1 М. П. Шаламов, Косвенные улики на предварительном следствии

по делам о хищениях социалистической собственности (≪Советская кри-

миналистика на службе следствия≫, М., 1953, вып. 4, стр. 59—60). См.

также М. М. Г р о д з и н с к и й , Улики в советском уголовном процессе,

М., 1944, стр. 101—102. 2 В конкретном случае может оказаться, что утрата одного или даже

нескольких обвинительных косвенных доказательств, ≪выбитых≫ противо-

уликами, не колеблет системы обвинительных доказательств в целом, так

как доказательства были избыточными (см. § 4 гл. III и § 2 гл. VII).

Однако угроза распадения системы доказательств создается всегда, тре-

буя проверки возникших сомнений (в большинстве случаев путем собира-

ния дополнительных доказательств).

283

Понятно, что данные первого рода уличают обвиняемого, а

данные второго рода устанавливают смягчающие его вину об-

стоятельства, т. е. являются оправдательными, согласно приня-

тому определению. Как же следует характеризовать доказа-

тельство в целом, если один и тот же источник содержит фак-

тические данные обоих родов?

Некоторые авторы считают, что деление доказательств на об-

винительные и оправдательные применимо не во всех случаях1.

Чтобы правильно разрешить эту коллизию, следует напомнить

сказанное выше о соотношении понятий естественного языка и

частично формализованного языка науки.

В настоящей работе доказательство определено как един-

ство фактических данных и источника, причем фактические дан-

ные, например сведения о фактах, о поступках людей и иных

объективных явлениях, рассматривались в целом, нерасчлененно.

Такое ≪огрубление≫, приемлемое в большинстве случаев, и вы-

звало затруднения при исследовании более сложного примера,

в котором фактические данные оказались состоящими из двух

групп, имеющих различное значение. Для разрешения названной

коллизии необходимо пойти на дальнейшее уточнение и ограни-

чение понятия доказательства, т. е. необходим более строгий уро-

вень его формализации, признание, например, доказательством

фактических данных только об одном конкретном факте, содер-

жащемся в данном источнике 2.

В литературе отмечалось, что существуют и такие доказатель-

ства, которые могут ≪не уличать и не оправдывать, а вместе с тем

содействовать раскрытию преступления≫3.

Понятно, что доказательства, устанавливающие любой из

элементов предмета доказывания или промежуточный факт, не

могут быть ≪нейтральными≫, т. е. не доказывающими виновности

или невиновности конкретного лица.

Однако среди материалов конкретного дела могут находиться

протоколы показаний лиц, которые никакой полезной информа-

ции сообщить не смогли (например, свидетель заявил, что ему

ничего по делу не известно), или такие данные, которые, в ко-

нечном счете, оказались не имеющими отношения к делу. Так,

показание свидетеля о том, что подозреваемый в хищении жил

очень скромно, служит косвенным доказательством, противоре-

1 М. С. С т р о г о в и ч , Курс советского уголовного процесса, М., 1958,

стр. 202; ≪Советский уголовный процесс≫, М., 1956, стр. 83.

2 В рассмотренном примере в этом случае пришлось бы считать про-

токол допроса свидетеля двумя доказательствами, поскольку часть этого

протокола содержит данные о враждебном отношении обвиняемого, а

часть — об оскорбительном поведении потерпевшего.

3 Р. Д. Р а х у н о в , Вещественные и письменные доказательства в со-

ветском уголовном процессе, ≪Ученые записки ВИЮН≫, М., вып. 10, 1959,

стр. 211—212,

284

чащим обвинительной версии. Но, когда будет установлено, что

похититель прятал украденное, показание свидетеля о скромном

образе жизни перестает опровергать обвинение и, по существу,

вообще теряет значение по делу. Эти данные, не несущие ≪по-

лезной нагрузки≫ в обосновании конечного вывода, но и не про-

тиворечащие ему, не являются, строго говоря, фактическими

данными в смысле ст. 16 Основ. В то же время облеченные в

процессуальную форму и приобщенные к делу они включены

в совокупность доказательств и не могут быть изъяты из дела.

Подобно ориентирующим и вспомогательным доказательствам,

они содержат информацию о ходе расследования, о лицах, вызы-

вавшихся на допрос, и о иных действиях. На последующих ста-

диях прохождения дела, в случае изменения обвинения или при

иных обстоятельствах, такие данные могут приобрести опреде-

ленное значение. Условно эти ≪нейтральные≫ на данной стадии

доказательства можно назвать резервными.

Необходимость деления доказательств на обвинительные и

оправдательные оспаривал А. Я. Вышинский, утверждавший, что

классификация эта неправильна и искусственна, ибо оценка зна-

чения того или иного доказательства в ходе расследования и

судебного разбирательства часто меняется, так как ≪в отнесении

доказательств к одной или другой категории играет важнейшую

роль субъективная точка зрения следователя, прокурора, ад-

воката или судьи. То, что одному кажется доказательством, изо-

бличающим в преступлении, другому таковым не кажется и им

отрицается...≫1.

Это неверно потому, что в основе деления доказательств на

обвинительные и оправдательные лежит, как было указано выше,

совершенно определенный объективный признак — отношение

этих доказательств к предмету доказывания. ≪Субъективная

точка зрения≫ должна опираться на этот признак, выражать

его. Причем правильность сделанного вывода вновь и вновь про-

веряется в последующих стадиях судопроизводства2.

Рассматриваемая классификация применяется при разработке

версий и плана расследования, предъявлении обвинения, состав-

лении обвинительного заключения, постановления о прекраще-

нии дела, вынесении приговора и т. д.3 .

1 А. Я. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском

праве, М., 1950, стр. 253—254. 2 Критику точки зрения А. Я. Вышинского по рассматриваемому воп-

росу см. в работах: М. С. С т р о г о в и ч , Материальная истина и судебные

доказательства в советском уголовном процессе, М., 1955, стр. 249;

А. И. Трусов, Основы теория судебных доказательств, М., 1960, стр. 55;

Ц. М. Каз, Доказательства в советском уголовном процессе, Саратов, 1960,

стр. 32; В. Д. Арсеньев, Вопросы общей теории судебных доказательств,

М., 1964, стр. 122.

3 А. И. Трусов, Основы теории судебных доказательств, М., 1960,

стр. 54.

285

Требование применять при составлении итоговых процес-

суальных документов деление доказательств на обвинительные

и оправдательные как прием, способствующий всесторонности,

полноте, объективности выводов по делу, включено непосред-

ственно в процессуальный закон (см., например, ст. ст. 205, 314

УПК РСФСР).

Нельзя согласиться с позицией некоторых авторов по во-

просу о так называемом ≪превращении≫, ≪трансформации≫ дока-

зательств из обвинительных в оправдательные и наоборот1. Если

бы такое ≪превращение≫ имело место, то это означало бы, что

деление доказательств на обвинительные и оправдательные не

имеет реальной основы. В действительности любое доказательство

либо подтверждает версию, либо опровергает ее. Изменение его

оценки (что нередко имеет место при расследовании и судебном

разбирательстве конкретного дела) объясняется тем, что наше

мнение о доказательстве приводится в соответствие с ранее не-

распознанными или неточно оцененными его свойствами2. Таким

образом, речь идет не о ≪превращении≫ доказательств, а об уста-

новлении их действительного значения.

Различные виды к л а с с и ф и к а ц и и д о к а з а т е л ь с т в

взаимосвязанны, так как основания, по которым построена клас-

сификация доказательств в уголовном судопроизводстве, не мо-

гут считаться взаимоисключающими или конкурирующими. Они

отражают различные свойства доказательств. Поэтому для пол-

ной характеристики конкретного доказательства используются

различные классификационные признаки. Чтобы не допускать

при этом ошибок, необходимо каждый раз уяснить, какое кон-

кретное обстоятельство доказывается в данном случае.

Использование классификационных систем в их совокупности

оказывает существенную помощь в определении направлений

собирания и оценки доказательств как в ходе судопроизводства

на каждой его стадии, так и при принятии заключительных про-

цессуальных решений по делу.

1 Ц. М. К а з , Доказательства в советском уголовном процессе, Саратов,

1960, стр. 31; А. К. Юрга, К определению понятия вещественного доказа-

тельства, ≪Вопросы криминалистики≫ 1961 г. № 1—, стр. 96—7.

2 На это правильно указывает А. И. Трусов. Следует согласиться и

с его замечанием о том, что в случае изменения лицом ранее данных

показаний имеет место не ≪трансформация≫ доказательств, а появление в

деле нового доказательства (≪Основы теории судебных доказательств≫, М.,

1960, стр. 55).__