Вопрос 2. Формирование однопартийного политического режима.

Основным признаком политической системы, которая складывалась еще во времена гражданской войны, а потом действовала почти до конца 20-х годов, стала однопартийность. Десятки и сотни партий и политических групп, возникших между февралем и октябрем 1917-го, в последующие 3-4 года растворились, сошли с политической сцены. Разумеется, чем круче разворачивалась гражданская война, тем больше поляризовались взгляды, тем глубже пролегал раздел между революцией и контрреволюцией.

Необходимо еще помнить, что сознательная партийность, приверженность тому или иному социальному учению были привилегией очень немногих. Ленин это прекрасно понимал. Недаром же он прямо говорил, что пролетарский характер партии определяется вовсе не ее составом, а тончайшим слоем «партийной гвардии». Тысячи большевиков и меньшевиков так же никогда не читали Маркса, как и тысячи анархистов не держали в руках сочинений Прудона и Кропоткина.

Общая направленность – «за революцию или против» - казалась в то время важнее теоретических оттенков. Поэтому традиционно считавшие себя революционерами меньшевики, эсеры (особенно левые), бундовцы, анархисты к концу гражданской войны нередко вступали в победившую большевистскую партию. Даже в стане белогвардейцев происходили очень интересные прозрения. Например, известный монархист В. Шульгин в начале 20-х гг. догадался, что в России под красными знаменами торжествуют государственность и порядок, национальное величие и незыблемость границ, то есть именно те ценности, за утверждение которых он, Шульгин, всю жизнь боролся.

Ранний большевизм не был еще сталинизмом, он вобрал в себя не только все силы социалистического преобразования: он выступал и от имени еще не завершенной демократической революции. Идейные конфронтации, мнения и оттенки мнений не исчезли. Но они выявлялись главным образом внутри большевистской партии. Допущение иных политических групп по инерции выглядело бы как возрождение гражданской войны, как отступление от пролетарской революции.

Сопоставление мнений, а иногда и острейшая борьба группировок шли в Советах, в профсоюзах, в кооперативах, в других общественных организациях, в прессе. Конечно, строителям этой политической системы с первых же шагов не хватало общей культуры, глубокой демократической традиции. Поэтому признаки неустойчивости, близкого завершения той исторической эпохи можно разглядеть уже довольно рано.

Весной 1922 г. Генеральным секретарем ЦК РКП (б) стал И. В. Сталин. Формально он принадлежал к «партийной гвардии», однако по своему характеру, по наработанным навыкам своей деятельности он был далек не только от партийной интеллигенции, но и от интеллигенции вообще. Быть может, на высокий партийный пост его привело недоверие партийных «низов» к образованным «верхам», к людям в пенсне. С другой стороны, интеллигентов, вроде Бухарина, генсек Сталин устраивал, особенно когда помогал им удержать свои позиции во внутрипартийной борьбе.

Бездушие, жестокость Сталина, его приверженность к репрессиям, известная со времен гражданской войны, никого не смущали: тогда это не считалось недостатком. В ленинском завещании сказано, что Сталин, став генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть. Но ведь власть не над всей политической системой, а только над партийным аппаратом. Это потом, с течением времени он наполнил свою должность именно таким смыслом.

Революционная эпоха принесла много нового. Но среди символов новой жизни не хватало главного – личности, культа личности, воплощенного пророка, царя, подвижника, заступника и расплатчика. Окончательное превращение Ленина в символ произойдет во время его болезни. Осенью 1923 г. Сталин выступил с мнением, что Ленин – русский человек и соответственно тому должны быть устроены грандиозные похороны. Следовательно, прогрессивный метод кремации (сжигания тела) в данном случае не подходит. Не годится и как будто бы по-русски опустить гроб в землю. Современная наука имела возможность с помощью бальзамирования надолго сохранить тело усопшего.

Новая большевистская религия не могла обойти стороной вопрос бессмертия и вопрос святости. Потому что строители нового мира проводили свои эксперименты в православной стране. Так вот, в русском православии имело место одно заблуждение. Якобы, главный признак святости – нетленные мощи, так считали простые люди. Поэтому, прежде всего, нужно было сохранить само тело и не в виде египетской мумии, а в виде нетленных мощей, большевистских, «красных мощей». Нужно было сохранить лицо вождя без изменений, а, значит, как бы живым. Это будет главный коммунистический символ – лицо вождя в Мавзолее.

Создатели ленинского культа учли особенности русской религиозности и соблазнили многих, миллионы людей. Теперь все дела в стране будут совершаться именем Ленина. И вчерашние соратники будут править в его тени, звание «верный ленинец» будет иметь большое значение. Сталину удастся закрепить его за собой. А компартия выступила хранительницей священных ценностей нового общества – социалистических идей. Это была своеобразная коммунистическая «церковь», священный союз людей, которые, получая партбилет, принимали обет быть верными идеям марксизма-ленинизма и нести их в жизнь.

Священными текстами этой новой церкви были труды Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. В нее входили простые послушники (рядовые члены партии) и высшие жрецы (члены Политбюро), а также были и еретики (оппортунисты, ревизионисты). Обличение еретиков было предельно простым: их били цитатами из «священных» текстов, особенно В. И. Ленина. Иконы – портреты вождей, главный храм – Мавзолей. Приверженцам этой «церкви» был обещан индустриальный рай в ближайшем, «светлом» будущем – коммунизм. Не случайно Сталин, этои недоучившийся семинарист, назвал свою партию орденом меченосцев в одном из выступлений. Этакий монашеский орден рыцарей революции.