Особенности ответственности основного общества при доведении дочернего общества до банкротства состоят в следующем.

Положение о привлечении основного хозяйственного общества к субсидиарной ответственности по обязательствам дочернего при его банкротстве, вызванном виновными действиями основного общества, соответствует установленному п. 3 ст. 56 ГК РФ общему принципу об ответственности учредителя (участника) юридического лица, собственника его имущества или других лиц, имеющих право давать обязательные для этого юридического лица указания или иным образом определять его действия, при несостоятельности (банкротстве) этого юридического лица. Аналогичные нормы закреплены п. 3 ст. 6 Закона об АО и п. 3 ст. 6 Закона об ООО.

Анализ законодательства и судебной практики позволяет мне сделать следующие выводы о характере, порядке и основаниях привлечения к ответственности основного общества по обязательствам дочернего при его банкротстве.

1. Это внедоговорная ответственность - между кредитором дочернего общества и основным обществом отсутствуют договорные обязательства.

2. Право требовать возмещения имеют кредиторы дочернего общества, а также конкурсный управляющий в соответствии с п. 5 ст. 129 Закона о банкротстве.

3. В судебном заседании должно быть доказано наличие отношений дочерности.

4. Основное общество должно иметь право давать дочернему обществу обязательные указания или иным образом определять его действия (ст. 56 ГК РФ). То есть в сравнении с привлечением к солидарной ответственности по сделкам дочернего общества при привлечении основного общества к ответственности при банкротстве дочернего перечень оснований привлечения к ответственности не ограничен правом давать обязательные указания - возможно доказать любые иные обстоятельства, определяющие волю дочернего общества.

К числу таких оснований, с моей точки зрения, следует отнести случай, когда основное общество, имея 100 процентов в уставном капитале дочернего, как единственный участник принимает решение на общем собрании дочернего общества о внесении его имущества в уставный капитал другого хозяйственного общества, а впоследствии - решение о продаже долей участия (акций) этого общества по заниженной стоимости (решение о "выводе активов"), что приводит к банкротству дочернего общества из-за неспособности удовлетворить требования кредиторов в связи с отсутствием имущества, которое могло бы использоваться для осуществления хозяйственной деятельности.

Осознавая опасность банкротства дочерних обществ, осуществляющих рискованный или низкорентабельный бизнес, основные общества стремятся не передавать ценное имущество в уставные капиталы дочерних обществ, а используют арендные отношения, позволяющие путем досрочного расторжения договора аренды изъять имущество у "неуспешной дочки". Судебная практика зачастую исходит из формальных критериев, обосновывая возможность досрочного расторжения договора аренды с дочерним обществом, и не относит такие обстоятельства к доведению дочернего общества до состояния банкротства.

В этом плане интересен приведенный судом кассационной инстанции формальный довод для направления дела на новое рассмотрение: "...суд не дал оценки тому, что согласно уставу ЗАО "Торговый дом "Лучегорский топливно-энергетический комплекс" данное общество имело право заниматься различными видами деятельности, в том числе и такими, для которых не требовалось использования арендованного имущества" (выделено мной. - И.Ш.). Замечу при этом, что ответчик был единственным акционером ЗАО "Торговый дом "Лучегорский топливно-энергетический комплекс" и последнее не имело никакого иного, кроме изъятого, имущества, которое могло бы использовать в хозяйственной деятельности, а следовательно, реально вряд ли было способно вести какие-либо иные "различные виды деятельности" (Постановление ФАС Дальневосточного округа от 30, 23 января 2007 года N Ф03-А51/06-1/5135 по делу N А51-3996/06-26-94).

5. В судебном порядке должно быть доказано совершение основным обществом фактических действий, свидетельствующих об использовании основным обществом права давать обязательные указания и (или) иных возможностей.

Так, ВАС РФ в Определении от 21 апреля 2010 года N ВАС-4440/10 по делу N А33-1695/2007 об отказе в передаче дела в Президиум ВАС РФ указал, что доказательств, свидетельствующих о том, что ответчик (основное общество) имел право давать ООО "Экоцентр" обязательные для него указания, заявитель не представил, в связи с чем суды правомерно пришли к выводу об отсутствии оснований для привлечения ОАО "Красноярскнефтепродукт" к субсидиарной ответственности на основании п. 2 ст. 105 ГК РФ. При обращении в суд с таким требованием истец должен доказать, что своими действиями ответчик довел должника до банкротства, то есть до финансовой неплатежеспособности, до состояния, не позволяющего ему удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (п. 2 ст. 3 Закона о банкротстве) <13>.

--------------------------------

<13> См. также, например: Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 16 августа 2010 года по делу N А27-23349/2009.

В правоприменительной практике возник вопрос: можно ли привлечь основное общество к ответственности за бездействие, в результате которого наступило банкротство дочернего?

ФАС Московского округа в Постановлении от 30 апреля 2003 года по делу N КГ-А40/2221-03 высказал следующую позицию по этому поводу: бездействие учредителей, свидетельствующее об использовании принадлежащего им права давать обязательные для юридического лица указания и (или) своих возможностей иным образом определять его действия, может быть основанием возложения на них субсидиарной ответственности.

Приведенная практика формально соответствует букве закона: п. 3 ст. 3 Закона об АО предусматривает, что несостоятельность общества может быть вызвана как действиями, так и бездействием акционеров. Однако такое буквальное прочтение нормы не всегда поддерживается судебной практикой.

Например, ВАС РФ в Определении от 12 декабря 2007 года N 15933/07 согласился с отказом в удовлетворении исковых требований о привлечении к субсидиарной ответственности по долгам ликвидируемого хозяйственного общества его учредителей, не оплативших уставный капитал общества, притом что в действиях ответчиков наличие вины в преднамеренном банкротстве не нашло подтверждения.

В отношении общества с ограниченной ответственностью Закон об ООО не предусматривает возможности ответственности основного общества за бездействие при банкротстве дочернего. С моей точки зрения, такое различие в правовом регулировании ответственности акционеров и участников при банкротстве общества вряд ли оправданно, поскольку не вытекает из специфики, определяемой особенностями той и другой организационно-правовой формы. Очевидно, следует установить ответственность и акционеров, и участников при банкротстве соответственно акционерного общества и общества с ограниченной ответственностью как за их действия, так и за неправомерное бездействие, которое привело общество к несостоятельности.

6. В судебном процессе должны быть доказаны наличие вины и причинно-следственная связь между использованием основным обществом права давать обязательные указания и (или) иных возможностей и обстоятельствами, повлекшими несостоятельность (банкротство) дочернего общества.

ФАС Северо-Западного округа, соглашаясь с позицией нижестоящих судов, в Постановлении от 8 ноября 2010 года по делу N А52-7092/2009 указал, что суд первой инстанции правомерно сослался на недоказанность совокупности обстоятельств, необходимых для привлечения основного общества к субсидиарной ответственности по долгам дочернего общества, в том числе наличия вины общества в банкротстве комбината, причинно-следственной связи между действиями (бездействием) ответчика и появлением у его дочернего общества признаков несостоятельности (банкротства), недостаточности имущества комбината для удовлетворения требований банка.

Сложившаяся практика по данному вопросу достаточно единообразна <14>.

--------------------------------

<14> См., например, Определение ВАС РФ от 22 марта 2010 года N ВАС-9299/09 по делу N А40-71252/08-81-642; Постановления ФАС Московского округа от 25 ноября 2009 года N КГ-А40/12184-09 по тому же делу, ФАС Восточно-Сибирского округа от 9 декабря 2009 года по делу N А33-1695/2007, ФАС Поволжского округа от 10 июля 2008 года N Ф06-6631/2008 по делу N А57-21802/07-44.

7. При привлечении к ответственности при банкротстве дочернего общества действует принцип субсидиарной, или дополнительной, ответственности, установленный п. 1 ст. 399 ГК РФ, предполагающий, что кредитор имеет право предъявить требование только в случае недостаточности имущества основного должника, на которое можно обратить взыскание. Суды последовательно придерживаются позиции, что правом на предъявление требований к участникам (акционерам) с целью привлечения их к субсидиарной ответственности обладают кредиторы, чьи требования не удовлетворены в полном объеме в ходе конкурсного производства.

Размер ответственности основного общества определяется исходя из разницы между размером требований кредитора и денежными средствами, вырученными от продажи имущества должника или замещения активов организации-должника.

Особенности привлечения к ответственности акционерных обществ в сравнении с обществами с ограниченной ответственностью при банкротстве дочерних обществ связаны с формой вины в доведении дочернего общества до банкротства. Для привлечения к ответственности основного акционерного общества по долгам дочернего общества при его банкротстве необходимо доказательство вины в форме умысла, поскольку в п. 3 ст. 6 Закона об АО используется конструкция "заведомо зная", что равнозначно прямому умыслу. Применительно к ответственности общества с ограниченной ответственностью замечу, что ГК РФ и Закон об ООО оперируют понятием "по вине основного общества", что предполагает наличие вины в форме как умысла, так и неосторожности. Представляется, что и в этом случае более адекватной была бы унификация подходов при определении вины основного хозяйственного общества независимо от его организационно-правовой формы. Из Закона об АО следовало бы исключить положения о необходимости установления умышленной формы вины. Достаточно сослаться на вину основного общества как основание для привлечения к ответственности основного общества по обязательствам дочернего при его несостоятельности (банкротстве) без конкретизации формы вины.

Понятно, что сложно разграничить вину юридического лица, определяемую по правилам ст. 401 ГК РФ, на умысел и неосторожность. Еще труднее доказать наличие в действиях юридического лица "злого умысла". Чаще всего это бывает сопряжено с наличием признаков преднамеренного банкротства.

К тому же банкротство, как правило, бывает обусловлено комплексом причин, в результате которых организация становится неспособной удовлетворить требования кредиторов, и выявить в этом комплексе причин вину основного общества весьма сложно.

Подводя итоги, замечу, что в вопросе привлечения к ответственности материнской компании по долгам дочерней и в текущей деятельности, и при банкротстве в российской практике до последнего времени складывалась, если так можно выразиться, "презумпция безответственности" <15>.

--------------------------------

<15> Российские суды все же "снимают вуаль". Помимо приведенных дел, примером служит дело по иску арбитражного управляющего к ОАО "Мотовилихинские заводы". См.: Определение ВАС РФ от 22 июня 2007 года N 7170/07 об отказе в передаче в Президиум ВАС РФ Постановления Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 2 марта 2007 года и Постановлений ФАС Уральского округа от 11 сентября 2006 года и от 23 мая 2007 года по делу N А50-5161/2006-Г-01 Арбитражного суда Пермской области.

Что касается тенденций развития законодательства, попытки исправить указанную "презумпцию безответственности" предпринимались, в частности, Министерством экономического развития РФ при разработке проекта Федерального закона о внесении изменений в Закон о банкротстве при установлении положений "о банкротстве предпринимательской группы" <16>. Другая попытка, как было указано, сделана в проекте изменений ГК РФ, принятом в первом чтении 27 апреля 2012 года, путем введения конструкции "лица, контролирующие юридическое лицо" (ст. 53.3) и расширения оснований ответственности контролирующих лиц по обязательствам подконтрольных. Идея среди прочего состояла в установлении ответственности лиц, независимо от их организационно-правовой формы (включая физических лиц), фактически контролирующих других лиц и определяющих их решения.

--------------------------------

<16> См. об этом подробнее: Карелина С.А. Развитие законодательства о несостоятельности (банкротстве) предпринимательской группы // Право и бизнес в условиях экономического кризиса: опыт России и Германии: Сборник статей / Отв. ред. Е.П. Губин и Е.Б. Лаутс. М.: Юрист, 2010.

Указанные законодательные инициативы не нашли реального воплощения и по причине несовершенства этих норм, и по причине резкого сопротивления бизнес-сообщества.