3.3. Применение законодательства о защите прав потребителей к правоотношениям вкладчиков со структурами, привлекающими их денежные средства

Одной из самых сложных и наиболее дискутируемых проблем судебной практики явился вопрос применения законодательства о защите прав потребителей к взаимоотношениям вкладчиков с различными финансовыми структурами по поводу привлечения денежных средств населения.

Причем вопрос остался открытым и полного единообразия судебной практики достигнуто не было даже после того, как новая редакция рассматриваемого Закона, уточнив понятие «потребитель», на первый взгляд, фактически разрешила спорную проблему.

Вопрос не праздный, учитывая, что в случае отнесения этих отношений к потребительским, для граждан-вкладчиков наступят несоизмеримо более выигрышные правовые последствия при их обращениях в суд, да и такие обращения будут значительно облегчены.

В этой связи рассмотрим подробнее, являются ли правоотношения, возникающие между вкладчиками и финансово-кредитными учреждениями, привлекающими их сбережения, отношениями потребителя и исполнителя финансовых услуг.

Как известно, преамбула рассматриваемого Закона определяет потребителя как гражданина, имеющего намерение заказать или приобрести либо заказывающего, приобретающего или использующего товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с предпринимательской деятельностью.

Неоднократно возвращаясь к разъяснению этой нормы, Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 29 сентября 1994 г. № 7 (п. 2) обратил внимание на то, что к отношениям, регулируемым названным Законом в частности, среди прочего, относятся и отношения, вытекающие из договоров на оказание финансовых услуг, в том числе – предоставление кредитов для личных (бытовых) нужд граждан, открытие и ведение счетов клиентов-граждан, осуществление расчетов по их поручению, услуги по приему от граждан и хранению ценных бумаг и других ценностей, оказание им консультационных услуг, но не связанных с извлечением прибыли.

Знакомясь же на практике с характером судебных исков граждан-вкладчиков, не трудно отметить, что фактически все они не связаны ни с одной из видов указанных услуг.

Парадоксально, но, говоря о том, что какая-либо фирма оказывает, принимая сбережения вкладчиков под проценты, финансовые услуги им, почему-то забывают, что фактически ни один учредительный документ таких фирм не содержит положений, вводящих в их поле деятельности эти самые услуги.

В подобных ситуациях есть смысл не подводить под один шаблон деятельность всех аналогичных компаний, а в каждом конкретном случае анализировать, правомочны ли подобные структуры осуществлять производимую ими деятельность с вкладами, дабы искусственно не подводить под термин «финансовая услуга» банальное незаконное завладение чужим имуществом.

При этом, безусловно, необходимо учитывать, что юридические лица вправе заниматься любой иной, даже не предусмотренной их учредительными документами, не запрещенной деятельностью, однако насколько законна подобная деятельность – вопрос об этом также надо решать в каждом конкретном случае.

Дифференцированно, на взгляд автора, нужно рассматривать и условия, на которых указанные фирмы осуществляют привлечение денежных средств граждан. И если окажется, что деньги получены компанией по обычному договору займа, либо как вклад акционера (пайщика, участника, учредителя, совладельца, инвестора) в уставной фонд (в имущество, инвестиционный проект, оборотные средства) такой фирмы, вряд ли в данных случаях речь идет о правоотношениях потребителя и исполнителя финансовых услуг.

Отнесение всех подобных исков к категории дел о защите прав потребителей (что имело место в судебной практике, когда такие иски только стали появляться – в начале-середине 90-х гг. прошлого века) создало необъяснимый, с точки зрения логики и права, парадокс: взаимоотношения небольшого числа учредителей, собственников, акционеров какого-либо предприятия, внесших в его уставной фонд свои деньги и самого этого предприятия, рассматриваются, в случае возникновения спора, с применением общих норм гражданского права.

Однако если подобная структура охватывала какое-либо более значительное число тех же учредителей, собственников, акционеров, либо распространила свою деятельность на какой-либо регион, данные отношения, в случае рассмотрения споров судами, надуманно подводились под нормы Закона «О защите прав потребителей».

Закономерно возникает вопрос: где же та грань, разделяющая правоотношения на «общегражданские» и «потребительские»?

Применительно к описываемым ситуациям практически невозможно установить, имеет ли место использование вкладчиком результатов таких услуг именно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, что, собственно, и является критерием разграничения отношений потребитель – исполнитель финансовой услуги и «обычных» договорных отношений, не регулируемых Законом «О защите прав потребителей».

В самом деле, каким образом, возможно, доподлинно установить в ходе судебного разбирательства, куда будут использованы полученные по вкладу суммы – потрачены на личные потребности и потребности семьи вкладчика, либо пущены в коммерческий оборот для дальнейшего получения прибыли и развития предпринимательской деятельности?

Наконец, само понятие «финансовая услуга» в рассматриваемых правоотношениях достаточно условно. Зададимся вопросом: кто же кому ее оказывает – вкладчик фирме, тем, что передает ей свои материальные ценности, либо фирма вкладчику, обещая выплатить оговоренные проценты, премии, дивиденды, порой немалые?

Как видим, вопросов множество, однако очевидно и то, что в возникших ситуациях оказываемые услуги взаимны, ибо часто выгодны с точки зрения извлечения прибыли обеим сторонам. Возникающие здесь отношения строятся на основе равенства прав и обязанностей их участников, являются партнерскими, осуществляются с позиций коммерческого риска участников финансовых операций, а потому выделение лишь одной стороны (вкладчика) как субъекта потребительских отношений носит искусственный характер, оно необоснованно и неоправданно.

И даже если на все выше поставленные вопросы будут даны ответы в пользу таких вкладчиков (т. е. будет установлено, что именно им оказаны именно финансовые услуги, а полученные в результате их суммы потрачены гражданами исключительно для удовлетворения своих личных бытовых нужд), остается бесспорным факт извлечения ими прибыли (процентов по вкладам, премий, дивидендов), что даже при наличии остальных признаков потребительских отношений, не позволяет относить к ним возникшие ситуации.

В этой связи необходимо отметить, что следующая законодательным изменениям в понятии «потребитель» судебная практика, в основном, изменилась и перестала относить иски обманутых вкладчиков к категории дел о защите потребительских прав.

Да и ранее существовавшая обратная тенденция была создана, видимо, не столько из-за неправильного понимания норм материального права, сколько в связи с процессуальными моментами – желанием облегчить доступ миллионов вкладчиков в суды с целью вернуть неправомерно удерживаемые ответчиками сбережения.

В этом случае у гражданина не было необходимости обращаться в суды порой за многие километры от его места жительства лишь потому, что именно там находится компания, которой он доверил свои финансы; пострадавший не обязан был платить немалые (при том – реальные) суммы госпошлины от причитающихся ему впоследствии (часто – лишь на бумаге) сумм, получить которые и по решению суда было весьма проблематично.

Таким образом, суммируя вышеизложенное, автор считает, что ранее имевшая место практика отнесения исков вкладчиков к финансовым компаниям (когда такие иски не вытекают из договоров банковского вклада) к категории дел о защите прав потребителей была неприемлемой с точки зрения норм материального права; ныне же сложившаяся судебная практика, использующая для разрешения таких споров лишь общегражданские нормы, которые вполне детально урегулируют подобные отношения и позволяющие эффективно рассматривать эти споры без применения Закона «О защите прав потребителей», основана на действующем законодательстве, а потому достойна укрепления и повсеместного окончательного укоренения.

При этом не исключается возможность предъявления исков, в основу которых будут действительно положены отношения с подобными финансовыми учреждениями, которые все же должны рассматриваться как потребительские (и такие иски имеют место, хотя и редко).

Выход из подобной ситуации автор видит в дифференцированном подходе к каждому конкретному факту привлечения денежных средств граждан каждой конкретной фирмой.

Критериями такого разграничения должны стать условия и обязательства, на которых ответчик получает деньги от истца, характер производимых с вложениями операций, организационно-правовая форма компании-ответчика.

Окончательное же решение вопроса о возможности применения Закона «О защите прав потребителей» при рассмотрении каждого отдельного спора, возникшего в связи с предоставлением гражданину финансовых услуг, принимает суд в зависимости от того, была ли направлена такая услуга на удовлетворение личных, семейных, домашних и иных нужд и связана ли она с осуществлением предпринимательской деятельности.