История 3 / Эзотерическое масонство в советской России. Документы 1923-1941 гг. 2005

«Мракобесы»

ехать в скором времени. Я понял, что эти надежды ТЕГЕР возлагал в расчете на свои связи в Ленинграде. Дальше, когда мы с ТЕГЕРОМ установили тесные связи, я убедился в правильности этого моего предположения. Я сказал ТЕГЕРУ, что также собираюсь в Ленинград, что непременно хочу повидаться с ним там, и спросил, как можно будет найти его в Ленинграде. ТЕГЕР дал мне телефон некоей ВЕЛИКАНОВОЙ, как я понял, антропософки, на квартире которой он предполагал остановиться. Мы расстались с ТЕГЕРОМ, твердо договорившись о нашей встрече в Ленинграде.

ВОПРОС: Осуществилась ли Ваша поездка и поездка ТЕГЕРА в Ленинград и встреча с ним в Ленинграде?

ОТВЕТ: Да, через несколько дней после нашей встречи на квартире у М.И.СИЗОВА, мы встретились с ТЕГЕРОМ в Ленинграде. Как было условлено, по прибытии в Ленинград я позвонил по телефону на квартиру ВЕЛИКАНОВОЙ. К аппарату подошел сам ТЕГЕР, и я пригласил его к себе в гостиницу (бывшая «Северная») напротив Ленинградского вокзала. Он принял мое приглашение и на следующий или через день произошла наша встреча в номере гостиницы.

ВОПРОС: С какой целью Вы предприняли поездку в Ленинград?

ОТВЕТ: В Ленинград я поехал для установления связи с Монгольским Центром, подпольным мистическим контрреволюционным формированием, о существовании которого я знал от Михаила Александровича ЛОРИС-МЕЛИКОВА, профессора метеорологии в Москве, и Николая Филипповича ПАВЛОВА, инженера на каком-то заводе в Ленинграде, впоследствии перешедшего на завод № 22 в Филях (под Москвой).

Установление связи с этим Монгольским Центром было необходимо для меня в связи с созданием группы «Азиатских Братьев» и соответствовало той линии по созданию подпольных контрреволюционных организаций под флагом мистики, которую я получил от АСТРОМОВА, завербовавшего меня для работы в английской разведке в январе 1926 г., о чем я уже показывал ранее.

ВОПРОС: Чем была вызвана необходимость Ваших встреч с ТЕГЕРОМ в Ленинграде?

ОТВЕТ: Я рассчитывал договориться с ТЕГЕРОМ о его вхождении в создаваемую мною группу «Азиатских Братьев», познакомиться с его ленинградскими связями, которые могли бы быть полезными для этих целей, а также связать ТЕГЕРА с некоторыми лицами, рекомендованными мне ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ, которых я намечал привлечь в группу «Азиатских Братьев». К организации «Азиатских Братьев» я вместе с ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ и Алексеем Алексеевичем СИДОРОВЫМ приступил в ноябре 1933 г. Мы — я, БЕЛЮСТИН, Михаил Александрович ЛОРИС-МЕЛИ- КОВ и А.А.СИДОРОВ, — представляли инициативную группу «Азиатских Братьев».

Вдекабре 1933 г. по договоренности со мной ЛОРИС-МЕЛИКОВ, будучи в Ленинграде в командировке, должен был связаться со своими друзьями Алексеем Аркадьевичем СИНЯГИНЫМ, тоже метеорологом, и Николаем Филипповичем ПАВЛОВЫМ, инженером одного из ленинградских заводов, которых в то время я еще лично не знал. По характеристике ЛОРИС-МЕЛИКОВА, эти лица имели связь с Монгольским Центром, занимались мистикой, в том числе и восточной, и оба были настроены резко антисоветски, и таким образом подходили вполне к нашей группе «Азиатских Братьев», которую мы создавали. СИНЯГИН — сын крупного коммерсанта, из его семьи были арестованы отец и родной брат.

ВЛенинграде, куда выехал ЛОРИС-МЕЛИКОВ в декабре 1933 г., он был арестован по делам службы. Это задержало на некоторое время организацию группы «Азиатских Братьев». В Ленинграде в апреле месяце 1934 г. я должен был связаться с СИНЯГИНЫМ и ПАВЛОВЫМ, поскольку от матери ЛОРИС-МЕЛИКОВА я получил их адреса и письмо к ним.

ВОПРОС: Расскажите о Вашей встрече с ТЕГЕРОМ в Ленинграде.

ОТВЕТ: В Ленинграде я находился дней 10-12. За это время мы встретились с ТЕГЕРОМ раза 3-4. Все встречи происходили у меня в номере гостиницы.

341

Эзотерическое масонство в советской России

ТЕГЕРУ я рассказал о нашей договоренности с ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ и СИДОРОВЫМ об организации «Азиатских Братьев», об аресте ЛОРИС-МЕЛИКОВА, а также о СИНЯГИНЕ и ПАВЛОВЕ, как о первых кандидатурах в эту группу. ТЕГЕР принял мое предложение о вхождении в «Азиатские Братья», осведомился, уверен ли я в этих лицах и нет ли среди них, как он говорил, «провокаторов». Мы договорились, что я, БЕЛЮСТИН, А.А.СИДОРОВ и ТЕГЕР составляем инициативную группу «Азиатских Братьев» и включаем в нее СИНЯГИНА и ПАВЛОВА.

ТЕГЕР понимал меня, конечно, с самого же начала, что речь идет об организации такой группы, которая, как и та, которую мы создавали в сезон 1924/25 г., объединила бы мистические антисоветские кадры, и я сказал ему, что платформа этой организации остается той же, т.е. антисоветской, но мы — я, ЛОРИС-МЕЛИКОВ и СИДОРОВ — считаем нецелесообразным развивать широкие периферийные связи. Я пояснил ТЕГЕРУ, что создание широкий связей ведет к провалу, что имело уже место, сославшись при этом на провал организации ТЕГЕРА в 1928 г. и моей организации в 1933 г. ТЕГЕР полностью принял эти установки и положения.

В беседах, имевших место в Ленинграде, я излагал ему задачи «Азиатских Братьев» в следующем виде: 1) необходимость установления в дальнейшем связи с закордонными ламаистскими центрами в целях контактирования с ними деятельности и привлечения хорошо проверенных и известных нам по прошлой мистической антисоветской деятельности лиц; 2) установление связи с Монгольским Центром в Ленинграде через СИНЯГИНА и ПАВЛОВА. Я сказал также ТЕГЕРУ, что по имеющимся у меня сведениям Восточный Отдел Академии Наук представляет для нас большой интерес, т.к. через работающих там лиц, если удастся связаться с ними, можно будет установить связь с крупными учеными — академиком ЩЕРБАТСКИМ, профессором ПОППЕ, путешественником КОЗЛОВЫМ и другими, которые, как мне казалось, по тем сведениям, которые я имел от СИНЯГИНА и ПАВЛОВА, могли поддержать нашу организацию. Через Восточный отдел Академии Наук, по моему мнению, можно было легко установить связь с ламами буддийского храма в Ленинграде, т.к. они проявляют большую осторожность в своем общении с малоизвестными людьми, а когда с ними хотели войти в контакт ПАВЛОВ и ЛОРИС-МЕЛИКОВ, они отсылали их неизменно в Восточный отдел Академии Наук.

Со всеми этими нашими планами и доводами, которые я излагал ему от своего имени и от имени СИДОРОВА, ТЕГЕР полностью согласился. В свою очередь, я сказал ТЕГЕРУ, что мы рассчитываем на его ленинградские связи и связи на Востоке.

ТЕГЕР согласился представить свои связи в Ленинграде и Москве, когда в них возникнет необходимость. ТЕГЕР дал понять, что через ВЕЛИКАНОВУ он имеет связи в Восточном отделе Академии Наук, сказал при этом, что оттуда при ее помощи он надеется получить книгу РЕРИХА о Шамбале, что впоследствии осуществилось.

Я не ставил прямо вопроса о том, чтобы ТЕГЕР назвал свои связи, которые могут быть полезными для «Азиатских Братьев», и поэтому специально о них вопрос не обсуждался. Помню лишь, что, кроме ВЕЛИКАНОВОЙ, ТЕГЕР упомянул имя БАДМАЕВА, врача Медицинской Академии, специалиста в области тибетской медицины, которого он знал лично, и, кажется, называл имя некоего ГЮРДЖИЕВА, мистика, работавшего где-то в Ленинграде. Припоминаю, что в разговоре со мной в декабре 1934 г. имя ГЮРДЖИЕВА упоминал и АСТРОМОВ, как близко знакомого ему человека по ложе «Астрея», к розыску которого он предпринимал какие-то меры.

ВОПРОС: С кем познакомили Вы ТЕГЕРА в Ленинграде?

ОТВЕТ: В Ленинграде я успел познакомить ТЕГЕРА только с Алексеем Аркадьевичем СИНЯГИНЫМ, о которым ТЕГЕР, как я знал от него и от СИНЯГИНА, поддерживал связь и в дальнейшем, о чем говорил мне и сам ТЕГЕР при наших встречах в 1935 г. С ПАВЛОВЫМ знакомство ТЕГЕРА не состоялось, т.к. мне не удалось свести их из-за чрезмерной загруженности ПАВЛОВА.

Что касается связей ТЕГЕРА по Востоку, когда я говорил о том, что они весьма интересны для «Азиатских Братьев», то ТЕГЕР ответил, что сейчас не время пред-

342

«Мракобесы»

принимать какие-либо шаги для восстановления связи с Востоком ввиду его положения только что вернувшегося из ссылки человека, т.к. он должен соблюдать сейчас

Протокол дополнительного допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 10.10.40 г.

Допрос начат в 23.25 окончен в 01.40

ВОПРОС: Назовите истинных вдохновителей и инициаторов создания «Азиатских Братьев».

ОТВЕТ: Идея создания «Азиатских Братьев» возникла у меня на почве моей разведывательной и масонской связи с АСТРОМОВЫМ. К разведывательной работе в пользу Англии я был привлечен АСТРОМОВЫМ в январе 1926 г. Масонство, как я знал еще ранее, являлось всегда одним из основных каналов деятельности английской разведки. Устанавливая со мной связи по разведывательной линии в пользу Англии, АСТРОМОВ подчеркивал необходимость и мне широко использовать масонство и свои связи в этих кругах. С этой же целью, т.е. с целью антисоветской и разведывательной деятельности путем создания подпольных антисоветских группировок под флагом мистики, я принял это как наиболее удобную для меня форму деятельности, поскольку я был хорошо известен в мистических кругах, имел в них широкие связи и знал широко и глубоко вопросы мистики.

На «Азиатских Братьях», как на форме масонства, я остановился прежде всего потому, что восточное масонство было здесь, т.е. в Москве и Ленинграде, малоизвестным и мало использованным ритуалом, в то время как оно давало широкое поле деятельности, а для разведывательной и антисоветской работы представляло выход на Восток и облегчало связь с измаилитами, «союзом друзей Востока», с суфическими организациями Персии и им подобными мистическими течениями для установления контакта в антисоветской контрреволюционной деятельности. Восточные мистические организации широко использовались английской разведкой, и таким образом создание «Азиатских Братьев» представляло возможность реализации тех замыслов, которые нами с АСТРОМОВЫМ ставились, как я уже указал, еще в январе 1926 г. к моменту установления с ним связи по разведывательной и мистической линии.

Привлекая к созданию «Азиатских Братьев» профессора А.А.СИДОРОВА, профессора М.А.ЛОРИС-МЕЛИКОВА, я исходил из того, что СИДОРОВ располагал богатыми познаниями в области восточной мистики, имел ценную литературу по этому вопросу, а ЛОРИС-МЕЛИКОВ давал возможность установить через своих друзей, СИНЯГИНА А.А. и ПАВЛОВА Н.Ф., связи с Монгольским (буддийским) Центром в Ленинграде.

Решение о создании «Азиатских Братьев» в 1935 г. было полностью одобрено АСТРОМОВЫМ, а также те практические шаги, которые были предприняты в этом направлении мною, СИДОРОВЫМ, ЛОРИС-МЕЛИКОВЫМ и в некоторой части ТЕГЕРОМ и СИНЯГИНЫМ, с которыми я расстался в 1935 г.

ВОПРОС: В чем конкретно выражалась деятельность ТЕГЕРА по линии «Азиатских Братьев»?

ОТВЕТ: Должен сказать, что ТЕГЕР не сумел развернуть той деятельности по линии «Азиатских Братьев», которая возлагалась мною на него. Вернувшись из Ташкента, ТЕГЕР не получил право на жительство в столичных городах, он прилагал все усилия к тому, чтобы остаться в Ленинграде постоянно, и как мы условились с ним, он должен был взять на себя в полной мере при помощи СИНЯГИНА

343

Эзотерическое масонство в советской России

руководство «Азиатскими Братьями» в Ленинграде, где мы предполагали на первое время развернуть особенно широкую деятельность ввиду наличия там «Монгольского Центра» и возможности установления связей с Восточным Отделом Академии Наук. У ТЕГЕРА, с одной стороны, уходило все время на хлопоты о паспорте, на поиски работы, и с другой стороны, как я видел, не устроив жизнь свою в Ленинграде, ТЕГЕР пока не мог развернуть там той работы, которую он должен был бы развернуть.

Расставаясь с ТЕГЕРОМ весной 1934 г. после нашего совместного пребывания там, о чем я показывал выше, поскольку я уезжал обратно в Москву, а он оставался в Ленинграде в расчете обосноваться там, ТЕГЕР предупреждал меня, что он постарается сделать все возможное по линии «Азиатских Братьев», но большую работу провести не сможет, пока не получит ленинградского паспорта, тем более, что в его положении только что вышедшего из ссылки он вынужден будет проявлять большую осторожность. После этого в Ленинграде ТЕГЕР оставался примерно полтора месяца, а затем, не получив паспорта, уехал на работу в Петрозаводск. От Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ, переписывавшейся с ТЕГЕРОМ, я узнал, что в Ленинграде устроиться ему не удалось.

В Петрозаводске ТЕГЕР прожил несколько месяцев, а в апреле-мае и в декабре 1935 г. мы увиделись с ним вновь в Москве, поскольку он приезжал сюда к семье. За время, пока ТЕГЕР находился в Петрозаводске, мы обменялись письмами лишь один раз, т.к. избегали лишней переписки изза конспиративных соображений. В своем письме в конце 1934 г. ТЕГЕР сообщил мне, что устроился на работу в Петрозаводске и просил прислать имевшиеся у меня библиографические справки по Шамбале, необходимые ему для работы над трудом по Шамбале. Из этого я заключил, что в силу своих возможностей ТЕГЕР продолжает работу по линии восточной мистики и в частности по «Азиатским Братьям», поскольку проблема Шамбалы входила как часть теоретической работы, которую мы предполагали проводить в «Азиатских Братьях». На письмо ТЕГЕРА я ответил кратко в том духе, что у меня все благополучно, занимаюсь теми же вопросами, исполняю его просьбу, т.е. посылаю библиографические справки. Из этого ТЕГЕР должен был понять то, что я и хотел ему сказать, т.е. что я продолжаю работать по линии «Азиатских Братьев» и одобряю его деятельность, поскольку незамедлительно посылаю ему справки для работы над Шамбалой.

ВОПРОС: Принимал ли ТЕГЕР практическое участие в работе «Азиатских Братьев» в дальнейшем?

ОТВЕТ: В апреле-мае месяце 1935 г., когда ТЕГЕР приехал из Петрозаводска в Москву и находился здесь всего несколько дней, мы встретились с ним у меня на квартире и условились о том, что он продолжит свою работу над Шамбалой и пойдет на установление связей с мистиками в Петрозаводске только в том случае, если встретятся подходящие люди. Мы с ним условились, что ТЕГЕР в силу своего положения, как человек, не получивший паспорта из-за политической неблагонадежности, не должен идти на активные розыски подходящих для «Азиатских Братьев» людей.

При второй встрече в декабре 1935 г. на квартире у ЛАЧИНОВЫХ, когда ТЕГЕР вновь приезжал в Москву, наши разговоры в отношении его роли в «Азиатских Братьях» шли в том же направлении, т.е. что он должен заканчивать работу по Шамбале, не вступая пока в связи с мистиками, тем более, что он высказал уверенность в недалеком будущем приехать в Москву на постоянное жительство или продолжительное время. Тогда же весной во время первого приезда и в декабре 1935 г. ТЕГЕР говорил мне, что он продолжал сохранять письменную связь с СИНЯГИНЫМ до высылки последнего из Ленинграда во второй половине 1935 г. От ТЕГЕРА я также знал, что он встречался о СИНЯГИНЫМ в Ленинграде весной 1934 г., когда ТЕГЕР там жил. ТЕГЕР в высшей степени положительно отзывался о СИНЯГИНЕ, характеризуя его как человека, на которого можно вполне положиться. Он говорил, что СИНЯГИН помогал ему в добывании различных библиографических

344

«Мракобесы»

справок и материалов по вопросам мистики. Насколько мне известно от ТЕГЕРА, СИНЯГИН не наладил его связей с Монгольским Центром до отъезда ТЕГЕРА из

Протокол допроса БЕЛЮСТИНА В.В. 11.10.40 г.

Допрос начат в 11.35 окончен в 15.05

ВОПРОС: Где состоялась Ваша встреча с ТЕГЕРОМ в декабре 1935 г.?

ОТВЕТ: С ТЕГЕРОМ в декабре 1935 г., когда он приехал из Петрозаводска в Москву на несколько дней, мы виделись только один раз на квартире ЛАЧИНОВЫХ.

ВОПРОС: Кто такие ЛАЧИНОВЫ?

ОТВЕТ: С ЛАЧИНОВЫМИ я знаком через Наталью Николаевну СИЗОВУ, урожденную ЛАЧИНОВУ, жену Михаила Ивановича СИЗОВА с 1934 г., поскольку, женившись на Наталье Николаевне ЛАЧИНОВОЙ, СИЗОВ переехал к ним на квартиру и жил там примерно до 1939 г. Я несколько раз бывал у него и таким образом познакомился с семьей ЛАЧИНОВЫХ.

Близких отношений, ни с кем из ЛАЧИНОВЫХ я не имел. Н.Н.ЛАЧИНОВУСИЗОВУ я несколько раз видел и до 1934 г., когда она бывала у М.И.СИЗОВА, с которым поддерживала давнее знакомство. Сестра Наталии Николаевны — Екатерина Николаевна ЛАЧИНОВА — в 1924-25 гг. была замужем за братом М.И.СИЗОВА — Николаем Ивановичем СИЗОВЫМ.

Встреча с ТЕГЕРОМ в декабре 1935 г. состоялась на квартире у ЛАЧИНОВЫХ, поскольку он к тому времени перестал жить с Магдалиной Ивановной СИЗОВОЙ и сошелся с Екатериной Николаевной ЛАЧИНОВОЙ. Еще летом 1935 г. от М.И.СИЗОВА и его жены я слышал, что Екатерина Николаевна ЛАЧИНОВА «отбила» ТЕГЕРА от Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ; насколько помню, они говорили, что она ездила к нему в Петрозаводск.

ВОПРОС: Что Вам известно о Екатерине Николаевне ЛАЧИНОВОЙ?

ОТВЕТ: С Екатериной Николаевной я не был близко знаком и видел ее лишь несколько раз в 1924-25 гг., один раз с Н.И.СИЗОВЫМ на даче у М.И.СИЗОВА, а затем после большого перерыва в 1934-35 г., когда я заходил к М.И.СИЗОВУ, который, как

япоказал, проживал в квартире ЛАЧИНОВЫХ.

Вдекабре 1935 г., когда я был у ТЕГЕРА, остановившегося у Е.Н.ЛАЧИНОВОЙ, он сказал мне: «Как видите, я изменил свою семейную обстановку. Екатерина Николаевна [ЛАЧИНОВА] подходит мне, как женщина, больше, нежели Магдалина Ивановна [СИЗОВА], к которой я продолжаю сохранять дружеские чувства».

Позже, году в 1936, когда ТЕГЕР жил в Вятке, а затем и в 1937-м, после его ареста, Екатерина Николаевна ЛАЧИНОВА ездила к ТЕГЕРУ в Вятку.

ВОПРОС: Расскажите более подробно, о чем Вы говорили с ТЕГЕРОМ во время его приезда в Москву из Петрозаводска в декабре 1935 г.

ОТВЕТ: ТЕГЕР интересовался моей жизнью и работой, в частности по линии «Азиатских Братьев». Я говорил ТЕГЕРУ, что виделся с моим близким другом, не помню, называл ли я тогда фамилию АСТРОМОВА, которого имел ввиду, что он глубоко заинтересован в линии «Азиатских Братьев» и одобряет наше намерение создать эту группу, что я имею дружеские отношения с другим человеком, кажется, я назвал фамилию БАХТЫ Ираиды Генриховны, через которую я рассчитываю связаться с измаилитами и суфитами на Востоке поскольку она имела связи в этом направлении. ТЕГЕР выразил большой интерес к этому и сказал, что вскоре, когда он вернет-

345

Эзотерическое масонство в советской России

ся в Москву, мы сможем поговорить об этом подробнее. Пока же он просил меня зайти к Магдалине Ивановне СИЗОВОЙ и взять у нее хранившиеся на ее квартире материалы по Шамбале, принадлежащие ему.

ТЕГЕР уверил меня, что в отношении нашей договоренности о совместной работе по линии «Азиатских Братьев» у него нет никаких изменений, и что по возвращении из Петрозаводска он сможет принять более активное участие в этих делах. ТЕГЕР подчеркивал в разговоре со мной, что во многих людях он после пережитого (т.е. после ареста и ссылки) разочаровался, т.к. стал более осторожным и осмотрительным и считает, что во многих вопросах лучше всего теперь стоять на индивидуальных позициях. Поскольку и раньше при нашем первом разговоре об «Азиатских Братьях» ТЕГЕР высказывал ту точку зрения, что теперь следует быть очень осторожным и осмотрительным и не следует привлекать недостаточно проверенных людей, то и это я понял как совет не активизировать особенно свою деятельность по линии завязывания лишних связей.

Вэто время в не меньшей степени, чем когда-либо раньше, чувствовалась непримиримость и враждебность ТЕГЕРА по отношению к Советской власти, и в тех непродолжительных разговорах, которые были у нас весной 1935 и зимой 1935 года, я имел возможность убедиться, что он продолжает оставаться на прежних контрреволюционных позициях.

ВОПРОС: Дайте конкретные показания, какие контрреволюционные взгляды и намерения высказывал Вам ТЕГЕР.

ОТВЕТ: Весной 1935 г., когда ТЕГЕР, приехав из Петрозаводска был у меня и мы

сним беседовали о личной жизни и об «Азиатских Братьях», о чем я уже показывал выше, я спросил его: «Какое же Ваше теперь настроение и как Вы думаете устроиться дальше, если Вам удастся получить паспорт и выбраться из Петрозаводска?»

ТЕГЕР ответил, что он ничего отрадного не ждет для себя в будущем, поскольку он остался самим собой и переделывать себя не намерен, а единственное, о чем он мечтает сейчас, это о том, что со временем сумеет взять реванш за все. Когда я спросил, в какой форме он мыслит себе этот реванш, ТЕГЕР ответил, что этого он не предрешает, но будущее покажет.

Тогда же весной 1935 г., когда мы говорили об «Азиатских Братьях», и я просил ТЕГЕРА дать мне его восточные связи, он ответил, что пока этого сделать не может и считает преждевременным. После этого я спросил ТЕГЕРА, как мне связаться с ним, если я буду в Средней Азии, т.к. я полагал выехать со временем в Туркестан, о чем сказал тогда же ему. Он заявил, что если он, ТЕГЕР, будет в Средней Азии, то я его сумею найти через некую УЛЬЯНОВУ, проживающую в Ташкенте.

Я тут же на отдельном листке записал адрес УЛЬЯНОВОЙ под его диктовку, а также фамилию одного из его знакомых из Юрбюро в Ташкенте, фамилию которого сейчас не помню. При аресте листок с адресами, данными мне ТЕГЕРОМ, был отобран. Характеристики этих лиц, т.е. УЛЬЯНОВОЙ и знакомого из Юрбюро, мне ТЕГЕР не давал.

Тогда же, когда мы говорили о линии «Азиатских Братьев» на Востоке и я просил ТЕГЕРА передать мне его связи на Востоке, он сказал мне, что он чувствует, что я стою на «английской платформе», чего я в свою очередь не отрицал. ТЕГЕР добавил: «Вполне понимаю и разделяю Вашу позицию, т.к. сам стою на ней».

Отсюда я заключил, что ТЕГЕР, также как и я, стоит на линии английской разведки, поскольку это вполне умещалось со всем тем, что я знал о нем, его связях на Востоке, том интересе, который он проявлял к Востоку в бытность в Кашгаре и Средней Азии, о чем я уже показывал.

Вдекабре 1935 г. во время нашей беседы с ТЕГЕРОМ на квартире ЛАЧИНОВЫХ, когда он приезжал вторично из Петрозаводска, ТЕГЕР говорил, что живо интересуется происходящим в Испании и хотел бы поехать туда добровольцем на фронт и сражаться на стороне фашистов. ТЕГЕР прямо сказал, что с удовольствием стал бы сбрасывать с самолетов бомбы на республиканцев и нашел бы в этом полное внутреннее удовлетворение.

346

«Мракобесы»

Обращаясь ко мне после этих слов, ТЕГЕР сказал вполголоса: «Помните наш разговор весной о реванше? Вот вам и реванш, и расплата. Я принял уже некоторые меры, чтобы разузнать, возможно ли уехать добровольцем в Испанию, — продолжал он, — но, кажется, это почти невозможно».

ТЕГЕР говорил, что он слышал, будто бы в СССР вербуются добровольцы и отправляются в Испанию. Этим, видимо, он и хотел воспользоваться.

Я об этом его не расспрашивал, т.к. и без этого было ясно для меня, что он хочет воспользоваться указанной возможностью.

Вэтом разговоре о бомбежке и желании сражаться на стороне фашистов ТЕГЕР не скрывал своих ярых симпатий к германскому фашизму, подчеркивая как и раньше, что он — немец, что ему близок и дорог «немецкий дух». Еще ранее, году в 1924-25 мне было известно от Ф.П.ВЕРЕВИНА, а позднее от Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ — жены ТЕГЕРА, и М.И.СИЗОВА о том, что ТЕГЕР имеет родственников в Германии, насколько помню — мать и сестру, с которыми он переписывался и что он принимал меры к тому, чтобы переменить подданство (т.е. принять немецкое) и уехать в Германию.

Разговор весной 1935 г., о котором я показывал, происходил в присутствии М.И.СИЗОВА и его жены, Н.Н.ЛАЧИНОВОЙ. Должен еще добавить, что ТЕГЕР

вразговорах допускал антисемитские выпады, а «жиды» и «жидова» всегда употреблялись им, когда в какой бы то ни было степени разговор заходил или касался евреев.

Насколько помню, весной 1935 г. ТЕГЕР рассказывал мне, что на днях у него произошел инцидент в Ленинской библиотеке, куда он зашел за справкой о статье «Храм Жизни», помещенной в венской газете «Нейе Фрейе Прессе» за 1925 г., который сводился к следующему.

Вбиблиотеке долго не могли навести указанную справку по архивным материалам. Возмутившись этим, он устроил администрации библиотеки форменный скандал. Как передавал ТЕГЕР, он дошел до того, что открыто заявил там, что «насажали здесь всяких жидовских инспекторов в юбках, а порядка никакого нет» При этом ТЕГЕР поставил в пример порядок, который якобы царит в английской Лондонской Национальной библиотеке. ТЕГЕР в разговоре со мной полностью оправдывал эту свою антисемитскую выходку, даже бравировал этим.

ВОПРОС: продолжались ли Ваши встречи с ТЕГЕРОМ после декабря 1935 г., если «да», то когда и где?

ОТВЕТ: После декабря 1935 г. я ТЕГЕРА не видел ни разу, т.к. он вскоре после нашей встречи в декабре месяце уехал в Вятку или в Петрозаводск. Сведения, которые я имел о Тегере после декабря 1935 г., поступали ко мне через М.И.СИЗОВА и частично через Н.Н.ЛАЧИНОВУ-СИЗОВУ и Магдалину Ивановну СИЗОВУ.

ВОПРОС: Предпринимались ли Вами какие-либо меры к установлению с ТЕГЕРОМ контакта по шпионской линии?

ОТВЕТ: Никаких шагов по установлению контакта по шпионской линии с ТЕГЕРОМ я не предпринимал за исключением того, что просил его передать мне его связи на Востоке, которые я намеревался использовать для этой цели. ТЕГЕРА я предполагал использовать впоследствии (после установления более тесного контакта по линии «Азиатских Братьев»), но этому помешало лишь то, что мы были оторваны друг от друга.

ВОПРОС: Были ли у Вас с ТЕГЕРОМ разговоры о его шпионской работе, кроме тех разговоров, которые имели место весной и зимой 1935 г., о чем Вы показали выше?

ОТВЕТ: К этой теме мы больше не могли возвращаться, т.к. в декабре 1935 г. ТЕГЕР уехал из Москвы и с тех пор мы с ним больше не встречались.

ВОПРОС: Что Вам было известно о дальнейшей судьбе ТЕГЕРА?

ОТВЕТ: О дальнейшей судьбе ТЕГЕРА мне было известно лишь со слов М.И.СИЗОВА, частично от НЛ.ЛАЧИНОВОЙ и Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ, бывшей жены ТЕГЕРА. От М.И.СИЗОВА и Н.Н.ЛАЧИНОВОЙ мне было известно, что при-

347

Эзотерическое масонство в советской России

мерно в 1936 г. из Петрозаводска ТЕГЕР переехал в Вятку и устроился там где-то на работу по своей специальности — экономистом. По просьбе ТЕГЕРА, переданной мне М.И.СИЗОВЫМ, я переслал ему через М.И.СИЗОВА одну или две книги по вопросам мистики, названия которых не помню. Письменной связи я не пытался устанавливать с ТЕГЕРОМ из-за конспиративных соображений.

Летом или ранней осенью 1937 г. от М.И.СИЗОВА я узнал, что ТЕГЕР арестован в Вятке. Причины ареста ТЕГЕРА М.И.СИЗОВ мне не сообщал и сказал, что они ему неизвестны, но предполагает, что ТЕГЕР «опять что-нибудь наболтал, с кем-нибудь связался, что человек он неугомонный». При периодических встречах с Магдалиной Ивановной СИЗОВОЙ в период 1936-38 года, я слышал от нее, что до ареста в 1937 г. ТЕГЕР прислал ей через загс уведомление о разводе. После этого она рассказывала о тяжестях семейной жизни с ТЕГЕРОМ, которые ей приходилось переносить. Она говорила, что ТЕГЕР крайний эгоист, грубый и подчас жестокий человек, что когда она забеременела от него, он категорически заявил, что не хочет иметь ребенка, и если она родит его, он немедленно бросит ее и ребенка и проклянет их.

По словам Магдалины Ивановны СИЗОВОЙ, даже она, любившая его и переносившая от него все обиды, еще до того, как ему сойтись с ЛАЧИНОВОЙ, приходила к выводу о невозможности дальнейшей совместной жизни с ним и что рано или поздно им придется расстаться, т.к. он не уделял ни ей, ни семье никакого внимания

Показания БЕЛЮСТИНА В.В. 29-30.11.40 г.

Борис Викторович КИРИЧЕНКО-АСТРОМОВ (ВАТСОН) пришел ко мне на квартиру (Неглинная ул. д. 29, кв. 22) впервые в ноябре или декабре 1925 года, отрекомендовался мне как масон, являющийся Генеральным секретарем ложи «Астрея» (в Ленинграде) и сказал, что хотел бы ближе познакомиться со мной, поскольку я возглавлял тогда орден московских розенкрейцеров. При знакомстве АСТРОМОВ сослался на Сергея Владимировича ПОЛИСАДОВА, тоже масона, являвшегося в то время провинциальным мастером московской ложи «Гармония», от которого он обо мне слышал.

АСТРОМОВ сказал также, что он знаком с Владимиром Владимировичем НИКОЛАЕВЫМ, ученым секретарем Библиотеки Всесоюзной Академии Наук в Ленинграде, на квартире которого проживал мой отец.

В этом первом моем с ним разговоре АСТРОМОВ рассказал в общих чертах свою биографию, из которой я узнал, что он окончил курс наук в Туринском университете в Италии в качестве доктора прав, но кроме того имеет и медицинское образование. Насколько помню, АСТРОМОВ также сообщил, что в прошлом он был офицером гвардии, не помню какого полка.

Говоря о делах масонских, АСТРОМОВ подчеркнул, что в настоящее время, в целях упрочения тайных мистических обществ на территории Советского Союза является весьма желательным идти на создание конкордатов между отдельными орденами, поскольку общность антисоветских целей таких подпольных организаций очевидна и вытекает из духа этих организаций.

Яответил АСТРОМОВУ, что принципиально вполне разделяю его точку зрения

ожелательности создания конкордатов между отдельными орденами, поскольку это способствует усилению связи между сочленами таких организаций, но что окончательный разговор по этому вопросу я буду иметь с ним в Ленинграде, куда я собирался выехать в ближайшем будущем, чтобы навестить своего отца.

Общность антисоветских установок АСТРОМОВА с моими собственными была

348

«Мракобесы»

мне ясна после первого же разговора с ним, но окончательно я решил договориться с АСТРОМОВЫМ в Ленинграде после более углубленного с ним знакомства.

АСТРОМОВ оставил мне свой ленинградский адрес (насколько помню, по Кабинетской или Московской улице) и мы расстались.

В январе 1926 г. я выехал в Ленинград и вскоре после прибытия (в начале января) днем навестил АСТРОМОВА в его квартире по Кабинетской (или Московской) улице, где АСТРОМОВ проживал один.

АСТРОМОВ встретил меня весьма дружественно, сообщил, что кроме этой квартиры у него имеется и другая, большая квартира (помнится, на Михайловской площади), где расположено помещение самой ложи «Астрея» и где хранится реквизит ложи; ввиду того, что, по словам АСТРОМОВА, квартира эта за последнее время стала неблагополучной в конспиративном отношении, то АСТРОМОВ решил мне ее не показывать, на чем я и не настаивал.

Возобновив со мной разговор о желательности конкордата ложи «Астрея» и Ордена московских Розенкрейцеров, АСТРОМОВ подчеркнул ту мысль, что борьба против Советской власти под флагом мистики, кроме пропаганды антисоветских и контрреволюционных идей, является наиболее удобной в настоящее время; АСТРОМОВ таким образом повторил свою мысль, высказанную им мне в наше первое свидание в Москве, и с которой я вполне согласился, поскольку она соответствует моим антисоветским установкам.

Развитие этой мысли в нашем разговоре в Ленинграде сводилось к созданию объединенного фронта мистических организаций путем более тесного общения сочленов одной мистической организации с другой. При этом предусматривалась взаимная помощь сочленов одной организации — сочленам другой, как путем обмена орденских материалов, так и путем оказания взаимной материальной поддержки, если в этом возникнет необходимость

Тут же выяснилось, что материальная сторона, в смысле денежных средств, обстоит крайне плохо; тут АСТРОМОВ сказал, что надеется на получение материальной помощи со стороны заграничных масонских организаций, с которыми по этому вопросу он уже вступил в соответствующую переписку.

При последующих моих встречах с АСТРОМОВЫМ в Ленинграде в январе 1926 г. (где я пробыл примерно 10-15 дней), АСТРОМОВ неоднократно говорил о необходимости связи с заграничным масонством, в частности с английским и американским, и дал понять, что двое людей уже выехали с его поручением через Лондон в Вашингтон, но фамилии уехавших лиц АСТРОМОВ мне не сообщил. Таким образом, при образовании конкордата между ложей «Астрея» и орденом московских розенкрейцеров АСТРОМОВ и я пришли к следующему соглашению: 1) оба Ордена вступают в дружественный конкордат между собой и обязуются взаимно в нижеследующем: а) вести совместную работу в деле пропаганды масонских и розенкрейцеровских идей, направленных против существующего советского строя и, в частности, против идей марксизма и исторического материализма, враждебных идеям мистическим; б) совместно работать над расширением периферии обеих организаций, т.е. возможно шире развернуть кадры и охватить возможно более широкое поле в своей антисоветской и контрреволюционной деятельности, т.е. в деле пропаганды тех же антисоветских идей. 2) Оказывать взаимную материальную помощь в случае возникающей необходимости. 3) Стремиться в кратчайший срок войти в братское сношение с другими (т.е. заграничными) масонскими организациями в целях получения от них материальной помощи для наиболее успешного разворачивания масонской антисоветской работы на территории советской России. 4) Способствовать налаживанию дружественной братской связи между сочленами обеих организаций в целях оказания взаимной помощи — в делах внешнего жизненного материального устройства (т.е. содействовать друг другу в приискании работы, службы, квартир для нужд Ордена и т.д.).

Таков примерно был текст подписанного АСТРОМОВЫМ и мною конкордата, составленного в одном экземпляре и увезенного мною в Москву, где он позднее (после ареста АСТРОМОВА) был мною сожжен.

349

Эзотерическое масонство в советской России

После подписания конкордата в ближайшие дни у меня с АСТРОМОВЫМ произошел диалог примерно следующего содержания:

«Ты легко поймешь, — сказал мне АСТРОМОВ, — что заграничные (даже и масонские) организации не будут оказывать никакой материальной поддержки ради «прекрасных глаз» русского масонства. Для этого нужно давать им нечто более существенное». — «Что ты понимаешь под «более существенным?» — спросил я. — «Мы не дети, — ответил АСТРОМОВ, — и при создавшихся наших дружественных отношениях я могу прямо сказать, что нужны сведения, касающиеся различных сторон внутренней и внешней жизни Советского Союза для передачи их заграничным масонским и связующих их организациям». — «Что ты понимаешь под «связующими организациями»? — спросил я. — Мне это не вполне ясно». — «Ну, видишь ли, — ответил АСТРОМОВ, — конечно, это дело, так сказать, «отдает разведкой», и в нашем, в частности, случае это пахнет английской разведкой, поскольку я по своим делам связан со здешним (ленинградским) английским консульством. Не забывай, что одна из моих фамилий — ВАТСОН, которую я ношу по матери своей, которая была англичанкой по своему происхождению.

Кроме того, в Англии я связан с мистером ЛОМБАРТОМ, бывшим главным викарием английской церкви в Петрограде, которого я знал еще до революции и даже до войны (1914 г.). ЛОМБАРТ — масон и крепко связан с системой английского масонства и с политическими линиями последнего. Здешние люди всегда передадут мои письма ЛОМБАРТУ через здешнее английское консульство, но консульству нужны сведения во всех областях здешней жизни». – »Твоя комбинация мне представляется рискованной, даже опасной, в особенности в процессе передачи сведений в английское консульство, — сказал я ему. — Я туда во всяком случае не пойду». – «Тебе никто и не предлагает идти в английское консульство, — сказал АСТРОМОВ. — Весь вопрос в следующем: согласен ли ты принципиально давать мне нужные сведения по ясному сейчас для тебя назначению? А если согласен, то какие сведения ты можешь давать?»

«Должен признаться, — ответил я, — что твое предложение застает меня врасплох. Учитывая необходимость разворачивания масонской работы здесь, в Советском Союзе, мне ясно, что для этой цели нужны деньги. У нас их нет, но это не значит, что ради этого я полезу в петлю. Другими словами, принципиально я согласен, но фактически прошу дать мне время обдумать это дело и не торопить меня с дачей сведений. Никаких расписок я тебе, разумеется, не дам, хотя тебе верю безоговорочно».

«Дело не в расписке, — сказал АСТРОМОВ, — а в том, какие сведения ты мог бы дать со временем, по какой бы линии ты мог бы работать: военной, экономической или чисто политической».

«Военная линия исключается, — сказал я, — так как я не военный по специальности и у меня нет нужных военных знакомств. Я могу попытаться доставить сведения по промышленному делу, потому что мой приятель Николай Михайлович ШАФРОВ сейчас работает техническим директором на одном из московских заводов. Он — наш, поскольку является членом Ордена московских розенкрейцеров. Но на это потребуется время, и я еще не знаю, как взглянет на это дело ШАФРОВ».

«Чудесно, — сказал АСТРОМОВ. — А как обстоит дело по Наркоминделу, где ты работаешь сейчас?»

«Наркоминдел исключается: во-первых, потому что я там слишком мелкая сошка, а, во-вторых, я считаю, что вести такую работу в столь хорошо проверяемом аппарате мне лично не по плечу, поскольку я не член партии и специальным политическим доверием не пользуюсь. Меня в 1925 г. не пустили даже за границу в качестве простого переводчика».

«Это понятно, — сказал АСТРОМОВ, – и я не настаиваю, если так. Но во всяком случае, установи связь о неким КИРДЕЦОВЫМ Гурием [так! — А.Н.] Львовичем. По моим сведениям, он — итальянский масон в прошлом, долго жил в Италии и является одним из бывших лидеров сменовеховства. Он может пригодиться».

350