Проблемы этновоспитания1

Неполнота советской праздничной культуры заявила о себе в период оттепели. Тема недосказанности, вопрошания о смысле, проявлялась в кино текстах сталинской эпохи (например – в киноленте «Светлый путь», где мы видим выход героини в «иные» пространства). Эти же мотивы звучат в советском интеллектуальном кино, например, в классическом кино рассказе шестидесятых – в фильме М. Хуциева «Застава Ильича». В этом талантливо написанном культурном тексте главная тема связана с недостаточностью обыденности и востребованностью праздничности. В этом фильме молодые люди в поиске гармонии бытия символически «возвращаются» в архаику, в мир предков, в прошлое, в традиционный праздничный текст, главная составляющая которого связывает человека с вечностью космоса. Прагматика и аскеза советской культуры, материальный мир которой мы видим на экране (музей, вечеринка, чтение стихов) мучает героя фильма. Полнота восприятия мира достигается «встречей с прошлым», отцом, погибшим на фронте. Мощь ощущений от встречи с умершим отцом (предком) уводит героя из обыденности, помогает ему ощутить себя вне времени. Напряжение чудесной, нереальной встречи, помогает герою и его друзьям понять свою причастность к вечности и преемственности культуры, свою готовность к самопожертвованию ради этого. Всеобщность чувств перед реальной смертью (героев прошедшей войны) и символическая встреча с ними раскрывают героям новый, осмысленный и гармоничный мир живых. Фильм указывает на традиционные основания советской культуры, её ретрообращенность.

Это заставляет нас понять парадоксальную природу советской культуры. Парадоксальность в том, что культура советского типа выявляется книжной, письменной по форме, внешнему её выражению, и архаической, традиционной её сущности. Основу такого анализа задал Ю. Лотман. Культура письменного типа обращена в будущее, она проективна; устная культуры направлена в прошлое. Советский тип в своих идеях устремлен в будущее. Однако его структура построена на традиции, реализуется только в контексте традиции. Связь с архаикой сохраняла христианская культура, относительно которой выстраивался советский культурный тип. Советский праздник в своем истоке – русский традиционный праздник.

Смысловое начало русского традиционного праздника выражается в присутствии традиционной категории вечности: в образе мировой горы, мирового столба, планеты и светил, вековых деревьев. Советские смыслы раскрыты в образах великой страны, великой, лучшей в мире культуры, Москвы, как главного города, центра мира советских людей. Универсальный смысл вечности противопоставляется смыслу и образам «не вечности». Путь вечности традиционного мира задан в мифах – космогониях, раскрывающих творение мира. Вечность культуры советского типа жила в советской идеологии. Вечная жизнь вождя в символе советского бессмертия – в мавзолее, в деле вождя: «Ленин жив!» Мифы бренности оформлялись в обыденной мифологии, в текстах сказок, быличек, анекдотов и др. формах. Освоение бренного, казуального полюса бытия, это важный, следующий за вечной темой, традиционный путь познания мира. Обыденность народной традиции раскрывается в обычаях, «необычность» и смыслы вечности – в обрядах. Это ставить задачу профессиональной работы со знаками и смыслами обыденности и праздничности.

Потребность в празднике сегодня необычайно велика. Специфика современного переходного периода, осложнена эристичностью, противоречивостью. Создать смыслы праздничных форм, раскодировать их старое содержание сегодня подчас не могут ни организаторы праздничных действ, ни руководители культурных проектов. К обсуждению актуальных проблем функционирования современной культуры не привлекаются теоретики. Анализ праздников наполняющих сегодня городскую культуру зачастую показывает полное невнимание к историческому опыту. Кризис советской идеи и отсутствие, каких либо форм её замещающих, формируют «ущербное», профанное (исключительно развлекательное) современное российское праздничное пространство.

Проблема праздничного смысла стоит в одном ряду с новыми суперсмыслами будущего России. Обыденности постсоветского мира должна соответствовать новая большая идея. Так в структуре архаического народного праздника бренность и вечность – ведущие, сакрализованные категории, два опорных смысла. В христианском типе культуры эти смыслы иерархизированы: высшим (сакральным, вечным) смыслам противостоят низшие – десакрализованные, демонологизированные, низшие, бренные. В советском празднике высшие советские смыслы противопоставляются низшим – несоветским. Первая половина христианского праздника в возвеличивании и восхвалении смыслов и символов вечности. Они составляют обязательную сакральную часть праздничного действа. В средневековой модели это обязательный молебен, праздничные службы. В постсоветском празднике сакральная компонента отсутствует. Как взаимодействуют в праздничной структуре сакральные и профанные компоненты?

Первая часть советского праздника – восхваление и вознесение идей и принципов организации советской культуры. В обоих случаях собственно история начинается со времени победы культуры нового типа – христианский мир начинается с рождения Христа, советский – с победы революции. Вторая часть праздничного действия – десакрализованное гулянье, разгул, веселье. В народной культуре это раскрытие карнавальной природы традиции, общение с низшими смыслами культуры, это смеховая культура Древней, средневековой и советской Руси – России. В культуре советского типа и в культуре постсоветского периода сохраняется средневековая традиция минимизации природного начала. Высокий статус приобретают культурные факторы, техника и технические достижения. Низшие ступени занимает женская культура, культура материнства и детства, культура отношения к живому началу природы, животным и растениям, почитаемым когда-то.

Народную форму культуры мы обозначили как промежуточную (медиативную) форму между формами традиционными, этническими по выражению и современными, национальными, политическими, экономическими и др. В современном мире наиболее доступными и привлекательными является художественное её выражение. Художественные формы народной культуры распространяются через этнохудожественное творчество, образы и идеи красоты, через народный праздник (парад художественных форм). Проблемы, возникающие при бытовании этнохудожественной культуры и её сохранении, это актуальные исторические проблемы. Они выходят далеко за пределы этнических и собственно художественных проблем, проявляются в самочувствовании и самосознании народа, выдают себя в знаках вещного мира. Проблемы народной культуры и её современного этнохудожественного видения обнаруживаются наблюдателем в формах интерпретации народного праздника: городского или сельского.

Шум и гул ярмарки, пестрота одежды, коллаж подходов к оценке атрибутов праздничной культуры в современном городе раскрывает его аффектную природу. Однако аффектность – лишь часть народной праздничной формы. В народном празднике это профанная сторона традиционного праздничного действа. Специфика его полнозначного функционирования в наличие мировоззренческой основы (смысла праздничного действа). Аффект – это реализация природности человека и внешняя форма его воплощения. Аффекту должен соответствовать высокий духовный смысл. Отсутствие одной из составляющих (аффектной или смысловой) заставляет человека чувствовать неполноту.

Структуру нового действа можно почерпнуть в старой форме. В конце девяностых годов мне, с группой фольклористов московской консерватории под руководством Н.М. Савельевой⁶, удалось записать воспроизведенный старожилами традиционный праздник Троицы. Культурный текст праздника был сохранен старожилами Шулаевского конца современного районного центра Курманаевка Оренбургской области. Когда – то эта окраина была селом. В жизни сельчан сам обряд уже не исполнялся. Праздничное шествие сегодня не обязательно, однако взрослая молодежь села старинную Троицу еще помнит. К пожилым исполнительницам, которые взялись показать нам его, подключились молодые женщины (это были дочери наших пожилых исполнительниц). Как только зазвучали традиционные песни, оказалось, что не их забыли односельчане. В процессе нашего шествия по селу они присоединялись к участникам обряда. В обрядовом действе – «хождении с венком»⁷ «звучал» искомый (утраченный сегодня в городском действе) сакральный элемент традиционной космогонии, некая собственная версия приобщения к высоким социальным и культурным смыслам. Такие смыслы выражают некую универсальную сущность народа: «Мы – народ мира», «Мы – народ единой традиции», «Мы – народ единой культуры».

Сакральная основа древней космогонии – небесный брак. В тексте, который мощно звучал на всю округу села, раскрывалась тема прощания с красотой – девичеством Матери – Земли перед её высоким назначением – вынашиванием урожая. Вся обрядовая сторона такого действия сакральна. А текст – синоним свадебной темы. Он раскрывает брачное действие: «Уж ты, пьяня, пьянеха/ по сеням ходила/ по новым гуляла/ гостей созывала/ вы съезжайтесь бояре/ съезжайтесь большие/ нам пора ехать/ ко смотру смотрети/ как девичья красота/ в воде утопает…» Сложно представить, что этот достаточно короткий текст поется в течение двух часов. Кодирование брачной песни предполагает особый распев, в котором женщины не проговаривают текст, а торжественно «играют» его. Праздничные наряды, важность шествия, ряженые в «жениха и невесту» молодые женщины, которые несут венок впереди линии женщин торжественно шествующих в обряде, все это вносит в атмосферу села праздник. Я представила как от каждой улицы, по которой проходят женщины, к исполнительницам обряда присоединяются их подруги. Несколько линий исполнительниц, шествующих друг, за другом взявшись за руки (или под руки) и мощный обрядовый текст заставляют всех выйти на улицу. Старики выходят за ворота, дети бегут сзади, протяжность обрядового текста – все это сегодня в прошлом. Скрыться от праздника – не выйти на улицу, не принять участия в праздничном карагоде, танке, караводе⁸ – для традиционной жизни действия недопустимые. Активное участие в календарных праздниках и хороводных шествиях принимали все молодые и зрелые женщины. Особую роль играли девичьи группы. Мне рассказывали (в селе Куруил Кувандыкского района Оренбургской области) что даже многодетные женщины во время хороводных шествий оставляли все дела: «Детушки, я пошла в хоровод!»

В постсоветской праздничной культуре и её региональной специфике, «переходная природа» в отсутствии вечностной её стороны.

Новая праздничность связывается с пестротой, яркостью, громкой музыкой. Значимость в подготовке и проведение праздника обретают не смыслы, а мир вещей, практика действия. В отличие от однородного «мира людей» традиции и в селе и на городе сегодня мы видим разнородную, зачастую достаточно четко структурированную аудиторию. Разломы и разделительные линии проходят не только между разными социальными срезами, но и внутри когда-то тесно связанных семейной традицией групп. Обязательные мировоззренческие основания утрачены, а среди присутствующих выделяются организаторы, обслуживающий праздник персонал и исполнители. Праздничное пространство уже не охватывает «весь мир», социальный мир деревни, города семьи - как это бывало в русской народной традиции.

Современный праздник локален и ограничивается выделенной для него площадкой. Его «картонный» наивный и показной антураж, приуроченный к народному календарю (или иному поводу) наводит на сравнение с показной декоративностью советского кино сталинских десятилетий – периода в который формировалось советское социально – культурное единство. Праздничная ситуация обнаруживает всю скудность режиссерских потуг и выстраивается организаторами исходя из обыденного видения и упрощенного зрительского запроса аудитории. Нет жреца и нет его профанного заместителя – идеолога. В подготовке действия организаторы от сельской аудитории тяготеют к традиционной простоте и наивности и в этом подходе активно используются интерпретации традиции. В городах более активно вводится театрализованные действа с выраженным режиссерским текстом. И в первом и во втором случае простодушие декораций и героев принимается зрителями как постановочная форма и не вызывает вопросов. Их идейная предпосланность, специфика упрощенной конструкции принимается исполнителями и зрителями. Праздничность традиции сменяется незатейливой зрелищностью и массовкой организованного действа. Зрительный ряд простодушно наивен. Он выдает кукольную, по детски наивную, игровую природу. Так создается праздничная «декорация» – типичное оформление современных этнокультурных праздников.

Если история современного российского массового зрелища, к которому мы можем отнести наши праздники, охватывает народный календарь и исходит из советской истории, а в простодушии практик организации народных форм мы возвращаемся к советским мистериям, мы можем выделить их существенно отличие. Если массовое зрелище первой половины прошлого века предполагало особого героя – с ярко выраженными чертами коллективизма и героизма направленного на решение социальных и политических задач, то герой постсоветского праздничного пространства не обозначен. В сталинских праздничных картинках раскрывались персонажи «пырьевского» киномифа, многократно проигранные в различных художественных текстах советской эпохи. Наши картинки иного (праздничного) мира не имеют героев.

Это происходит потому, что герои современности далеко не просты. Ситуация проблемная: есть аудитория со зрительским запросом, но новый герой не проявился.

Наблюдения за художественными коллективами, присутствующими в современном праздничном пространстве позволяет заметить, что основой пост – советского (самодеятельного) народного творчества¹¹ зачастую является привычная, «советская» форма самодеятельной культуры в ряде случаев с её «советским» - же содержанием. Советское начало, прежде всего, выражается в стремлении к организационной предсказуемости, предельной понятности и строгости. Основой работы коллективов с формами народной культуры, современного народного творчества остаются принципы народной, праздничной культуры и народного искусства. Это: непосредственность выражения, простодушие и безыскусность творчества, сиюминутность воспроизведения формы – а значит, элементы ряженья и импровизационное начало, проявлявшиеся в народной, праздничной и обрядовой культуре. Традиционные компоненты пополнились не свойственными советскому типу самодеятельной культуры формами, основанными на книжной культуре, исторической достоверности и точности. Книжная традиция наряду с интересом к устной традиционной культуре и фольклору, проявляется в действиях инициативных групп и энтузиастов нового историко – культурного направления, а советского типа клубная форма востребована и расцветает в малых и больших городах во время традиционных и нетрадиционных календарных праздников.

Основа современного официального праздничного действа проста и понятна. В организационном тексте используются три текста – сакральный, восходящий к народной традиционной культуре, официальный и современный праздничный, использующий все известные современные формы праздничного выражения, современную ритмику, постфольклор, различные адаптированные в обыденности театральные формы. Более ущербным в этом списке выглядит сакральный текст. Его специфика всегда локальна, детализация должна пополняться местным диалектом и стилем, а для этого необходимы знания истории и культуры. К сожалению, такие знания не сохранены в современных формах обучения. Народная культура, как отсталая, колхозная, темная и не – передовая, долгое время подменялась правильной, идеологически предпосланной, необходимой и востребованной культурой официальной. Воспитанные в советской школе участники и зрители, становясь участниками постановочного праздничного действа не спорят и не возражают, с терпением и пониманием пережидают необходимый официоз дожидаясь собственно праздника, его аффектной части в которой сохраняется игра, ритм и образ традиции.

В постановке праздничного действа остро ощущают недостаточность знаний о самой народной культуре. Маркером этой проблемы стали образовательные теоретические курсы народной художественной культуры, введенные в учебные программы художественных вузов. Однако этот фактор пока никак не отразился на ситуации на местах. Наши народные праздники организованные специалистами системы культуры – выпускниками училищ культуры и институтов культуры и искусства оказываются неспособными переломить ситуацию, создать новую культурную концепцию, принимаемую нашим обывателем.

В одежде исполнителей традиционного праздничного действа можно увидеть множественные знаки упрощения, невнимания, забвения традиционной формы. Многие участники коллективов самодеятельности занимаются традиционной культурой в течение длительного времени и проявляют потрясающую безграмотность в своем деле. Прекрасные исполнительницы, сохранившие песенную традицию и демонстрирующие её, надевают красную юбку (традиционно противоречащую их возрасту) и фартук – штамповку. Пожилая исполнительница частушек, певунья и мастерица в своем деле, надевает бусы – елочную мишуру. Пестрота, как главная краска культуры становится обязательной. Высота причастности к космогоническому действу сменяется ряженьем. Каждый коллектив согласно своему видению интерпретирует народный костюм. Пестрота и вольность обращения с материалом – главный принцип в изготовлении одежды.

Это говорит о том, что обыденная интерпретация народной культуры сегодня является главным способом её воссоздания. Метод интерпретации хорош уже тем, что заведомо предполагает субъективность оценок и не проповедует народную культуру «вообще», без ссылок на человека, эпоху и регион. Он предполагает ответственность за содержание. Субъективность – это знания, авторство и право на работу с культурной формой. Таков современный путь освоения праздничной культуры специалистом.

Возможно, в высоком уровне интерпретации мы увидим новый лик российского праздника. Осваивать в этом направлении надо то, что не освоено – неписаные устные формы функционирования праздничности. Для постановщика намного проще прийти к хорошо выстроенному религиозному или официальному содержанию праздника. Религиозное или официозное начало в постановке обрамляется обыденными компонентами. Религиозные компоненты в таком подходе постановщик мог-бы дополнять и заменять историческими, так как праздник – это священное осмысление текста истории народа, истории культуры, её нравственного и духовного совершенствования. Но религиозный праздник обрамлен текстами, над которыми работал и работает профессионал (священник). Народный праздник еще надо «записать» и сделать это надо самостоятельно. Это необходимые задачи современной культуры. Надеюсь, что они нам «по зубам».

Список литературы

1. Мазаев А. Праздник и самодеятельность. Массовые революционные праздники.//Декоративное искусство СССР,№11 (108), 1966.- С.2-5

2. Бородатова А.А., Абрамян Л.А. Август 1991: Праздник, не успевший развернуться//Этнографическое обозрение,№3,1992.- С.47-58

3. Адоньева С.Б. Категория ненастоящего времени (антропологические очерки). – СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2001 – 176С.

4. Кондаков И.В. Культурология: история культуры России: Курс лекций. М.: ИКФ Омега-Л, Высш. шк., 2003. 616с. – ISBN 5-901386-2 (ИКФ Омега –Л), ISBN 5-06-004390-8 (Высш. шк.)

1 Адоньева С.Б. Категория ненастоящего времени (антропологические очерки). – СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2001 – С.44-62

2 Мазаев А. Праздник и самодеятельность. Массовые революционные праздники.//Декоративное искусство СССР,№11 (108), 1966.- С.2-3

3 Там же

4 Новая «советского» типа праздничность перекликалась с праздниками довоенной (гитлеровской) Германии

5 Бородатова А.А., Абрамян Л.А. Август 1991: Праздник, не успевший развернуться//Этнографическое обозрение, №3,1992.- С.47-58

6 Н.М.Савельева, д-р искусствоведения, преподаватель Московской государственной консерватории, исследователь русской традиционной культуры Оренбуржья, автор многих работ по традиционной культуре русских

7 Регионально, характерное для Шулаевки (Курманаевский р-н Оренбургской области) название обряда шествия к реке в Троицу

8 Названия ритуальных шествий