http://expert.ru/2009/08/20/slovar/

«ExpertOnline» /

20 авг 2009

Словари-назначенцы

Гелена Сает

Русский язык нормировали. После многих лет неразберихи лингвистических споров и сомнений, вызванных бурным развитием языка последних двадцати лет, мы наконец получили список Главных Книг, призванных ответить на все наши вопросы и снять все разногласия. Соответствующий приказ Минобрнауки уже зарегистрирован в Минюсте.

Список этот – плод долгих трудов: постановление правительства, определяющее, что Минобрнауки «…утверждает на основании рекомендаций Межведомственной комиссии по русскому языку список грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации (по результатам экспертизы), а также правила русской орфографии и пунктуации», было подписано 23 ноября 2006 года.

Но сам приказ со списком за №195 Минобрнауки выпустило 8 июня 2009 года, а зарегистрировало в Минюсте только в начале августа. Итак, вот «грамматики, словари и справочники, содержащие нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»:

1. Орфографический словарь русского языка. Букчина Б. З., Сазонова И. К., Чельцова Л. К. – М: АСТ-ПРЕСС, 2008.

2. Грамматический словарь русского языка: Словоизменение. Зализняк А. А. – М.: АСТ-ПРЕСС, 2008.

3. Словарь ударений русского языка. Резниченко И. Л. – М.: АСТ-ПРЕСС, 2008.

4. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. Телия В. Н. – М.: АСТ-ПРЕСС, 2008.

Список этот вызывает множество вопросов.

Почему он такой куцый? Где заявленные грамматики и справочники? Наличие слова «грамматический» в названии словаря Зализняка не делает его грамматикой, да и вообще трудно представить себе этот словарь в качестве общеупотребимой литературы – он скорее для специалистов. (Интересно, сотрудники Минобра в него заглядывали?И все поняли?) Где толковые словари, где справочники географических названий, словари иностранных слов? Что делать с пунктуацией – или запятую в «казнить нельзя помиловать» теперь можно не ставить, а читатель разберется по собственному усмотрению?

Так что те, кто в силу профессии «использует литературный язык в качестве государственного языка Российской Федерации», были озадачены. Ведь коль скоро во всех спорных ситуациях аргументировать свою позицию – а аргументировать ее придется и учителям, и преподавателям вузов, и работникам прессы, и чиновникам – можно будет только ссылками на четыре «списочных» словаря (выпущенных, как не преминули отметить многие наблюдатели, одним издательством), мнение всех прочих лингвистов автоматически становится «неофициальным», а значит – второсортным. Не говоря уже о том, что в нынешнем своем виде список представляет собой не более чем решение «для галочки», никакие спорные ситуации с его помощью разрешить не удастся – в этих словарях просто недостаточно необходимой информации.

Но самое большое удивление вызвал выбор словаря орфографического, и вот почему.

Последние двадцать лет изменения в нашей жизни шли невиданными темпами. Появилось множество новых реалий, понятий, предметов; начали бурно развиваться связи и контакты с внешним миром, и русский язык накрыла волна новых заимствований, потому что все это надо как-то называть, а нужных слов у нас для этого не было. Изменения коснулись и собственно русского языка – особенно всевозможных названий, сокращений; возникли даже новые грамматические тенденции.

Со всем этим надо было как-то разбираться. Сотрудники СМИ, первыми почувствовавшие на себе всю тяжесть этой проблемы, еще в 1990-е, составляли собственные, внутриредакционные своды правил и придерживались их. Многие из этих правил стали общими для большей части прессы, но разнобой в написании остался и до сих пор. Как правильно – «бренд» или «брэнд»? «оффшор» или «офшор»? «риелтор», «риэлтер», «риэлтор»? И вообще – какие новые слова уже прочно угнездились в языке и стали его частью, а какие уже уходят, найдя себе достойную замену или закрепившись в профессиональном жаргоне? Как писать названия огромного количества новых организаций, компаний, банков? Что делать с прописными-строчными? Единственной организацией, которая – пусть с опозданием, пусть иногда с неожиданными и спорными результатами – все эти годы пыталась разгрести свалившийся на нас ворох лингвистических проблем, был Институт русского языка РАН.

Академический орфографический словарь под редакцией профессора В. В. Лопатина претерпел уже несколько переизданий – со значительными изменениями; результаты работы «лопатинцев» имеют как сторонников, так и противников; поводов для критики они дают немало – хотя бы тем, что орфографические нормы не биржевые котировки, нельзя менять их так часто, как это происходило в последнее время. Но работа шла, каждое новое издание словаря становилось все более выдержанным и продуманным, шелуха отваливалась, и теперь, хотя вопросы и претензии остались, и немало, это фактически единственный словарь, наиболее полно отражающий состояние современного русского языка, им пользуются миллионы людей.

В словаре Букчиной, Сазоновой, Чельцовой – вполне качественном и профессиональном – подавляющего большинства всех новых слов нет. 100 тыс. слов против 180 тыс. – одно это уже говорит само за себя.

Ответы на все эти вопросы, конечно, стоило бы услышать от представителей Минобрнауки – ведь приказ подписан министром Фурсенко. Но оказалось, что в министерстве в рабочем режиме комментариев не дают, на письменный запрос ответ шлют уже неделю.

Кое-какую информацию удалось получить лишь неофициальным путем, от людей, имеющих непосредственное отношение к той самой Межведомственной комиссии по русскому языку.

Выяснилось, что состав списка обусловлен тем, что в конкурсе могли участвовать только словари, изданные в последние два года. В дальнейшем же он будет пополняться. Не исключено, что академический словарь в госсписок войдет (готовится его обновленное и дополненное издание), предполагается пополнить его и другими справочными изданиями.

Тот факт, что список не окончательный, конечно, радует. Но вопросы остаются. Четыре поименованных словаря – далеко не полный список достойной справочной литературы по русскому языку, изданной за последние два года. Когда именно будет пополнен список, насколько часто это будет происходить в дальнейшем? А может, имело смысл не торопиться и обнародовать сразу окончательный вариант, избежав таким образом всех промежуточных неприятностей? Ведь несоответствие официальному словарю – дело порой отнюдь не безобидное: достаточно вспомнить, что задания ЕГЭ составлялись на основе академического словаря, в школах используют именно его. Каким образом будет происходить донесение информации об «официальных» словарях до тех, кому эта информация необходима? Получат ли официальный статус, например, труды Д. Э. Розенталя – авторитетнейшие справочники по правописанию и пунктуации, которыми пользуются уже многие поколения людей?

Вопросов, как видим, возникает слишком уж много. А причина проста: совершенная невнятность государственной политики в области языка, непрозрачность деятельности организаций, принимающих соответствующие решения, полная изолированность от этой деятельности «профессиональных пользователей» языка – а кто как не редакторы, корректоры, учителя лучше всех знают наиболее острые языковые проблемы, сталкиваясь с ними каждый день?

Установление норм и регламентов в языке – задача давно назревшая: не будем забывать, что до сих пор единственным официальным документом в этой области являются «Правила русской орфографии и пунктуации» 1956 года. Но если мы действительно хотим навести порядок в нашем языковом хозяйстве, работа эта должна быть открытой, публичной, с четкими критериями, отбирать книги, которые на долгие годы станут эталоном для всех, надо весьма тщательно, не делая непродуманных шагов. Иначе мы так и будем сетовать на малограмотность наших соотечественников, а громкие лозунги о повышении статуса русского языка так и останутся лозунгами.

И верните нам Розенталя.

http://www.gramota.ru/biblio/research/slovari-norm/text

Справочно-информационный портал ГРАМОТА.РУ

О словарях, «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»

Трудно «профанировать» закон, поражающий своей безграмотностью

(но, впрочем, имеющий столь важное достоинство, как неудобоприменимость)

Из замечаний коллеги к

первому варианту текста

Торжество правового нигилизма

«Российская газета» — законодательный рупор — еще 7.06.2005 публикует закон о государственном языке, по которому этот язык «подлежит обязательному использованию ‹…› в деятельности общероссийских ‹…› периодических печатных изданий», 29.11.2005 информирует о порядке утверждения норм русского языка «при его использовании в качестве государственного», 21.08.2009 знакомит читателей с официально утвержденным «списком грамматик, словарей и справочников…», содержащих эти нормы. У законопослушных журналистов было 20 дней, чтобы запастись словарями, поскольку с 1.09.09 эти нормы надлежит соблюдать. Проходит два месяца, и та же газета пишет о входных дверях московского метро: Их так мотает от ветра, что и глазом не моргнешь, как получишь по лбу (Российская газета; 22.10.2009). Писать так можно в частных письмах и романах, а в газетах — нельзя.

Один коллега сказал было мне, что для журналистов есть послабление, поскольку отступления от нормы оправдываются «художественным замыслом»; это верно лишь отчасти. Когда-то немного в другом контексте «Коммерсантъ» писал фигачит дверью ему по башке (19.07.2002), а «Известия» столь же вольно описывали открытие антропологов: Итак один неандерталец треснул другого неандертальца по кумполу и раскроил ему череп (15.09.2000). «Российская газета» таких лексических вольностей избегает, но писать так можно и после принятия закона «О государственном языке Российской Федерации»: лексическая норма для государственного языка не установлена. И после ее кодификации журналистам многое будет позволено. Это в рекламе придется строго придерживаться нормы, а в СМИ можно употреблять любые слова, «если использование лексики, не соответствующей нормам русского языка как государственного языка Российской Федерации, является неотъемлемой частью художественного замысла» (ст. 9 Закона). Однако для фразеологии законодатель такой оговорки не сделал.

«Российской газете» можно было написать, что дверь метро зафигачит по кумполу, а пользоваться выражением и глазом не моргнешь нельзя, оно противоречит словарю, кодифицирующему фразеологическую норму. Корреспонденту ничего не стоило исправить текст на нормативный, например так: Их так мотает от ветра, что и глазом моргнуть не успеешь, как получишь по лбу1. Конечно, газетчики знают, что нарушение закона о государственном языке «влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации», но пользуются тем, что ответственность эта пока не установлена.

Ответственность не установлена, но ответственный за неукоснительное соблюдение норм, кодифицированных в четырех словарях, есть: в приказе «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников…» был не только пункт 1 («Утвердить прилагаемый список…»), но и пункт 2: «Контроль за исполнением настоящего приказа возложить на заместителя Министра Калину И. И.».

Задача перед И. И. Калиной поставлена сложная. По-моему, невыполнимая.

После вступления в силу закона «О государственном языке Российской Федерации» я высказывал предположение, что требование строгого соблюдения нормы в самых неожиданных сферах типа рекламы появилось в силу «необходимости борьбы с засильем жаргонизмов, англицизмов и обсценной лексики». Но ненормативность означает всего лишь отступление от нормы, и вводить запрет на «„использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка“, ‹…› можно, лишь не понимая всей сложности кодификации орфоэпии и словаря»2. Те, кто ответствен за придание словарям официального статуса нормативных, не могли не понимать этих сложностей.

Закон не оговаривал, что именно в языке должно быть официально нормировано и как. Вряд ли законодатель ожидал, что орфоэпическая и фразеологическая нормы будут кодифицированы таким образом, что неукоснительное их соблюдение в очерченных законом сферах неминуемо повлечет не только закрытие всех СМИ, но и не позволит функционировать обеим палатам парламента, а также всем министерствам и ведомствам.

Прежде, чем утверждать кодифицированную норму в области ударения и фразеологии, следовало перечитать закон «О государственном языке Российской Федерации», и понять, сможет ли он невозбранно функционировать. Часть 1 статьи 6 закона гласит: «Принятие ‹…› нормативных правовых актов Российской Федерации ‹…› направленных на ограничение использования русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также иные действия и нарушения, препятствующие осуществлению права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации, влекут за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации». Утверждение любого ранее изданного орфоэпического словаря (в частности, словаря ударений), любого толкового, тем более фразеологического, заведомо ограничивает возможности использовать русский язык как государственный в определенных законом сферах.

Авторы словарей создавали их с различными целями, и с появлением закона «О государственном языке Российской Федерации» вряд ли кто-то из них рискнул предположить, что его (их) словарь как раз и содержит ту норму, которая обязательна для СМИ, рекламы или даже высшего эшелона власти.

Кодификаторами в данном случае являются не авторы словарей, а те, кто способствовал их утверждению в качестве «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации». За воспрепятствование осуществлению «права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации» ответствен кто-то конкретно, кто именно, я не знаю. Знает министр образования и науки Российской Федерации А. Фурсенко: он утвердил «Положение о порядке проведения экспертизы грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации», а затем, на основании рекомендаций Межведомственной комиссии по русскому языку (по результатам экспертизы), и список словарей, часть из которых как раз и ограничивает права граждан на использование русского языка как государственного.

Какие именно издания содержат «нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»?

При формальном (по сути — строго юридическом) подходе соотнесение изданий, упомянутых в Приложении к Приказу Минобрнауки России № 195 от 8 июня 2009 г., с существующей книжной продукцией затруднительно: в Приложении перечислены четыре публикации издательства «АСТ-ПРЕСС» 2008 года, между тем указанное издательство часто пренебрегает требованиями ГОСТ Р 7.0.4-2006 к правилам оформления выходных данных книжного издания, п. 4.7 которого требует для книжного издания обязательного указания года выпуска, при этом «выходные данные приводят в нижней части титульной страницы или на заменяющем ее элементе издания». На обороте титула современных книжных публикаций рекомендуется помещать, выражаясь языком ГОСТов, «макет аннотированной карточки», составленный издателем; он включает так называемую «библиографическую запись», основной частью которой является библиографическое описание.

В изданиях АСТ-ПРЕСС этот факультативный элемент оборота титула обычно присутствует, при этом, если год не указан на титуле, нет его и в издательском бибописании. То есть отсутствие года на титуле — не опечатка, это сознательная политика издательства. К тому должны быть какие-то причины, но не дело лингвиста в них разбираться. Мое дело — ознакомиться с изданиями, включенными в «Список грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации». Однако каждое из упомянутых там изданий не так просто найти. Вот последнее в списке (цитирую по «Российской газете» от 21.08.2009):

Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. Телия В.Н. - М.: "АСТ-ПРЕСС", 2008. — 782 с.

Фразеологией я интересуюсь, «этот» словарь я ранее видел, но покупать по разным причинам не стал. Но нормативный характер издания требует к нему иного отношения, так что решил его приобрести. Обнаруживаю словарь, описанный издателями так:

Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Отв. ред. В. Н. Телия. — 2-е изд. стер. — М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА. — 784 с. — (Фундаментальные словари).

Рядом знак © с датой 2006 (у других книг этого издательства знак охраны авторского права может не сопровождаться указанием года).

Оно? Не оно? Заглядываю в то, что на языке ГОСТов именуется выпускными данными: «Подписано в печать 11.06.08». Получается — то, что нужно. Но далее — «Доп. тираж 3000 экз.». Тут уже не все ясно. Что если, скажем, в 2007 году вышло «2-е изд. стер.» словаря под редакцией В. Н. Телии, тираж разошелся, подписали в печать дополнительный тираж, а тем временем в 2008 г. то же издательство выпустило словарь с похожим названием, где В. Н. Телия уже не редактор, а единоличный автор (ведь именно это следует из бибописания в приложении к приказу Минобрнауки)?

Проблема идентификации издания отнюдь не надумана. Эти книги начинают использоваться в экспертной практике. Обращаться к предшествующим изданиям тех же словарей, даже если в 2008 г. были выпущены их стереотипные повторения, вряд ли допустимо. А каков статус последующих? Книги того же именования выходят с датами подписания в печать в 2010 г. Формально это могут быть новые издания и дополнительные выпуски уже вышедших изданий. Но нормативными с точки зрения законодательства являются издания, которые описаны как вышедшие в 2008 г. Строго говоря, я их не видел, подозреваю, что при буквальном понимании Приказа Минобрнауки их просто не существует.

У нас в стране принято букву закона игнорировать и заниматься его интерпретацией, придумывая, что «имелось в виду». Так был вынужден поступить и я; для идентификации изданий я пользовался датами их подписания в печать.

Из четырех перечисленных в Приложении к Приказу изданий бесспорной научной и практической ценностью обладает лишь пользующийся непререкаемым авторитетом в профессиональной среде «Грамматический словарь русского языка» А. А. Зализняка. Это издание представляет собой полное описание русской морфологии и акцентуации. Отнесение трех других изданий к числу «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации» вызывает серьезные сомнения, в частности, при сопоставлении с существующими сходными изданиями. Ниже дается их краткая характеристика; детальная аргументация и некоторые другие частности вынесены в соответствующие пункты Приложения, к которым оформлены гиперссылки из основного текста3.

1. Букчина б. З., Сазонова и. К., Чельцова л. К. Орфографический словарь русского языка. — м: аст-пресс, 20084 (ниже — осря)

В развитых литературных языках орфографические словари и своды правил представляют собой описание сложившейся орфографической нормы; соотношение между словарем и правилами может быть различным. В отечественной традиции последних десятилетий словарь вторичен по отношению к своду правил и определяет себя как их воплощение на большом словарном массиве. Вслед за выходом в 1956 г. «Правил русской орфографии и пунктуации», появился и первый большой орфографический словарь5, где говорилось: «Настоящий „Орфографический словарь русского языка“ составлен в полном соответствии с ‹…› „Правилами“, орфографическая часть которых дается в приложении к словарю» [стр. 4].

Сходное утверждение имеется и в рассматриваемом ОСРЯ, где на обороте титула читаем: «Рекомендации написания соответствуют действующим правилам орфографии». Понимать это следует лишь в обобщенном виде: в деталях ОСРЯ нередко действующим правилам противоречит (см. Приложение 1). Включение его в список нормативных изданий узаконивает представленные в нем отступления от традиционной нормы, тем самым, формальное утверждение фактически действующих общепризнанных правил окажется возможным лишь после их подгонки под уже признанный нормативным словарь.

Однако основная коллизия, возникшая в связи с утверждением рассматриваемого словаря в качестве нормативного, — не в частных отклонениях от существующих правил правописания. До последнего времени наиболее авторитетным считался подготовленный членами орфографической комиссии РАН «Русский орфографический словарь» (далее — РОС) под ред. В. В. Лопатина (2 изд., 2005 г. — 180 тыс. слов). Именно к его пополненной электронной версии на портале Грамота.Ру обращается большинство тех, кто хочет убедиться в правильности своей орфографии. Есть объективные свидетельства унификации русского правописания в связи с выходом этого словаря, а также его электронной версии (см. Приложение 2).

По моим представлениям, для устойчивого функционирования орфографической нормы достаточно регулярного издания двух типов словарей: большого, по возможности максимально охватывающего всю лексику, и школьного, имеющего учебную направленность. Так и было на протяжении нескольких десятилетий, правда, с тем существенным недостатком, что в частных вопросах кодификация могла без достаточных оснований меняться то в одну сторону, то в другую, а школьный словарь отставал от нововведений «взрослого», иногда столь существенно, что всё обучение школьник проходил с «неправильным» словарем. А из тех, кто школу давно закончил, об инновациях узнавали лишь корректоры, так что орфографические ошибки у грамотных людей были неизбежны; к счастью, перемены бывали немногочисленны и касались периферии лексикона (см. Приложение 3).

В 1990-х, с началом свободного книгоиздания, на рынке стали появляться словари разного объема, рекомендовавшие конкурирующие нормы и содержавшие явные опечатки. В этом контексте выход первого издания РОС (1999, 160 тыс. слов) стал важной вехой в унификации правописания. Те, кто привык пользоваться орфографическим словарем, без колебаний признали авторитет издания, где в аннотации на обороте титула говорилось, что словарь «является нормативным общеобязательным справочным пособием», а среди владельцев авторских прав был указан и Институт русского языка РАН.

Появление на следующий год первого издания 100-тысячного ОСРЯ было полной неожиданностью: выпуски анонимных подделок под нормативный словарь не удивляли, но авторы ОСРЯ хорошо известны в профессиональной среде. Зачем понадобился средний словарь при наличии большого? Единственное объяснение — авторы хотят развернуто представить альтернативу РОСу, по-иному кодифицируя правописание. Так и оказалось: новшества в области дефисного написания прилагательных были многочисленны (ср.: западно=европейский 6, южно=американский, но при этом североамериканский). Эксперимент над пишущими по-русски не прибавил почтения к его авторам.

РОС тем временем вышел вторым изданием, увеличив объем, а ОСРЯ тоже обновился, но не объемом, а взглядом на норму: в последнем издании отличия от РОСа невелики, в частности, западноевропейский, южноамериканский и т. п. пишутся «по-старому».

Зачем этот словарь был нужен? Как выяснилось, чтобы быть утвержденным в качестве нормативного. Это событие, по сути, является понижением статуса РОС. Вне сфер использования государственного языка Российской Федерации РОС может рассматриваться как кодификация орфографической нормы. Но совершенно неясно, какой должна быть орфография 80000 слов, имеющихся во 2 изд. РОС и отсутствующих в ОСРЯ, когда эти слова необходимы при функционировании русского языка в качестве государственного.

«Естественному» желанию ориентироваться в этом случае на РОС препятствует простое соображение: раз в качестве нормативного утвержден иной словарь, значит, РОС «чем-то плох».

Орфография многих слов, отсутствующих в ОСРЯ, серьезных проблем не вызывает (глобалистский и антиглобалистский, гендерный, гомофобия и др.), в отдельных неясных случаях можно найти «проверочное слово» (например, в утвержденном словаре отсутствует антисайентизм, но есть сайентология). Однако для тысяч слов правописание реально усложняется. Это касается, в частности, прописных букв (в написании следую за РОС) — Государственный антимонопольный комитет РФ (в ОСРЯ нет и прилагательного антимонопольный), удвоения согласных — агломерация (ср. англ. agglomeration), нанотехнология (ср. имеющееся в ОСРЯ наннопланктон — самые малые организмы планктона), слитного vs. дефисного написания — блокбастер, бэкслеш, бэк=вокал, дежавю, прайм=тайм, прайс=лист, варьирования е/э в недавних заимствованиях и производных от них — бренд, бренд=менеджер, брендовый, рэп, рэпер, безударных гласных в заимствованиях — борсетка (из итал. borsetto, в отечественной правописной практике заведомо преобладает барсетка), аббревиатур, записанных в побуквенном прочтении и производных от них — хабэ, прочтение записи «х/б», хлопчатобумажный, бээмпэшка от БМП, боевая машина пехоты, дээспэшный от ДСП, древесно-стружечная плита (названия букв — ха, дэ и т. п. в ОСРЯ также не приведены) и других категорий лексики. Колебания в правописании подобных слов проиллюстрированы в Приложении 4.

Наличие отдельных частных расхождений ОСРЯ и РОС, строго говоря, должны иметь следствием приведение электронной версии РОС на портале Грамота.Ру в соответствие с нормативной орфографией ОСРЯ, но за полгода этого не произошло. Означает ли это, что норма русского языка «вообще» может расходиться с нормой его же «как государственного» даже там, где последняя официально утверждена?

После официального утверждения ОСРЯ сила инерции будет поддерживать сложившийся узус, ориентированный на РОС, однако явное официальное указание на то, что РОС «чем-то плох», должно повести к размыванию сложившегося стандарта в орфографии для тысяч слов.