§ 2. Социальная природа деятельности

Начнем с того бесспорного тезиса, что “социальная деятельность личности должна изучаться прежде всего как функция определенной исторически конкретной социальной системы, которая задает содержание и форму этой деятельности. Поэтому при изучении личности как “микросистемы” необходимо исходить не из отдельного индивида и описания актов его индивидуального поведения, а из форм социальной деятельности и социальных отношений, присущих всей общественной системе в целом”. Проблема, следовательно, состоит прежде всего в том, каким образом социальное начало входит в деятельность индивида, каковы те конкретные пути, по которым осуществляется социальная детерминация этой деятельности.

Первое и основное положение, с которым мы сталкиваемся при такой трактовке деятельности, заключается в том, что уже сам предмет деятельности имеет принципиально социальную природу. Он не внеположен деятельности, как это иногда понимается; вообще едва ли правомерно как в философско-социологическом, так и тем более в психологическом плане сводить деятельность только к процессу, вынося субъект и предмет деятельности за ее пределы и трактуя эти три категории как отдельные и независимые. Дело в том, что в деятельности “ее предмет выступает двояко: первично — в своем независимом существовании, как подчиняющий себе и преобразующий деятельность субъекта, вторично — как образ предмета, как продукт психического отражения его свойств, которое осуществляется в результате деятельности субъекта и иначе осуществиться не может”. Именно образ как результат отражения фиксирует, стабилизирует и несет в себе предметное содержание деятельности. Социальная среда не просто формирует личность благодаря деятельности и в процессе деятельности, но сама предметность как конституирующее свойство деятельности имеет социальную природу. Социальное не “дано” через деятельность, проблема не стоит как проблема “социальности и деятельности”: это в действительности вопрос о социальной сущности самих объектов деятельности и о социальности человеческого сознания, отражающего эти объекты в процессе деятельности и благодаря ей.

Субъект деятельности социально детерминирован не только со стороны сознания, но и в мотивационно-личностном плане. Это особенно ясно видно при генетическом подходе: многочисленные теоретические и экспериментальные исследования приводят нас к выводу о том, что личность не является простой результирующей социальных воздействий, но представляет собой специфическое образование. Люсьен Сэв выразил эту мысль в афористической форме: “...Лишь постольку, поскольку личность индивида по своей сути социальна, он своеобразен, и лишь постольку, поскольку его личность в основе своей своеобразна, он социален”. Любая попытка непосредственно вывести личность из общества столь же беспочвенна и бесперспективна, как и обратное стремление — представить общество как производное от личности, как психологическое по своей сущности образование, что, кстати сказать, не менее ярко показал Л. Сэв в своей книге.

Секрет здесь как раз в том, что для правильного понимания проблемы социальности личности необходимо включить в анализ категории общественных отношений и деятельности людей, в которой реализуются и актуализуются эти общественные отношения. Конечно, личность есть совокупность (или “ансамбль”) общественных отношений; но она является таковой постольку, поскольку выступает как деятельная личность. И не просто как субъект, осуществляющий индивидуальную деятельность, а как субъект деятельности, имеющей социальную природу, хотя и способной внешне выступать в индивидуализированной форме, конкретизирующейся в соответствии с особенностями жизнедеятельности того или иного индивида. При этом исключительно важен тот факт, что эта “социальная природа” деятельности индивида не носит универсально-абстрактного характера: она коренится в исторически конкретной форме общества.

Сказанное в той же мере относится к общению, которое — независимо от того, будем ли мы в конкретно-психологическом анализе считать его деятельностью или не будем, — есть, как мы уже отмечали, способ, условие и одновременно процесс актуализации общественных отношений и так же, как деятельность, имеет конкретно-социальную обусловленность. Индивиды “вступали в общение друг с другом в качестве того, чем они были...”. Общение исторически развивается (или, что то же, может быть рассмотрено на данной ступени исторического развития) как следствие и продукт исторического развития общества, хотя на определенном этапе этого развития оно приобретает относительную самостоятельность — психологическую (то есть становится самостоятельной деятельностью), семиотическую (обретает собственные средства) и социальную (появление “отношений общения” по Марксу).

Следовательно, отношение “субъект — объект”, или, точнее, “субъект — деятельность — предмет”, совсем не есть отношение индивида, индивидуального субъекта и индивидуального предмета или объекта, и уж меньше всего можно считать, что субъектно-объектные отношения проявляются в индивидуальной деятельности. Это отношение социально во всех своих трех компонентах. Социален предмет, поскольку это не равнодушная внечеловеческая вещь, а вещь, объективные предметные свойства которой, будучи отражены в процессе деятельности, формируют образ сознания — образ с самого начала обобщенный и социализованный. Человеческий предмет есть человеческий предмет, означенный, категоризованный, включенный в деятельность в своих общественно значимых объективных свойствах, а не как чисто вещественное образование. Предмет деятельности, иначе говоря, всегда не только материален, он и идеален, а значит — по определению — и социален. Социален процесс специфически человеческой деятельности, даже когда он является “деятельностью индивида”, это не “индивидуальная деятельность”; “вне... общественных отношений человеческая деятельность вообще не существует... Общество производит деятельность образующих его индивидов”. Наконец, что особенно существенно, социален субъект деятельности — это социальность сознания и социальность личности, прежде всего ее мотивационной сферы, социальность, связанная не только и не столько с “социальной средой”, сколько с реализуемыми в деятельности общественными отношениями, а также с социальной природой ее предмета. Таким образом, отношение “субъект — деятельность — предмет” включает в себя отношение “субъект — субъект”, если только четко разделять два аспекта этого второго отношения: собственно социальный и коллективный, совместностный. 

Поэтому никак нельзя согласиться с Б. Ф. Ломовым, который считает, что в современной советской психологии “вся динамика процессов, включенных в деятельность индивида, рассматривается как “разыгрывающаяся” в рамках отношения “субъект — объект”. Взаимодействие индивида, выполняющего данную деятельность, с другими индивидами выносится за скобки... Дальнейшая разработка общепсихологической теории требует перехода к анализу совместной деятельности индивидов, которая протекает в условиях их общения друг с другом”. 

Анализ субъектно-объектных отношений, проявляющихся в индивидуальной деятельности, недостаточен. С точки зрения Б. Ф. Ломова, не менее, если не более, важен другой аспект — отношения “субъект — субъект”. Чтобы их раскрыть, и нужно, по его мнению, обратиться к общению, ибо именно через деятельность (и общение) формируется и реализуется социальная по природе личность индивида — формируется в ходе усвоения социальных программ, реализуется через организацию психических процессов деятельностью и общением. Деятельность и общение, по Б. Ф. Ломову — это две стороны “образа жизни”, и “социальная обусловленность образа жизни индивида раскрывается через анализ общения более непосредственно и полно, чем через анализ его деятельности”, ибо деятельность — это, по мысли Ломова, воздействие индивидуального субъекта на объект, а общение вводит в этот процесс социальную детерминанту, включая в анализ отношение “субъект — субъект”.

Б. Ф. Ломов совершенно прав, когда говорит, что деятельность определяется включенностью человека в систему общественных отношений. Однако именно и только в процессе деятельности и лишь в том числе в процессе общения реализуются общественные отношения. “Человек как объект общественных воздействий... становится субъектом этих воздействий в результате собственной деятельности... Превращение человека из объекта в субъект осуществляется лишь посредством деятельности”.  Не схема “общественные отношения – индивид – деятельность” (или “общественные отношения – индивидуальная деятельность”), а совсем иная схема — “общественные отношения – деятельность – личность”.

Если противопоставлять отношение “субъект — объект” и отношение “субъект — субъект”, стремясь в последнем отыскать социальность деятельности, мы логично приходим и к мысли о том, что “именно в общении сознание существует и для самого человека, и для других людей”, что, “исследуя общение, мы в то же время исследуем и сознание”.  В виде схемы эта позиция Б. Ф. Ломова выглядела бы так: “социальность – общение – сознание”. Думается, что более оправданна иная схема: “социальность – деятельность – сознание”.

Не признавая в конкретном психологическом анализе деятельности ее внутренней социальной детерминированности, мы вынуждены искать такую детерминированность в общении. Но тогда именно общение, а не деятельность выходит на первый план, а деятельность превращается во “взаимодействие”.