164 Глава четвертая

I Часть вторая: БИОЭТИКА И АБОРТ

Действительно, не уменьшая значения открытий в области генетики и эмбриологии, по различным соображениям следует признать необходимость в рациональном осмыслении философско-этического характера³⁸.

Сейчас мы перейдем в эту область для исследования различных вопро­сов философского и социологического характера, не являющихся просто теоретическими домыслами, но поставленных в последние годы учеными, занимающимися этой проблемой, и вызванных к жизни политическими дис­куссиями, всегда отличающимися априорными суждениями и эмоциональ­ной возбужденностью.

Закон как предупреждение

Прежде всего начнем с возражения, так сказать, отвлекающего характе­ра, служащего своего рода алиби: закон как предупреждение. Нас убеждают: аборт не следует «морализировать», рассматривать его «абстрактно», о нем надо говорить в конкретном социальном контексте. Аборт, о котором идет речь, не является фактом в себе самом, который все считают или должны были бы считать негативным (или, во всяком случае, его следует предоста­вить оценке морального или религиозного сознания каждого), он ставит проблему выработки закона, который мог бы регулировать фактически су­ществующую практику—практику подпольного аборта.

Подпольный аборт—это экономическая эксплуатация женщины, нахо­дящейся в трудной ситуации, опасная для ее здоровья и жизни, и для борь­бы с ним не существует другого способа, кроме легального регулирования аборта. В этом случае следовало бы предусмотреть различные «превентив­ные» решения: легализацию, упорядочение, либерализацию, — но закон необ­ходим, и такой закон, который был бы направлен на устранение бича под­польного аборта и расценивался бы как закон позитивный и моралистичес­кий. В пылу полемики порой даже утверждается, что оппозиция такому за­кону есть не что иное, как идеология, которая стремится взять под защиту интересы тех, кто зарабатывает на этом (врачи, занимающиеся подпольны­ми абортами), или же направлена на достижение общественного согласия по проблемам личностного и индивидуального сознания. Поэтому борьба за введение этого закона становится борьбой за свободу совести, борьбой за гражданские права, за требование индивидуальной свободы перед лицом государства средневекового типа. Лозунги в этой области накапливаются и восполняют собой недостаток хладнокровного и объективного осмысле­ния. Некоторые же более осторожно прибегают к термину «меньшее зло». Легализация должна была бы стать меньшим злом перед лицом распростра­нения подпольных абортов.

Попытаемся дать рациональный ответ. Оставим на минуту в стороне тот факт, что под рассуждениями такого рода пряталось и часто прячется тео­ретическое предположение следующего типа: зародыш или эмбрион есть

^3S На чту тему см. L. Palazzani,//солг eltodipersona tra Ыоел'га е di'riHo, Giappichelli Torino, 199ft; A. Pessina, Bioelka e antropologia. Ilpwblema clello statula onlolngico dett'emhrinne umann, «Vita e Pensiero», 1996,6, с 402-424.

ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ И ЭТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ

ТОЛЬКО ЧТО ЗАЧАТОГО ПЛОДА I 165

часть организма женщины («чрево принадлежит мне»!), и потому женщина имеет право решать, принять ли его развитие или прервать его. В этом смысле гораздо более ясной и искренней, хотя и недопустимой, предстает пози­ция радикализма. Здесь следует отметить, что в Италии логика подобного рода искажала даже статистические данные в двух направлениях: в том, что касалось численной оценки подпольных абортов в период, предшествую­щий принятию закона, и в том, что касалось объективной оценки способности такого закона помочь борьбе с подпольными абортами³⁹.

Следует констатировать, что закон не устраняет нелегальный аборт, а иногда даже способствует возрастанию числа таких абортов, и можно по­днять причину или ряд причин для этого: к аборту подпольного характера прибегают не столько из-за страха перед наказанием со стороны государства, сколько из-за стремления сохранить все происходящее в тайне от семьи и от общества, чего закон не в силах гарантировать. Мы имеем в виду зачатия, возникшие в результате адюльтера или у незамужних и очень юных девушек. Кроме того, как только законом однажды допускается, что кто-то может открыто избавиться от зачатого зародыша, становится непонятным, почему нельзя сделать то же самое втайне в амбулатории или в частном доме, если оставить в стороне нравственную оценку этого деяния.

Наконец, закон налагает свои формальности и ограничения (в том, что касается времени, регистрации, иногда обращения за консультацией к парт-неру и т.д.), которые не всегда совпадают с непосредственными интересами женщины или семейной пары. Но даже допустив, хотя и не согласившись с тем, что закон непременно сдерживает поток подпольных абортов, переводя их в легальную плоскость, никак нельзя сделать из этого вывод о том, что они дозволены, ибо не закон делает что-то морально допустимым: во всех случаях закон может лишь исходить из моральности какого-либо действия, но не создавать ее. Более того, когда закон одобряет морально недопусти­мое поведение, с этической точки зрения он становится негативным и извращенным, в особенности в отношении той первейшей ценности, которой является жизнь.

Возьмем, к примеру, кражу или насилие. Никто не одобрил бы такого рассуждения: поскольку число краж во многих странах растет, легализируем их, и они исчезнут (то же самое относится и к мошенничеству с налогами, краже со взломом, рэкету, хищению и т.п.). Кража не перестала бы быть кражей, даже если бы она была одобрена законом, как и насилие в этом случае не перестало бы быть таковым, более того, такое одобрение могло бы вызвать социальные беспорядки. Здесь выявляются границы и противо­речия юридического позитивизма.

³⁹ Для оценки подпольных абортов в Италии до принятия закона важны исследования Ко­ломбо (Colombo), Sulla diffusione degli abnrti..., который выражает их числом 200 тыс. - 250 тыс. максимум, тогда как Парламент приводил число 1 или даже 2 млн. Что же касается числа под­польных абортов после принятия закона, то, с учетом трудности установления точной цифры, некоторые оценки исходят из цифры 60 тыс. в 1991 году по сравнению со 100 тыс. в 1983 г оду, что составляет уменьшение на 40%.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Часть вторая: БИОЭТИКА И АБОРТ

ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ И ЭТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ ТОЛЬКО ЧТО ЗАЧАТОГО ПЛОДА

Моральное разложение возрастает вместе с возрастанием на законных основаниях терпимости и снисходительного отношения ко всему, в особен­ности когда эта терпимость осуществляется за счет первейшей ценности, каковой является человеческая жизнь. Какой закон может считаться более важным и достойным уважения, нежели служащий защите жизни того, кто не может сам себя защитить? Само функционирование закона, а тем самым и государства, находится под угрозой, когда такого рода недопустимые дея­ния прикрываются законом: он перестает выполнять свою педагогическую функцию, исчезает основание, в силу которого закон существует.

Одно дело, когда что-то совершается вопреки закону, другое дело, ког­да то же самое совершается в согласии с ним: здесь речь идет уже не о числах, но об этичности и социальной функции закона.

Во всяком случае, из того, что мы сказали, следует, что нравственная про­блема осознания, является ли аборт допустимым или нет, сама по себе суще­ствовала всегда и при какой угодно юридической ситуации, поскольку закон часто допускал аборт. Однако проблема выбора остается и всей своей тяже­стью целиком ложится на сознание: со стороны индивида всегда будет серь­езным решение, воспользоваться ли законом и его снисходительностью или, несмотря на его потворство, остаться верным моральному долгу. Я даже ска­зал бы, что к этической проблеме всякого индивида, который находится в трудной ситуации, добавляется этико-социальная проблема, которая состо­ит в осознании того, допустим или нет сам закон, должен ли подчиняться ему врач или не должен, что мы рассмотрим в дальнейшем на примере проблемы отказа от выполнения своих обязанностей по соображениям совести.

Если же мы задумаемся над тем, что жизнь новорожденного является не частным, но общественным благом, как и жизнь всякого человека, тогда нрав­ственная проблема расширяется до осознания основ и ценности закона, который не служит выполнению своих главных задач, состоящих в защите и поддержке жизни каждого человеческого существа, и в особенности безза­щитного. Итальянский закон 194/78 об искусственном прерывании беремен­ности должен был признать этот факт, провозгласив в своей первой статье защиту рождающейся жизни в качестве цели самого закона, хотя в последу­ющих статьях он, по сути, отказывается от этой установки.

Наконец, следует задуматься над серьезностью того факта, отмеченного в энциклике «Evangelium Vitae» Иоанна Павла II, что после легализации «пре­ступление» превращается в «право» (Е. V.n.n 4,11,18).

Момент одушевления

Вопрос опосредованного или последующего одушевления обсуждался некоторыми отцами церкви с целью опровержения так называемой теории «передачи», предложенной Тертуллианом, который для объяснения переда­чи первородного греха исходил из предположения, что не только тело, но и душа передается ребенку от родителей⁴⁰. Для опровержения этого бого-

⁴⁰ Tertulliano, Deanima, с. xix, PL П, 682; см. также: Fagone, Ilpruhlema dell'inizia ...

словского тезиса другие отцы, а затем и св. Фома Аквинат, предложили теорию последующего внедрения души. Эта теория утверждает, что душа, будучи предназначенной к субстанциональному единству с телом, онтологически имеет иное происхождение и создается непосредственно Богом. Кроме того, томистская гипотеза пред­полагает, что для внедрения души необходима определенная организация тела, некая «форма», которая, будучи душой, формирует тело. Св. Фома счи­тает, что растительная и животная душа существует уже с момента опло­дотворения. Таким образом, хронологическая проблема приобретает онто­логическое значение⁴¹.

Момент внедрения души отнесен к периоду между 30-м и 40-м днем После оплодотворения, по аналогии с библейскими предписаниями, связан-ными с очищением женщины после родов. Следует немедленно добавить, что не все отцы церкви придерживались такого мнения, в особенности это относится к греческим отцам, и прежде всего к св. Григорию Богослову, который утверждал, что душа возникает в первый же момент после зачатия, в чем ему следовали другие отцы, в частности св. Максим⁴². Но при этом моральные и канонические нормы (налагавшие суровые наказания) остава- лись неизменными, настаивая на недопустимости аборта во всех случаях. Аборт оставался грехом, более того, преступлением, в какой бы момент он ни совершался, если же возникало сомнение относительно характеристики этого преступления, а именно: следует ли называть его без околичностей убий­ством или же просто особым преступлением против жизни⁴³, — то от отве­та на этот вопрос зависела мера канонических наказаний, однако он не зат­рагивал общего мнения о недозволенности аборта.

Кроме того, следует вспомнить, что в отношении личности Христа св. Фома настаивал на одновременности Воплощения Слова и момента зачатия⁴⁴.

В самом деле, если оставить в стороне те открытия генетики и эмбриоло­гии, которые полностью опровергают любые предположения о разрывах в последовательном процессе развития эмбриона, следует уточнить, что речь не идет о недопустимости аборта в онтологическом и моральном плане. Без на­мерения упрощать скажем, что тому, кто крадет осла, привязанного за веревку, не могут служить извинением его слова о том, что он держит в руке только до веревку, а то, что эта веревка привязана к ослу, его не касается. То, что уничто-жается, является основополагающей ценностью, и признание этого факта не-

⁴¹ Tommaso d'Aquino (San), Quaestiones disputatae: Depotentia, Casale Monferrato, Ш, а. ГХ, ad. 12,13, 15;тамже, Quaestiones disputatae: De spiritualibus creaturis, ad. 13.

⁴² Massimo (San), De variis difficillimis locis sanctorum Dyonisii et Gregoriiseu ambiguorum liber, PGXCI, 1335 a.

⁴³ В кн. Fiori — Sgreccia (a cura di), L 'aborto. Riflessioni.,, помимо уже цитированной статьи Фагоне, см. еще и Sgreccia, L 'msegnamento dei Padri...; В. Honings, L 'aborto e il moment о della ominizzazione, в G. Concetti (a cura di), // diritto alia vita, Roma 1981, с 23 - 41; Caprile, Non uccidere...

⁴ На эту тему см. М. Pangallo, Асы essendi tomistico e spiritualita dell'anima, «Medicinae Morale», ' 986,2, c. 407 - 414; S. J. Heaney, A quinas and the Presence of the Human Soul in the Early Embryo, «The Thomist», 1992, 56, l,c. 19 48.