Pgggggggggg

.сть­ ­ 1

428 Часть 1. Лоrос Германии

Третий титанизмl

Конец «Третьего Рейха» стал собьггием колоссальной значимо­ сти для всего немецкого историала, а так как речь идет о бытии-в­ Центре, то и для всей Европы. Эксплицитно титанические и кибели­ ческие версии Модерна (либерализм и коммунизм, первая и вторая политические теории) совместно победили более сложную (с ноо­ логической точки зрения) идеологию третьего пути и построенный на ее основании режим. Это было величайшим событием в истории Ноомахии. Титаническое измерение Второй мировой войны, мас­ штаб страданий и лишений, число жертв, океаны пролитой крови окружали и отчасти скрывали главное - семантическое ядро про­ изошедшего. Победители поспешили зафиксировать свои смыслы победы над Германией Гитлера в контексте своих идеологий, но такая фиксация была пристрастной и плоской, а значит, иероисто­ рических глубин не затрагивала. То, что это была битва титанов, не вызывает сомнений. Хайдеггер говорил о клещах, в которых гибнет онтологическая Европа, европейский Логос, вверенный немцам с Запада - американский либерализм, с Востока - русский боль­ шевизм, как две финальные версии отчужденной метафизики, чи­ сто технические могущества, воплощение Machenschaft.

Хайдеггер в своей программной книге 1935 года «Введение в метафизику» 1 так описывает приближающуюся катастрофу:

Является ли «бытие» простым словом, а его значение лишь смут­ ным дымком или в нем лежит духовная судьба Европы? Той Европы, которая сегодня, пребывая в чудовищном ослеплениибудто в са­ моубийственном прыжке на острое лезвие, - лежит в гигантских клещах (Zange) между Россией на одной стороне, и Америкойна другой. Россия и Америка, с духовной точки зрения, представляют собой одно и то же - безнадежное беснование раскрепощенной техники и беспочвенной агломерации человеческих масс. (...) Мы лежим в клещах (Zange). Наш народ, находясь строго посредине этих клещей, богат соседством более других народов и поэтому под­ вергается большей опасности, но вместе с тем он и является метафи­ зическим народом2 •

Вэтом фрагменте мы видим прямое указание на бытие-в-Центре

ина миссию немцев перед лицом клещей (Zange), в которых вопло-

Часrь 1. Лоrос Германии

европеец, и в первую очередь, сам немец должен стыдиться и в чем обязан каяться. То, что это означает тотальный триумф титаниче­ ского, реванш, взятый хтоническими силами над олимпийцами, есть метафизический факт. Но до какой степени национал-социализм как третья политическая теория был, на самом деле, попьггкой сол­ нечной реставрации европейского Логоса, вечного возвращения эллинского духа, броском к философии Другого Начала, моментом самораскрытия Абсолютного Духа, реализацией Третьего Завета, а в какой - титанической симуляцией, грандиозной пародией, чер­ ным дублем? Измерить это беспристрастно не представляется воз­ можным. Политкорректность требует от нас проклятий, даже если сами мы так не считаем. Но и прямолинейная апология проиграв­ ших, требующая как всегда в подобных случаях изрядного мужест­ ва, ничего толком не объясняет, превращаясь в обратную одержи­ мость, а следовательно, снова в пародию.

В любом случае, после 1945 года и краха национал-социализма Германия ушла из истории. Немецкий Логос исчез, покинул свою Родину, подобно тому, как разум покинул Гёльдерлина и Ницше или как захлебнулись ледяной водой великие немецкие поэты Гейм

иЦелан.

На карте послевоенной Европы - призрак Германии. Экономи­ чески страна есть. И она снова на этой чисто технической плоскости выполняет - будто по инерции - роль центра Европы, являясь ее промышленно-финансовым «сердцем». Но духовно страны нет. Ее Логос находится где-то еще. И даже ее Dasein сегодня может быть схвачен только как немецкий Wegsein. Немцы ушли. Те, кто оста­ лись, - постнемецкие фантазмы. В «новой» Германии невозможно ни о чем ответственно мыслить или говорить, не о чем писать. В этом смысл послевоенного молчания Хайдеггера: он не просто отказы­ вался каяться, как все остальные, ему нечего было сказать, так как больше не осталось никого, кто мог бы услышать. Конечно, Хайдег­ гер читал лекции и писал книги, встречался с поэтами и мыслителя­ ми, но все это было, как в театре теней - без надежды и жизни, без присутствия, без Selbst, без Германии. Послевоенные тексты - это отзвуки самих себя.

Пустыня разрослась настолько, что поглотила Германию. Пусты­ ня уничтожила пра-Лес (Urwald). Свет Севера погас. Логос Герма­ нии завершен. Но тайну его конца еще только предстоит раскрыть.

Гегель говорил о том, что «сова Минервы вылетает в сумерки». Это значит: чтобы началась философия, история должна завершить­

ся. Но что начинается тогда, когда заканчивается философия? Что есть или может быть после конца Логоса? После вечности?

На этом мы хотели бы оборвать (не завершить) исследование Ло­ госа Германии. В его структуре мы обнаружили фунgаментальную альgеаеЧтобы,м идти дальше, надо понять ее смысл. Что далеко не про­ сто. И последнее: будут ли это снова немцы, кто даст последний фи­ нальный ответ о самих себе и тем самым либо завершит зависший ход истории, либо столкнет ее с мертвой точки на новый виток? Или...