, террористических, экономических, экологических и других, осознаваемых человеком в конце XX — начале XXI века.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что к «стрежневым» ценностям не отнесены интеллект, разум или мыслительные способности человека. Пусть не в любом обществе разуму придается большое значение. И все же само наличие прилагательного «разумный» в обозначении вида существ, к которому мы принадлежим (“homo sapiens”) дает повод задуматься о том, будет ли жизнеспособным общество, где обязательность разума не признается вовсе, и будет ли оно обществом людей? А вот то, что в рассматриваемый список не включена такая ценность, как информация, выглядит вполне естественно, ибо выделение информации как ценности особого рода происходит лишь в XX веке и не было свойственно жизнеспособным обществам прошлого.
Высокий статус информации как одной из специфических ценностей современного общества не вызывает сомнений. Речь идет прежде всего о семантической (смысловой) информации, а не об информации в неживой природе и не о биологической информации. Слова «семантическая» и «смысловая» наделяются в данном контексте самым широким смыслом, охватывающим не только информацию, представленную в текстовой форме, но также изображения и звуки. Целям создания, хранения, переработки и передачи такой информации и служат в конечном счете инфокоммуникационные технологии, стремительное развитие которых открывает возможности, вчера еще казавшиеся невероятными, и порождает потребности, в недавнем прошлом невообразимые.
Идеалом глобального информационного общества является совершенствование информационных технологий, их распространение по всему миру и расширение доступа к информационным ресурсам — прежде всего через компьютерные сети. Предельным случаем выступает состояние, когда любой человек, находящийся в любой точке земного шара (и даже за его пределами), в любой момент времени может получить необходимую ему информацию. Собственно, этот идеал и задает магистральное направление в движении к информационному обществу, а затем в совершенствовании такого общества и достижении им стадии зрелости. В подобном контексте информация видится как вещь, или квазивещь, которой одновременно может пользоваться сколь угодно большое число людей без всякого ущерба для нее самой, а развитие демократии рассматривается как направленное на обеспечение технических и организационных возможностей для доступа к такой ценной вещи, как информация.
Л. В. Баева, сопоставляя классическое ценности с современными, утверждает, что информация как ценность есть результат трансформации в новых условиях ценностей истины и знания [5]. Это суждение имеет веские основания. Его опровержению не служат даже концепции «общества знаний», пользующиеся все большим влиянием в последние годы. Знание как ключевое понятие подобных концепций существенно отличается от знания в классическом смысле хотя бы в силу тесной привязанности (а порой и сводимости) к технологическим, управленческим и финансовым контекстам. Нечто подобное происходит и с ценностным статусом интеллекта.
Сегодня все чаще говорят об интеллекте в рыночных контекстах. Большое значение придается «интеллектуализации бизнеса» и «организационному интеллекту». Признается ценность интеллектуальных ресурсов и интеллектуального потенциала как фактора получения экономической выгоды. Эти контексты, безусловно, важны и заслуживают того, чтобы найти отражение в философском осмыслении проблем интеллекта как проблем современного общества. И все же, если мы рассматриваем рынок как инструмент, не превращая его в идеологию и тем более в религию, следует учитывать комплексный характер проблемы интеллекта в современном обществе и быть готовыми к тому, что с развитием информационных технологий в этой проблеме будут обнаруживаться новые, порой неожиданные аспекты.