Разница между равновесием и развитием

Теперь поставим вопрос: в чем разница между этносами-изолятами и этносами, развивающимися бурно? В системах реликтовых этносов нет борьбы между членами этноса, а если и случается соперничество, то оно не влечет гибель проигравшего. Преследуются только нововведения, которых, как правило, не хочет никто. Но если так, то естественный отбор, один из факторов эволюции, затухает. Остается этноландшафтное равновесие, на фоне которого возможен только социальный прогресс или регресс. Но в сложных и трудных условиях реадаптации и смены стереотипа поведения естественный отбор возникает снова, и сформированная им популяция либо погибает, либо становится новым этносом.

Таким образом, первичной классификацией этносов (в плане их становления) является деление на два разряда, резко отличающихся друг от друга по ряду признаков (см. табл. 1).

Предлагаемое деление основано на принципе, отличном от применявшихся до сих пор: антропологического, лингвистического, социального и историко-культурного. Отмеченные в таблице 12 признаков различия,¹²⁸инвариантны для всех эпох и территорий. Как в классовом обществе могут существовать персистентные этносы, так и при родовом строе происходят перегруппировки особей, благодаря чему возникают новые племенные союзы или военно-демократические объединения. Примерами первого варианта могут служить застарелые рабовладельческие отношения в Аравии среди бедуинских племен, в Западной Африке: в Бенине, Дагомее и т. п., у тлинкитов Северо-Западной Америки и у горцев Кавказа, до XIX в. имевших грузинских рабынь и рабов. Застывшие феодальные отношения наблюдались в XIX в. в Тибете, западном и северо-восточном; горном Дагестане, у якутов и у малайцев. И наоборот, ирокезский союз, возникший в XV в., – яркий пример создания нового этноса в условиях доклассового общества. Тот же процесс имел место в родовой державе Хунну – III в. до н. э., и военно-демократическом тюркском «Вечном Эле» – VI–VIII вв. н. э. Кельты I тыс. до н. э. бесспорно составляли этническую целостность, имея клановую систему общественных взаимоотношений.

Количество примеров можно увеличить, но достаточно и приведенных. Всякое деление материала при классификации условно, но именно поэтому оно конструировано, поскольку определяется задачей, поставленной исследователем. Наша цель – установить место этнического становления в многообразии наблюдаемых явлений. И что же? Оказывается, возникновение этноса – редкий случай на фоне общего этноландшафтного равновесия, которое не может рассматриваться как «отсталость» или «застой», проистекающие якобы из неполноценности тех или иных народов. Все современные «застойные» этносы некогда развивались, а те, которые развиваются теперь, если не исчезнут, то станут «стабильными» когда-нибудь потом.

Таблица 1. Признаки различия персистентного и динамического состояния этноса

Этногенез и естественный отбор

Из приведенных выше описаний феномена этноса как следствие вытекает, что социальные процессы различны по своей природе. Совпадения между общественными и этническими ритмами случайны, хотя именно они бросаются в глаза при поверхностном наблюдении, так как интерференция при совпадении по фазе усиливает эффект. Возникшую проблему следует сформулировать так: откуда берутся силы, создающие этносы? Такие силы должны быть, ибо если их не было, то энтропия, определяемая естественным отбором, давным-давно, еще в эпоху палеолита, сгладила бы все этнические различия и превратила многообразие человечества в единую безликую антропосферу.

Принято считать, что естественный отбор всегда должен вести к выживанию особей, более приспособленных к борьбе за существование. Однако Дж. Б. С. Холден отмечает, что это правильно для редкого и разбросанного вида, вынужденного защищать себя от других видов и неорганической природы. Но как только население становится плотным, отдельные представители вида вступают в соперничество друг с другом. Если даже отдельные особи оказываются победителями, сама борьба биологически вредна для вида. Например, развитие громадных рогов и игл у самцов помогает им одерживать личные победы, но часто бывает началом исчезновения вида.¹²⁹

Это соображение относится и к человеку, который является господствующим видом, верхним, завершающим звеном биоценоза. Отмеченная Дж. Холденом борьба особей внутри вида не имеет ничего общего с внутривидовой борьбой за пищу, и ее закономерности неправомерно переносить на человеческое общество. Здесь констатируется совсем другое: обострение борьбы за преобладание в стае или в стаде, причем, как это ни неожиданно, именно победители не оставляют потомства. Следовательно, мы встречаем не дарвиновский закон выживания наиболее приспособленных особей, а своего рода эксцессы, не отражающиеся на эволюции коллектива в целом. Отбор, происходящий при столкновении взрослых самцов или изгнании из стада подрастающих детенышей, не ведет к образованию новых популяций. Наоборот, он является мощным фактором, консервирующим признаки большинства особей, включая стереотип поведения. И это вполне понятно: каждый вид, населяющий определенный регион, входит в его биоценоз и приспособлен к нему наилучшим образом. Положение это нарушается лишь при изменении либо физико-географических условий, например при устойчивой засухе или мощном наводнении, когда почвенный слой перекрывается отложениями, либо при миграциях в регион других животных, что изменяет равновесие в биоценозе.

Но влияние любых экзогенных факторов не объясняет, почему даже при отсутствии катастроф одни этносы сменяются другими, оставляя в наследство потомкам только руины архитектурных сооружений, обломки скульптуры, отрывки литературы, битую посуду да сбивчивые воспоминания о славе предков. Очевидно, для человека отбор имеет иное значение, чему Дж. Холден уделяет большое внимание. «Биологический отбор направлен на такие признаки, от которых зависит, чтобы каждый член этноса имел больше детей, чем другой. Таковы: сопротивляемость болезням и физическая сила, но не те качества, которые служат умножению этноса (или вида) как целого и потому особо ценятся людьми». По Холдену, гены мучеников идеи и науки, храбрых воинов, поэтов и артистов в последующих поколениях встречаются все реже и реже. Для нашего же анализа важно иное – что является итогом этого процесса в дальнейшей судьбе этноса, разумеется, не в плане общественном, а в интересующем нас в данный момент – популяционно-генетическом? Дж. Холден формулирует это положение так: «Естественный, отбор действует на изменения, имеющие приспособительный характер, а эти изменения не идут в любом направлении. Большая часть их ведет к потере сложности строения или к редукции органов – к дегенерации».¹³⁰

Этот тезис, доказанный; Холденом, на первый взгляд, противоречит школьным представлениям об эволюции как прогрессивном развитии. Но только мы применим диалектический метод – противоречие исчезнет, как дым. Виды либо вырождаются, либо стабилизируются и превращаются в персистенты (реликты, пережившие собственное развитие), но возникают новые виды, более совершенные, нежели предшествовавшие. Однако и они уступят место под солнцем тем, кто придет вслед за ними, а пока вызревают для грядущего. Рептилии заменили гигантских амфибий, млекопитающие – динозавров, а современный человек – неандертальца. И каждому взлету предшествовало глубокое падение.

Переведем это на язык этнологии и применим к нашему материалу в качестве модели простейший образец – локализованный (территориально), замкнутый (генетически), самооформившийся (социально) этнический коллектив.