Общее языкознание Учебное пособие для самостоятельной работы студентов филологических и лингвистических специальностей

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

I ОБЩЕЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ КАК НАУКА

• Языкознание как гуманитарная дисциплина. Современная структура знаний о языке

• Место лингвистики в системе научного знания о человеке

• Определение языка

• Языковая динамика в мире

II КОММУНИКАТИВНЫЕ МОДЕЛИ ЯЗЫКА

• Текст и коммуникация

• Основные понятия теории текста

• Герменевтика и проблемы понимания

III СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ЯЗЫКА

• Задачи и методы социолингвистики

• Основные понятия социолингвистики.

• Понятие языковой ситуации, языковой политики, языкового строительства

IV ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ЯЗЫКА И МЫШЛЕНИЯ

• Психофизиологические основы мышления, языковая способность и речевая деятельность.

• Неогумбольдианство и Гипотеза лингвистической относительности

• Психолингвистика. Идеи и методы исследования.

• Языковая картины мира. Языковая личность.

V ПОНЯТИЕ СИСТЕМЫ И СТРУКТУРЫ В ЯЗЫКОЗНАНИИ

• Уровневая модель языковой структуры. Уровни языка и единицы.

• Фонология. Трактовка основных фонологических понятий.

• Основные фонологические школы.

VI ГРАММАТИКА

• Основные грамматические традиции мира

• Грамматика и логика

• Грамматика формальная и функциональная

• Грамматическая категория и грамматическое поле

VII ЛЕКСИКОЛОГИЯ

• Свойства слова, семасиология, принципы номинации

• Лингвистическая типология, контенсивная и характерологическая типологии

• Проблемы универсалий

VIII ОСНОВНЫЕ МЕТОДЫ В НАУКЕ

• Прикладная лингвистика

• Искусственный интеллект

• Искусственные языки

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данное учебное пособие позволяет сформировать общефилологический кругозор учащихся, освещая основные положения общего языкознания с точки зрения понимания места языка в системе вербальной коммуникации, понимание его социальной сущности и глубокой взаимосвязи языка и мышления и их различия. Предлагаемое для самостоятельной работы студентов пособие является итогом изучения проблем частного языкознания (теоретической фонетики, грамматики, лексикологии, стилистики, истории изучаемого языка и т.д.).

Пособие охватывает широкий круг вопросов, входящих в программу по общему языкознанию, как для филологических, так и лингвистических специальностей. Однако в ряде случаев круг затрагиваемых в пособии вопросов выходит за рамки программного материала и носит проблемный характер. Авторы пособия руководствовались желанием, как можно полно представить освещение каждой из затрагиваемых теоретических проблем. При этом в фокус внимания авторов попадали теоретические работы классического научного направления, как зарубежных школ, так и отечественных англистов. Кроме того, пособие снабжено обширным хрестоматийным материалом, позволяющим учащимся самостоятельно расширять знания того или иного раздела за счёт дополнительного материала.

Для семинарских занятий рекомендуется работа в виде студенческих докладов и содокладов. В пособии представлены тренировочные тесты, что позволит студентам самостоятельно проверить свой уровень специальных лингвистических компетенций. Авторы пособия надеются, что оно в значительной степени поможет студентам, как очного, так и, что особенно важно, заочного отделений сформировать лингвистическое мышление в области общего языкознания, что является целью данного теоретического курса.

ОБЩЕЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ КАК НАУКА

Языкознание как гуманитарная дисциплина и её место в системе научного знания о человеке

ЯЗЫКОЗНАНИЕ (ЛИНГВИСТИКА, ЯЗЫКОВЕДЕНИЕ) – наука, изучающая языки (существующие, существовавшие и возможные в будущем), а тем самым и человеческий язык вообще.

В древности наука о языке («грамматика») изучала лишь родной язык ученого, но не чужие языки; изучались также престижные языки духовной культуры, а живой разговорный язык народа (и уж тем более неграмотных бесписьменных народностей) оставался вне сферы внимания ученых. До 19 в. наука о языке была предписательной (нормативной), стремясь не описывать живой язык, на котором говорят, а давать правила, по которым «следует» говорить (и писать).

В составе лингвистики выделяют разделы в соответствии с разными сторонами её предмета.

Так, фонетика и графика изучают «воспринимаемую» (слухом или зрением) сторону языковых знаков («план выражения»), а семантика — напротив, их «смысловую» (понимаемую и переводимую) сторону («план содержания»). Лексикология изучает индивидуальные свойства отдельных языковых знаков, а грамматика — общие правила их комбинации, употребления и понимания. Внутри грамматики принято выделять такие разделы, как морфология (наука о грамматических свойствах слова) и синтаксис (наука о грамматических свойствах предложения и словосочетания).

Соответствующие дисциплины отличаются друг от друга ориентацией на изучение единиц разных уровней языка:

Предметом фонетики принято считать такие единицы, как звуки речи, их признаки и классы, фонемы и отношения между ними, а также явления просодики — структуру слога, структуру такта и роль ударения в нём, правила интонации, то есть звукового оформления словосочетаний и предложений.

Аналогичным образом графика изучает свойства элементарных единиц письменной речи — графем, букв, иероглифов.

Единицами морфологии принято считать морфему и слово в их взаимоотношениях (правила построения номинативных единиц (словоформ) из простейших сигнификативных единиц (морфем) и, наоборот, членения словоформ на морфемы).

Единицами синтаксиса принято считать структуру таких конструируемых единиц языка, как свободное словосочетание (докоммуникативная конструируемая единица) и свободное предложение (коммуникативная конструируемая единица), а в последнее время — также ССЦ (сложное синтаксическое целое) и, наконец, связный текст. Мельчайшая единица синтаксиса — словоформа с её синтактикой (то есть сочетаемостными свойствами) есть инвентарная номинативная единица и в то же время максимальная единица морфологии.

Единицами семантики принято считать, с одной стороны, более простые (или даже элементарные) единицы — значения с их компонентами и различительными признаками (семами), а с другой стороны — правила, по которым из этих более простых единиц строятся более сложные содержательные образования — смыслы.

Единицами прагматики являются человеческие высказывания — конкретные речевые акты, производимые определёнными участниками общения в определённой обстановке, соотносимые с определённой реальностью, ориентированные на достижение определённых целей (в частности, на сообщение), а также общие универсальные правила создания и интерпретации высказываний.

Лингвистика включает наблюдение; регистрацию и описание фактов речи; выдвижение гипотез для объяснения этих фактов; формулировку гипотез в виде теорий и моделей, описывающих язык; их экспериментальную проверку и опровержение; прогнозирование речевого поведения. Объяснение фактов бывает внутренним (через языковые же факты), либо внешним (через факты физиологические, психологические, логические или социальные).

Будучи наукой гуманитарной, лингвистика не всегда отграничивает субъект познания (психику лингвиста) от объекта познания (изучаемого языка); (особенно тогда, когда лингвист изучает свой родной язык). Люди с тонкой языковой интуицией (чутьем языка) и с обостренной языковой рефлексией (способностью задумываться над языком) часто становятся лингвистами. Опора на рефлексию для получения языковых данных называется интроспекцией.

Эмпирическая лингвистика добывает языковые данные двумя путями. Первый: метод эксперимента – наблюдение над поведением носителей живых говоров (экспериментальная, в том числе полевая – работающая с носителями говоров, которыми лингвист не владеет; инструментальная – использующая приборы, в том числе звукозаписывающую технику; нейролингвистика – ставящая эксперименты с мозгом). Второй путь: оперирование филологическими методами, собирание материалов «мертвых» письменных языков и взаимодействие с филологией, изучающей письменные памятники в их культурно-исторических связях.

Теоретическая лингвистика исследует языковые законы и формулирует их в виде теорий. Она бывает либо дескриптивной (описывающей реальную речь), либо нормативной (прескриптивной, предписательной) (т.е. указывающей, как «надо» говорить и писать). Кибернетические модели языка проверяются тем, насколько похоже они имитируют человеческую речь; адекватность описаний мертвых языков проверяется археологическими раскопками, когда обнаруживаются новые тексты на древних языках.

Язык, изучаемый лингвистом, – это язык-объект; а язык, на котором формулируется теория (описание языка, напр., грамматика или словарь) – это метаязык. Метаязык лингвистики имеет свою специфику: в него входят лингвистические термины, имена языков и языковых группировок, системы специального письма (транскрипции и транслитерации) и др. На метаязыке создаются метатексты (т.е. тексты о языке) – это грамматики, словари, лингвистические атласы, карты географического распространения языков, учебники языка, разговорники и т.п.

Можно говорить не только о «языках», но и о «Языке» вообще, поскольку языки мира имеют много общего. Частная лингвистика изучает отдельный язык, группу родственных языков или пару контактирующих языков. Общая – единые (статистически преобладающие) черты всех языков как эмпирически (индуктивно), так и дедуктивно, исследуя общие закономерности функционирования языка, разрабатывая методы исследования языка и давая научное определение лингвистических понятий.

Частью общей лингвистики является типология, сопоставляющая разные языки безотносительно к степени их родства и делающая выводы о языке вообще. Она выявляет и формулирует языковые универсалии, т.е. гипотезы, применимые для большинства описанных языков мира.

Одноязычная лингвистика ограничивается описанием одного языка, но может выделять внутри него разные языковые подсистемы и изучать отношения между ними. Так, диахроническая лингвистика сопоставляет разные временные срезы в истории языка, выявляя утери и новации; диалектология сопоставляет его территориальные варианты, выявляя их отличительные черты; стилистика сопоставляет различные функциональные разновидности языка, выявляя сходства и различия между ними и т.п.

Сравнительная лингвистика сравнивает языки друг с другом. Она включает: 1) компаративистику (в узком смысле), или сравнительно-историческую лингвистику, изучающую отношения между родственными языками; 2) контактологию и ареальную лингвистику, изучающую взаимодействие соседних языков; 3) сопоставительную (контрастивную, конфронтативную) лингвистику, изучающую сходства и различия языков (независимо от их родства и соседства).

Внешняя («социальная») лингвистика описывает: язык во всем многообразии его социальных вариантов и функций; зависимость структуры языка от общественного слоя, к которому принадлежит носитель (социальный и профессиональный выбор), от его региональной принадлежности (территориальный выбор) и от коммуникативной ситуации собеседников (функционально-стилистический выбор). Внутренняя («структурная») лингвистика от этой зависимости отвлекается, рассматривая язык как однородный код.

Описание может быть ориентировано на письменную и на устную речь; может ограничиваться только «правильным» языком, либо учитывать также разнообразные отступления от него; может описывать лишь систему закономерностей, действующих во всех разновидностях языка, либо включать в себя также правила выбора между вариантами в зависимости от внеязыковых факторов.

Лингвистика языка изучает язык как код, т.е. систему объективно существующих социально закрепленных знаков и правил их употребления и сочетаемости. Лингвистика речи изучает процессы говорения и понимания, протекающие во времени (динамический аспект речи – предмет теории речевой деятельности), вместе с их результатами – речевыми произведениями (статический аспект речи – предмет лингвистики текста). Лингвистика речи изучает ее активный аспект (деятельность говорящего), т.е. кодирование – говорение, письмо, сочинение текстов, лингвистика слушающего – пассивный аспект речи, т.е. декодирование – слушание, чтение, понимание текстов.

Статическая лингвистика изучает состояния языка, а динамическая – процессы (изменение языка во времени; возрастные изменения в языке индивида). Лингвистика может описывать хронологический срез языка в определенную историческую эпоху, при жизни одного поколения («синхроническая» = «синхронная» лингвистика или изучать сам процесс изменения языка при его передаче от поколения к поколению («диахроническая» = «диахронная» = «историческая» лингвистика).

Фундаментальная лингвистика ставит целью познание скрытых законов языка; прикладная лингвистика решает множество социальных задач: политических, экономических, образовательных, религиозных, инженерных, военных, медицинских, культурных.

Место лингвистики в системе научного знания о человеке

На стыке лингвистики со смежными областями знания возник ряд пограничных дисциплин. К таким дисциплинам относятся следующие:

Лингвистика и предмет философии

На стыке лингвистики и философии: философия языка, лингвистическая философия, философские вопросы языкознания, «общая семантика», когнитивная лингвистика.

Лингвистика и предмет естественных наук

На стыке лингвистики и физики (конкретнее, акустики): акустика речи.

На стыке лингвистики и права юрислингвистика

На стыке лингвистики и биологии: (конкретнее, физиологии): артикуляторная фонетика, перцептивная фонетика.

(конкретнее, нейрофизиологии): нейролингвистика.

Лингвистика и предмет гуманитарных наук

На стыке лингвистики и психологии: психолингвистика, когнитивная лингвистика.

Лингвистика и предмет общественных наук

На стыке лингвистики и социологии: социолингвистика.

На стыке лингвистики и истории: лингвистическая палеонтология.

На стыке лингвистики и генеалогии: антропонимика.

На стыке лингвистики и географии: топонимика.

На стыке лингвистики и филологии: филологическая лингвистика.

Лингвистика и методология науки

На стыке лингвистики и методологии науки: методология лингвистики.

Лингвистика и методы «дедуктивных» наук

На стыке лингвистики и математики: математическая лингвистика.

На стыке лингвистики и логики: лингвистика и логика, логическое направление в лингвистике.

Лингвистика и методы «эмпирических» наук

На стыке лингвистики и статистики: квантитативная лингвистика, лингвистическая статистика.

На стыке лингвистики и методов истории: историческая лингвистика.

На стыке лингвистики и методов географии: ареальная лингвистика, лингвистическая география = лингвогеография, лингвистическое картографирование.

На стыке лингвистики и методов психологии: экспериментальная лингвистика, эксперимент в лингвистике.

На стыке лингвистики и методов социологии: анкетирование в лингвистике.

Лингвистика и методы «технических» наук (техники)

На стыке лингвистики и инженерии: инженерная лингвистика, лингвоконструирование.

На стыке лингвистики и вычислительной техники: вычислительная лингвистика, компьютерная лингвистика, машинный перевод.

Определение языка

Язык — это естественно возникшая и закономерно развивающаяся система объективно существующих и социально закрепленных знаков, соотносящих понятийное содержание и типовое звучание.

Различают:

• человеческие языки (предмет изучения лингвистики):

  • естественные человеческие языки,

  • искусственные языки для общения людей (например, эсперанто),

  • жестовые языки глухих,

• формальные языки

  • компьютерные языки (например, Алгол, SQL),

• языки животных

Языки изучает лингвистика (языкознание). Знаковые системы вообще — предмет изучения семиотики. Влияние структуры языка на человеческое мышление и поведение изучается психолингвистикой.

Функции языка

• коммуникативная (или функция общения) — основная функция языка, использование языка для передачи информации;

• когнитивная (или познавательная функция) — формирование мышления индивида и общества;

• информативная (или аккумулятивная функция) — передача информации и её хранение;

• эмотивная (или эмоциональная функция) — выражение чувств, эмоций;

• волюнтативная (или призывно-побудительная функция) — функция воздействия;

• метаязыковая — разъяснения средствами языка самого языка;

• фатическая (или контактноустанавливающая);

• идеологическая функция — использование того или иного языка или типа письменности для выражения идеологических предпочтений. Например, ирландский язык используется главным образом не для общения, а в качестве символа ирландской государственности. Использование традиционных систем письма часто воспринимается как культурная преемственность, а переход на латиницу — как модернизаторство.

• омадативная (или формирующая реальности) - создание реальностей и их контроль;

• металингвистическая

• номинативная, денотативная, репрезентативная

• конативная

• аккумулятивная

• поэтическая

• аксиологическая

ЯЗЫК, система звуковых и письменных символов, используемых людьми для передачи их мыслей и чувств. Хотя такое определение в достаточной мере отражает обыденное представление о языке, для целей научного анализа необходимо определить язык более формально. Таким определением, может считаться следующее: язык – это система единиц, реализуемых некоторыми чувственно воспринимаемыми средствами, причем некоторые комбинации этих единиц в силу договоренности (конвенции) имеют значение и, следовательно, могут быть использованы для целей общения.

Язык, коммуникация и мышление. Начнем с заключительной части определения. Главная социальная функция языка – облегчить общение. Поскольку люди единственные из всех живых существ имеют возможность общаться посредством языка, только они оказались способными аккумулировать знание. Было бы невозможно сохранять из поколения в поколение что-либо подобное человеческой культуре, не имея такого гибкого средства общения, каковым является язык. Столь же необходимо языковое общение для функционирования общества в пределах жизни одного поколения. Без использования языка невозможно представить себе координацию деятельности даже на каком-нибудь одном производстве.

Межличностное общение является не единственной важной функцией языка. Без языка мышление не могло бы достичь присущего человеку уровня сложности. Человек думает на языке, беззвучно «говоря сам с собой». Язык (что менее очевидно) также облегчает восприятие. Человек легче воспринимает те вещи, для которых у него имеются вербальные обозначения. Например, если готический собор рассматривает человек, которому знакомы такие понятия, как «аркбутан», «стрельчатая арка» и «готический свод», он увидит больше, нежели тот, который ничего этого не знает.

Если язык играет существенную роль в мышлении и восприятии, можно предположить, что следствием радикальных различий между языками должны быть не менее отчетливо выраженные различия в способах видения мира у тех, кто на этих языках говорит. В нашем столетии эту идею решительно защищал американский лингвист и культуролог Бенджамин Ли Уорф. Уорф утверждал, что язык североамериканских индейцев хопи навязывает их восприятию иные понятия о времени и пространстве, чем те, что имеются в европейских языках. В любом случае бесспорным является факт, что языки по-разному членят цветовой континуум. Так, часть спектра, обозначаемая английским словом blue (франц. bleu, нем. blau и т.п.) в русском языке соответствует двум разным словам: голубой и синий. Существуют и такие языки (например, тюркские), где имеется лишь одно слово, покрывающее часть спектра, для которой в английском языке есть два прилагательных: blue 'синий, голубой' и green 'зеленый'. Эксперименты показывают, что люди склонны сортировать цветные карточки на группы в соответствии с системой цветообозначений их языка.

Хотя межличностная коммуникация – не единственная функция языка, в ряде отношений эта функция является первичной. Во-первых, коль скоро ребенок должен научиться родному языку через общение со старшими, он должен научиться общаться с другими людьми до того, как сможет использовать язык в своем мышлении. Во-вторых, хотя, возможно, мы так никогда и не узнаем, как возник язык, представляется правдоподобным, что язык скорее начался с попыток общения, нежели с индивидуального, частного мышления. В-третьих, мышление можно рассматривать как особую разновидность общения, когда говорящий и слушающий – одно и то же лицо, а языковые средства, не будучи озвученными, не воспринимаются окружающими.

Языковая динамика в мире

На Земле насчитывается около 5 тысяч языков.

На Земле насчитывается около 5—6 тысяч языков. С развитием коммуникаций количество живых языков сокращается со средней скоростью 1 язык в две недели.

На 40 наиболее распространённых языках разговаривает примерно 2/3 населения Земли. Больше всего людей говорят на китайском, испанском, хинди, английском, русском, португальском и арабском. Значительно распространён и французский язык, однако число тех, кто считает его родным (первым), сравнительно невелико.

Для того чтобы язык сохранялся, требуется около 100 тысяч его носителей. В настоящее время насчитывается чуть более 400 языков, которые считаются исчезающими.

Языки умирают вместе с последним носителем, и поэтому опасность грозит, прежде всего, народостям, не использующим письменность.

Одна из причин гибели языков - неравномерное распределение их по жителям. Так, 80% населения планеты знает лишь 80 языков. При этом 3,5 тыс. остальных языков приходится на 0,2% жителей Земли. Основная причина процесса исчезновения языков считается глобализация и миграция. Люди уезжают из деревень в города и теряют язык своего народа.

Oколо половины ныне существующих языков выйдет из употребления уже к середине XXI столетия. Многие языки исчезают из-за того, что их носители вступают в контакт с более сильной языковой средой, поэтому под угрозой исчезновения в первую очередь находятся языки малых народностей и языки народов, не имеющих государственности. Если язык изучают менее 70 % детей, он считается исчезающим. По данным «Атласа мировых языков, находящихся под угрозой исчезновения» ЮНЕСКО, в настоящее время в Европе исчезновение угрожает примерно 50 языкам.

КОММУНИКАТИВНЫЕ МОДЕЛИ ЯЗЫКА

Текст и коммуникация

Коммуникационная деятельность — это деятельность по передаче информации от источника (коммуникатора) к получателю (реципиенту) посредством определенного канала. Между коммуникатором и реципиентом может осуществляться «обратная связь», то есть процесс, с помощью которого коммуникатор получает информацию о том, в какой мере и с каким качеством реципиент получил информацию.

Возможны три формы коммуникационного действия:

• подражание;

• диалог;

• управление.

Границы между этими формами условны, они могут сливаться и дополнять друг друга.

В процедуре коммуникации выделяют следующие этапы.

1. Потребность в общении (необходимо сообщить или узнать информацию, повлиять на собеседника и т. п.) — побуждает человека вступить в контакт с другими людьми.

2. Ориентировка в целях общения, в ситуации общения.

3. Ориентировка в личности собеседника.

4. Планирование содержания своего общения — человек представляет себе (обычно бессознательно), что именно скажет.

Бессознательно (иногда сознательно) человек выбирает конкретные средства, фразы, которыми будет пользоваться, решает как говорить, как себя вести.

Восприятие и оценка ответной реакции собеседника, контроль эффективности общения на основе установления обратной связи.

Корректировка направления, стиля, методов общения.

Коммуникация может быть:

1. устная и письменная

2. вербальная и визуальная

3. коммуникативная и метакоммуникативная

4. иерархической (с приоритетом прямой связи) и демократической (с приоритетом обратной связи).

5. агрессивная и благоприятная

Модели коммуникации

• двухступенчатая модель (СМИ – лидеры мнения – получатели)

• спираль молчания (Э. Ноэль-Нойман) – немецкая исследовательница общественного мнения; Суть модели состоит в том, что средства массовой коммуникации могут манипулировать общественным мнением за счёт предоставления слова меньшинству вместо большинства.

• модель привратника (Курт Левин)

• модель Якобсона (представляет речевую коммуникацию в виде шести факторов, каждому из которых соответствует особая функция языка: эмотивная, конативная, фатическая, метаязыковая, поэтическая, рефернтивная)

• модель Эко и др.

Функциональный аспект в изучении языка, ориентация на коммуникативный процесс неизбежно привели к выявлению коммуникативной единицы высшего порядка, посредством которой осуществляется речевое общение. Такой единицей является текст, который мыслится прежде всего как единица динамическая, организованная в условиях реальной коммуникации и, следовательно, обладающая экстра- и интралингвистическими параметрами.

Для речевой организации текста определяющими оказываются внешние, коммуникативные факторы. И потому порождение текста и его функционирование прагматически ориентированы, т.е. текст создается при возникновении определенной целеустановки и функционирует в определенных коммуникативных условиях.

Коммуникативные условия, или конкретные речевые ситуации, поддаются типологизации, таким образом, и тексты, ориентированные на определенные коммуникативные условия, также должны обладать типологическими признаками. Установлением этих признаков и занимается, прежде всего, теория текста – научная дисциплина, получившая выход в социолингвистику, психолингвистику, информатику, функциональную стилистику, теорию перевода и другие дисциплины, связанные с изучением речевой деятельности как процесса и речевого произведения как результата этой деятельности.

Текст определяется как динамическая единица высшего порядка, как речевое произведение, обладающие признаками связности и цельности – в информационном, структурном и коммуникативном плане. Многоаспектность самого феномена текста диктует и многоаспектность его характеристики.

В любом случае текст представляет собой объединенную по смыслу последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связность и цельность.

Такая последовательность знаков признается коммуникативной единицей высшего уровня, поскольку она обладает качеством смысловой завершенности как цельное литературное произведение, т.е. законченное информационное и структурное целое. Причем целое – это нечто другое, нежели сумма частей, целое всегда имеет функциональную структуру, а части целого выполняют свои роли в этой структуре.

Текст может быть письменным и устным по форме своего воспроизведения. Та и другая форма требует своей «текстуальности» - внешней связности, внутренней осмысленности, направленности на восприятие. Важным в теории текста оказывается и вопрос об идентичности текста, его канонической форме, которая особо исследуется такой отраслью филологии, как текстология. Лингвистика изучает интонационные, лексические и синтаксические средства текста; графические средства подчеркивания, шрифтовые выделения, пунктуацию. Понятие «текст» может быть применено не только по отношению к цельному литературно оформленному произведению, но и к его части, достаточно самостоятельной с точки зрения микротемы и языкового оформления. Так, можно говорить о тексте главы, раздела, параграфа; тексте введения, заключения и т.п.

Основные понятия теории текста

Теория текста сложилась как научная дисциплина во 2-ой половине XX в. на пересечении ряда наук – информатики, психологии, лингвистики, риторики, прагматики, семиотики, герменевтики, книговедения, социологии. Несмотря на обилие междисциплинарных пересечений, в настоящее время теория текста обладает собственным онтологическим статусом. Теория текста охватывает любые знаковые последовательности, однако основным ее объектом является текст вербальный, поэтому при характеристике и описании текста важны данные, накопленные лингвистикой.

Предметом данной науки являются признаки и характеристики (как структурные, так и функциональные) текста как коммуникативной единицы высшего уровня, как цельного речевого произведения. Коммуникативность текста понимается как степень его обращенности к читателю. Интерес к тексту как речевому произведению проявился у лингвистов, начиная еще с 20-30 гг. XX в., усилился он в 50-е годы XX в., в связи с обращением к изучению языка в функциональном аспекте, когда язык стал рассматриваться не как статическая система знаков, а как система динамическая. Тогда и появился термин-понятие «речевая деятельность» в практике общения.

Правильность восприятия текста обеспечивается не только языковыми и графическими единицами и средствами, но и общим фондом знаний, по-другому «коммуникативным фоном», на котором осуществляется текстообразование и его декодирование, поэтому восприятие связано с пресуппозицией (пре - лат. prae - впереди, перед; suppositio - предположение, презумпция).

Типы и разновидности текстов

При ориентации на разные критерии можно в первичной дифференциации остановиться на делении «научные и ненаучные тексты»; «художественные и нехудожественные тексты»; «монологический и диалогический тексты»; «моноадресатный и полиадресатный тексты» и т.д. Каждое из этих делений реально существует, но с точки зрения общей и единой типологии они некорректны: например, художественный текст, с одной стороны, попадет в группу ненаучных, а с другой - одновременно в группы монологических и диалогических.

Во избежание подобных скрещиваний будем ориентироваться в дальнейшем на наиболее устоявшиеся классификации, опирающиеся на экстратекстуальные факторы, т.е. факторы реальной коммуникации (коммуникативно-прагматические).

Подавляющее большинство авторов, занимающихся проблемами текста, при учете факторов реальной коммуникации соответственно сферам общения первоначально делят все тексты на нехудожественные и художественные. Нехудожественные тексты характеризуются установкой на однозначность восприятия; художественные - на неоднозначность. И то и другое принципиально важно.

Текст можно рассматривать с точки зрения заключенной в нем информации (текст - это прежде всего информационное единство); с точки зрения психологии его создания, как творческий акт автора, вызванный определенной целью (текст - это продукт речемыслительной деятельности субъекта); текст можно рассматривать с позиций прагматических (текст - это материал для восприятия, интерпретации); наконец, текст можно характеризовать со стороны его структуры, речевой организации, его стилистики (сейчас появляется все больше работ такого плана, например, стилистика текста, синтаксис текста, грамматика текста; шире - лингвистика текста).

В настоящее время наиболее последовательной и гибкой представляется система текстов (их типология), основанием которой является теория функциональных стилей при учете коммуникативно-прагматических условий текстообразования.

Важным в данном случае оказывается тот факт, что функциональная стилистика учитывает соотнесение экстралингвистических и интралингвистических факторов в различных социо-коммуникативных разновидностях текста.

Проблема выделения текстовых типов оказывается актуальной не только сама по себе, но и потому, что выдвигает тезис о различении языковой и коммуникативной компетенции. Языковая компетенция предполагает способность построения и понимания грамматически правильных предложений. Тогда как компетенция коммуникативная представляет собой способность понимания и правильного построения разных типов текста при учете специфики конкретной речевой ситуации.

Пресуппозиция – это компонент смысла текста, который не выражен словесно, это предварительное знание, дающее возможность адекватно воспринять текст. Такое предварительное знание принято называть фоновыми знаниями. Например, только предварительное знание стихотворения Н. Некрасова «Есть женщины в русских селеньях…» помогает понять до конца ряд фраз и их смысл стихов Н. Коржавина:

Столетье промчалось. И снова,

Как в тот незапамятный год,

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет.

Ей жить бы хотелось иначе,

Носить драгоценный наряд,

Но кони все скачут и скачут,

А избы горят и горят.

Даже отдельное высказывание в тексте способно содержать в себе предварительное знание, например, констатация в предложении «Пушкин обладал выдающимся даром портретиста, способностью одним штрихом схватить характерные черты портретируемого» содержит предварительное знание о портретных рисунках поэта.

Итак, для адекватного восприятия текста необходимо наличие фоновых знаний, которые рассматриваются как информационный фонд, единый для говорящего и слушающего, в нашем случае порождающего текст (автора) и интерпретирующего текст (читателя). Фоновые знания служат условием успешности речевого акта.

Типы фоновых знаний:

• социальные, т.е. те, что известны всем участникам речевого акта еще до начала сообщения;

• индивидуальные, т.е. те, что известны только двум участникам диалога до начала их общения;

• коллективные, т.е. известные членам определенного коллектива, связанным профессией, социальными отношениями и др. (например, специальные медицинские знания; политические и др.).

Высказывание - это реализованное предложение (не схема, а лексически наполненная, выражающая конкретную целеустановку единица речи). Любое высказывание - это предложение, но не любое предложение есть высказывание. Или: одно предложение может заключать в себе несколько высказываний-сообщений. В тексте мы имеем дело не с предложениями (в терминологическом смысле), а с высказываниями, т.е. не с языковыми единицами, а единицами речевыми, которые конкретизируют свой смысл в тексте. Например, предложение «Студенты поехали на экскурсию» может заключать в себе три высказывания, смысл которых проявляет контекст. Соответственно возможны разные акценты:

Студенты поехали на экскурсию (а не кто-то другой);

Студенты поехали на экскурсию (а не пошли пешком);

Студенты поехали на экскурсию (а не на сельхозработы).

Информативные высказывания обычно передают фактологическую и концептуальную информацию (в художественном тексте - это авторское видение мира); верификативные высказывания создают информацию оценочную (часто подтекстовую).

При характеристике высказываний используются и понятия диктума и модуса. Основная, содержательная информация передается диктумом; дополнительная, оценочная, интерпретирующая - модусом. Например, в предложении-высказывании «Слава Богу, наконец-то, дождь закончился» основная информация заключена в компоненте «дождь закончился» (это диктум); другие компоненты составляют модус: они сопровождают основную информацию, субъективно оценивают ее, комментируют. Высказывания могут состоять только из диктума, но не могут содержать в себе только модус (так как нет материала для интерпретаций), хотя в контексте при расчлененной подаче речи они могут занять «самостоятельную» позицию, но только при наличии базовой структуры. Например: «Дождь закончился. Слава Богу, наконец-то». Модусные компоненты могут быть подвержены редукции: «Меня удивило то, что…»; «К моему удивлению…»; К удивлению… Диктум и модус могут быть представлены в одном слове, например, при побуждении к действию: «Войдите» (я хочу, чтобы вы вошли).

На базе высказывания строятся сверхфразовые единства (или сложные синтаксические целые). Это вторая семантико-синтаксическая единица текста, представляющая собой объединенность двух и более высказываний - объединенность тематическую и структурную. Сверхфразовое единство организуется через тема-рематическую последовательность.

Для текста важна коммуникативная преемственность между его составляющими. Каждое предложение в коммуникативном плане связано с предшествующим и продвигает высказывание от известного к новому, от данного, исходного к ядру. В результате образуется тема-рематическая последовательность, цепочка. Текст, как единица коммуникативная, предполагает такое соединение высказываний, в котором каждое из последующих содержит какую-то минимальную информацию, уже имевшуюся в предыдущем высказывании.

Двунаправленность текста как результата деятельности (для автора) и как материала для деятельности (для читателя) таит в себе многие секреты организации текста и его функционирования.

В тексте заключена речемыслительная деятельность пишущего (говорящего) субъекта, рассчитанная на ответную деятельность читателя (слушателя), на его восприятие. Так рождается взаимосвязанная триада: автор (производитель текста) - текст (материальное воплощение речемыслительной деятельности) - читатель (интерпретатор). Таким образом, текст оказывается одновременно и результатом деятельности (автора) и материалом для деятельности (читателя-интерпретатора).

Любой текст рассчитан на чье-либо восприятие: летописец пишет для потомков, специалист-ученый - для коллег, с целью передать свои наблюдения и выводы; даже такой вид текста, как дневник, тоже создается для кого-то - пусть только «для себя». Но «для себя» - это тоже определенный адрес. Отсюда и двунаправленность текста: на автора-создателя (может быть, и коллективного) и на воспринимающего читателя. Такая двунаправленность рождает множество проблем при попытке охарактеризовать текст всесторонне.

В теории текста еще много дискуссионных вопросов, нерешенных проблем, например, вопрос о минимальной протяженности текста (можно ли считать текстом, в частности, одну коммуникативную реплику?). Не установилось и употребление самого термина, названия дисциплины. Изучение текста осуществляется под разными названиями: кроме термина «теория текста», бытуют термины «лингвистика текста», «структура текста», «герменевтика», «грамматика текста».

Герменевтика и проблемы понимания

Гермене́втика (др.-греч. ἑρμηνευτική — искусство толкования от др.-греч. ἑρμηνεύω — толкую) — направление в философии XX века, выросшее на основе теории интерпретации литературных текстов. С точки зрения герменевтики задача философии заключается в истолковании предельных значений культуры, поскольку реальность мы видим сквозь призму культуры, которая представляет собой совокупность основополагающих текстов.

Герменевтика также является философским методом анализа текста. Так называется и философское направление, разрабатывающее философское применение герменевтики. Сторонниками и философами, внесшими значительный вклад в Г. являются Гадамер и Поль Рикёр.

Герменевтика - это деятельность человека или коллектива при понимании или интерпретации текста или того, что может трактоваться как текст. Герменевтика – скорее деятельность, а не наука. С этой точки зрения герменевтика подобна многим другим деятельностям, по которым возможны или необходимы научные разработки. Таковы строительное дело, библиография, обучение детей, лечение больных и многое другое. У всех этих деятельностей бывают и другие отношения с наукой или науками: чтобы выполнять ту или иную деятельность такого рода, надо ориентироваться в тех науках, в рамках которых выполняются научные разработки в связи с каждой из таких деятельностей. Нужно и соответствующее образование, предполагающее такое ориентирование, если имеется в виду выполнение научных разработок. Впрочем, во множестве случаев люди выполняют работу понимания и даже работу интерпретации, не имея опыта научных разработок. Такая возможность обусловлена тем, что герменевтика как деятельность в конечном счете имеет цели практические: понять, понимать, делаться понимающим (то есть умнеть), помогать другим делаться понимающими (умными), улучшать взаимопонимание между людьми и народами, объяснять основания своего или чужого понимания (интерпретировать) и помогать другим интерпретировать что-то, избавляться от глухого непонимания и помогать в этом другим, шире - обогащать духовную жизнь индивида и рода, делая людей умнее, лучше и чище.

Герменевтика – общее название для многих деятельностей: существуют герменевтика филологическая, педагогическая, естественнонаучная, экономическая, политическая, историографическая и пр. Все эти деятельности имеют практическую направленность на улучшение умственной работы, и по всем бывают необходимы научные разработки. Исторически (филогенетически - для истории рода и онтогенетически - для истории каждого индивида) филологическая герменевтика занимает первое место среди этих деятельностей: если бы человек не обладал языком, речью и не мог бы в силу этого понимать речевых произведений, он не мог бы понимать и всего остального.

Предметом филологической герменевтики является понимание – усмотрение и освоение идеального, представленного в текстовых формах. Тексты могут быть на естественных языках или на "языках" других искусств; в широком смысле текстом является любой след целенаправленной человеческой деятельности - дома с их обликом, одежда, живописные произведения, даже человеческие лица (кроме антропологических признаков этнической принадлежности), даже произведения промышленного дизайна. С герменевтической точки зрения методология чтения и интерпретации текстов вербальных дает основания для построения методик "прочтения" всех остальных текстов и квазитекстов.

Проблемы понимания

1. Для понимания нового материала (незнакомых фактов, событий и т. д.) человек всегда должен решить определенную мыслительную задачу, так как формирование понимания нового происходит в процессе мыслительной деятельности и оказывается ее результатом. Когда же субъекту нужно понять уже известное событие или явление, то понимание совершается без актуального участия мышления — это понимание-вспоминание. Любая форма данного психологического феномена при повторном обращении субъекта к породившей ее познавательной ситуации превращается в понимание-вспоминание.

2. То, какая форма понимания возникает у субъекта в конкретной ситуации, обусловлено, прежде всего, характером мыслительной деятельности: тем, в какие объективные обстоятельства, требующие понимания, попадает человек и какую задачу он решает в этих обстоятельствах.

СОЦИАЛЬНАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ЯЗЫКА

Задачи и методы социолингвистики

Социолингвистика (социологическая лингвистика) — раздел языкознания, изучающий связь между языком и социальными условиями его существования. Социолингвистика тесно связана с такими лингвистическими дисциплинами, как психолингвистика и этнолингвистика. Социолингвистика возникла в 1920-х.

Предметом социологической лингвистики является широкий круг вопросов:

• язык и нация,

• национальные языки как историческая категория,

• социальная дифференциация языка,

• взаимосвязи между языковыми и социальными структурами,

• типология языковых ситуаций, определяемых социальными факторами,

• социальные аспекты многоязычия и т. п.

Метод социолингвистики представляет собой синтез методов и приёмов, применяемых в лингвистике и социологии, таких как

• фиксирование и анализ социально-обусловленных речевых актов,

• моделирование социально-детерминированной речевой деятельности с помощью:

  • социолингвистических правил,

  • анкетирования,

  • интервьюирования,

  • социологических экспериментов и обработки их результатов с помощью аппарата математической статистики, т. п.

СОЦИОЛИНГВИСТИКА, отрасль языкознания, изучающая язык в связи с социальными условиями его существования. Под социальными условиями имеется в виду комплекс внешних обстоятельств, в которых реально функционирует и развивается язык: общество людей, использующих данный язык, социальная структура этого общества, различия между носителями языка в возрасте, социальном статусе, уровне культуры и образования, месте проживания, а также различия в их речевом поведении в зависимости от ситуации общения.

Основные понятия социолингвистики

Социолингвистика оперирует некоторым набором специфических для нее понятий: языковое сообщество, языковая ситуация, социально-коммуникативная система, языковая социализация, коммуникативная компетенция, языковой код, переключение кодов, билингвизм (двуязычие), диглоссия, языковая политика и ряд других. Кроме того, некоторые понятия заимствованы из других отраслей языкознания: языковая норма, речевое общение, речевое поведение, речевой акт, языковой контакт, смешение языков, язык-посредник и др., а также из социологии, социальной психологии: социальная структура общества, социальный статус, социальная роль, социальный фактор и некоторые другие.

Рассмотрим некоторые из этих понятий, наиболее специфичные для социолингвистики и важные для понимания существа этой научной дисциплины.

Языковое сообщество – это совокупность людей, объединенных общими социальными, экономическими, политическими и культурными связями и осуществляющих в повседневной жизни непосредственные и опосредствованные контакты друг с другом и с разного рода социальными институтами при помощи одного языка или разных языков, распространенных в этой совокупности.

Границы распространения языков очень часто не совпадают с политическими границами. Самый очевидный пример – современная Африка, где на одном и том же языке могут говорить жители разных государств (таков, например, суахили, распространенный в Танзании, Кении, Уганде, частично в Заире и Мозамбике), а внутри одного государства сосуществуют несколько языков (в Нигерии, например, их более 200!). Поэтому при определении понятия «языковое сообщество» важно сочетание лингвистических и социальных признаков: если мы оставим только лингвистические, то речь будет идти лишь о языке, безотносительно к той среде, в которой он используется; если же опираться только на социальные критерии (включая и политико-экономические, и культурные факторы), то вне поля внимания останутся языки, функционирующие в данной социальной общности.

В качестве языкового сообщества могут рассматриваться совокупности людей, различные по численности входящих в них индивидов, – от целой страны до так называемых малых социальных групп (например, семьи, спортивной команды): критерием выделения в каждом случае должны быть общность социальной жизни и наличие регулярных коммуникативных контактов. Одно языковое сообщество может быть объемлющим по отношению к другим. Так, современная Россия – пример языкового сообщества, которое объемлет, включает в себя языковые сообщества меньшего масштаба: республики, области, города. В свою очередь, город как языковое сообщество включает в себя языковые сообщества еще меньшего масштаба: предприятия, учреждения, учебные заведения.

Чем меньше численность языкового сообщества, тем выше его языковая однородность. В России существуют и взаимодействуют друг с другом десятки национальных языков и их диалектов, а в крупных российских городах основные формы общественной жизни осуществляются уже на значительно меньшем числе языков, часто на двух (Казань: татарский и русский, Уфа: башкирский и русский, Майкоп: адыгейский и русский), а при национальной однородности населения – преимущественно на одном (Москва, Петербург, Саратов, Красноярск).

В рамках таких языковых сообществ, как завод, научно-исследовательский институт, средняя школа, преобладает один язык общения. Однако в малых языковых сообществах, таких, как семья, где коммуникативные контакты осуществляются непосредственно, может быть не один, а два языка (и даже больше: известны семьи русских эмигрантов, использующие во внутрисемейном общении несколько языков).

Языковой код. Каждое языковое сообщество пользуется определенными средствами общения – языками, их диалектами, жаргонами, стилистическими разновидностями языка. Любое такое средство общения можно назвать кодом. В самом общем смысле код – это средство коммуникации: естественный язык (русский, английский, сомали и т.п.), искусственный язык типа эсперанто или типа современных машинных языков, азбука Морзе, морская флажковая сигнализация и т.п. В лингвистике кодом принято называть языковые образования: язык, территориальный или социальный диалект, городское койне и под.

Наряду с термином «код» употребляется термин «субкод». Он обозначает разновидность, подсистему некоего общего кода, коммуникативное средство меньшего объема, более узкой сферы использования и меньшего набора функций, чем код. Например, такие разновидности современного русского национального языка, как литературный язык, территориальный диалект, городское просторечие, социальный жаргон, – это субкоды, или подсистемы единого кода (русского национального языка).

Субкод, или подсистема также может члениться на разновидности и тем самым включать в свой состав субкоды (подсистемы) более низкого уровня и т.д. Например, русский литературный язык, сам являющийся субкодом по отношению к национальному языку, членится на две разновидности – кодифицированный язык и разговорный язык, каждая из которых обладает определенной самодостаточностью и различается по функциям: кодифицированный язык используется в книжно-письменных формах речи, а разговорный – в устных, обиходно-бытовых формах. В свою очередь кодифицированный литературный язык дифференцирован на стили, а стили реализуются в разнообразных речевых жанрах; некое подобие такой дифференциации есть и в разговорном языке.

Социально-коммуникативная система – это совокупность кодов и субкодов, используемых в данном языковом сообществе и находящихся друг с другом в отношениях функциональной дополнительности. «Функциональная дополнительность» означает, что каждый из кодов и субкодов, образующих социально-коммуникативную систему, имеет свои функции, не пересекаясь с функциями других кодов и субкодов (тем самым все они как бы дополняют друг друга по функциям).

Например, каждый стиль литературного языка – научный, официально-деловой, публицистический, религиозно-проповеднический – имеет свои специфические функции, не свойственные другим стилям, а вместе они функционально дополняют друг друга, образуя систему, способную обслуживать все коммуникативные потребности данного общества (которое можно условно назвать обществом носителей литературного языка; кроме них есть еще, например, носители диалектов, просторечия) и все сферы общения.

В многоязычном обществе социально-коммуникативную систему образуют разные языки, и коммуникативные функции распределяются между ними (при этом каждый из языков может, естественно, подразделяться на субкоды – диалекты, жаргоны, стили).

Понятие языковой ситуации, языковой политики, языкового строительства

Языковая ситуация. Компоненты социально-коммуникативной системы, обслуживающей то или иное языковое сообщество, находятся друг с другом в определенных отношениях. На каждом этапе существования языкового сообщества эти отношения более или менее стабильны. Однако это не означает, что они не могут меняться. Изменение политической обстановки в стране, смена государственного строя, экономические преобразования, новые ориентиры в социальной и национальной политике и т.п., – все это может так или иначе влиять на состояние социально-коммуникативной системы, на ее состав и на функции ее компонентов – кодов и субкодов.

Функциональные отношения между компонентами социально-коммуникативной системы на том или ином этапе существования данного языкового сообщества и формируют языковую ситуацию, характерную для этого сообщества.

Понятие «языковая ситуация» применяется обычно к большим языковым сообществам – странам, регионам, республикам. Для этого понятия важен фактор времени: по существу, языковая ситуация – это состояние социально-коммуникативной системы в определенный период ее функционирования.

Например, на Украине, где социально-коммуникативная система включает в качестве главных компонентов украинский и русский языки (помимо них есть и другие: белорусский, болгарский, венгерский, чешский и некоторые другие), до распада СССР наблюдалось относительное динамичное равновесие между этими языками. Существовали школы и с украинским, и с русским языком обучения, в области науки и высшего образования обращались оба языка, в известной мере деля сферы применения (естественные и технические науки – преимущественно на русском языке, гуманитарные – преимущественно на украинском), в бытовой сфере выбор языка общения определялся интенциями говорящего, типом адресата, характером ситуации общения и т.п. В 1990-е годы функции русского языка на Украине резко сужаются, он вытесняется украинским языком из сфер среднего и высшего образования, науки, культуры; области применения русского языка в бытовом общении также сокращаются.

Эти перемены – несомненное свидетельство изменения языковой ситуации, в то время как состав социально-коммуникативной системы, обслуживающей украинское языковое общество, остается прежним.

Принято различать два аспекта социолингвистических исследований:

• влияние социальной структуры общества на язык

• язык как фактор влияния на общество

В первом случае в центре внимания стоят проблемы связи языковых форм с социальной стратификацией. Например, в классической работе У.Лабува Социальная стратификация английского языка в Нью-Йорке было проведено исследование речевого поведения жителей нью-йоркского района Ист-Сайд, проявляющегося в использовании некоторых типичных речевых форм.

Государственное регулирование функционирования языка относится ко второй части социолингвистической проблематики. Оно разбивается на две части – языковую политику и языковое строительство. В центре языковой политики стоят некие политические цели, достигаемые путем воздействия на употребление языка; например, обеспечение национальной консолидации через расширение сфер употребления национального языка. Языковое строительство обычно рассматривается как часть языковой политики и представляет собой комплекс конкретных мероприятий, проводящихся на общегосударственном и региональном уровнях. К числу таких мероприятий относятся, например, разработка национальных программ обучения языку на всех уровнях образовательной системы, создание нормативных словарей (толковых, орфографических, орфоэпических и т.п.) и грамматик, разработка и введение алфавитов, формирование и фиксация норм литературного языка, нормирование языка средств массовой информации и т.д.

Объекты языковой политики и языкового планирования: 1) конкретный язык (например, русский), 2) группа языков (выделяемая по разным признакам, например, по их происхождению – славянские языки, по взаимодействию в составе многонационального государства – языки народов Российской Федерации, по взаимодействию на международной арене – мировые языки и пр.), 3) языковая ситуация (тип контактирования и взаимодействия языков), 4) коммуникативная ситуация (допустимость или недопустимость использования тех или иных языковых пластов – диалектизмов, жаргонизмов, табуированной лексики и пр. – в речевом общении; формирование речевого поведения и через него языковой личности).

Цели языковой политики и языкового планирования. Основные цели языковой политики в применении к конкретному языку: 1) сохранение существующего языка, 2) изменение существующего языка.

Другие возможные цели языковой политики: 3) возобновление функций («оживление») мертвого литературного языка (современная история иврита); 4) создание нового литературного языка (история новонорвежского, индонезийского и др. языков). Языковое планирование (но не обязательно языковая политика) может преследовать также цели 5) создания региональных надъязыковых систем (общеславянский язык Крижанича, современные попытки создания общескандинавской языковой нормы или общескандинавского языка), 6) создания общемировых надъязыковых систем (международные искусственные языки типа эсперанто).

Актуальные проблемы российской языковой политики.

Законодательные акты, регулирующие использование русского и других языков Российской Федерации в рамках единого политико-административного и информационного пространства. Языковая политика и юридическая лингвистика.

ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ЯЗЫКА И МЫШЛЕНИЯ

Психофизиологические основы мышления, языковая способность и речевая деятельность

Язык – система словесного выражения мыслей. Но возникает вопрос, может ли человек мыслить, не прибегая к помощи языка. Большинство исследователей полагают, что мышление может существовать только на базе языка и, фактически, отождествляют язык и мышление.

Психофизиология речи и мышления — раздел психофизиологии, изучающий роль разных областей мозга в речевых процессах. В ее рамках показано, что мыслительные процессы тесно связаны с деятельностью речедвигательного анализатора, выявлены паттерны нейронной активности подкорковых областей мозга при смысловом анализе вербального материала.

Мышление — совокупность умственных процессов, лежащих в основе познания; к мышлению именно относят активную сторону познания: внимание, восприятие, процесс ассоциаций, образование понятий и суждений. В более тесном логическом смысле мышление заключает в себе лишь образование суждений и умозаключений путем анализа и синтеза понятий.

Мышление — опосредованное и обобщённое отражение действительности, вид умственной деятельности, заключающейся в познании сущности вещей и явлений, закономерных связей и отношений между ними.

Мышление (психология) (одна из психических функций) — процесс обработки информации головным мозгом.

Понимание феноменов языковой способности как динамического, постоянно усложняющегося механизма, принадлежащего языковому сознанию индивида, обусловливает необходимость разработки лингвистами современных способов диагностики ее состояния. Так, еще Л.В. Щерба говорил о психофизической основе, обусловливающей готовность индивида к речемыслевосприятию и порождению.

Определения феномена в рамках разных школ не противоречивы. Языковая способность понимается как система потенциальных языковых представлений (Л.В. Щерба), потенциальная готовность носителей языка к пониманию и производству речи (Г.И. Богин), устройство, предназначенное для осуществления определенных процессов, обладающее возможностями (и накладываемыми на них ограничениями), которые определяются материальным субстратом - мозгом (А.А. Залевская). При любом подходе видны универсальность, когнитивность, связь с вербальными механизмами передачи ментального содержания, динамичность, способность к саморазвитию. Следовательно, речевая деятельность индивида (в том числе высказывание, текст), проявляющая универсальные когнитивные механизмы и субъектный выбор когнитивных моделей, - основа для определения этих механизмов, материал для диагностики состояния языковой способности, речевой компетенции.

Теоретическое объяснение с позиций современных знаний (психолингвистических и когнитивных) феномена позволяет наметить перспективные пути практических оценок и способы построения модели. Это представляется возможным на основе теории речевой деятельности и когнитивно-психолингвистической теории сознания.

Утверждение о том, что «усвоение языка есть … превращение его из предметной формы в форму деятельности и затем - формирование соответствующих умений, соответствующей речевой способности», указывает на деятельную природу любой формы существования языка в сознании человека, с одной стороны, и зависимость речевой компетенции от сформированности самих универсальных механизмов, освоенности оптимизирующих когнитивных стратегий, с другой. Не случайно исследователи вводят разграничение понятий языковая способность / когнитивная компетенция, языковая способность / коммуникативная компетенция, речевая компетенция, языковая компетенция.

РЕЧЬ - это конкретное говорение, имеющее определенные временные рамки и звуковую или письменную форму. Под речью понимают как речевую деятельность (т.е. процесс говорения), так и речевые произведения (т.е. результат говорения). Виды речевой деятельности могут быть различными.

1. В зависимости от формы выражения они делятся на:

устные (говорение - порождение речи, аудирование - восприятие устного сообщения),

письменные (письмо - создание письменного текста и чтение - восприятие письменного текста).

2. В зависимости от того, порождает ли человек речь или воспринимает ее, виды речевой деятельности делятся на:

продуктивные виды (говорение и письмо),

рецептивные виды (аудирование и чтение).

3. В зависимости от количества участников виды деятельности делятся на:

монологическую речь (речь одного человека, обращенная к слушателям или к самому себе),

диалогическую речь (форма речи, при который происходит непосредственный обмен высказываниями между двумя или несколькими лицами).

РЕЧЕВОЙ ЭТИКЕТ – это правила речевого поведения, специфические для определенной нации, которые реализуются в системе устойчивых формул и выражений, принятых обществом для вежливого общения, с собеседником.

Неогумбольдианство и Гипотеза лингвистической относительности

НЕОГУМБОЛЬДИАНСТВО, совокупность лингвофилософских воззрений, сложившихся в середине 20 в. и восходящих к идеям В. фон Гумбольдта. Принято выделять два направления неогумбольдианства: сформировавшееся в 1920–1940-е годы в Германии европейское, называемое также содержательно ориентированным изучением языка (inhaltbezogene Sprachbetrachtung или Sprachinhaltsforschung), и американское, возникшее примерно в это же время и иногда отождествляемое с этнолингвистикой. Основоположниками европейского неогумбольдианства являются Й.Л.Вайсгербер и Й.Трир. Американская версия неогумбольдианства связывается, в первую очередь, с именами Э.Сепира и Б.Л.Уорфа. Эти два достаточно сильно отличающихся друг от друга направления возникли и развивались совершенно независимо, без непосредственных научных контактов и обмена идеями.

Базовым принципом «неогумбольдианского взгляда» на сущность языка является постулат о неповторимом своеобразии концептуальных систем, лежащих в основе конкретных языков. Суть этого принципа можно свести к трем тезисам.

1. Каждый язык уникален, причем не только и даже не столько со структурной точки зрения, сколько с точки зрения зафиксированной в нем картины мира.

Здесь обнаруживаются наиболее существенные различия между европейским и американским подходами, поскольку содержательно ориентированное изучение языка предполагает уникальность модели мира, зафиксированной в каждом конкретном языке, в то время как этнолингвистика допускает существование некоторых обобщающих «понятийных стандартов» – во всяком случае, признается «европейский (понятийный) стандарт» (Standard Average European), целиком противопоставляемый «экзотическим» языкам (прежде всего, индейским). Впрочем, это можно отнести за счет дистанции рассмотрения, с которой различия моделей мира европейских языков представляются малозначительными по сравнению с их общим отличием от языков существенно других стандартов. Понятно, что для Л.Вайсгербера, считавшего несопоставимыми даже те два достаточно близких языка, немецкий и французский, которыми он свободно владел с детства, различие между европейскими языками было очень значимым.

2. Способ мышления народа, говорящего на том или ином языке, определяется данным языком. Вайсгербер говорил в связи с этим о «стиле присвоения действительности» посредством языка.

3. Следовательно, способ мышления каждого народа уникален.

Очевидно, что первый из данных тезисов разделяется сегодня большинством лингвистов, в особенности теми, чьи научные интересы лежат в сфере лексической семантики. Конкретные языки членят мир по-разному, а не только по-разному именуют уже вычлененные фрагменты. В соответствии с этим можно говорить о культурно-специфической модели мира, зафиксированной в каждом конкретном языке. Это ставшее сегодня достаточно общим положение было впервые сформулировано Гумбольдтом (ср. понятия «духа народа» и «внутренней формы языка», центральные для его лингвофилософской концепции) и эмпирически обосновано в работах, относимых к неогумбольдианству.

Что касается второго и в особенности третьего тезиса, то они продолжают быть предметом теоретических дискуссий. С помощью каких экспериментов можно доказать или опровергнуть положение о зависимости осмысления мира от языка? Столь непосредственно постулируемая зависимость представляется весьма проблематичной еще и потому, что остается непонятным, как устроена концептуальная система билингвов и людей, просто хорошо владеющих несколькими языками. Следует ли допускать, что, переходя с одного языка на другой, человек в принципе меняет стиль мышления? Или правильнее считать, что у каждого человека (даже билингва) существует только один родной язык, который и определяет его сознание? Именно эта последняя точка зрения отстаивалась представителями содержательно ориентированного изучения языка, в частности, Л.Вайсгербером и Г.Шмидт-Рором.

В известной степени вопросы влияния языка на мышление вновь стали актуальными в рамках когнитивной лингвистики, которая, как и другие менталистские направления в изучении языка, видит свою задачу в описании концептуальных структур, стоящих за языковыми структурами. Познавательные установки когнитивной лингвистики строятся, однако, скорее на допущении принципиального примата знаний различных типов и производимых с ними операций (т.е. в конечном итоге на признании первичности мышления), чем на примате языка по отношению к мышлению. Точки соприкосновения когнитивной лингвистики и неогумбольдианства видятся, в первую очередь, в осмыслении сущности концептов, не возводимых к непосредственно наблюдаемым феноменам. Так, когнитивная теория метафоры исходит из того, что весьма значительные фрагменты языка основаны на осмыслении ненаблюдаемых явлений в терминах явлений наблюдаемых, что и составляет суть метафоры как концептуального феномена (ср., например, описание концепта времени в пространственных терминах: время идет; позади были годы; впереди его ждали большие неожиданности; пришла весна). Поскольку осмысление многих абстрактных концептов без участия метафор невозможно и далеко не все метафоры универсальны (хотя сходство метафорических систем тех же языков «среднеевропейского стандарта» на удивление велико), остается лишь предположить, что соответствующие концептуализации как бы навязываются языком.

Что же касается попыток экспериментальных доказательств положения о влиянии языка на мышление, то они вряд ли возможны в рамках собственно лингвистики. Психологические эксперименты дают результаты, не поддающиеся однозначной интерпретации. Например, известные эксперименты, в которых испытуемым предлагалось распределить цветные карточки по группам, соответствующим разным цветам, игнорируя разницу в оттенках того или иного цвета, казалось бы, подтверждали неогумбольдианские гипотезы. Так, испытуемые, говорящие на языках, в которых на базовом уровне не различаются, например, голубой и синий цвета (ср. англ. blue, нем. blau и фр. bleu), склонны рассматривать голубые и синие карточки как представителей одного цвета, в то время как носители языков, подобных в этом отношении русскому, скорее распределили бы эти карточки по разным группам. Однако эти результаты доказывают, строго говоря, лишь то, что разные языки по-разному членят действительность и что это фиксируется в их лексической системе (ср. тезис 1). Отсюда не следует, что носители различных языков по-разному думают. В ситуациях, когда те или иные фрагменты действительности требуют более точного обозначения, а в соответствующем языке для этого не находится лексемы базового уровня, практически всегда есть возможность подобрать нужное обозначение, перейдя на более конкретный уровень концептуализации. Так, при необходимости провести различия между понятиями голубого и синего цветов носители немецкого языка могут употребить вместо прилагательного blau нечто вроде dunkelblau 'темно-синий' и himmelblau 'небесно-голубой' соответственно, аналогично light blue и dark blue в английском. Кроме того, для обозначения тех или иных понятий в языке могут существовать устойчивые словосочетания, которые так же, как и слова, являются лексическими единицами и, следовательно, должны учитываться при сопоставлении лексических систем разных языков.

[В рамках неогумбольдианского подхода описывались и теоретически осмыслялись не столько различия между лексическими системами, сколько различия в этимологически первичной, базовой лексике. В концепции Вайсгербера особое внимание уделяется концептам, выраженным одним, неметафорически употребленным словом с простой морфологической структурой и неметафорическим значением. Именно такие концепты рассматриваются как отражающие первичный гносеологический опыт в чистом виде. Многообразие языков объясняется, в первую очередь, специфичностью «этнической логики» в период первичной номинации. Наличие в языках вторичных образований, нивелирующих подобные различия, Вайсгербер считает несущественным, аргументируя это тем, что этимологически первичная лексика доминирует в дискурсе. Это положение весьма спорно хотя бы потому, что явно недооценивает роль метафор в образовании абстрактных понятий. Иными словами, межъязыковые различия, связанные с категоризацией базового уровня, без достаточных на то оснований экстраполируются на весь язык и соответствующий способ мышления. Помимо «лексических аргументов» в пользу тезиса о зависимости мышления от языка, Вайсгербер приводит и «синтаксические аргументы». Модели синтаксических конструкций рассматриваются как навязываемые языком пути осмысления реальных ситуаций.]

Американская версия неогумбольдианства опирается на несколько иные эмпирические данные. В частности, Б.Л.Уорф постулирует относительность и языковую обусловленность таких, казалось бы, универсальных понятий, как время (осмысляемое в языках «европейского понятийного стандарта» как линейный поток, текущий из будущего в прошлое). По данным Уорфа, в языке хопи понимаемая таким образом категория времени отсутствует. Вместо оппозиции настоящего – прошлого – будущего в этом языке существует оппозиция объективного (реально данного) – субъективного. По этим противопоставленным друг другу понятиям распределяются все возможные ситуации. Так, все ситуации, связанные с будущим, попадают в категорию субъективного. В ряде исследований (ср., в частности, работы Х.Гиппера 1980-х годов) эта гипотеза ставится под сомнение.

Неогумбольдианство внесло значимый вклад в развитие лингвистики. В частности, представителями концепции содержательно ориентированного изучения языка была практически создана и достаточно детально разработана теория семантического поля, высказаны идеи, способствовавшие развитию теории валентности, ср. работы В.Порцига (1895–1961) об «элементарных синтаксических связях». Кроме того, неогумбольдианцы внесли вклад в описание немецкой грамматики (ср. первое издание грамматики в серии «Дуден» под ред. П.Гребе, базирующееся на идеях Вайсгербера), в развитие этимологии (ср. учение об «эргологической этимологии» Й.Трира), открыли в качестве особого направления историографию лингвистики (ср., в первую очередь, работы П.Шмиттера). В лингвофилософском плане представителям этого направления принадлежит заслуга разработки основных идей гумбольдтовской версии философского осмысления языка и построения оригинальной концепции языка как миросозидания. В первую очередь, стоит упомянуть развитие таких базовых для этой концепции понятий, как промежуточный мир (sprachliche Zwischenwelt) – образуемый языком концептуальный мир, стоящий между миром познающего субъекта и миром реальных объектов, духовный объект (geistiger Gegenstand) – результат концептообразующей деятельности языкового мышления, языковое вмешательство (sprachlicher Zugriff) – креативный акт, ведущий к созданию духовного объекта. В целом для неогумбольдианства характерно внимательное отношение к фактам конкретных языков и крайняя осторожность при формулировке обобщений, претендующих на универсальность, что положительным образом повлияло на развитие теоретической лингвистики.

Психолингвистика. Идеи и методы исследования

ПСИХОЛИНГВИСТИКА, область лингвистики, изучающая язык, прежде всего как феномен психики. С точки зрения психолингвистики, язык существует в той мере, в какой существует внутренний мир говорящего и слушающего, пишущего и читающего. Поэтому психолингвистика не занимается изучением «мертвых» языков – таких, как старославянский или греческий, где нам доступны лишь тексты, но не психические миры их создателей.

Психолингвистику не следует рассматривать как отчасти лингвистику и отчасти – психологию. Это комплексная наука, которая относится к дисциплинам лингвистическим, поскольку изучает язык, и к дисциплинам психологическим, поскольку изучает его в определенном аспекте – как психический феномен. А поскольку язык – это знаковая система, обслуживающая социум, то психолингвистика входит и в круг дисциплин, изучающих социальные коммуникации, в том числе оформление и передачу знаний.

Человек рождается, наделенный возможностью полного овладения языком. Однако этой возможности еще предстоит реализоваться. Чтобы понять, как именно это происходит, психолингвистика изучает развитие речи ребенка. Психолингвистика исследует также причины, по которым процесс развития речи и ее функционирование отклоняются от нормы. Следуя принципу «что скрыто в норме, то явно в патологии», психолингвистика изучает речевые дефекты детей и взрослых. Это дефекты, возникшие на ранних этапах жизни – в процессе овладения речью, а также дефекты, явившиеся следствием позднейших аномалий – таких, как мозговые травмы, потеря слуха, психические заболевания.

Вот вопросы, которые традиционно занимают умы психолингвистов:

1. Симметрично ли устроен процесс распознавания звучащей речи и процесс ее порождения?

2. Чем отличаются механизмы овладения родным языком от механизмов овладения языком иностранным?

3. Какие механизмы обеспечивают процесс чтения?

4. Почему при определенных поражениях мозга возникают те или иные дефекты речи?

5. Какую информацию о личности говорящего можно получить, изучая определенные аспекты его речевого поведения?

Принято считать, что психолингвистика возникла около 40 лет назад в США. Действительно, сам термин «психолингвистика» был предложен американскими психологами в конце 1950-х годов с целью придания формального статуса уже сложившемуся именно в США научному направлению. Тем не менее наукой с четко очерченными границами психолингвистика не стала и к настоящему времени, так что со всей определенностью указать, какие аспекты языка и речи эта наука изучает и какими методами с этой целью пользуется, едва ли возможно. Подтверждение сказанному – содержание любого учебника по психолингвистике. В отличие от учебника по лингвистике, где обязательно будет говориться о фонетике, лексике, грамматике и т.п., или учебника по психологии, где непременно будут освещаться проблемы восприятия, памяти и эмоций, содержание учебного пособия по психолингвистике в решающей степени определяется тем, в какой научной и культурной традиции написан данный учебник.

Для большинства американских и англоязычных психолингвистов (по образованию, как правило, психологов) в качестве эталонной науки о языке обычно выступает наиболее влиятельная в США лингвистическая теория – генеративная грамматика Н.Хомского в разных ее вариантах. Соответственно, психолингвистика в американской традиции сосредоточена на попытках проверить, в какой мере психологические гипотезы, основанные на идеях Хомского, соответствуют наблюдаемому речевому поведению. С этих позиций одни авторы рассматривают речь ребенка, другие – роль языка в социальных взаимодействиях, третьи – взаимосвязь языка и познавательных процессов. Французские психолингвисты, как правило, являются последователями швейцарского психолога Жана Пиаже (1896–1980). Поэтому преимущественной областью их интересов является процесс формирования речи у ребенка и роль языка в развитии интеллекта и познавательных процессов.

С позиций европейской (в том числе отечественной) гуманитарной традиции можно охарактеризовать сферу интересов психолингвистики, описав сначала подход, который заведомо чужд изучению психики. Это понимание языка как «системы чистых отношений» (langue в терминах основоположника структурной лингвистики швейцарского лингвиста начала 20 в. Ф. де Соссюра), где язык выступает как конструкт, в исследовательских целях отчужденный от психики носителя. Психолингвистика же изначально ориентирована на изучение реальных процессов говорения и понимания, на «человека в языке» (выражение французского лингвиста Э.Бенвениста, 1902–1976).

Представляется продуктивным рассматривать психолингвистику не как науку со своим предметом и методами, а как особый ракурс, в котором изучается язык, речь, коммуникация и познавательные процессы. Этот ракурс вызвал к жизни множество исследовательских программ, разнородных по целям, теоретическим предпосылкам и методам. Общими для этих программ являются три группы факторов.

1. Неудовлетворенность чисто кибернетическими, функциональными моделями речевой деятельности. Функциональные модели позволяют изучать речь «методом черного ящика», когда исследователь строит умозаключения только путем сопоставления данных на «входе» и данных «на выходе», тем самым отказываясь ставить вопрос о том, что же происходит «на самом деле».

2. Порожденная этой неудовлетворенностью смена ценностных ориентаций. В соответствии с новыми ценностными ориентациями исследовательский интерес направлен, прежде всего, на понимание реальных (хотя непосредственно и не наблюдаемых) процессов, происходящих в психике говорящего и слушающего.

3. Внимание к методикам исследования, среди которых безусловное предпочтение отдается эксперименту, а также тщательно спланированному наблюдению над процессами порождения и воспитания речи в режиме реального времени.

Можно считать, что психолингвистический ракурс изучения языка и речи фактически существовал задолго до того, как группа американских ученых ввела в обиход термин «психолингвистика». Так, еще в 19 в. немецкий философ и лингвист В. фон Гумбольдт приписывал языку важнейшую роль в «мировидении», или, как мы выразились бы сегодня, в структурировании субъектом поступающей из внешней среды информации. Аналогичный подход обнаруживается в работах русского филолога 19 в. А.А.Потебни, в том числе – в его учении о «внутренней форме» слова. Само это понятие обретает содержание только при условии его психологической интерпретации. Ощущение внутренней формы слова предполагает, что индивид способен осознать связь между звучанием слова и его смыслом: если носитель языка не усматривает за словом портной слово порты, то внутренняя форма слова портной утеряна.

Отечественная традиция психолингвистического подхода к феномену языка восходит к И.А.Бодуэну-де-Куртенэ (1845–1929), русскому и польскому лингвисту, основателю Казанской школы языкознания. Разумеется, Щерба не говорил о психолингвистике, тем более что этот термин в отечественной лингвистике закрепился лишь после появления монографии А.А.Леонтьева с таким названием (1967). Однако именно в известной статье Щербы «О трояком языковом аспекте языковых явлении в эксперименте в языкознании» (доложенной устно еще в 1927) уже содержатся центральные для современной психолингвистики идеи: это акцент на изучении реальных процессов говорения и слушания; понимание живой разговорной речи как особой системы; изучение «отрицательного языкового материала» (термин, введенный Щербой для высказываний с пометкой «так не говорят») и, наконец, особое место, отведенное Щербой лингвистическому эксперименту.

Культура лингвистического эксперимента, которую так ценил Щерба, нашла свое плодотворное воплощение в трудах основанной им Ленинградской фонологической школы – это работы непосредственного ученика Л.В.Щербы Л.Р.Зиндера (1910–1995) и сотрудников Зиндера – лингвистов следующего поколения (Л.В.Бондарко и др.).

И все же магистральные пути лингвистики 20 в. и ее успехи были связаны не с трактовкой языка как феномена психики, а с его пониманием как знаковой системы. Поэтому психолингвистический ракурс и многие воплощающие его исследовательские программы долгое время занимали маргинальные позиции по отношению к таким устремлениям лингвистики, как структурный подход. Правда, при ближайшем рассмотрении характерный для структурной лингвистики анализ языка только как знаковой системы в полном отрыве от внутреннего мира его носителей оказывается не более чем научной абстракцией. Ведь этот анализ замыкается на процедуры членения и отождествления, осуществляемые исследователем, наблюдающим с этой целью собственную психику и речевое поведение других индивидов. Но именно в силу многоликости, разноаспектности естественного языка мы и можем отвлечься от языка как феномена психики.

Исследовательские программы психолингвистики в значительной степени определяются тем, какие научные направления в тот или иной период оказывались эталонными или смежными не только для лингвистики и психологии, но и вообще для наук гуманитарного цикла. Для психолингвистики до середины 1970-х годов именно экспериментальная психология (как она сложилась к середине 20 в.) оставалась безусловным эталоном и ближайшей смежной наукой. При этом сама психолингвистика (во всяком случае в ее европейском варианте) считалась направлением именно лингвистики, а не психологии (хотя на самом деле с этим согласны далеко не все).

Тем не менее с конца 1970-х годов проблемное поле психолингвистики развивалось под влиянием состояния дел как внутри лингвистики, так и в науках, со временем ставших для лингвистики – а тем самым и для психолингвистики – смежными. Это прежде всего комплекс наук о знаниях как таковых и о характере и динамике познавательных (когнитивных) процессов. Естественный язык является основной формой, в которой отражены наши знания о мире, но он является также и главным инструментом, с помощью которого человек приобретает и обобщает свои знания, фиксирует их и передает в социум.

Любые, в том числе обыденные, знания (в отличие от умений) требуют языкового оформления. На этом пути интересы психолингвистики переплетаются с задачами когнитивной психологии и психологии развития.

Язык является важнейшим инструментом социализации индивида. Именно полноценное владение языком обеспечивает включенность индивида в тот или иной пласт социокультурного пространства. Так, если в процессе развития ребенка овладение родным языком оказывается по каким-либо причинам заторможенным (ранний детский аутизм, глухота, органические поражения мозга), это неизбежно сказывается не только на развитии интеллекта, но и ограничивает возможность построения нормальных отношений «Я – другие».

Глобализация мировых культурных процессов, массовые миграции и расширение ареалов регулярного взаимопроникновения разных языков и культур (мультикультурализм), появление мировых компьютерных сетей – эти факторы придали особый вес исследованиям процессов и механизмов овладения чужим языком.

Все перечисленные моменты существенно расширили представления об областях знания, исследовательские интересы которых пересекаются с психолингвистикой

Исследовательские процедуры в психолингвистике: эксперимент, наблюдение, интроспекция

Специфика психолингвистики, понимаемой как совокупность научных программ, в большой мере определяется систематическим использованием в ней экспериментальных методов. В науках о человеке эксперимент – лишь один из способов получения знания; в лингвистике он занимает весьма скромное место, уступая наблюдению и интроспекции. Напротив, в психолингвистике, для которой эталоном остается современная экспериментальная психология, эксперимент считается доминирующим методом. Однако из-за особой сложности естественного языка как предмета исследования критерии того, какие процедуры следует считать экспериментом, а какие – наблюдением, остаются размытыми. Отчасти это происходит потому, что не выявлен канон, предписывающий лингвисту и психолингвисту общепринятый способ перехода от «предзнания» к четкой постановке проблемы.

Ученый, изучающий язык как феномен психики, всегда начинает исследования с интроспекции – мысленной примерки эксперимента к себе, совмещая на данном этапе исследователя и информанта в одном лице. Рефлексия ученого должна в этой ситуации вести к пониманию альтернативы: мы можем либо изучать интроспективно собственный язык, поскольку наш внутренний мир дан нам непосредственно, либо изучать речевое поведение других лиц, поскольку только таким путем можно реконструировать ненаблюдаемые феномены чужой психики и, соответственно, языка другого человека.

Если учесть, что свои методики психолингвистика в основном заимствовала из экспериментальной психологии, то возникает новая проблема: в какой мере эти методики пригодны для изучения столь сложного объекта, каким является естественный язык? Поучительный пример – использование методики регистрации движения глаз в процессе чтения. Предполагалось, что если движения глаз удастся записать с большой точностью, то это позволит пролить свет на механизмы понимания текста при чтении. В действительности именно тонкость методики, позволяющей определить току фиксации взора с точностью до буквы, обнаружила неадекватность подхода. Известно, что глаз передает мозгу информацию только в период фиксации взора, но не во время движения от одной точки фиксации к другой. Значит, глаз должен был бы дольше всего останавливаться в наиболее информативных местах текста. При любых мнениях о том, где именно в тексте эти места находятся, ясно, что информативные точки едва ли будут совпадать с пробелом или с промежутком между двумя буквами в середине слова. А точки фиксации взора весьма часто регистрировались именно там.

Языковая картины мира. Языковая личность

ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и неогумбольдианцев (Вайсгербер и др.) о внутренней форме языка, с одной стороны, и к идеям американской этнолингвистики, в частности так называемой гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа, – с другой.

Современные представления о языковой картине мира в изложении акад. Ю.Д.Апресяна выглядят следующим образом.

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (= концептуализации) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный данному языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков. С другой стороны, языковая картина мира является «наивной» в том смысле, что во многих существенных отношениях она отличается от «научной» картины. При этом отраженные в языке наивные представления отнюдь не примитивны: во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, представления о внутреннем мире человека, которые отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир. В наивной картине мира можно выделить наивную геометрию, наивную физику пространства и времени, наивную этику, психологию и т.д.

Так, например, заповеди наивной этики реконструируются на основании сравнения пар слов, близких по смыслу, одно из которых нейтрально, а другое несет какую-либо оценку, например: хвалить и льстить, обещать и сулить, смотреть и подсматривать, свидетель и соглядатай, добиваться и домогаться, гордиться и кичиться, жаловаться и ябедничать и т.п. Анализ подобных пар позволяет составить представление об основополагающих заповедях русской наивно-языковой этики: «нехорошо преследовать узкокорыстные цели»; «нехорошо вторгаться в частную жизнь других людей»; «нехорошо преувеличивать свои достоинства и чужие недостатки». Характерной особенностью русской наивной этики является концептуальная конфигурация, заключенная в слове попрекать (попрек): «нехорошо, сделав человеку добро, потом ставить это ему в вину». Такие слова, как дерзить, грубить, хамить, прекословить, забываться, непочтительный, галантный и т.п., позволяют выявить также систему статусных правил поведения, предполагающих существование определенных иерархий (возрастную, социально-административную, светскую): так, сын может надерзить (нагрубить, нахамить) отцу, но не наоборот и т.п.

Итак, понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи: 1) что картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира») и 2) что каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (= лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска, надрыв, авось, удаль, воля, неприкаянный, задушевность, совестно, обидно, неудобно), либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными (таковы, например, русские слова душа, судьба, счастье, справедливость, пошлость, разлука, обида, жалость, утро, собираться, добираться, как бы). В последние годы в отечественной семантике развивается направление, интегрирующее оба подхода; его целью является воссоздание русской языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингвоспецифических концептов русского языка в межкультурной перспективе (работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, А.Вежбицкой, Анны А.Зализняк, И.Б.Левонтиной, Е.В.Рахилиной, Е.В.Урысон, А.Д.Шмелева, Е.С.Яковлевой и др.).

Концептуальный анализ. Одним из распространенных приемов реконструкции языковой картины мира является анализ метафорической сочетаемости слов абстрактной семантики, выявляющий «чувственно воспринимаемый», «конкретный» образ, сопоставляемый в наивной картине мира данному «абстрактному» понятию и обеспечивающий допустимость в языке определенного класса словосочетаний (будем условно называть их «метафорическими»). Так, например, из существования в русском языке сочетания его гложет тоска, тоска заела, тоска напала можно сделать вывод о том, что тоска в русской языковой картине мира предстает как некий хищный зверь. Этот прием впервые был независимо применен в книге Н.Д.Арутюновой Предложение и его смысл (1976), в статье В.А.Успенского О вещных коннотациях абстрактных существительных (1979), а также в известной книге Дж.Лакоффа и М.Джонсона Метафоры, которыми мы живем (1980, русский перевод 1987). В этой книге, в частности, была продемонстрирована основополагающая роль метафоры в обыденном языке: на основе анализа устойчивых словосочетаний английского языка был выявлен ряд метафор, «которыми мы живем» (т.е. уподоблений типа спор – война; любовь – путешествие; радость – верх, грусть – низ), которыми человек пользуется в повседневной речи, даже не замечая этого. В последние годы этот прием получил широкое распространение, оказавшись, в частности, одной из составляющих метода «концептуального анализа».

Выражения типа гложет тоска или раздавлен горем вводят в рассмотрение две ситуации (соответствующие тому, что в теории метафоры иногда называют source «источник» и target «цель»): одна, «невидимая», «абстрактная», представление о которой мы хотим передать (т.е. являющаяся нашей «целью»), и другая, «видимая», «конкретная», сходство с которой является «источником» информации, средством создания нужного представления.

Представить себе – значит «поставить перед собой», чтобы увидеть. Как, однако, мы можем увидеть то, что является невидимым, чего как раз представить себе и нельзя? Для этого и нужна метафора: чтобы представить себе то, что увидеть трудно или невозможно, мы представляем себе то, что увидеть легко, и говорим, что «то» похоже на «это». Однако редко бывает так, чтобы некоторый абстрактный объект во всех отношениях был подобен некоторому конкретному объекту. Гораздо чаще искомый невидимый предмет обладает несколькими свойствами, и при этом конкретного, «представимого» объекта с тем же набором свойств найти не удается. В таком случае каждое свойство, будучи сущностью еще более абстрактной и невидимой, как бы «вырастает» в отдельный предмет, которым оно репрезентируется. Так, например, горе и отчаянье, с одной стороны, и размышления и воспоминания – с другой обладают некоторым свойством, которое репрезентируется образом водоема: первые два могут быть глубокими, а во вторые два человек погружается. Если попытаться описать это свойство, не используя метафору (что оказывается значительно труднее), то, по-видимому, оно состоит в том, что перечисленные внутренние состояния делают для человека недоступным контакт с внешним миром – как если бы он находился на дне водоема. Другое свойство перечисленных (а также многих других) внутренних состояний репрезентируется образом живого существа, обладающего властью над субъектом или подвергающего его насилию (ср. употребление глаголов поддаваться, отдаваться, предаваться <чему-то>, быть во власти <чего-то> и т.п.). Размышления и воспоминания, кроме того, могут нахлынуть (образ волны) – здесь опять возникает водная стихия, но представляет она уже другое свойство: внезапность наступления этих состояний (плюс идея полной поглощенности – примерно та же, что в погрузиться).

Таким образом, каждое абстрактное имя вызывает к жизни представление не об одном конкретном предмете, а о целом ряде различных предметов, обладая одновременно свойствами, репрезентируемыми каждым из них. Иначе говоря, анализ сочетаемости слова абстрактной семантики позволяет выявить целый ряд различных и не сводимых воедино образов, сопоставленных ему в обыденном сознании. При этом попытка составить из разных метафорических словосочетаний единый образ подобна истории из известной индийской сказки, где несколько слепых, пытаясь составить представление о слоне, ощупывали каждый какую-то одну его часть (ноги, хобот и т.д.) и сравнивали ее с известными им предметами (колоннами, веревкой и т.д.). Сам слон – невидимый для слепых, как для нас невидима, например, совесть, – состоит из присущих ему частей тела, которые вполне складно друг к другу присоединены; нескладным окажется существо, составленное из тех предметов, в виде которых представились слепым разные части его тела.

Слепые и слон

За горами был большой город, все жители которого были слепыми. Однажды какой-то чужеземный царь со своим войском расположился лагерем в пустыне неподалеку от города. У него в войске был огромный боевой слон, прославившийся во многих битвах. Одним видом своим он уже повергал врагов в трепет.

Всем жителям города не терпелось узнать: что же это такое - слон. И вот несколько представителей общества слепцов, дабы разрешить эту задачу, поспешили к царскому лагерю.

Не имея ни малейшего понятия о том, какие бывают слоны, они принялись ощупывать слона со всех сторон.

При этом каждый, ощупав какую-нибудь одну часть, решил, что теперь знает все об этом существе.

Когда они вернулись, их окружила толпа нетерпеливых горожан. Пребывающие в глубоком неведении, слепцы страстно желали узнать правду от тех, кто заблуждался.

Слепых экспертов наперебой распрашивали о том, какой формы слон, и выслушивали их объяснения.

Трогавший ухо слона сказал: «Слон - это нечто большое, широкое и шершавое, как ковер».

Тот, кто ощупал хобот сказал: «У меня есть о нем подлинные сведения. Он похож на прямую пустотелую трубу, страшную и разрушительную».

«Слон могуч и крепок, как колонна», - возразил третий, ощупавший ногу и ступню.

Каждый пощупал только одну из многих частей слона. И каждый воспринял его ошибочно. Они не смогли умом охватить целого: ведь знание не бывает спутником слепцов. Все они что-то вообразили о слоне, и все были одинаково далеки от истины. Созданное умозрением не ведает о Божественном. В сей дисциплине нельзя проложить пути с помощью обычного интеллекта.

Эта история приводится в переложении Руми – «Слон в темной комнате» - и взята из его книги «Месневи». Хаким Санаи приводит эту же сказку в более раннем варианте в первой книге своего суфийского классического произведения «Окруженный стеной сад истины». Он умер в 1141 году.

И у того, и у другого автора история апеллирует к одному и тому же аргументу, в соответствии с традицией, употреблявшемуся суфийскими обучающими мастерами на протяжении многих веков.

Так, представление о том, что совесть – это «маленький грызун», восстанавливаемое на основании сочетаний с глаголами грызть, кусать, царапать, вонзать зубы; угрызения совести (идея «маленький», по-видимому, возникает из-за того, что совесть в этих контекстах мыслится как находящаяся внутри человека), отражает свойство совести доставлять определенного рода неприятные ощущения. Какого именного рода – можно описать только через сравнение: как будто тебя кусает или царапает маленький зверек (ср. ниже о «телесной метафоре души»). Сочетания чистая/нечистая совесть, пятно на совести основаны на образе, представляющем другое свойство совести: направлять поступки человека в сторону от зла (репрезентируемого образом чего-то нечистого). Совесть у человека должна быть чистой – как воротнички или ногти. (В этом случае сами слова чистый и пятно развивают переносное значение, ср. слова запятнать, незапятнанный, употребляющиеся только в переносном значении.) Наконец, сочетаемость с глаголами говорить, велеть, увещевать, дремать, пробуждаться, выражения укоры совести, голос совести и др., основанные на уподоблении совести человеку, отражают еще одно свойство совести – ее способность управлять мыслями, чувствами и поступками. Возможно, у совести можно обнаружить еще какие-то свойства, которые репрезентируются другими объектами.

Рассмотрим еще один пример. Терпение предстает в русском языке в виде ряда разнородных предметов. В частности, имеются словосочетания, так или иначе включающие идею жидкости, – при этом все они на самом деле указывают на различные свойства. Так, выражение терпение иссякло говорит лишь о том, что терпение – это частный случай ресурсов, т.е. исходная связь с высохшим источником здесь вряд ли актуальна; в выражении имей хоть каплю терпения, очевидно, капля означает 'очень малое количество'. Что же касается последней капли, переполнившей чашу терпения, то оно заключает в себе некий парадокс, так как капля здесь не является «квантом» терпения, т.е. содержимого чаши (таким образом, непоследовательность в метафорическом представлении абстрактного объекта может присутствовать в пределах одного фразеологического оборота). Сочетание терпение лопнуло указывает на другое свойство терпения (внезапно кончаться, производя эффект, подобный взрыву), представляемое нашему воображению другим предметом – натянутой струной или надутым до предела воздушным шариком. Сочетание испытывать терпение мотивировано, по-видимому, идеей «испытывать на прочность» некоторое техническое сооружение (например, мост или шасси у автомобиля). Наконец, терпение – это ресурсы, которые необходимо иметь, чтобы делать определенные вещи (как деньги, продовольствие или стройматериалы) – соответственно, им надо запастись, его нужно иметь, оно может кончиться или его может не хватить, его можно потерять. Если дело идет очень медленно и его продвижение в большей степени зависит от обстоятельств, чем от собственных усилий, то терпение оказывается как бы оружием против уныния или отчаяния: вооружись терпением. Наконец, можно вывести кого-то из терпения, из чего следует, что терпение – это то пространство, в котором человек обычно находится. Метафоризуемое таким образом свойство связано с имеющейся в терпении идеей нормы – ср. другие сочетания, воспроизводящие идею «выхода за пределы»: выйти из себя, вывести из себя, выйти из строя и т.п. Все это – различные аспекты, свойства того невидимого предмета, который мы хотим представить – себе и другим. Каждое из них вырастает в свой зримый образ; какие-то из этих образов совместимы между собой, другие – нет.

Человек (индивид) реализуется как личность только в социуме, в результате общения с людьми. Личность — это человек, уже присвоивший в процессе социализации свою человеческую сущность, в том числе и язык общества, в объеме, необходимом в данный момент жизни и развития для равноправного с другими людьми участия в производстве материальных и духовных, в том числе и языковых ценностей (Тимофеев 1971:25).

Одним из видов общения является речевое общение, и здесь мы можем говорить уже о языковой личности. В психологии личность трактуется как относительно стабильная организация мотивационных предположений, которые возникают в процессе деятельности из взаимодействия между биологическим и социальными и физическим окружением, условиями (Караулов). Одной из важных характеристик языковой личности является способность использовать разные подъязыки и свободно переключаться в диалоге (который понимается как процесс речевого взаимодействия, протекающий в определенной социальной сфере по определенным правилам и нормам (Сухих) — в соответствии с изменением ситуации, цели и участника коммуникации — с одного на другой.

Модель социального взаимодействия четко вписалась в наш язык. Языковая личность занимает определенную социальную позицию в обществе, где проигрывает определенные социальные роли.

Под языковой личностью Караулов Ю.Н. понимает совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов.

Структура языковой личности представляется состоящей из трех уровней:

1) вербально-семантического, предполагающего для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя — традиционное описание формальных средств выражения определенных значений;

2) когнитивного, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную "картину мира", отражающую иерархию ценностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности и ее анализа предполагает расширение значения и переход к знаниям, а значит, охватывает интеллектуальную сферу личности, давая исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания — к знанию, сознанию, процессам познания человека;

3) прагматического, заключающего цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире.

Все, что было сказано о языковой личности до сих пор, дает основания трактовать ее не только как часть объемного и многогранного понимания личности в психологии, не как еще один из ракурсов ее изучения, наряду, например, с "юридической", "экономической", "этической" и т. п. «личностью», а как вид полноценного представления личности, вмещающий в себя и психический, и социальный, и этический и другие компоненты, но преломленные через ее язык.

Вторичная языковая личность

Формирование личности происходит в коммуникативном пространстве языковой среды. Б.М. Гаспаров отождествляет язык с собственно средой, которая, по его мнению, окружает наше бытие, без участия которой ничего не может произойти в нашей жизни, которая не существует вне нас как объективная данность, а находится в нас самих, в нашем сознании, в нашей памяти, изменяя свои очертания с каждым движением мысли, каждым проявлением личности.

Все эти умозаключения характеризуют родную языковую среду, где изначально формируется языковая личность. Нас же интересует вопрос, что происходит с языковой личностью, когда она попадает в иноязычное языковое пространство и шире  в иноязычную среду. Очевидно, что полная реализация языковой личности в инокультуре и иноязыке не всегда будут соответствовать навыки и умения, которые сформированы на базе родной культуры и языка. И иносреда, особенно на первых порах в ней пребывания, будет скорее вне нас, чем внутри нас.

Взаимодействие накопленного "родного багажа" языковой личности и новых реалий и иноязычной среды происходят, по мнению, Ю.Е. Прохорова и И.Э. Клюканова, в пространстве, расположенном в системе трех координат: действительность, язык и сознание.

Таким образом, только осознав основные закономерности новой действительности и нового языка, языковая личность имеет шанс реализоваться и удовлетворить «необходимые потребности своего бытия» в иноязычной сфере. Причем механизм формирования новой языковой личности в иноязычной среде будет иметь как сходство, так и различие с аналогичным процессом в условиях родноязычной среды. В родноязычной среде превалирует усвоение языка через действительность, а в иноязычной  наоборот: действительность усваивается через язык. Поэтому, можно выделить те факторы воздействия на языковую личность в иноязычной среде (НЕ ВСЕ!), которые способствуют скорейшему усвоению нового языка, аккумулируют ее формирование и реализацию на иностранном языке.

Во-первых, это естественный достоверный видеоряд, который включает в себя статичную и мобильную наглядную действительность, невербальные проявления социокультуры в языковой среде.

Во-вторых, это естественный достоверный аудиоряд, который включает в себя всю воспринимаемую на слух информацию окружающей языковой среды.

В-третьих, это естественный ситуативный ряд. Мы рассматриваем его как совокупность взаимозависимых и взаимообусловленных компонентов: речевой ситуации, коммуникативного поведения, социокультурного стереотипа общения и межкультурного языкового контакта.

В-четвертых, это насыщенный ряд национальных фоновых знаний, инокультуры.

В-пятых, это обучающая стихия языка.

ПОНЯТИЕ СИСТЕМЫ И СТРУКТУРЫ В ЯЗЫКОЗНАНИИ

Уровневая модель языковой структуры. Уровни языка и единицы

В структурной лингвистике язык рассматривается как знаковая система, свойства системы в целом не являются суммой свойств образующих ее компонентов (свойство неаддитивности: целое сложнее всех компонентов, вместе взятых). Например: предложение можно рассматривать как систему, состоящую из лексических единиц, однако предложение в целом обладает свойством коммуникативности, а слово — нет.

Формальное строение любого компонента языка и языка в целом называется его структурой. Таким образом, именно языковые структуры (в плане содержания и в плане выражения) образуют предмет структурной лингвистики.

В современной лингвистике широко используются термины «система» и «структура».

[Систе́ма (от греч. σύστημα, «составленный») — множество взаимосвязанных объектов и ресурсов, организованных процессом системогенеза в единое целое и противопоставляемое среде].

[В своём основном значении, структура есть внутреннее устройство чего-либо. Внутреннее устройство связано с категориями целого и его частей. Выявление связей, изучение взаимодействия и соподчиненности составных частей различных по своей природе объектов позволяет выявить аналогии в их организации и изучать структуры абстрактно без связи с реальными объектами. Например, мы говорим о иерархической структуре объектов безотносительно к их природе и выявляем и исследуем в этой структуре общие свойства.]

Специфика структурной лингвистики учитывает в первую очередь отношения между компонентами того или иного языкового объекта и их формацию. Системность и структурность языка отмечалась еще лингвистами начала XX века (швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр).

Фердинанд де Соссюр (1857 - 1913)

Деятельность великого швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра заложила основу сразу нескольких направлений современной лингвистики. Его идеи оказали огромное влияние и фактически определили все развитие языкознания в XX веке. Работа "Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках" (1879 г.), которую он написал в 21 год, была посвящена исходной системе гласных в индоевропейских языках и стала настоящим открытием. В ней он высказал гипотезу о том, что в общеиндоевропейском языке были определенные фонемы, которые потом были утрачены, но следы которых можно обнаружить, если обратиться к исследованию чередования гласных (т.н. ларингальная гипотеза). Замечательной особенностью гипотезы, выдвинутой Соссюром, было то, что она основывалась на внутреннем анализе фактов общеиндоевропейского праязыка и санскрита.

Соссюр смог реконструировать исчезнувшие элементы только потому, что язык рассматривался им как целостная система, полностью определяемая отношения между своими элементами. Через полвека, когда был дешифрован хеттский язык, предположения Соссюра полностью подтвердились. Открытия, сделанные в ходе изучения хеттского языка замечательным польским лингвистом Е.Куриловичем, стали триумфом созданного Соссюром структурного метода.

Соссюр ввел различие между реальными актами речи, или высказываниями (фр. parole), и лежащей в их основе системой, которой человек овладевает при обучении языку (фр. langue). Он доказывал, что лингвистика должна сосредоточиться на последней и описывать структуру этой системы путем определения ее элементов в терминах их взаимоотношений. В предшествующий период лингвистика уделяла основное внимание исторической эволюции элементов языка; Соссюр же настаивал на том, что синхронная, или синхроническая лингвистика – изучение языковой системы безотносительно ко времени – должна получить приоритет перед диахронической, или исторической лингвистикой. Исследуя язык как систему знаков, структурная лингвистика выявляет противопоставления, создающие значения, и правила комбинирования, управляющие построением языковых последовательностей.

В 1906 – 1911 годах Соссюр читал курс лекций по общему языкознанию в Женевском университете. В 1916 г., уже после смерти учителя, его ученики по своим записям издали книгу под названием "Курс общей лингвистики". В ней впервые в XX веке была предложена новая, цельная и непротиворечивая общелингвистическая теория.

Ф. де Соссюр стоял у истоков семиотики – еще одной отрасли знания, которая позволила человечеству в XX веке сделать несколько исключительных по своей значимости и последствиям открытий.[Семиотика – (от греч. semeion знак, признак) - наука о том, как в человеческом обществе происходит общение, т.е. с помощью каких средств может передаваться информация, как эти средства устроены, как они применяются, как идет их развитие и изменение. Семиотика изучает устройство различных систем знаков и функционирование и развитие.] Постулируя тезис о системности языка, он сравнивал его с другими знаковыми системами и высказал идею о необходимости создать науку, "изучающую жизнь знаков внутри жизни общества". Эта наука – семиотика, или семиология – включает в себя языкознание как составную часть.

Соссюр впервые в истории лингвистики заявил о необходимости различать язык и речь, что стало отправной точкой для всех направлений современной лингвистики. Язык рассматривался им как система условных средств (норм), речь – как форма существования этой системы. Соссюр также первым разделил и противопоставил два возможных подхода к исследованию языка: диахронический (исторический) и синхронический (современный). Поскольку язык – это система отношений, изучать эти отношения и понять их можно только на синхроническом уровне: с течением времени старые системные связи разрушаются. Для иллюстрации своих идей Соссюр часто пользовался аналогией с шахматной игрой – не важно, из чего сделаны фигуры, абсолютно все определяется только лишь правилами игры и значимостью каждой из этих фигур.

Ф. де Соссюр был прекрасным педагогом, он воспитал целую плеяду замечательных лингвистов. Под влиянием его теории в языкознании XX века сформировалось новое лингвистическое направление, которое получило название структурализма; в рамках структурализма работала, в частности, Пражская лингвистическая школа. [Пражская лингвистическая школа (ПЛШ) Пражская лингвистическая школа - главное направление европейской ветви структурной лингвистики. Центром деятельности ПЛШ был Пражский лингвистический кружок (создан в 1926, организационно распался в начале 50-х гг.). Кружок возник как объединение нескольких чешских (В. Матезиус, Б. Трнка и др.) и российских (Р. О. Якобсон, Н. С. Трубецкой, С. О. Карцевский) ученых.

ПЛШ была основана на идеях Ф. Де Соссюра. На ее становление и развитие большое влияние оказала русская лингвистическая традиция: идеи Ф. Ф. Фортунатова, Л. В. Щербы и особенно И. А. Бодуэна де Куртенэ. ПЛШ развивала концепцию системной организации языка, в том числе идеи системного подхода к языковой эволюции (языку в диахроническом аспекте) и динамической концепции языка, рассматриваемого в синхронном аспекте.

Наиболее полно и последовательно структурно-функциональная концепция ПЛШ воплотилась в исследованиях звуковой стороны языка. Фундаментальные "Основы фонологии" Н. С. Трубецкого практически создали новый раздел языкознания - фонологию. Были введены такие базовые понятия, как: фонема, оппозиция, классификация оппозиций, маркированность-немаркированность, корреляция, дифференциальный признак, нейтрализация фонем и др.

Самым существенным вкладом ПЛШ в синтаксис стало учение В. Матезиуса (1882-1945) об актуальном членении предложения как выявляющем посредством выделения темы и ремы высказывания его функциональную перспективу. Функциональный синтаксис предполагает изучение средств и способов объединения слов в предложение в рамках определенной ситуации языкового общения (коммуникативной ситуации). Актуальное членение предложения выясняет способ его включения в предметный контекст, на базе которого оно возникло.

В рамках ПЛШ возникла теория языковых функций и функциональных стилей, заложен фундамент цивилизованной нормализаторской лингвистической деятельности. С термином "функция" связано представление о назначении языка как особой системы. Анализ целей, которым служит язык, позволяет выявить следующие языковые функции: социальную (обеспечение связи с другими людьми) и экспрессивную (язык выступает как средство выражения мысли безотносительно к слушателю). В свою очередь социальная функция расчленяется на функции общения (говорящий направляет внимание на передачу определенного содержания) и "поэтическую" (внимание говорящего направлено на форму сообщения).

Идеи ПЛШ продолжают оказывать влияние на развитие современных лингвистических концепций.]

Кроме того, Ф. де Соссюр считается отцом структурализма [структуралист рассматривает одежду, литературу, этикет, миф, жесты как многочисленные «языки», на которых общаются представители той или иной культуры; он пытается выделить скрытую систему противопоставлений, которые в каждом случае определяют структуру конкретных действий или объектов]

Лингвистика стала областью науки, в которой структурные идеи распространились быстрее всего и заняли во многих странах господствующее положение. Курс общей лингвистики Ф. де Соссюра (1916) оказал сильное влияние на многих языковедов. Для лингвистов стран Центральной и Восточной Европы большое значение имели также идеи польского и русского ученого И.А.Бодуэна де Куртенэ (1845–1929), которого также иногда относят к числу основателей структурализма.

Он неоднократно подчёркивал системно-структурный. Бодуэн де Куртенэ: «Все элементы языкового мышления — фонетические, семасиологические и морфологические — укладываются в разряды и группы».

Структура языка развивается не линейно, от простого к сложному типу, а претерпевает на пути развития модификации, связанные со сложностью совмещения разных языковых структур в пределах одного языка.

Под языковой структурой понимается набор взаимосвязанных элементов и правил построения, находящих физическое выражение на разных языковых уровнях (традиционных морфологическом и синтаксическом, реже на лексическом и фонологическом).

Среди языковых структур, в разное время выделявшихся в разных типологических лингвистических концепциях, можно назвать номинативный, эргативный (один из нескольких зафиксированных в языках мира способов синтаксического оформления именных групп, обозначающих главных участников ситуации, описываемой глаголом-сказуемым) и активный строй, систему семантических согласовательных классов, флективную, агглютинативную и изолирующую морфологические структуры (и промежуточные языковые типы, например, основоизолирующий), инкорпорацию и полисинтетизм и некоторые другие.

Очень часто в языковой системе совмещаются несколько структур, хотя при этом типологии очень мало обращают внимание на совмещение разнородных (разноуровневых) структур. Ситуация осложняется тем, что в одном языке могут сосуществовать проявления разных языковых структур.

Уровни языка, основные «ярусы» языковой системы – фонемы, морфемы, слова (лексемы), словосочетания (тагмемы) – как объекты научного исследования языка (фонологии, морфологии, лексикологии, синтаксиса), определяемые свойствами единиц, выделяющихся при последовательном членении языкового потока. Одни учёные стремятся к расширению числа уровней языка, возводя любую из поддающихся выделению сложных единиц в ранг отдельного уровня, другие считают научно значимыми лишь два уровня языка: дифференциальный (на этом уровне язык выступает только как система различительных знаков, к которым относятся, помимо естественных звуков речи, также различительные письменные знаки, способные различать единицы семантического уровня) и семантический [на этом уровне выделяются морфемы, слова и словосочетания как двусторонние единицы, т. е. с учётом как их звуковой стороны, или выражения, так и их внутренней (семантической) стороны, или содержания].

Фонология. Трактовка основных фонологических понятий

Фонология — раздел лингвистики, изучающий структуру звукового строя языка и функционирование звуков в языковой системе (предмет). Основной единицей фонологии является фонема, основным объектом исследования — противопоставления (оппозиции) фонем, образующие в совокупности фонологическую систему языка.

В отличие от фонологии, фонетика изучает физический аспект речи: артикуляцию, акустические свойства звуков, их восприятие слушающим (перцептивная фонетика).

Создателем современной фонологии считается работавший в том числе в России учёный польского происхождения Иван (Ян) Александрович Бодуэн де Куртенэ. Выдающийся вклад в развитие фонологии внесли также Николай Сергеевич Трубецкой, Роман Осипович Якобсон, Лев Владимирович Щерба, Ноам Хомский, Моррис Халле.

Фонемы, аллофоны и оппозиции

Основное понятие фонологии — фонема, минимальная языковая единица, обладающая в первую очередь смыслоразличительной функцией. Проявление фонемы в речи — фон, конкретный отрезок звучащий речи, обладающий определёнными акустическими свойствами. Число фонов потенциально бесконечно, однако в каждом языке они распределены по разным фонемам в зависимости от устройства каждого фонологического набора. Фоны, принадлежащие к одной фонеме, называются аллофонами.

Ключевую роль в фонологии также имеет понятие противопоставления (оппозиции). Две единицы считаются противопоставленными, если существуют так называемые минимальные пары, то есть пары слов, не различающиеся ничем, кроме данных двух единиц (например, в русском: том — дом — ком — ром — сом — ном — лом). Если два данных фона вступают в такую оппозицию, они относятся к разным фонемам. Напротив, если два фона находятся в дополнительном распределении, то есть не встречаются в одном и том же контексте, — это необходимое (но не достаточное) условие для отнесения их к одной фонеме. Так, в русском языке никогда не встречаются в одном контексте [a] (как в слове мат) и [а’] (как в слове мять): первый звук произносится только между твердыми согласными (и/или гласными), второй — только между двумя мягкими согласными. Таким образом, они могут относиться к одной фонеме (при выполнении других необходимых условий). Напротив, в немецком языке похожие звуки являются единственными различителями слов: Ähre — [’ε:rә] (колос) и Ehre — [’é:rә] (честь), и поэтому они относятся к разным фонемам.

Различительные признаки

Каждый член любого противопоставления отличается от другого благодаря различным фонологическим признакам. Так, начальный звук слова дом отличается от начального звука слова том тем, что в его образовании участвует голос, то есть он является звонким. Точно так же последний звук слова мох отличается от последнего звука слова мок (от мокнуть) тем, что первый является щелевым, а второй — взрывным. Все языковые оппозиции можно представить таким образом: конечно, существуют и такие оппозиции, члены которых различаются более чем одним признаком: ср. отвёл — прочёл.

Признаки, по которым противопоставляются в данном языке фоны разных фонем, называются различительными, или дифференциальными. Набор различительных признаков зависит от устройства фонологической системы данного языка. Так, в английском или тайском различительным является признак наличия придыхания у согласных: первые звуки англ. pin и bin различаются именно наличием либо отсутствием придыхания. Напротив, в русском или итальянском языке придыхание не является различительным признаком: если произнести русское слово пил с придыханием после первого согласного, его значение не изменится. Напротив, в русском или ирландском языках противопоставлены твёрдые (непалатализованные) и мягкие (палатализованные) согласные, ср. русское вол — вёл. Напротив, в английском веляризованное и невеляризованное [l] являются аллофонами: pill произносится с веляризованным [ł], а lip — с обычным [l] (распределение зависит от позиции звука в слоге).

Типы оппозиций

В книге Н. С. Трубецкого «Основы фонологии» описывается несколько принципов классификации оппозиций. Наибольшую известность получила классификация, связанная с характером участвующих в противопоставлении дистинктивных признаков:

Привативные оппозиции — такие оппозиции, в которых один из членов обладает указанным свойством, а другой — нет. Примером может судить противопоставление по звонкости/глухости: звонкому согласному присуща вибрация голосовых связок, а глухому — нет. Член привативной оппозиции, которому присуще наличие признака, называется маркированным (тот, у которого признак отсутствует, соответственно, немаркированным);

Эквиполентные оппозиции — такие оппозиции, в которых оба значения дистинктивного признака логически равноправны, ни одно из них не является простым отрицанием другого. Типичный пример эквиполентной оппозиции — противопоставление разных локальных рядов (место образования согласных);

Градуальные оппозиции — такие оппозиции, члены которых различаются степень проявления какого-либо признака. Таковы, например, противопоставления по подъёму у гласных или оппозиция кратких, полудолгих и долгих гласных.

Во многих направлениях фонологии существует тенденция использовать только привативные оппозиции: два других типа соответственно представляются как появляющиеся в результате взаимодействия нескольких бинарных привативных противопоставлений см., например, Порождающая фонология. Понятие маркированности сыграло очень большую роль в развитии структурализма (не только в лингвистике) и остается в центре многих теоретических дискуссий.

Кроме того, Трубецкой проводил классификацию фонологических оппозиций и по другим критериям: например, одномерные и многомерные (по числу участвующих в противопоставлении признаков).

Нейтрализация

Ещё одно важное понятие фонологии — нейтрализация оппозиций, то есть неразличение элементов, обычно выступающих в противопоставление. Типичный пример нейтрализации: оглушение звонких согласных в конце слова, характерное для русского или немецкого языков. Позиция, в которой противопоставление снимается, называется позицией нейтрализации, или слабой позицией. Для каждого противопоставления может существовать своя позиция нейтрализации: так, для оппозиции глухих и звонких шумных в русском языке сильной является позиция перед гласным, а слабой — позиция перед шумным согласным (кроме [v]), а для противопоставления твёрдых и мягких согласных слабой является только позиция перед другим шумным (в конце слова возможны и твёрдые, и мягкие, ср. мол — моль.

Фонологическая единица, находящаяся в слабой позиции, в классической («пражской») фонологии Трубецкого называется архифонемой, однако в других школах предлагаются другие понимания механизма нейтрализации.

Сегменты и другие фонологические единицы

В первую очередь фонология, особенно классическая, занималась системой фонем, то есть функционированием сегментов, однако в сферу её компетенции входят и другие явления. Сюда можно отнести типологию и несанкционированные акцентных систем и — шире — изучение других просодических средств, таких как тон, метрическая структура, интонация и т. д. Кроме того, при некоторых пониманиях фонологии туда включаются различные морфонологические процессы, очевидным образом связанные с фонемным составом языковых единиц, их просодической характеристикой и проч.: сюда относятся, например, эпентеза, редупликация, усечение и тому подобное.

В фонологии распространена аллоэмическая номенклатура: в работах можно часто встретить такие понятия, как тонема (и аллотон), то есть минимальная смыслоразличительная тоновая единица, хронема (минимальная единица длительности) и так далее; впрочем, не во всех направлениях фонологии такое чёткое разделение считается полезным.

Фонологическая типология

В задачи фонологии, помимо частноязыковых описаний, входит описание различных систем гласных и согласных фонем. Структура этих систем определяется набором и типом формирующих эти системы оппозиций, что, в свою очередь, требует предварительного выделения набора релевантных для данного языка фонологических признаков и приписывания этих признаков каждой фонеме: даже для структурно и генетически близких языков иногда нужно принимать разные решения. Например, в части диалектов ирландского языка противопоставляются глухие придыхательные и звонкие непридыхательные согласные, причём смыслоразличительным является признак глухости-звонкости, а придыхание является предсказуемым. Напротив, в других диалектах звонкость не имеет фонологического значения, автоматически сопровождая дистинктивную непридыхательность. При этом существенно, что и в тех, и в других диалектах фрикативные противопоставлены по звонкости-глухости; соответственно, структура консонантной системы в целом в этих двух группах диалектах различается весьма сильно.

В типологии вокалических систем принято разделение на очень редкие линейные (абхазский, аранда), прямоугольные и треугольные системы. В треугольных системах (характерных, например, для большинства европейских языков или языков банту) важнейшим парадигматическим отношением является оппозиция по подъёму, гласные фонемы сосредоточены в «крайних точках» вокалического треугольника (редки гласные центрального ряда). В прямоугольных системах (зачастую связанных с развитием гармонии гласных) весьма существенной является оппозиция ряда, но и подъёма, для таких языков весьма характерны чередования, связанные именно с рядом (как, например, тюркская гармония гласных).

Универсальные фонологические классификации

В работе Трубецкого было предложено, помимо прочего, исчисление дистинктивных признаков, встречающихся в разных вокалических и консонантных системах. Тем не менее он не делал чёткого различия между признаками, связанными с артикуляторными свойствами (например, «место образования»), и акустическими признаками, такими как «корреляция помутнения» (примерно соответствует напряжённости-ненапряжённости гласных). В работе Р. О. Якобсона, М. Халле и Г. Фанта [Jakobson, R., Fant, G. and Halle, M. (1952). Preliminaries to speech analysis. The distinctive features and their correlates. Acoustics Laboratory, Massachusetts Inst. of Technology, Technical Report No. 13. Published by MIT press, seventh edition, 1967.] была предложена универсальная классификация сегментов по дистинктивным признакам, связанным с акустическими характеристиками речевого сигнала. Позже большое распространение получила универсальная классификация, предложенная в работе Н. Хомского и М. Хале [Chomsky, Noam & Morris Halle (1968) The Sound Pattern of English. NY: Harper & Row], основанная скорее на артикуляторных признаках сегментов.

В некоторых современных теориях понятие признака играет даже бо́льшую роль, чем собственно понятие фонемы; иногда место традиционных признаков занимают другие единицы, например артикуляторный жест. Существуют и такие теории, которые рассматривают сегменты не просто как пучки, но как иерархически организованные множества признаков, что позволяет ограничить набор возможных операций над сегментами.

Основные фонологические школы

ПЕТЕРБУРГСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА, направление русской лингвистики, сложившееся в Петербургском университета в начале 20 в. Основателем Петербургской школы был И.А.Бодуэн де Куртенэ, ставший профессором университета в 1900. Многие его идеи формировались в более ранний период деятельности: в Казани (1874–1883), где он стал одним из создателей Казанской лингвистической школы, а затем в Юрьеве (ныне Тарту) и Кракове, однако окончательный вид его концепция, во многих пунктах постоянно менявшаяся, приняла именно в Петербурге. Учениками Бодуэна де Куртенэ в Петербурге были Л.В.Щерба и Е.Д.Поливанов, продолжавшие, особенно последний, идеи, предложенные их учителем.

Бодуэн де Куртенэ сохранял представление о языке как психическом явлении, свойственное большинству лингвистов второй половины 19 в. В то же время он, особенно в поздних работах, подчеркивал социальный характер языка, ставил проблемы функционирования языка в обществе и языковой политики. Эту проблематику воспринял у него и в дальнейшем развивал Поливанов. Вместе с Н.В.Крушевским Бодуэн де Куртенэ раньше других современников отказался от господствовавших на всем протяжении 19 в. представлений о языкознании как чисто исторической науке, закладывая основы синхронной лингвистики. Ведущей темой исследований Бодуэна де Куртенэ, получившей продолжение у его учеников, стало выделение основных единиц языка (фонемы, морфемы, слова) и выявление их свойств. Им впервые были сформулированы понятия фонемы и морфемы как основных единиц языка (термин «фонема» был позаимствован им из Мемуара... Ф. де Соссюра, но переосмыслен).

«Основы фонологии» и пражский кружок

Взгляды Н. С. Трубецкого, изложенные им в ряде работ 1920-х и 1930-х годов, нашли отражение в вышедшей посмертно книге «Основы фонологии». В этой работе вводится многие из описанных выше понятий (такие как «фонема», «нейтрализация», «оппозиция»), а также содержится типологический очерк известных к тому моменту в языках мира звуковых систем.

[1)Разделение науки о звуках на фонологию и фонетику.

Фонология - «учение о звуках языка, общих и постоянных в сознание его носителей».

Фонетика - как учение о частном проявлении звуков языка в речи, имеющей одноактный характер.

Фонология и фонетика взаимосвязаны. т.к. без конкретных речевых актов не было бы языка. Речевой акт - установка связи между соссюровским "означаемым" и "означающиим".

Фонология изучает означающее в языке, которое состоит из определенного числа элементов, отличающихся друг от друга по звуковым проявлениям и имеющих смыслоразличительную функцию, соотношения различительных элементов и правила их сочетания. Признаков звука, не имеющие смыслоразличительного значения, для фонологии не существенны. Фонология - это наука о системе языка, лежащей в основе всех речевых актов.

2) 3 аспекта в звуке: «выражение», «обращение», «сообщение». К сфере фонологии относит только третий, репрезентативный аспект - сообщение.

3) Фонема - кратчайшая фонологическая единица, разложение которой на более краткие единицы невозможно с точки зрения данного языка.

Основная внутренняя функция фонемы - семантическая.]

К Трубецкому по взглядам были близки многие члены Пражского лингвистического кружка, в особенности его ученик Р. О. Якобсон. В то же время многие идеи Трубецкого, в частности разделение фонологии на «фонемику» (дисциплину, изучающую организацию звуковых систем и типы соотношения между фонемами) и «архифонемику» (морфолологию), отвечающую за такие явления, как нейтрализации и чередования, не получили значительного развития.

Структуралистская фонология после Трубецкого

Дескриптивизм, Глоссематика, Лондонская школа структурализма, Московская фонологическая школа и Ленинградская фонологическая школа

Фонологическая теория, развитая в работах Н. С. Трубецкого, оказала большое влияние на развитие не только лингвистики, но и гуманитарного знания в целом. Теоретический аппарат оппозиций, в основном благодаря работам Р. О. Якобсона, получил широкое применение и в других областях лингвистики, прежде всего в морфологии; кроме того, концепции Трубецкого были важны для развития антропологии благодаря К. Леви-Стросу.

МОСКОВСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА, школа советской лингвистики. Сложилась в 1930-е годы, когда большинство ее основателей работали в Научно-исследовательском институте языкознания при Наркомате просвещения, а затем в Московском городском педагогическом институте. Основателями Московской фонологической школы (далее МФШ) были Р.И.Аванесов (1902–1982), П.С.Кузнецов, А.А.Реформатский, В.Н.Сидоров (1899–1968) и А.М.Сухотин (1888–1942). Идеи МФШ формировались в тесном общении ее участников друг с другом, и поэтому разграничить авторство тех или иных положений зачастую нелегко. Значительный вклад в концепцию школы внесли мало публиковавшиеся Сидоров и Сухотин. По взглядам к МФШ были близки Г.О.Винокур и А.И.Смирницкий. В конце 1940-х годов от МФШ отошел Аванесов, предложивший концепцию, сформулированную им в книге Фонетика современного русского литературного языка (1956). Идеи МФШ нашли продолжение в работах фонологов следующего поколения, в основном учеников основателей школы (М.В.Панов, Вал.Вас.Иванов, В.К.Журавлев и др.).

Представители МФШ были воспитаны в традициях Московской формальной (Фортунатовской) школы, почти все ее основатели (кроме Сухотина) были учениками Д.Н.Ушакова. На формирование школы повлияли также фонологические идеи Н.Ф.Яковлева и лингвистов Пражского лингвистического кружка, особенно Н.Трубецкого и Р.Якобсона. Как и их предшественники, основатели школы отвергали психологический подход к фонеме и трактовали фонему как минимальную смыслоразличительную единицу, позволяющую различать значимые единицы языка – морфемы и слова. Фонема, согласно МФШ, – это основная единица фонологического яруса языка, линейно нечленима на части, но сложна по своему устройству и включает множество признаков, например, русская фонема т одновременно является глухой, твердой, переднеязычной и т.д. В отличие от Якобсона, представители МФШ считали необходимым учитывать не только дифференциальные признаки, противопоставляющие фонему другим фонемам, но и так называемые интегральные признаки, не связанные с противопоставлениями; например, в русском ч мягкость не является дифференциальным признаком (твердого ч в русском языке нет даже фонетически, а тем более противопоставленного мягкому), но в ряде чередований ч ведет себя аналогично другим мягким; в ходе исторического развития языка интегральные признаки могут становиться дифференциальными и наоборот.

Важнейшей характеристикой фонемы, согласно МФШ, является позиция, т.е. условия употребления и реализации фонем в речи. Например, гласные фонемы русского языка могут употребляться в ударной позиции, в позиции первого предударного, других предударных, а также заударных слогов; важны также позиции соседства с теми или иными фонемами. В зависимости от позиции фонемы могут варьироваться, причем пределы позиционного варьирования фонем в МФШ, в отличие от ряда других фонологических школ, не ограничиваются. Разграничиваются вариации фонем, не влияющие на функцию смыслоразличения, например, разные оттенки а в словах мат, мать, мят, мять, и варианты фонем, влияющие на эту функцию. Примеры вариантов фонем – о/а в воды-вода (фонетически вада) или г/к в луга-луг (фонетически лук). Позиции максимального различения фонем (в русском языке это ударная позиция для гласных и интервокальная, т.е. позиция между гласными, для согласных) называются сильными, а позиции, где фонемы могут частично совпадать, – слабыми. Согласно МФШ, звуки, занимающие одно и то же место в морфемах и словах, например, о в воды и а в вода (фонетически вада), являются вариантами одной фонемы независимо от того, насколько сильно они различаются фонетически. В этом был главный пункт расхождений МФШ с Ленинградской фонологической школой, понимавшей фонему как звукотип, совокупность фонетически сходных звуков; поэтому в слове вода в трактовке Ленинградской школы усматривались две фонемы а. Представители МФШ активно выступали против такого понимания фонемы, но Кузнецов в одной из поздних работ включал в систему понятий фонологии и фонемы в смысле Ленинградской школы, называя такие единицы «звуками языка» в отличие от более многообразных «звуков речи». Единица, именуемая фонемой в МФШ, в ряде фонологических концепцией называется морфонемой; в МФШ последний термин отвергался как излишний.

Бывают случаи, когда фонема в составе морфемы употребляется только в слабой позиции, например первая гласная в слове собака. В таком случае выделяется особая единица, именуемая в МФШ гиперфонемой (термин предложен Сидоровым). В гиперфонеме частично нейтрализуются фонемные противопоставления, например, в первом слоге слова собака имеется гиперфонема а/о.

Для МФШ свойственно стремление к строго системному изучению фонологии, при котором фонемы рассматриваются в противопоставлении друг другу. Эти принципы ее представители переносили и на историческую фонологию, которой многие из них также активно занимались; в особенности это относится к Кузнецову и Аванесов. Идеи МФШ в основном применялись к описанию русского языка, но ряд работ ее представителей посвящен и другим языкам: французскому, сербско-хорватскому, тюркским языкам и др. Некоторые лингвисты МФШ, особенно Реформатский, активно участвовали в конструировании алфавитов для языков народов СССР и в разработке орфографических правил для русского языка; эти области предоставляли им возможность для практического приложения своих фонологических идей.

Хотя лингвисты МФШ до конца 1950-х годов избегали термина «структурализм», эта школа была одним из наиболее последовательных в отечественной науке направлений лингвистического структурализма, близким к Пражскому лингвистическому кружку.

ЛОНДОНСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА, одно из направлений структурной лингвистики. Сформировалась в 1930-е годы в Лондонском университете, наиболее активный период деятельности школы относится к 1950-м годам. Основатель и крупнейший представитель школы – Дж.Р.Фёрс, другие лингвисты, относимые к Лондонской лингвистической школе, – У.Аллен (р. 1911), Р.Робинс (р. 1921), В.Хаас (р. 1912), Ф.Палмер (р. 1922); в рамках этой школы начиналась деятельность одного из ведущих европейских функционалистов последней трети 20 в. М.А.К.Хэллидея.

Кроме идей Ф. де Соссюра, на становление идей школы повлияли концепции британского фонетиста конца 19 – начала 20 в. Г.Суита (1845–1912) и антрополога Б.Малиновского (1884–1942). Лингвисты Лондонской школы стремились к выработке принципов синхронного анализа конкретных языков различного строя, отвергая подход глоссематики как слишком абстрактный. С Пражским лингвистическим кружком Лондонскую школу сближало представление о языке как значащей деятельности, а также представлении о целенаправленности языка, впоследствии развитое Хэллидеем. От других направлений структурализма Лондонская лингвистическая школа отличалась критическим отношением к восходящей к Ф. де Соссюру концепции двусторонности знака; согласно Дж.Фёрсу, нет необходимости выделять в качестве особых план содержания и план выражения и разграничивать формальный и семантический анализ.

Центральным для лингвистики, согласно положениям Лондонской школы, является изучение значения. Значение той или иной лингвистической формы может быть вскрыто лишь на основе анализа ее употребления. В связи с этим вводится понятие контекста ситуации, включающее в себя наряду с предметом речи признаки участников речевого акта и последствия этого акта. Значение той или иной формы определяется через ее контекст, или контекстуализацию. Контекстуализация на лексическом уровне – это типичное лексическое окружение (коллокация); контекстуализация на грамматическом уровне – набор связанных с данной формой грамматических категорий (коллигация). Таким образом, в Лондонской лингвистической школе изучение значения той или иной единицы языка сводится прежде всего к анализу ее окружения.

Лондонская лингвистическая школа уделяла большое внимание проблеме выделения языковых единиц. В области фонологии ее представители критиковали другие направления структурализма за трактовку всех фонологических явлений исключительно в терминах фонемы, указывая, что такой подход не применим ко многим языкам, в частности к языкам Восточной и Юго-Восточной Азии. В связи с этим вводилось понятие просодемы – особой единицы, накладывающейся на фонему или группу фонем: для тех или иных языков выделялись просодемы назальности, глоттальности и т.д. Особо рассматривались функции слога. В области грамматики наряду с морфемами Лондонская лингвистическая школа изучала свойства слов и словосочетаний. Лингвистам Лондонской школы был свойствен также интерес к изучению функционирования языка в социуме.

Из всех направлений структурализма Лондонская школа была в наибольшей степени ориентирована на изучение конкретных, в том числе малоизученных языков, одним из ее центров была Школа восточных и африканских исследований в Лондоне. Р.Робинс известен работами по истории лингвистики. М.А.К.Хэллидей со временем вышел за рамки Лондонской школы, создав свое собственное научное направление, получившее название «системной лингвистики».

Американский структурализм

Критерии, используемые Трубецким, были весьма близки тем основанным на дистрибуции методам, которые в то время активно разрабатывались в американском дескриптивизме, в работах Леонарда Блумфилда, Морриса Сводеша и других. К структуралистам был отчасти близок по своим взглядам Эдвард Сепир. В частности, в известной работе «Sound patterns in language» он подчеркивал, что лингвистическая значимость артикуляционных событий обусловлена не их физическй природой, а тем, как они соотносятся с другими событиями в системе данного языка: так, звук, производимый при задувании свечи, с акустической точки зрения похож на звук, фигурирующий в ряде разновидностей английского языка в словах which или white ([w]), однако лингвистическая их значимость совершенно разная.

В американской структуралистской фонологии было разработано понятие о двух уровнях репрезентации. Эти два уровня вводились для анализа фактов наподобие оглушения конечных звонких в языках типа немецкого или русского. Так, для Трубецкого звуковая последовательность [rat] анализировалась в фонологических терминах как /raT/, с архифонемой (единицей с неполным набором признаковых спецификаций) в конечной позиции (где произошла нейтрализация). Фонологическая репрезентация /raT/ при этом соотносится с двумя лексическими единицами, орфографически Rad 'колесо' и Rat 'совет'. В процессуальной трактовке, предлагаемой американскими структуралистами, эти две единицы имеют разный фонемный состав, соответственно /rad/ и /rat/ (ср. формы родительного падежа Rates и Rades); постулируется правило, переводящее /d/ в /t/ в позиции конца слова. При этом в ранних версиях американского структурализма число уровней не превышает двух, даже если это требует крайне нетривиальных правил перехода между ними.

Европейские школы структурализма

Использование чисто формальных, дистрибутивных критериев получило наибольшее распространение в оригинальной концепции работавших в Дании учёных, в первую очередь Л. Ельмслева, получившей название глоссематики. В области изучения звуковых систем Ельмслев настаивал, в частности, на разделении субстанции (чисто формальных отношений между создающими значимость языковыми единицами) и формы (тех признаков языковых единиц, которые имеют отношение к физическим свойствам их проявлений).

Оригинальную концепцию фонологического строя языков предложили также британский исследователь Дж. Р. Фёрс и его лондонская школа структурализма. В модели Фёрса значительную роль играло понятие просодии, понимаемое как создающая значимость единица, охватывающая более одного сегмента (фона); тем самым роль уменьшалась классического фонемного анализа и в то же время давался достаточно простой анализ таких явлений, как, к примеру, ассимиляция.

Идеи структурализма развивались и в СССР, в частности в рамках Московской (Р. И. Аванесов) и Ленинградской (Л. В. Щерба) фонологических школ.

Универсальные классификации и порождающая фонология

Значительные успехи в развитии инструментальной фонетики привели к тому, что многие обобщения относительно звукового строя языков мира получили прочную фонетическую основу. Первой значительной работой, где ставилась цель создания универсальной классификации возможных звуков естественного языка, стала книга Р. О. Якобсона, Гуннара Фанта и Морриса Халле «Предварительные положения анализа речи». В этой работе предпринятая попытка представить универсальную классификацию различительных сегментов на основе их акустических коррелятов.

Развитие порождающей фонологии принято связывать с работой Морриса Халле «Звуковой строй русского языка». Халле заметил, что многие фенОмены, с фонетической точки зрения являющиеся очень похожими, в рамках традиционных фонологических моделей описываются совершенно по-разному. В качестве примера он приводил ассимиляцию по звонкости (сандхи в русском языке): в традиционном описании озвончение в синтагме [mog bɨ] (соответствует орфографическому мок бы) может описываться как чередование двух фонем (так как /k/ и /g/ в русском языке несомненно являются разными фонемами, ср. кора и гора). В то же время совершенно аналогичный процесс озвончения в синтагме [ʒedʒ bɨ] (жечь бы) описывается в иных терминах (аллофонического варьирования). Халле утверждал, что описание в терминах универсальной классификации звуков (согласно которой признак звонкости является различительным как для /g/, так и для /dʒ/), является более адекватным реальному функционированию языковой системы.

ГРАММАТИКА

Термин «грамматика» имеет множество значений:

он обозначает и науку — раздел языковедения, и объект этой науки — объективно существующий в каждом языке грамматический строй. Последний понимается либо в широком смысле — как совокупность законов функционирования единиц языка на всех уровнях его структуры, либо (чаще) в более узком смысле — как совокупность правил построения: 1) лексических единиц, прежде всего слов из морфем, и 2) связных высказываний и их частей — из лексических единиц, отбираемых в процессе речи каждый раз соответственно выражаемой мысли. Все эти правила построения прямо или косвенно соотнесены с какими-то чертами передаваемого содержания. Грамматические правила входят в общую систему соответствий между планом содержания и планом выражения языка, т. е. между значением (смыслом) и особенностями внешнего облика формируемых языковых единиц.

1. Раздел лингвистики, занимающийся изучением и описанием строения слов (словообразования) и словоизменения (морфология), видов словосочетаний и типов предложений (синтаксис), рассматривается как наука.

2. Совокупность правил изменения слов и их сочетания в предложения также называется грамматикой; она противопоставляется словарю, рассматривается как система.

3. Это множество правил (как и словарь) может быть представлено в виде текста (описательного или учебного) — «Грамматика языка X», рассматривается как описание языка.

Говоря о грамматике как науке, выделяют:

• историческую грамматику — науку, изучающую строй слова, словосочетания и предложения в развитии через сравнение различных этапов истории языка;

• описательную грамматику — науку, изучающую строй слова, словосочетания и предложения в синхронном плане.

Грамматика (как наука) есть раздел языкознания, изучающий грамматический строй языка, закономерности построения правильных осмысленных речевых отрезков на этом языке (словоформ, синтагм, предложений, текстов). Эти закономерности грамматика формулирует в виде общих грамматических правил.

Универсальная грамматика разрабатывает понятия, с помощью которых можно описывать грамматический строй разных языков мира, а частная грамматика изучает грамматический строй отдельных языков, а также их групп и семей.