Заключение

Уходящий век стал для нашего Отечества эпохой роковых испытаний, быть может самых тяжелых за всю его историю. Две мировых и гражданская войны, массовый террор и голод, - таковы лишь некоторые вехи российской истории XX столетия. Неисчислимыми были жертвы россиян. Историки расходятся в определении общего количества павших на полях сражений, умерших от голода и лишений, замученных в фашистских и советских концлагерях. Однако очевидно, что счет здесь идет на десятки миллионов.

Был ли какой-то глубинный смысл во всех этих неимоверных страданиях и гигантских усилиях? Не являлись ли напрасными труды и подвиги ушедших и ныне живущих поколений? Не подтвердила ли российская история последнего столетия горькие слова, высказанные в свое время Петром Чаадаевым: "Мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений".

Бесспорно, трагический опыт российского эксперимента по созданию "земного рая" стал уроком и предостережением для всего мира. Речь идет не только о том, что на нашем примере была выявлена несостоятельность насильственных, террористических путей достижения общественной справедливости. По общему признанию, значительные достижения в преобразовании капиталистической цивилизации, в ее гуманизации, - в немалой степени стали ответом на "вызов России", "вызов коммунизма". Целый ряд идей и принципов общественного устройства, декларированных Лениным и его последователями (устранение социальных контрастов, планирование экономики, коллективные формы хозяйства), нашли реальное воплощение в практике современных развитых стран.

Какое же значение имел опыт уходящего века для самих россиян? Быть может, глубинный смысл нашей истории минувших десятилетий состоял в том, что таким - самым тяжелым, нелепым, расточительным путем - формировались определенные предпосылки для перехода России к цивилизованному, демократическому обществу. Ценой неисчислимых жертв был создан мощный экономический, научно-технический, культурный потенциал.

Несмотря на все потери прошлых и нынешних лет, нам нет оснований для "комплекса неполноценности". Россия не стала и, будем надеяться, никогда не станет "Верхней Вольтой с ракетами". У нашей страны есть вполне достаточные материальные и человеческие ресурсы, чтобы занять достойное место в мировом сообществе, а, возможно, как считают некоторые аналитики, и возглавить мировое движение к новой - "духовно-экологической" цивилизации.

В прошлые десятилетия в недрах сверхцентрализованной системы формировались и определенные социальные, духовные, психологические предпосылки для демократизации России. Квалифицированные рабочие, многочисленная интеллигенция, значительные группы с определенным достатком, - стали в известной мере аналогом или прообразом "средних слоев", являющихся в развитых странах массовой базой для демократии.

Не были бесплодными минувшие годы и в духовно-психологическом отношении. Осмысливая уроки российской смуты, в начале 20-х гг. выдающийся русский философ С.Л. Франк выдвинул прогноз, что ее тяжелый опыт станет толчком для духовного "выздоровления" нашего народа. Имелся в виду не только "иммунитет" от коммунистический утопий, от упований на насильственное создание справедливого общества. Речь шла о том, что осознание уроков большевизма должно было привести россиян к глубокой внутренней "самокритике", преодолению некоторых негативных черт национального характера. В понимании русского мыслителя, им предстояло пересмотреть свое традиционное отношение к власти (сочетание покорности и анархизма), сформировать уважительное отношение к частной собственности, преодолеть "религиозный нигилизм".

Думается, что в какой-то мере эти прогнозы реализовались. Вряд ли можно согласиться с мнением, что наши люди по-прежнему руководствуются "общинными" и "уравнительными" представлениями, что психология "совка" является непреодолимым препятствием для преобразования России. Ведь даже недолгий и ограниченный опыт рыночных реформ выявил массу деловых, предприимчивых людей, в полной мере понимающих роль индивидуальной хозяйственной активности и частной собственности. Будем надеяться, что тяжелый опыт нашего народа создал у него иммунитет к идеям перераспределения богатств, "раскулачивания", классовой вражды. Столь же важным было бы укоренение в массовом сознании идей национального компромисса, неприятие насилия как средства разрешения общественных противоречий.

Все сказанное, разумеется, не означает, что прошедшие десятилетия нашей истории представляют ценность лишь в плане "негативного урока". У нас нет никаких оснований для высокомерия в адрес старших поколений, для отношения к ним как к "заблудшим овцам". Они трудом и кровью выполнили свой долг перед Отечеством, как его понимали, и дай нам бог достичь в этом более значительных результатов. Мы можем и должны - вопреки заботам сегодняшнего дня - окружить наших ветеранов вниманием. Лишь тогда можно будет сказать, что живая нить истории не прервалась, что мы не пытаемся, как уже не раз бывало в истории России, начинать "новую жизнь" на пустом месте, отвергая прежние ценности и традиции.